С каждым годом все сильнее становится желание Толстого оставить государственную службу и всецело предаться тому служению, к которому, как он чувствует, предназначил его Господь – литературному творчеству. Как отмечают многие исследователи, крик души, вырвавшийся из уст одного из самых любимых его героев, Иоанна Дамаскина из одноименной поэмы, выражает душевную тоску самого Толстого: «О государь, внемли: мой сан, // Величье, пышность, власть и сила, // Все мне несносно, все постыло. // Иным призванием влеком, // Я не могу народом править: // Простым рожден я быть певцом, // Глаголом вольным Бога славить!».

Однако этому желанию суждено осуществиться совсем не скоро: в течение многих лет Алексею Константиновичу не удается выйти в отставку, он получи т ее только в 1861 году.

Долго не складывается и его личная жизнь. Первое серьезное чувство Толстого было к Елене Мещерской. Однако когда Алексей просит у матери позволения сделать понравившейся ему девушке предложение, Анна Алексеевна своего благословения не дает. Алексей остается холостяком.

Эта ситуация в разных вариациях повторяется в течение многих лет: сердечная склонность Толстого к той или иной девушке пресекается матерью, то прямо выражающей свое несогласие с выбором сына, то незаметно устраивающей необходимость срочного отъезда Алексея или за границу, или к кому-то из родственников. Анна Алексеевна весьма строго контролирует жизнь Алексея, старается, чтобы он всегда был при ней (Алексей Константинович возит ее в театры и на концерты, они вместе посещают ее подруг), а если он уезжает куда-то без нее, она не ложится спать, пока он не вернется. Алексея такая «семейная» жизнь, кажется, не очень тяготит – он воспитан в послушании и любви к своей матери. Этой идиллии, однако, не суждено продолжаться вечно – Толстой, наконец, встречает ту, отношениями с которой он не готов пожертвовать с такой легкостью. Тем более что в ней он с первых же дней знакомства видит не только привлекательную женщину, но и ту, кого по-церковнославянски именуют «подружием»: соратницу, спутницу на жизненном пути. И прежде всего – помощницу на пути творческом.

«Я еще ничего не сделал – меня никогда не поддерживали и всегда обескураживали, я очень ленив, это правда, но я чувствую, что я мог бы сделать что-нибудь хорошее, – лишь бы мне быть уверенным, что я найду артистическое эхо, – и теперь я его нашел… это ты. Если я буду знать, что ты интересуешься моим писанием, я буду прилежнее и лучше работать», – писал он Софье Андреевне Миллер в самом начале их знакомства. Отношения их складывались непросто: муж, от которого Софи уже ушла, все равно не давал ей развода, а мать Алексея, как и во всех предыдущих случаях, была настроена резко против избранницы сына. Видя, что прежние уловки не действуют и намерения сына серьезные, Анна Алексеевна решила действовать в открытую. В один вечер она пересказала Алексею все слухи и сплетни, которые были связаны с именем его возлюбленной. Дело в том, что начало светской жизни Софии было омрачено любовной трагедией: за ней ухаживал князь Вяземский, как говорили, соблазнил ее – и женился на другой. Брат Софьи вступился за честь сестры и был убит на дуэли. Свет с удовольствием пересказывал эту историю, прибавляя к ней, видимо, множество других. И.С. Тургенев писал как-то Софии Андреевне: «Про вас мне сказали много зла…». «Много зла» о Софье рассказала тогда сыну и Анна Андреевна. Выслушав отповедь матери, Алексей Константинович бросил все и кинулся в Смальково – усадьбу Софьи Андреевны, чтобы узнать правду из ее собственных уст.

Вот как описывает это драматическое свидание современный прозаик Руслан Киреев: «Софья Андреевна встретила его спокойно. Напоила липовым чаем, усадила возле окна, за которым мокли под холодным дождичком облетевшие ивы, и – начала свою исповедь.

Не спеша… По порядку… Издалека…

Мысленно вместе с тобой прострадал я минувшие годы,

Все перечувствовал вместе с тобой, и печаль, и надежды,

Многое больно мне было, во многом тебя упрекнул я…

Затем поэт с присущей ему откровенностью признается, что не может… Нет, не не может, а не хочет забыть ни ошибок ее, ни – важное уточнение! – страданий. Ему дороги ее «слезы и дорого каждое слово». Именно в этом стихотворении впервые появляется сравнение с поникшим деревцем (не теми ли грустными ивами за окном навеянное? – Е.В.), которому он, большой, сильный, предлагает свою помощь.

Ты прислонися ко мне, деревцо, к зеленому вязу:

Ты прислонися ко мне, я стою надежно и прочно!».

Откровенный разговор не разрушил их отношения, а напротив, сблизил влюбленных, ибо у Алексея Константиновича было доброе, мягкое сердце, способное жалеть и прощать.

Спустя несколько лет, во время войны, Толстой заболел тифом и Софья Андреевна, невзирая на опасность заразиться, выходила его, буквально вытащив с того света.

Последние годы жизни матери Алексей Константинович разрывался между ней и Софией. Несмотря на все трудности и недопонимание, несмотря на деспотизм Анны Алексеевны, они с матерью были очень близки, он привык делиться с ней радостями и горестями, он действительно искренне любил ту, которая с его рождения посвятила ему всю свою жизнь, и когда в 1857 году Анна Александровна умерла, Алексей был безутешен. Но ее смерть наконец позволила соединиться влюбленным – они стали жить вместе. Однако муж дал Софии развод только спустя несколько лет – они обвенчались в 1863 году. Господь не дал им своих детей, но они очень любили и привечали чужих, например, племянника Андрейку, к которому Толстой относился как к собственному сыну.

Любовь Алексея Константиновича и Софьи Алексеевны с годами не ослабела, и письма Толстого, написанные жене в последние годы его жизни, дышат той же нежностью, что и строки первых лет их общения. Так, Толстой пишет ей в 1870-м году: “…не могу лечь, не сказав тебе то, что говорю тебе уже 20 лет, – что я не могу жить без тебя, что ты мое единственное сокровище на земле, и я плачу над этим письмом, как плакал 20 лет назад».

Если подходить со строгой точки зрения церковных канонов, не все в жизни Алексея Константиновича соответствует православным нормам. 12 лет он жил с любимой женщиной невенчанным, по сути дела, – в гражданском браке. Не избежал он и греховного увлечения, охватившего в XIX веке почти все светское общество – «эпидемии столоверчения», иначе говоря, занятий спиритизмом. Несколько раз он присутствовал на «сеансах» известного спиритиста Юма, приехавшего в Россию. Живя за границей, Алексей Константинович и там посещал подобные мероприятия. Хотя сохранились довольно ироничные пересказы Толстого утверждений различных спиритов, якобы услышанных ими от «духов», Тютчев замечал, что в целом Толстой относился к столоверчению внимательно и достаточно серьезно: «Подробности, которые я слышал от Алексея Толстого, четыре раза видевшего Юма за работой, превосходят всякое вероятие: руки, которые видимы, столы, повисшие в воздухе и произвольно двигающиеся как корабли в море и т. д., словом, вещественные и осязательные доказательства, что сверхъестественное существует».

И невенчаный брак, и занятия спиритизмом, однако, – это, скорее, следствие общей духовной расслабленности общества в XIX веке. В жизни же Алексея Константиновича было и другое. Например, его пешие паломничества в Оптину, к старцам. Или его трепетное отношение к молитве, воплощавшееся не только в стихах («Молюсь и каюсь я, // И плачу снова, // И отрекаюсь я // От дела злого…»), но и в действительности. Так, сохранились свидетельства о том, как горячо он молился во время заболевания тифом, поставившего его перед лицом смерти. Что характерно – молился не столько за себя, сколько за дорогих людей, мать и Софию. Каково же было его потрясение, когда после одной из таких молитв, прерывавшихся минутами бреда, он, открыв глаза, увидел у своей кровати живую Софью, которая приехала, чтобы ухаживать за ним. Такой небесный ответ на его молитву очень укрепил веру Толстого.

Этой верой, тягой к Небу и тоской по нему пронизано все литературное творчество Алексея Константиновича: стихотворения, баллады, пьесы и прозаические произведения. Как писал в одном из своих стихотворений сам Толстой, «гляжу с любовию на землю, // Но выше просится душа». Впрочем, лучше всего свое литературное кредо А.К Толстой сформулировал в поэме «Иоанн Дамаскин», отнеся его к жизни своего героя – поэт должен своим творчеством присоединиться к славословию Бога, которое возносит весь сотворенный Им мир («всякое дыхание да хвалит Господа…»): «То славит речию свободной // И хвалит в песнях Иоанн, // Кого хвалить в своем глаголе // Не перестанут никогда // Ни каждая былинка в поле, // Ни в небе каждая звезда».

Страница 1 из 4

Духовная проблематика творчества А. К. Толстого
К 200-летию со дня рождения выдающегося русского прозаика и поэта

Алексей Федоров

24 августа / 6 сентября 2017 года исполняется 200 лет со дня рождения Алексея Константиновича Толстого – писателя, долгое время находившегося словно на «периферии» нашего общественного сознания и до сих пор, кажется, не оцененного по достоинству. Определенную роль в этом сыграли не только отрицательные отзывы «демократической критики» XIX столетия и прохладное отношение советского литературоведения к творчеству убежденного монархиста, но и некоторая инерция читательского восприятия, которая отвела А.К. Толстому довольно узкую нишу «чистого искусства» и всерьез не считалась с его духовно-философскими поисками и обретениями, как будто малозаметными на фоне таких масштабных явлений, как Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский. Между тем на религиозную составляющую творчества А.К. Толстого обращали внимание некоторые весьма глубокие критики: П. Щебальский, Н. Котляревский, М. Меньшиков, В. Соловьев, арх. Иоанн (Сан-Францисский) и др. Например, по мнению П. Щебальского, «все стихотворения графа Толстого, так сказать, стоят на фундаменте религиозном; в них нет ни мысли, ни слова, способных смутить христианина. У него поэзия нераздельна с религией; религия его проникнута поэзией. <…> В сочинениях графа Толстого религиозное чувство перевито со всеми проявлениями жизни, оно нераздельно с жизнью, оно является одним из главных факторов жизни; оно перерождает людей. <…> Таким образом, граф Толстой подтверждает ту несомненно верную мысль, что искусство близко к религии и живет ею». И это весьма плодотворный путь постижения художнической индивидуальности одного из крупнейших представителей Золотого века отечественной словесности.

Сначала необходимо затронуть вопрос о религиозности самого Алексея Константиновича Толстого. Вопрос этот довольно сложен (как и в большинстве случаев, связанных с русскими писателями-классиками) и по большому счету неразрешим, тем более что о нем среди биографов существуют самые разные, иногда противоположные представления. Наиболее «осторожный» путь – довериться свидетельству современников и самому писателю.

Вот теплое воспоминание оптинского иеромонаха Евфимия (Трунова):

«Сегодня, и 17, и 19 приходил к нам в монастырь пешком из города К<алуги> граф Алексей Константинович Толстой, и, когда о. игумен предлагал ему лошадей до города К., он сказал, что имеет обещание ходить в монастырь пеший. Он служил в императорской канцелярии и в город К. прибыл с сенатором, князем Давыдовым.

Жива еще Россия, пока среди знатнейших ее бояр находятся еще такие рабы Божии, живущие одной душой, одним сердцем со своим народом!»

Вот известный фрагмент из мемуаров двоюродной сестры Алексея Константиновича:

« – Алеша, ты веруешь в Бога?

Он хотел было, по обыкновению, ответить шуткой, но, вероятно, заметив серьезное выражение на моем лице, передумал и как-то конфузливо ответил:

– Слабо, Луиза!

Я не вытерпела.

– Как? Ты не веруешь? – воскликнула я.

– Я знаю, что Бог есть, – сказал он, – думаю, что в этом я не сомневаюсь, но…».

Нередко этот момент используют для доказательства того, что Алексей Константинович не являлся верующим православным человеком, был равнодушен к религиозным вопросам, и подкрепляют такое мнение указаниями на его увлеченность спиритизмом, не одобряемым церковью. В диалоге Толстого с кузиной можно расслышать и нехорошую уклончивость, как в разговоре Фауста с доверчивой, но требовательной возлюбленной:

Маргарита

<…>
Ты в Бога веришь ли?

Фауст

О милая, не трогай
Таких вопросов. Кто из нас дерзнет
Ответить не смутясь: «Я верю в Бога»?
А отповедь схоласта и попа
На этот счет так искренне глупа,
Что кажется насмешкою убогой.

Маргарита

Так ты не веришь, значит?

Фауст

Не коверкай
Речей моих, о свет моих очей!
Кто на поверку,
Разум чей
Сказать осмелится: «Я верю»?
Чье существо
Высокомерно скажет: «Я не верю»?
В него,
Создателя всего.
Опоры
Всего: меня, тебя, простора
И самого себя? (И.В. Гете. Фауст. Часть 1. Гл. 16)

Но если всерьез прислушаться к тому, что и как говорит Алексей Константинович, то можно почувствовать скромность истинного христианина, не желающего впасть в грех гордыни. Кто осмелится заявить о силе и глубине своей религиозности, если «горчичное зерно» веры должно двигать горами, если даже апостол Петр в Евангелии назван маловерным (ср. Мф. 14, 31)?

В одном из писем к С.А. Толстой (от 11.05.1873) писатель прямо высказывается о своей вере, как обычно, в личном общении с близкими людьми переплетая серьезную тему и шутливую интонацию: «К семи часам утра астма стала проходить, и я от счастья начал плясать по комнате, и мне пришло в голову, что Господь Бог должен ощущать удовольствие, избавляя меня от астмы, раз я Его так живописно благодарю. В сущности, я уверен, что Он никогда бы ее не послал, если бы это от Него зависело; но это должно быть последствием необходимого порядка вещей, в котором первый «Urheber» – это я сам, и может быть, чтобы избавить меня от астмы, пришлось бы заставить страдать людей менее грешных, чем я. Итак, раз вещь существует, она должна существовать, и никогда ничто не заставит меня роптать на Бога, в Которого я верую всецело и бесконечно».

Религиозная направленность творчества А.К. Толстого наиболее «чисто» проявилась в двух поэмах, занимающих особое место в русской литературе XIX столетия и составляющих своеобразный «естественный цикл»: «Грешница» (1857) и «Иоанн Дамаскин» (1858).

«Я еще ничего не сделал – меня никогда не поддерживали и всегда обескураживали, я очень ленив, это правда, но я чувствую, что я мог бы сделать что-нибудь хорошее, - лишь бы мне быть уверенным, что я найду артистическое эхо, - и теперь я его нашел... это ты. Если я буду знать, что ты интересуешься моим писанием, я буду прилежнее и лучше работать», - писал он Софье Андреевне Миллер в самом начале их знакомства. Отношения их складывались непросто: муж, от которого Софи уже ушла, все равно не давал ей развода, а мать Алексея, как и во всех предыдущих случаях, была настроена резко против избранницы сына. Видя, что прежние уловки не действуют и намерения сына серьезные, Анна Алексеевна решила действовать в открытую. В один вечер она пересказала Алексею все слухи и сплетни, которые были связаны с именем его возлюбленной. Дело в том, что начало светской жизни Софии было омрачено любовной трагедией: за ней ухаживал князь Вяземский, как говорили, соблазнил ее – и женился на другой. Брат Софьи вступился за честь сестры и был убит на дуэли. Свет с удовольствием пересказывал эту историю, прибавляя к ней, видимо, множество других. И.С. Тургенев писал как-то Софии Андреевне: «Про вас мне сказали много зла...». «Много зла» о Софье рассказала тогда сыну и Анна Андреевна. Выслушав отповедь матери, Алексей Константинович бросил все и кинулся в Смальково - усадьбу Софьи Андреевны, чтобы узнать правду из ее собственных уст.

Не спеша... По порядку... Издалека...

Мысленно вместе с тобой прострадал я минувшие годы,

Все перечувствовал вместе с тобой, и печаль, и надежды,

Многое больно мне было, во многом тебя упрекнул я...

Затем поэт с присущей ему откровенностью признается, что не может... Нет, не не может, а не хочет забыть ни ошибок ее, ни – важное уточнение! – страданий. Ему дороги ее «слезы и дорого каждое слово». Именно в этом стихотворении впервые появляется сравнение с поникшим деревцем (не теми ли грустными ивами за окном навеянное? – Е.В.), которому он, большой, сильный, предлагает свою помощь.

Ты прислонися ко мне, деревцо, к зеленому вязу:

Ты прислонися ко мне, я стою надежно и прочно!».

Любовь Алексея Константиновича и Софьи Алексеевны с годами не ослабела, и письма Толстого, написанные жене в последние годы его жизни, дышат той же нежностью, что и строки первых лет их общения. Так, Толстой пишет ей в 1870-м году: "...не могу лечь, не сказав тебе то, что говорю тебе уже 20 лет, - что я не могу жить без тебя, что ты мое единственное сокровище на земле, и я плачу над этим письмом, как плакал 20 лет назад».

Если подходить со строгой точки зрения церковных канонов, не все в жизни Алексея Константиновича соответствует православным нормам. 12 лет он жил с любимой женщиной невенчанным, по сути дела, - в гражданском браке. Не избежал он и греховного увлечения, охватившего в XIX веке почти все светское общество – «эпидемии столоверчения», иначе говоря, занятий спиритизмом. Несколько раз он присутствовал на «сеансах» известного спиритиста Юма, приехавшего в Россию. Живя за границей, Алексей Константинович и там посещал подобные мероприятия. Хотя сохранились довольно ироничные пересказы Толстого утверждений различных спиритов, якобы услышанных ими от «духов», Тютчев замечал, что в целом Толстой относился к столоверчению внимательно и достаточно серьезно: «Подробности, которые я слышал от Алексея Толстого, четыре раза видевшего Юма за работой, превосходят всякое вероятие: руки, которые видимы, столы, повисшие в воздухе и произвольно двигающиеся как корабли в море и т. д., словом, вещественные и осязательные доказательства, что сверхъестественное существует».

И невенчаный брак, и занятия спиритизмом, однако, - это, скорее, следствие общей духовной расслабленности общества в XIX веке. В жизни же Алексея Константиновича было и другое. Например, его пешие паломничества в Оптину, к старцам. Или его трепетное отношение к молитве, воплощавшееся не только в стихах («Молюсь и каюсь я, // И плачу снова, // И отрекаюсь я // От дела злого…»), но и в действительности. Так, сохранились свидетельства о том, как горячо он молился во время заболевания тифом, поставившего его перед лицом смерти. Что характерно – молился не столько за себя, сколько за дорогих людей, мать и Софию. Каково же было его потрясение, когда после одной из таких молитв, прерывавшихся минутами бреда, он, открыв глаза, увидел у своей кровати живую Софью, которая приехала, чтобы ухаживать за ним. Такой небесный ответ на его молитву очень укрепил веру Толстого.

В его судьбе не просматриваются «страсти», столкновения, драматические коллизии. И исследователи не ломают копий по его поводу. Разве что один напишет: «Талантливый сатирик», другой: «Несравненно интереснее Толстой как поэт и драматург», а третий вдруг: «Человек благородной и чистой души».

Алексей Константинович немного меркнет в ауре своих блистательных однофамильцев-писателей, дальних родственников - Льва Николаевича и Алексея Николаевича. В нем вообще мало блеска, скорее неяркий, но ровный свет. Всегда - «рядом» с великими. Ребенком он сидел на коленях у самого Гёте, в его детский альбом рисовал сам Брюллов, ранние поэтические опыты одобрил сам Жуковский, а по слухам - даже Пушкин. Был другом детства будущего императора Александра II. Членом-корреспондентом Петербургской академии наук по отделению русского языка и словесности был избран в один день со Львом Николаевичем… И так всю жизнь.

Его можно считать «фоном» русской литературы. Однако след, оставленный им, отчетлив. Начиная со строк, авторство которых с трудом вспомнит читатель: «Средь шумного бала, случайно…», «Колокольчики мои, цветики степные…», «Земля наша большая, порядка только нет» и даже «Если у тебя есть фонтан - заткни его…». А заканчивая самим духом русской поэзии. Потому что русская поэзия - не только Пушкин и Блок, а еще и такие имена, как Алексей Константинович Толстой, негромкие, но таящие тонкость и очарование, глубину, благородство и силу. Благословенна культура, у которой такой «фон».

От царедворца к свободному художнику

Высок, красив, необычайно силен (руками мог кочергу узлом завязать), приветлив, обходителен, остроумен, наделен великолепной памятью… Этот русский барин был желанным гостем всех аристократических салонов и гостиных. Происходил он из старинного знатного рода - дедом его по матери был знаменитый Алексей Разумовский, сенатор при Екатерине II и министр народного просвещения при Александре I. Дядей с той же материнской стороны - автор «Черной курицы» Антоний Погорельский. Дядей по отцу - известный Толстой-медальер.

Так случилось, что в восьмилетнем возрасте Алеша Толстой оказался товарищем детских игр цесаревича Александра. И в 1855 году, едва вступив на престол, император Александр II призвал его к себе, произвел в подполковники и назначил своим флигель-адъютантом. Алексей Константинович верой и правдой служил государю, но «служебное положение» использовал и для того, чтобы помогать попавшим в беду литераторам: вернул в Петербург Тараса Шевченко, забритого в солдаты, вступился за Ивана Аксакова, вызволил из-под суда И. С. Тургенева… Но вот попытка заступиться за Н. Г. Чернышевского окончилась неудачно: Алексей Константинович вынужден был подать в отставку. Зато теперь у него появилось свободное время для литературного творчества.

Впрочем, именно искусство он считал своим подлинным предназначением. По отзывам современников, Толстой был человеком благородной и чистой души, начисто лишенным каких бы то ни было тщеславных устремлений. Устами одного из своих литературных персонажей - Иоанна Дамаскина - он прямо говорил об этом: «Простым рожден я быть певцом, глаголом вольным Бога славить...»

Писать Толстой начал уже в раннем возрасте. Первый свой рассказ «Упырь», написанный в фантастическом жанре, он выпустил в 1841 году под псевдонимом Краснорогский. Впрочем, позднее не придавал ему большого значения и даже не хотел включать в собрание своих сочинений.

После длительного перерыва, в 1854 году, в журнале «Современник» появились его стихотворения и сразу обратили на себя внимание публики. А затем родился знаменитый Козьма Прутков - под этим псевдонимом скрывались несколько человек, в том числе двоюродные братья писателя Алексей и Владимир Жемчужниковы, однако перу Толстого принадлежит немалое количество стихотворений. Юмор Алексея Константиновича неповторим: тонкий, но не злобный, даже добродушный. От имени тупого и самовлюбленного бюрократа в стихах, баснях, эпиграммах, драматических миниатюрах высмеиваются самые неприглядные явления русской жизни того времени. О проделках Толстого и Жемчужниковых весело говорил весь петербургский и московский свет, но и Николай I, и потом Александр II были недовольны. В ироническом стиле написаны и другие его произведения - «Очерк русской истории от Гостомысла до Тимашева» и «Сон Попова». «Очерк...» любопытен и с литературной, и с исторической точки зрения: в нем с большим юмором описываются многие события российской жизни и некоторые исторические личности.

Потом в журнале «Русский вестник» М. Н. Каткова были опубликованы драматическая поэма «Дон Жуан» и исторический роман «Князь Серебряный», стихотворения, написанные в архаическо-сатирическом жанре. Затем Толстой начал писать первую часть драматической трилогии - «Смерть Иоанна Грозного». Она с необычайным успехом шла на театральной сцене и кроме многочисленных чисто литературных достоинств ценна еще и тем, что в свое время явилась первой попыткой вывести реальный образ царя - царя-человека, живую личность, а не возвышенный портрет одного из великих мира сего.

Позже Алексей Константинович активно сотрудничал с «Вестником Европы» М. М. Стасюлевича. Здесь напечатал стихотворения, былины, автобиографическую повесть, а также две заключительные части драматической трилогии - «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис». Их отличают глубокий психологизм главных героев, строгая последовательность изложения материала, прекрасный стиль… Впрочем, эти достоинства присущи большинству литературных творений Толстого, ставших образцами мировой классической литературы.

Над схваткой

Единодушная в других случаях литературная критика очень противоречиво оценивает литературную позицию Алексея Толстого. Одни авторы пишут, что он был типичным западником, другие настаивают на его славянофильских пристрастиях. Но он ни к какому лагерю принадлежать не хотел.

С 1857 года стали прохладнее отношения между Толстым и редакцией «Современника». «Признаюсь, что не буду доволен, если ты познакомишься с Некрасовым. Наши пути разные», - писал он тогда жене. Разногласия с демократами и либералами сблизили Толстого со славянофилами - поборниками российской старины и самобытности. Алексей Константинович сдружился с И. С. Аксаковым и стал постоянным автором «Русской беседы». Но уже через несколько лет и здесь обнаружились существенные расхождения. Толстой не раз высмеивал претензии славянофилов на представительство подлинных интересов русского народа. С начала 1860-х он подчеркнуто отстранялся от политической жизни и - несмотря на их враждебное отношение друг к другу - печатался и в «Русском вестнике» и в «Вестнике Европы».

Он держался собственных взглядов на исторические пути России в прошлом, настоящем и будущем. И его патриотизм - а он безусловно был патриотом - имел особую окраску.

«Истинный патриотизм, - писал позже о Толстом Владимир Соловьев, - заставляет желать своему народу не только наибольшего могущества, но - главное - наибольшего достоинства, наибольшего приближения к правде и совершенству, т. е. к подлинному, безусловному благу… Прямая противоположность такому идеалу - насильственное, нивелирующее единство, подавляющее всякую частную особенность и самостоятельность».

Поэтому к революционерам и социалистам А. К. Толстой относился отрицательно, но с революционной мыслью боролся отнюдь не с официозных монархических позиций. Он всячески высмеивал бюрократию, консерваторов, негодовал на деятельность III (жандармского) Отделения и цензурный произвол, во время польского восстания вел борьбу с влиянием Муравьева Вешателя, решительно возражал против зоологического национализма и русификаторской политики самодержавия.

Следуя своему чувству правды, Толстой не мог отдаться всецело одному из враждующих станов, не мог быть партийным борцом - он сознательно отвергал такую борьбу:

Средь шумного бала…

В тот незабываемый вечер навсегда перевернулась его жизнь… Зимой 1851 года на маскараде в Большом театре граф встретил незнакомку под маской, даму с прекрасной фигурой, глубоким красивым голосом и пышными волосами… В тот же вечер, так и не узнав ее имени, он написал одно из самых знаменитых своих стихотворений «Средь шумного бала…». С тех пор вся любовная лирика А. К. Толстого посвящена только Софье Андреевне Миллер (урожденной Бахметевой), женщине незаурядной, умной, волевой, прекрасно образованной (она знала 14 языков), но непростой судьбы.

Он страстно влюбился, любовь его не осталась без ответа, но соединиться они не могли - она была замужем, пусть и неудачно. Спустя 13 лет они смогли наконец-то пожениться, и брак их оказался счастливым. Толстой всегда скучал без Софьи Андреевны, даже в коротких разлуках. «Бедное дитя, - писал он ей, - с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы… Мне тяжело даже слушать музыку без тебя. Я будто через нее сближаюсь с тобой!» Он постоянно молился за жену и благодарил Бога за дарованное счастье: «Если бы у меня был Бог знает какой успех литературный, если бы мне где-нибудь на площади поставили статую, все это не стоило бы четверти часа - быть с тобой, и держать твою руку, и видеть твое милое, доброе лицо!»

В эти годы родились на свет две трети его лирических стихотворений, которые печатались почти во всех тогдашних российских журналах. Однако его любовные стихотворения отмечены глубокой грустью. Откуда она в строках, созданных счастливым влюбленным? В его стихотворениях на эту тему, как отмечал Владимир Соловьев, выражена только идеальная сторона любви: «Любовь есть сосредоточенное выражение… всемирной связи и высшего смысла бытия; чтобы быть верною этому своему значению, она должна быть единою, вечною и неразрывною»:

Но условия земного существования далеко не соответствуют этому высшему понятию любви; поэт не в силах примирить этого противоречия, но и не хочет ради него отказаться от своего идеализма, в котором - высшая правда.

Эта же ностальгия отразилась и в драматической поэме «Дон Жуан», заглавный герой которой - не коварный обольститель, а юноша, который в каждой женщине ищет идеал, «к какой-то цели все неясной и высокой Стремится он неопытной душой». Но, увы, не находит на земле этого идеала. Однако, овладев сердцем поэта, любовь открылась ему как сущность всего существующего.

Меня, во мраке и в пыли
Досель влачившего оковы,
Любови крылья вознесли
В отчизну пламени и слова.
И просветлел мой темный взор,
И стал мне виден мир незримый,
И слышит ухо с этих пор
Что для других неуловимо.
И с горней выси я сошел,
Проникнут весь ее лучами,
И на волнующийся дол
Взираю новыми очами.
И слышу я, как разговор
Везде немолчный раздается,
Как сердце каменное гор
С любовью в темных недрах бьется,
С любовью в тверди голубой
Клубятся медленные тучи,
И под древесною корой,
Весною свежей и пахучей,
С любовью в листья сок живой
Струей подъемлется певучей.
И вещим сердцем понял я,
Что все рожденное от Слова,
Лучи любви кругом лия,
К нему вернуться жаждет снова.
И жизни каждая струя,
Любви покорная закону,
Стремится силой бытия
Неудержимо к Божью лону;
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало.

Против течения

А. К. Толстой, которого принято считать преимущественно лириком или историческим писателем, в крайнем случае сатириком, был, по определению Соловьева, поэтом мысли воинствующей - поэтом-борцом: «Наш поэт боролся оружием свободного слова за право красоты, которая есть ощутительная форма истины, и за жизненные права человеческой личности»:

Этот мягкий, тонкий человек со всей силой своего таланта прославлял, в прозе и стихах, свой идеал. Не ограничиваясь спокойным отображением того, что являлось из «страны лучей», его творчество определялось еще движениями воли и сердца, реакцией на враждебные явления. А враждебным он считал то, что отрицало или оскорбляло высший смысл жизни, отражение которого есть красота. Красота была для него дорога и священна как сияние вечной истины и любви, как отблеск Высшей и Вечной Красоты. И он смело шел за нее против течения:

Мы неслучайно так обильно цитируем Владимира Соловьева, нашего первого - и великого - философа. Он не был лично знаком с Алексеем Константиновичем, но очень ценил его и его творчество за многие достоинства. Прежде всего они сходились в своем пристрастии к идеалистической философии Платона. Толстой полагал, что истинный источник поэзии, как и всякого творчества, - не во внешних явлениях и не в субъективном уме художника, а в мире вечных идей, или первообразов:

Какую же роль играет сам художник? - Он ничего не выдумывает, да и не может выдумать, создать в том смысле, в каком это понимаем мы сегодня. Он связующее звено, посредник между миром вечных идей, или первообразов, и миром вещественных явлений. «Художественное творчество, в котором упраздняется противоречие между идеальным и чувственным, между духом и вещью, есть земное подобие творчества божественного, в котором снимаются всякие противоположности» (В. Соловьев)…

Алексей Константинович Толстой умер в 1875 году. Ему было 58, дела его были расстроены, здоровье подорвано, но не это было главным… Подводя итоги жизни, он вновь и вновь задавался вопросом: а выполнено ли предназначение, оставлен ли след?

Как бы ни относились мы к творчеству Алексея Константиновича, на этот вопрос нельзя не ответить удовлетворительно. Владимир Соловьев так отметил его значение: «Как поэт, Толстой показал, что можно служить чистому искусству, не отделяя его от нравственного смысла жизни, - что это искусство должно быть чисто от всего низменного и ложного, но никак не от идейного содержания и жизненного значения. Как мыслитель, он дал в поэтической форме замечательно ясные и стройные выражения старому, но вечно истинному платоническо-христианскому миросозерцанию. Как патриот, он горячо стоял за то именно, что всего более нужно для нашей родины, и при этом - что еще важнее - он сам представлял собою то, за что стоял: живую силу свободной личности».

на журнал "Человек без границ"

Мэтром русской литературы считается Алексей Константинович Толстой. Интересные факты из биографии этого литератора часто узнают еще в школе. Но много нового можно узнать об этом человеке и сейчас, ведь самое неизведанное из биографии Толстого обнаруживается лишь с годами.

1.Интересные факты из биографии Алексея Константиновича Толстого подтверждают тот факт, что он с юных лет играл в карты.

2.Брак родителей Толстого распался, когда ему исполнилось 6 недель с рождения.

3.На протяжении всей своей жизни Алексей Константинович Толстой пытался отыскать смысл жизни. И лишь в зрелом возрасте нашел его. Это добро.

4.Писатель получил домашнее образование.

5.Умер Алексей Константинович Толстой в собственном имении Красный рог. Там его и похоронили.

6.Толстой умел разгибать подковы и при помощи пальца вгонять гвозди в стену.

7.Алексей Константинович Толстой был увлечен спиритизмом.

8.Не один раз за свою жизнь этот писатель ходил на охоту на медведя.

9.Толстой был заграницей еще с 10-ти летнего возраста.

10.Огромное впечатление Алексей Константинович Толстой получил в момент путешествия по Италии.

11.Именно на французском языке впервые начал писать Толстой.

12.Алексей Константинович Толстой во времена Крымской войны пытался создать ополчение.

13.В боевых действиях Толстой участия не принимал, потому что заболел тифом.

14.Ведущей тематикой произведений Алексея Константиновича Толстого была именно религия.

15.Алексей Константинович Толстой был троюродным братом Льва Толстого.

16.В детстве Толстой жил в роскоши.

17.Именно привычка писать по ночам сказалась на состоянии здоровья Толстого.

18.Наследницей Толстого после его смерти стала супруга Софья Андреевна.

19.Алексей Константинович Толстой был знаком с Гете. Знакомство с ним произошло в Германии.

20.Единственным воспитателем Алексея Толстого как мужчины был его дядя Алексей Алексеевич.

21.В детстве Толстой был слишком избалованным.

22.Себя лично славянофилом Алексей Толстой не считал. Он был убежденным западником.

23.Первые любовные чувства были у Алексея Константиновича к Елене Мещерской, которой мать не дала благословения на брак.

24.Алексей Константинович Толстой умел прощать и сожалеть.

25.С супругой Софьей у Алексея Константиновича Толстого общих детей не было, а поэтому они воспитывали приемного ребенка: племянника Андрея.

26.На протяжении 12 лет Толстой жил с Софьей в гражданском браке.

27.Повенчались Толстой с Софьей только после того, как ее муж дал развод.

28.Толстой трепетно относился к молитвам.

29.В 1840-ых годах Толстому приходилось вести жизнь светского человека.

30.Толстого считали шутником и проказником.

31.В последние годы жизни Алексей Константинович Толстой страдал заболеванием, связанным с нервами, а поэтому боль он убивал морфием.

32.Отцом Толстого был граф Константин Петрович.

33.С 8 летнего возраста Толстой был в «кругу детей», с которыми проводил воскресные дни.

34.Лишь с 25-ти летнего возраста произведения Алексея Константиновича Толстого начали печатать.

35.Люди увидели первые стихи Толстого, когда тому было 38 лет.

36.Мать Толстого проявляла ревность по отношению к нему.

37.В Красном роге и в Пустынке Алексей Константинович Толстой по-настоящему чувствовал себя счастливым.

38.Богатство, образование и связи пришли к Толстому со стороны дядей по материнской линии.

39.После смерти матери Толстого Анны Алексеевны, к нему перешли десятки тысяч десятин земель, тысячи крепостных, дворцы, мраморные статуи и старинная мебель.

40.От бесцеремонной родни любимой жены и домашней суеты Алексей Толстой скрывался в заграничных поездках.

41.Причину болезни Алексея Константиновича Толстого пытались определить даже врачи из Германии.

42.Умер Алексей Константинович Толстой от передозировки морфия, которым он спасался от боли.

43.Жена Толстого знала больше 10 иностранных языков, а также могла цитировать Гете.

44.Прожил Алексей Константинович Толстой 58 лет.

45.Алексей Константинович Толстой был правнуком Кирилла Разумовского.

46.Толстой часто задумывался о смерти.

47.Алексей Константинович Толстой был противником репрессий.

48.Творчество Толстого очень нравилось Ленину.

49.Толстой романтическим балладам всегда предпочитал исторические баллады.

50.Любимой эпохой Алексея Толстого была именно Киевская Русь.