Тема возникновения и развития Петербурга, безусловно, относится к числу хорошо исследованных и освещенных страниц российской истории. Замечательное обилие исторических документов, воспоминаний, разного рода «отпечатков» времени, блестящие труды ученых делают историческое полотно трехвековой жизни города на Неве на первый взгляд абсолютно очевидным, доступным всеобщему обозрению. В этой, в общем-то, законченной картине уточняться могут, казалось бы, лишь частные, отдельные детали.

Но если основные элементы петербургской исторической фактологии постепенно становятся бесспорными, то это совершенно невозможно констатировать в отношении общей оценки роли и места Петербурга в истории страны и ее культуры. Разумеется, данная противоречивость в оценках вытекает из самой необычности происхождения города, из уникальности его истории. Для Петербурга удивительно подходит слово «феномен», позаимствованное русским языком из греческого, — «необычный, исключительный факт, явление» .

Интересно отметить также, что в современной философии понятие «феномен» означает явление предмета в сознании, соотносится с понятием сущности и противопоставляется ему. Явление предмета в сознании не тождественно его сущности, а его познание предполагает переход от явления к сущности . И чем ярче феномен, тем сложнее познание. Видимо, Петербург относится к весьма сложно познаваемым объектам.

Не случайно в 1999-2004 годах в городе регулярно проводились международные конференции «Феномен Петербурга», цель которых сами организаторы сформулировали следующим образом: «...Собрав под одной крышей объединенных общей любовью к Городу литераторов и специалистов в разных областях научного знания, предоставить им возможность высказывать сколь угодно нетрадиционные и смелые мнения о действительных или воображаемых чарах, сокрытых в понятии "Санкт-Петербург"» . Нельзя не упомянуть, что открыть первую конференцию «Феномен Петербурга» хотел Дмитрий Сергеевич Лихачев. Но она состоялась на сороковой день после кончины ученого, а сборник трудов вышел с посвящением его светлой памяти.

Петербург является в первую очередь историко-культурным феноменом. По выразительному определению К. Г. Исупова, дискуссия о культуре Петербурга, о ее истинных или мнимых противоречиях с «истинно русской» («московской») культурой началась во времена, когда «на месте будущего городка Санкт-Петербурга не было забито ни одной сваи», когда «опоры нового мировоззрения... определялись в событиях села Преображенского, в характере и в поведении юного московского царя Петра» .

Оценки Петербурга и его роли в истории России издавна носили самый полярный характер: от восторга, преклонения до полного неприятия, едва ли не ненависти. Еще в начале XVIII века официальные панегирики в честь новой столицы соседствовали с мрачными пророчествами противников Петровских реформ: «Петербургу быть пусту». «...Тема Петербурга, — отмечал исследователь-литературовед В. Н. Топоров, — мало кого оставляет равнодушным. Далекая от того, чтобы быть исчерпанной или окончательно решенной, она характеризуется особой антитетической напряженностью и взрывчатостью, некоей максималистской установкой как на разгадку самых важных вопросов русской истории, культуры, национального самосознания, так и на захват, вовлечение в свой крут тех, кто ищет ответ на вопросы» . Показательно, что в 2000 году Русским христианским гуманитарным институтом был выпущен сборник «Москва-Петербург: pro et contra », в который вошли работы множества ученых, историков, культурологов, искусствоведов, публицистов и литераторов, так или иначе посвященные культурному диалогу двух столиц и почти трехвековой полемике, порожденной этим диалогом .

Распространенным является взгляд на Петербург как на «своего рода огромный портал, при посредстве которого Россия могла бы знакомиться с ценностями и новинками европейской, в основе своей романо-гер- манской цивилизации» . Еще первый историограф Петровской эпохи И. Голиков так объяснял намерения царя-реформатора при построении Санкт-Питербурха: «...среди толких занятий своих Великий Государь, крайне желая у Балтийского моря иметь такой порт, в который он мог бы обратить на подобие древней Александрии торговлю, а особливо Северозападные Европы, обитаемые такими народами, которые сообщением с подданными его могли бы еще споспешествовать к просвещению оных» .

А. С. Пушкин, который, кстати, внимательно изучал труды Голикова, раскрыл ту же мысль следующим образом: «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, при стуке топора и при громе пушек. Но войны, предпринятые Петром Великим, были благодетельны и плодотворны. Успех народного преобразования был следствием Полтавской битвы, и европейское просвещение причалило к берегам завоеванной Невы» .

Известно, что впоследствии, и в XIX , и в XX веках, многие ученые, писатели, публицисты понимали данные процессы односторонне. Именно от такой односторонности проистекала нередко оценка Петербурга как города «нерусского» и даже «антирусского» в противоположность «национальной» Москве. Такой взгляд был, в частности, присущ мыслителям-славянофилам, один из лидеров которых, И. С. Аксаков, призывал своих читателей Петербург «возненавидеть... всем сердцем своим и всеми помыслами своими» .

С наибольшей силой подобные настроения выразил, пожалуй, публицист И. Н. Потапенко, писавший на страницах газеты «Наши ведомости»: «Петербург — эпилептический каприз гениального деспота... Москва — это то место, где полагается быть сердцу народа... Говоря о Москве, я, однако, вовсе не разумею этот географический пункт. Пусть это будет Тверь, Рязань, Калуга, Чухлома, какой угодно город, какое угодно местечко или село, но только чтобы это было в недрах народа... А Петербург — к черту его, пусть он провалится в болото, пусть его берут немцы, финны, самоеды, кто хочет. Отвергнутый Россией, он пропадет от голода и холода...» . Яростный пафос этих строк был во многом продиктован конкретной исторической ситуацией. И. Потапенко написал их в 1918 году, когда в столице погибшей империи царили голод и разруха. Однако изображение Петербурга как абсолютно «западного», «нерусского» города — явление весьма распространенное и в публицистике, и в научной литературе.

Нетрудно проследить и становление своего рода апологетики города на Неве, основанной нередко на тех же исторических фактах, что и его критика. Разумеется, в разные исторические периоды апологеты Петербурга превозносили его с разных позиций, но были в их рассуждениях о «славном Петрополе» и общие черты. В первые годы своего существования «Петербург представлялся российским неофитам западных учений великой попыткой осуществить под водительством просвещенного монарха мечту просветителей о рационально организованном мире» . Поэт А. П. Сумароков восклицал: «Узрят тебя, Петрополь, в ином виде потомки наши: будешь ты северный Рим» .

В первой половине XIX века «западники», полемизируя со «славянофилами», всячески подчеркивали роль Петербурга в качестве источника прогрессивной, европейской культуры. Вместе с тем у многих либерально настроенных авторов город на Неве вызывал раздражение как центр всяческого официоза (что естественно диктовалось его столичным статусом). Подобный подход нашел яркое выражение в русской художественной литературе, в пушкинском противопоставлении «город пышный, город бедный». Показательно, однако, что даже В. Г. Белинский, при всей своей антипатии к самодержавным порядкам, видел в Петербурге «способ распространения и утверждения европеизма в русском обществе. Петербург есть образец для всей России во всем, что касается до форм жизни, начиная от моды до светского тона, от манеры класть кирпичи до высших таинств архитектурного искусства...» . Многие историки и публицисты, отечественные и зарубежные, писали о Петербурге как о первом (а иногда и единственном) в России «европейском» городе, центре знаний и просвещения, который уже самим своим появлением всколыхнул «дремучую» Русь.

Новый и заслуживающий серьезного внимания импульс к дискуссии о сути историко-культурного феномена Петербурга дают, на наш взгляд, работы академика Д. С. Лихачева, переизданные и вовлеченные в научный оборот на качественно ином уровне в последнее время. Среди них — «Петровские реформы и развитие русской культуры», «Русская культура Нового времени и Древняя Русь», «Русская культура в современном мире» и другие, изданные Санкт-Петербургским Гуманитарным университетом профсоюзов в 2006 году . Отдельные аспекты петербургской культуры затрагиваются Лихачевым в работах, посвященных Н. В. Гоголю, Ф. М. Достоевскому и другим русским литераторам, в монографии «Поэзия садов» и др. . Особый интерес представляют «Заметки к интеллектуальной топографии Петербурга первой четверти двадцатого века» . Однако центральной в данном плане является лекция «Петербург в истории русской культуры», прочитанная ученым при посвящении его в почетные доктора СПбГУП 19 мая 1993 года .

Не вызывает сомнений, что Дмитрий Сергеевич был буквально влюблен в Петербург. Его научные и публицистические работы о городе полны восторженных оценок. Петербург, по его убеждению, не только сконцентрировал в себе «лучшие черты русской культуры , но он также самый русский среди русских и самый европейский среди европейских городов» . Однако подобные оценки — не просто дань традиционной апологетике Петербурга, они не носят произвольного характера, но органично вытекают из всей системы взглядов ученого.

Лихачев создал культуроцентричную концепцию истории . Для него неприемлема логика, по которой до сих пор строятся многие школьные и вузовские учебники. Сначала очень подробно анализируются экономические и политические процессы, а потом, в конце, между прочим, — культура того или иного исторического периода, да еще поданная как сухой перечень некоторых достижений в области науки и искусства. Именно против такого подхода выступал Лихачев, критикуя марксистскую теорию исторического процесса в ее вульгаризированной форме. По его убеждению, «учение марксизма» есть «принижающее окружающее общество, подчиняющее его грубым материальным законам, убивающим нравственность...» .

История человечества для Лихачева — это в первую очередь история культуры. Именно «культура представляет главный смысл и главную ценность существования как отдельных народов и малых этносов, так и государств» . И смысл жизни на индивидуальном, личностном уровне, по Лихачеву, также обретается в культурном аспекте человеческой деятельности. Изучение культуры означало для Дмитрия Сергеевича исследование тех связей, того «внутреннего стержня», который создает структуру общества, направляя в значительной мере ход истории. Будущее общества соответственно рассматривалось ученым как некий культурный проект, созданный прошлым. Ни государство, ни народ, ни отдельная личность не могут начать жизнь заново, «с чистого листа». Возможность управлять будущим ограничена рамками предшествующей культуры. Но история не только задает границы возможного, но и содержит указания на наиболее перспективные пути его развития.

В статье «Русская культура в современном мире» Лихачев отмечал: «Учитывая весь тысячелетний опыт русской истории, мы можем говорить об исторической миссии России. В этом понятии исторической миссии нет ничего мистического. Миссия России определяется ее положением среди других народов, тем, что в ее составе объединилось до трехсот народов — больших, великих и малочисленных, требовавших защиты. Культура России сложилась в условиях этой многонациональ- ности. Россия служила гигантским мостом между народами. Мостом, прежде всего, культурным» .

Вместе с тем российская культура в понимании Лихачева — это культура европейская на протяжении всего ее развития. «Литература, общая для южных и восточных славян, была литературой европейской по своему типу и в значительной мере по происхождению, — писал он. — <...> Это была литература, близкая византийской культуре, которую только по недоразумению или по слепой традиции, идущей от П. Чаадаева, можно относить к Востоку, а не к Европе» . В монографии «Развитие русской литературы X - XVII веков» Лихачев приходит к вы воду, что наиболее сильное культурное воздействие оказывали на Русь не азиатские страны, а Византия и Скандинавия. Однако по характеру их влияние было неодинаковым. По мнению Лихачева, «византийское влияние поднималось до сравнительно совершенных форм общения высокоразвитых духовных культур» .

На Русь проникали из Византии литературные и иконописные традиции, политическая и естественно-научная мысль, богословие и т. д. Влияние Скандинавии было другим и сказывалось прежде всего на военном деле, государственной организации, экономике . Но даже в этих областях оно являлось более поверхностным и неопределенным, чем византийское. Влияние степных народов, по мнению Лихачева, было весьма скромным, по своей сути архаичным. Исследователь также считал, что не следует преувеличивать воздействия на русскую культуру, общество и государство татаро-монгольского нашествия. Соответственно Лихачев считал, что «Русь естественнее было бы назвать Скандовизан- тией, нежели Евразией» .

Взгляд Лихачева на европейский характер культуры России определил и его взгляды на деятельность Петра I , на ту оценку, которую ученый дал мероприятиям царя-реформатора в области культуры. Лихачев вовсе не считал Петровскую эпоху временем разрыва с национальными традициями, отрицал популярный у многих авторов тезис о том, что якобы «Петр и его эпоха вырыли пропасть между старой и новой Россией» .

При этом важно подчеркнуть, что Лихачев не ограничивал тесную взаимосвязь Петровской эпохи с предшествующим развитием России только XVII веком. В последнем факте историки и философы не сомневались задолго до него. Еще К. Д. Кавелин писал: «В течение XVII в. явно обозначались новые потребности государства и призваны были те же средства для их удовлетворения, которые были употреблены в XVIII в., в так называемую эпоху преобразований» . Однако Лихачев последовательно отстаивал тезис о европейском характере древнерусской культуры, и в частности литературы, на протяжении всего ее существования. «Петровские реформы, — пишет Лихачев, — были подготовлены не только явлениями XVII в. Эта эпоха явилась закономерным результатом всего развития русской культуры, начавшей переходить от средневекового типа к типу Нового времени» .

Во многом именно понимание эпохи Петра I как логичного, закономерного этапа в развитии России и российской культуры и определило взгляд Лихачева на сущность культуры Петербурга. Еще Белинский, размышляя о роли Петербурга в отечественной истории, задавался вопросом: «Что-нибудь одно: или реформа Петра Великого была только великою исторической ошибкою, или Петербург имеет необъятное великое значение для России» . И Лихачев убедительно доказывал: реформы Петра являлись не «ошибкой», но естественным следствием всего историко-культурного развития страны. Следовательно, созданный в ходе этих реформ Петербург закономерно вобрал в свою культуру лучшие традиции русской культуры, европейской по своей сути. Вобрав же европейские культурные традиции, Петербург одновременно стал городом общемировых культурных традиций. Ибо важнейшими особенностями европейской культуры, по Лихачеву, являются личностное начало, стремление к свободе и восприимчивость к другим культурам. Именно поэтому в петербургской культуре органично соединяются художественные традиции Древней (допетровской) Руси и различных европейских стран Нового времени.

Подкрепляя данное положение конкретными примерами, Лихачев показывает влияние на облик Петербурга древнерусских архитектурных традиций. Они обнаруживаются прежде всего в наиболее старых постройках города, например, в планировке здания Двенадцати коллегий, в сводах Меншиковского дворца («там псковские и новгородские своды») и др. . Как справедливо отмечает историк архитектуры С. П. Заварихин: «...петровское барокко даже при наличии европейских влияний не смогло бы так быстро сформироваться, если бы оно не было подготовлено предыдущим, почти вековым, периодом развития русского зодчества» . Влияние русских традиций на зодчество сказывалось и в том случае, если непосредственными руководителями строительства, архитекторами были иностранцы. Трудно не согласиться с И. Грабарем, который писал о том, что большинство «иноземных» зодчих «сами изменяли творческую манеру под влиянием русских мастеров» и «часто совершенно забывали о своем первом отечестве и становились русскими в полном смысле слова, русскими по складу, по духу и чувству» .

Русский характер придавали Петербургу также церкви, которые в XIX веке стали строить в «национальном» стиле. Характерно, что Лихачев решительно опровергает тезис о «подражательности» того стиля, в котором работали архитекторы К. А. Тон и А. И. Штакеншнейдер. «Подражание обычно, — пишет он, — в какой-то мере отрывает содержание от формы. Здесь этого не было. Например, колокольни требовались по законам церковного богослужения; пятиглавия соответствовали русскому религиозному сознанию» . Еще одной чертой, роднящей Петербург со старинными русскими городами, было, по Лихачеву, наличие в нем гостиных дворов, характерных «для Архангельска, Новгорода, Костромы, Ярославля, Калуги...» . Влияние древнерусских традиций, разумеется, не ограничивалось только архитектурой. «Древнерусские культурные традиции, — отмечал Лихачев, — живут в Петербурге и в письменности, преимущественно старообрядческой, и в музыке, преимущественно церковной...» .

Тесное переплетение в петербургской культуре древнерусских и западноевропейских традиций несколько роднило ее, по мнению ряда философов, с культурой древнего Новгорода. Выдающийся философ Г. П. Федотов писал: «Богат и сложен Великий Новгород. Мы и сейчас не понимаем, как мог он совместить с буйным вечем молитвенный подвиг, с русской иконой ганзейский торг. Все противоречия, жившие в нем, воскресли в старом и новом Петербурге...» . Сходные идеи высказывал литературовед и писатель В. В. Гиппиус: «Окно в Европу. Не "выдумка" Петра, как изощрялись славянофилы, а — "история России с древнейших времен". Мы не так давно выучили: древняя Россия не только Киев, но и Новгород... Теперь наконец выучим: и — Петербург. Новгород — Киев — Москва — Петербург или Новгород, придвинутый к морю!» .

Интересно, что Лихачев также проводил некоторые аналогии между историко-культурными судьбами Петербурга и Новгорода. В работе «О русской интеллигенции» ученый отмечал: «Европа торжествовала при Петре в России потому, что в какой-то мере Петру удалось восстановить тот путь «из варяг в греки», который был прерван в России татаро- монгольским игом, и построить у его начала Петербург» . Здесь же он отмечал, что именно путь «из варяг в греки» являлся в Древней Руси не просто торговой артерией, но и путем «распространения культуры», важнейшим же центром на этом пути был Новгород .

Весьма показательно, что связь Петровской эпохи с предыдущим развитием страны наряду с убежденными «западниками» отрицали сторонники евразийства, только они наделяли произошедший культурный «переворот» исключительно отрицательными характеристиками. Так, князь Н. Трубецкой полагал, что «если Россия до Петра Великого по своей культуре могла считаться чуть ли не самой даровитой и плодовитой продолжательницей Византии, то после Петра Великого, вступив на путь романо-германской «ориентации», она оказалась в хвосте европейской культуры, на задворках цивилизации» .

Для Лихачева подобное отречение российских интеллектуалов от Европы, «игра в азиатчину» были, по всей видимости, в лучшем случае неприятным кокетством, в худшем — политической безответственностью . «На самом деле Россия — это никакая не Евразия, — писал он в работе "О русской интеллигенции". — <...> Россия — несомненная Европа по религии и по культуре» . В этой же работе ученый подчеркивал: «Россия по своей культуре отличается от стран Запада не больше, чем все они различаются между собой: Англия от Франции или Голландия от Швейцарии. В Европе много культур» .

Отрицая постулаты «евразийства», Лихачев был, конечно, далек от того, чтобы отрицать влияние на формирование Петербурга культурных традиций неевропейских стран: «Петербург — город общемировых культурных интересов, — подчеркивал ученый, — это отразилось и в его внешнем облике: на берегу Большой Невы стоят египетские сфинксы, китайские ши-цзы и античные вазы. Кстати сказать, это характерная черта не только Петербурга, но и Рима, и Парижа, и Лондона — центров мировой культуры. И это очень важная черта нашего города» .

Данная фраза заставляет вспомнить слова блестящего знатока культуры Петербурга Н. П. Анциферова: «Годы вносили в строгий и прекрасный покров Северной Пальмиры все новые черты империализма. Словно победоносные вожди справляли здесь свои триумфы и размещали трофеи по городу. А Петербург принимал их, делал их своими, словно созданными для него (курсив наш. —Авт.). На набережной Невы... поместились два сфинкса — с лицом АменготепаIII... И эти таинственные существа, создание далеких времен, отдаленных стран, чуждого народа, здесь, на брегах Невы, кажутся нам совсем родными, вышедшими из вод великой реки столицы Севера...» .

Становление петербургской культуры, по мнению и Анциферова, и Лихачева, вовсе не предполагало слепого копирования чужеземных образцов, формального соединения разнородных элементов, но являлось результатом творческой переработки чужого, его изменения применительно к русской специфике.

Что же касается мифа о «чужеродности» Петербурга для России, об отсутствии связей между петербургской культурой и русскими национальными традициями, то подобный взгляд был во многом создан самим царем-реформатором, который, говоря словами Лихачева, хотел и умел «придать демонстративный характер не только своей собственной фигуре, но и всему тому, что он делал» . Поясняя причины целенаправленного создания Петром I подобной легенды, Лихачев отмечал: «Раз необходимо было большее сближение с Европой, значит, надо было утверждать, что Россия была совершенно отгорожена от Европы. Раз надо было быстрее двигаться вперед, значит, необходимо было создать миф о России, косной, малоподвижной и т. д. Раз нужна была новая культура, значит, старая никуда не годилась» . Надо заметить, что взгляды царя-реформатора вполне разделяли и многие его сподвижники, причем зачастую вполне искренне. Они сами поднялись «из ничтожества» благодаря реформам, ощущали себя создателями новой России, а прошлое страны склонны были оценивать с долей пренебрежения. В свете новизны Петровских реформ и Петербург неизбежно воспринимался многими как «небывалый», чуждый «старой» Руси город.

Мысль о демонстративной составляющей в облике Петербурга в петровские времена высказывал целый ряд историков культуры. Так, Е. Э. Келлер отмечает: «Политические притязания Петра и необходимость пропаганды и рекламы рождали некоторые обязательства — обязательства самого царя перед столицей и перед страной, обязательства столичного Петербурга перед Россией...» . Сознательная деятельность Петра I по конструированию нового образа страны стала объектом анализа в работах петербургского ученого Ю. А. Запесоцкого. Пользуясь современной терминологией, он отмечает, что царь-реформатор «осуществил то, что сегодня можно было бы назвать ребредингом, в масштабах целого государства» . Выводы Ю. А. Запесоцкого опираются на взгляды Лихачева, который указывал, что Петр осознанно перенес столицу на Запад . На новом месте легче было творить новый миф. Разрыв со старой знаковой системой, однако, вовсе не означал, как говорилось, полного разрыва с культурными традициями.

Более того, как ни парадоксально это прозвучит, но, отодвигая столицу к рубежам державы, Петр I , по мнению Лихачева, также следовал очень древней традиции. Ни об одной особенности Петербурга не было высказано, пожалуй, столько критических и резких замечаний, как о его пограничном положении. Еще Д. Дидро, ссылаясь на слова С. К. Нарышкина, писал ЕкатеринеII: «Страна, в которой столица помещена на краю государства, похожа на животное, у которого сердце находилось бы на кончике пальца...» . С тех пор в произвольности выбора места для столицы Петра упрекали многие и многие. Однако Лихачев приводит целый ряд исторических примеров, опровергающих мнение об абсолютно нетипичном географическом положении Петербурга: «Характерно следующее: стремление русских основывать свои столицы как можно ближе к границам своего государства. Киев и Новгород возникают на важнейшем в IX - XI вв. европейском торговом пути, соединявшем се вер и юг Европы — на пути "из варяг в греки". <...> А затем, после татаро-монгольского ига, как только открываются возможности торговли с Англией, Иван Грозный делает попытку перенести столицу поближе к "морю-окиану", к новым торговым путям — в Вологду...» .

Интересно, что для Лихачева был неприемлем не только тезис о «нерусскости» Петербурга, но и тезис о том, что он является слепком с западноевропейских образцов. Подобный взгляд типичен для многих западноевропейских авторов как в прошлом, так и в наши дни. По мнению же Лихачева, Петербург является необычным городом, который не только «чрезвычайно европейский и чрезвычайно русский», но и в силу этого «отличается и от Европы, и от России» .

Даже внешне Петербург не похож на западноевропейские города, которые формировались в Средние века на территории, ограниченной крепостными стенами. Об этой «непохожести» Петербурга на старые европейские столицы также писал Белинский: «Говорят еще, что Петербург не имеет в себе ничего оригинального, самобытного... и, как две капли воды, похож на все столичные города в мире. Но на какие же именно? На старые, каковы, например, Рим, Париж, Лондон, он походить никак не может; стало быть, это сущая неправда» .

Петербург возник в совершенно другую эпоху, нежели старинные города Западной Европы, и облик его иной. Коль скоро реформы Петра ознаменовали переход русской культуры «от средневекового типа к типу Нового времени» , то и Петербург строился в первую очередь как город Нового времени. Он появился в эпоху, для которой в высшей степени был характерен культ разума, рационализма, знания. Петербург возводился по четкому плану, согласованному с личными распоряжениями царя, который видел в Петербурге «образцовый», «примерный» город.

Принадлежность Петербурга к Новому времени выразилась также в том, что он изначально планировался и создавался как научный центр и центр просвещения. Не случайно еще упомянутый выше Голиков сравнивал «град Петров» с Александрией — средоточием философских и научных школ древности. Именно в Петербурге уже в XVIII веке активно формируется слой образованных людей, сюда стекаются лучшие художественные и научные силы со всей России и из-за рубежа. Развитие научных и учебных заведений здесь происходит чрезвычайно быстрыми темпами. Эту особенность чутко уловил еще Вольтер, который, посвящая графу И. И. Шувалову свою трагедию «Олимпия», писал: «Не прошло и 60 лет с той поры, как положено было начало вашей империи Петербургу, а у вас уже давно существуют там научные учреждения и великолепные театры...» . Таким образом, город молод, но «научные учреждения» существуют там «давно» — с самого основания.

Именно «просветительская» роль Петербурга, по убеждению Лихачева, определила существенные черты его культуры. Здесь необходимо отметить, что Дмитрий Сергеевич, высоко оценивая достижения древнерусской культуры, указывал одновременно на «отсутствие на Руси университетов и вообще высшего школьного образования» .

Правда, еще в 1687 году в Москве открылось Славяно-греко-латинское училище, позже названное Академией, в котором молодые люди постигали «семена мудрости» из наук гражданских и церковных, «на- ченше от грамматики, пиитики, риторики, диалектики, философии разу- мительной, естественной и нравной, даже до богословия...» . Но это учебное заведение не являлось университетом в полном смысле слова. К тому же, в отличие от европейских университетов данного периода, Академия находилась под контролем церкви. Венцом учености в ней почиталось «богословие», да и численность учеников здесь была невелика. Любые попытки руководивших Академией братьев Лихудов выйти за установленные церковными иерархами пределы немедленно вызывали резкий окрик. Для православной церкви университетская наука Западной Европы означала в первую очередь «латинство», чуждую и враждебную веру, и вызывать симпатии не могла.

Петр I начинает создание в России широкой системы светского образования, и именно при его правлении приходит на Русь европейская наука Нового времени. Приходит во многом через Петербург и благодаря Петербургу. С ролью города на Неве как крупнейшего, особого центра науки и просвещения связана, по мнению Лихачева, и такая черта петербургской культуры, как академизм. Ученый отмечает, что здесь формируется особая «склонность к классическому искусству, классическим формам», что «проявилось как внешне в зодчестве... так и в существе интересов петербургских авторов, творцов, педагогов и т. д.» . По мнению Лихачева, в Петербурге все основные европейские и мировые стили приобретали классический характер. Классицизм с его четкостью, ясностью и содержания, и формы закономерно обусловил такую неотъемлемую черту петербургской культуры, как профессионализм, который пронизывает и науку, и искусство, и даже общественно- политическую деятельность.

Профессионализм, в трактовке Лихачева, вовсе не сводится к узкой специализации, но, напротив, предполагает тесную «связь наук и искусств с обучением. Научные школы были даже формально связаны с учебными заведениями» . Учебные заведения Петербурга традиционно давали глубокое и разностороннее образование, ибо профессионализм работавших в них специалистов базировался на фундаментальном образовании.

По мнению Лихачева, неслучайно именно в Петербурге появился и кристаллизовался особый, в ряде отношений высший «продукт» мировой культуры — интеллигенция. По мысли ученого, интеллигенция явилась уникальным результатом зрелости европейской духовной традиции, и одновременно она — явление, которое закономерным образом сформировалось именно на российской почве. Своим путем к этой же мысли приходит выдающийся российский культуролог М. С. Каган . Для появления интеллигенции, по мнению Лихачева, «нужно было соединение университетских знаний со свободным мышлением и свободным мировоззренческим поведением» . Интеллигент, по Лихачеву, это совестливый человек, обладающий образованием и интеллектуальной свободой .

Лихачев неоднократно отмечал, что интеллигент не только образован, он еще и духовно свободен. В России в условиях деспотизма такая свобода принимает черты «тайной», о ней писали А. Пушкин и А. Блок. Высказывать свои мысли опасно, но скрывать их невозможно, непереносимо для подлинного интеллигента. Именно об этом трагическом столкновении интеллигенции с тиранией писал Джеймс Биллингтон, уподобляя судьбу «европейской культуры» в Петербурге (а вернее — в России в целом) судьбе свободолюбивой пальмы из притчи В. Гаршина. «История европейской культуры в этом городе, — говорится в его книге "Икона и топор", — напоминает историю экзотической пальмы в рассказе Всеволода Гаршина. Искусственно пересаженная из жарких краев в оранжерею северного города, эта пальма тщится одарить все запертые в оранжерее покорные растения буйной свободой своей родины. Ее блистательное устремление вверх, к неуловимому солнцу... завершается разбитым потолком оранжереи и убийственной встречей с подлинным климатом этих мест» .

Однако при всей эмоциональной напряженности подобного образа выводы Биллингтона весьма отличаются от убеждений Лихачева. Дмитрий Сергеевич не без оснований считал интеллигенцию именно русским явлением: «Постоянное стремление к свободе, — писал он, — существует там, где есть угроза свободе. Вот почему интеллигенция как интеллектуально свободная часть общества существует в России и неизвестна на Западе, где угроза свободе для интеллектуальной части общества меньше (или она минимальна) . Используя метафору Гар- шина, «подлинный климат» России не убил цветущую зелень интеллектуальной свободы, но закалил ее носителей, сделал их подлинными интеллигентами.

Именно поэтому Лихачев в числе важнейших сторон петербургской культуры называет существование в городе многочисленных добровольных объединений, кружков, общественных организаций, в которых «собиралась мыслящая часть общества — ученые, художники, артисты, музыканты и т. п.» . Многие из этих групп формировались по профессиональным занятиям людей, в них входящих, и соответственно способствовали «росту петербургского профессионализма» . В другие группы входили люди разных профессий, но сходного мировоззрения, убеждений. Неофициальные и полуофициальные объединения играли особую роль в формировании общественного мнения: «Общественное мнение в Петербурге, — говорил Лихачев, — создавалось не в государственных учреждениях, а главным образом в этих частных кружках, объединениях, на журфиксах, на встречах ученых и т. д. Именно здесь формировалась и репутация людей...» .

К числу подобных кружков относилась и «Космическая академия», в которую входил в юности сам Дмитрий Сергеевич, и которая была жестоко разгромлена советской властью. Склонные к деспотизму правительства всегда крайне негативно относились к неформальным объединениям мыслящих людей, не без оснований видели в них угрозу. Однако, по мнению Лихачева, именно благодаря им в Петербурге «сконцентрировались самые лучшие черты русской культуры» . Петербургская культура вобрала в себя лучшие черты российской культуры, как «европейская, универсальная культура; культура, изучающая и усваивающая лучшие стороны всех культур человечества» .

Разумеется, включение воззрений академика Лихачева, касающихся сути Петербурга как культурного феномена российской истории, в контекст современных дискуссий еще не подводит черту под спорами по данному вопросу. Во-первых, есть основания полагать, что актуализация историко-культурного научного наследия Лихачева, происходящая в настоящее время, является лишь частью современного процесса по воссозданию целостной картины истории российской культурологической мысли — картины, существенно деформированной в советское время. И результаты этого процесса не могут не сказаться на осмыслении фактов и явлений нашей истории. Во-вторых, можно предположить аналогичный эффект и от общего стремительного развития отечественных гуманитарных наук , в особенности от совершенствования методологии междисциплинарных исследований.

Наконец, как нам представляется, утверждение взгляда на историю Отечества как историю Культуры, историю утверждения и неуклонного расширения Человеческого начала является в целом одним из прогрессивных направлений развития исторической науки.

Все это позволяет нам надеяться на дальнейшее развитие дискуссии по различным аспектам историко-культурной сути феномена Петербурга.

________________________________________________

Примечания

1. См.: Анциферов Н. П. Душа Петербурга. Л., 1991 ; Грабарь И. Э. Петербургская архитектура в XVIII и XIX вв. СПб., 1994 ; Каган М. С. Град Петровв истории русской культуры. СПб., 1996 ; КеллерЕ. Э. Праздничная культура Петербурга: очерки истории. СПб., 2001 ; Лотман Ю. М. Символика Петербурга ипроблемы семиотики города // Семиотика города и городской культуры. Петербург. Тарту, 1984 ; ПушкаревИ. И. Николаевский Петербург. СПб., 2000 ; Санкт-Петербург: 300 лет истории. СПб., 2003 ; Синдаловский Н. А. Легенды и мифыСанкт-Петербурга. СПб., 1994 ; Смирнов С. Б. Петербург-Москва: сумма истории. СПб., 2000 ; Топоров В. Н. Петербургские тексты и петербургские мифы //В честь 70-летия профессора Ю. М. Лотмана. Тарту, 1992; и др.

2. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. A . M . Прохоров . М. ; СПб., 1999. С. 1270.

3. См., напр.: Современный философский словарь / под общ. ред. В. Е. Ке мерова. М., 2004. С. 757.

4. Феномен Петербурга: тр. Междунар. конф., сост. 3-5 ноября 1999 г. во Всерос. музее А. С. Пушкина. СПб., 2000. С. 8.

5. Исупов К. Г. Диалог столиц в историческом движении // Москва-Петербург: pro et contra . Диалог культур в истории национального самосознания: ан - тол. / отв. ред. Д. К. Бурлака. СПб., 2000. С. 6-7.

6. Топоров В. Н. Петербург и петербургский текст русской литературы // Семиотика города и городской культуры. Петербург. С. 4.

7. См.: Москва-Петербург: pro et contra . Диалог культур...

8. Спивак Д. Л. Метафизика Петербурга. Французская цивилизация. СПб.,2005. С. 5.

9. Голиков И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. М., 1788. Ч. 2.С. 107.

10. Пушкин А. С. О ничтожестве литературы русской // Пушкин А. С. Полн.собр. соч. : в 10 т. М., 1958. Т. 7. С. 307-308.

11. Цит. по: Мережковский Д. С. Зимние радуги // «Город под морем...»,или Блистательный Санкт-Петербург. Воспоминания. Рассказы. Очерки. Стихи. СПб., 1996. С. 327.

12. Потапенко И. Н. Проклятый город // Наши ведомости. 1918. 3 янв.

13. Смирнов С. Б. Указ. соч. С. 23.

14. Цит. по: Смирнов С. Б. Указ. соч. С. 23.

15. Белинский В. Г. Петербург и Москва // Белинский В. Г. Полн. собр. соч. :в 13 т. М., 1955. Т. 8. С. 397.

16. Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре / науч.ред. Ю. В. Зобнин. СПб., 2006 ; Д. С. Лихачев — Университетские встречи.16 текстов / науч. ред. А. С. Запесоцкий. СПб., 2006.

17. Лихачев Д. С. Достоевский в поисках реального и достоверного // Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. С. 285-303 ; Он же. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. М., 1998.

18. Лихачев Д. С. Заметки к интеллектуальной топографии Петербурга первой четверти двадцатого века // Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. С. 276-284.

19. Лихачев Д. С. —Университетские встречи. 16 текстов. С. 11-25.

20. Там же. С. 24.

21. Там же.

22. Подробнее см.: Запесоцкий А. С. Великий русский культуролог // Санкт-Петербургские ведомости. 2006. 27 нояб. С. 4.

23. Лихачев Д. С. Избранное. Воспоминания. СПб., 1997. С. 182.

24. Лихачев Д. С. Декларация прав культуры (проект идей): впервые представлена в СПбГУП на Дне знаний 1 сентября 1995 г // Д. С. Лихачев — Университетские встречи. 16 текстов. С. 29.

25. Лихачев Д. С. Русская культура в современном мире // Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. С. 196.

26. Лихачев Д. С. Первые семьсот лет русской литературы // Лихачев Д. С.Избранное. Великое наследие. Классические традиции литературы ДревнейРуси. Заметки о русском. СПб., 1997. С. 30-31.

27. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X - XVII веков. СПб., 1998 . С. 18.

28. Там же.

29. Лихачев Д. С. Культура как целостная среда // Лихачев Д. С. Избранныетруды по русской и мировой культуре. С. 359.

30. Лихачев Д. С. Петровские реформы и развитие русской культуры // Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. С. 166.

31. Цит. по: Петр Великий: pro et contra . Личность и деяния Петра I в оценке русских мыслителей и исследователей: антол. СПб., 2003. IV. Контекст. § 4.2.Петр — ускоритель уже начавшейся до него европеизации. С. 736.

32. Лихачев Д. С.

33. Белинский В. Г. Указ. соч. С. 394.

34. Лихачев Д. С. Петербург в истории русской культуры // Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. С. 263.

35. Заварихин С. П. Явление Санкт-Питеръ-Бурха. СПб., 1996. С. 102.

36. Грабарь И. История русского искусства. М., 1910. Т. 1. С. 1, 2.

37. Лихачев Д. С. Петербург в истории русской культуры // Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. С. 264.

38. Там же. С. 263.

39. Там же. С. 264.

40. Федотов Г. П. Три столицы // Москва-Петербург: pro et contra . Диалог культур... С. 484.

41. Гиппиус В. В. Сон в пустыне // Там же. С. 384.

42. Лихачев Д. С. О русской интеллигенции // Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. С. 379.

43. См.: там же. С. 384-385.

44. Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев .София, 1921. С. 95.

45. Подробнее об отношении Лихачева к евразийству см.: Запесоцкий А. С. Дмитрий Лихачев — великий русский культуролог. СПб., 2007. С. 7290. (Ряд глав написаны в соавт. с Ю. В. Зобниным, Л. А. Санкиным, Т. Е. Шех-тер, Ю. А. Запесоцким.)

46. Лихачев Д. С. О русской интеллигенции. С. 384.

47. Там же .

48. Лихачев Д. С. Петербург в истории русской культуры // Д. С. Лихачев — Университетские встречи. 16 текстов. С. 16-17.

49. Анциферов Н. П. Указ. соч. С. 36.

50. ЛихачевД.С. Петровские реформы и развитие русской культуры. С. 165.

51. Лихачев Д. С. Русская культура в современном мире. С. 191-192.

52. Келлер Е. Э. Указ. соч. С. 99.

53. Цит. по : Запесоцкий А. С. Дмитрий Лихачев — великий русский культуролог. § 4. Образ России как культурная доминанта Петровских реформ. С. 69.

54. См.: Лихачев Д. С. Петровские реформы и развитие русской культуры.С. 165.

55. Дидро Д. Собрание сочинений: в 10 т. М., 1947. Т. 10. С. 192.

56. Лихачев Д. С. Русская культура в современном мире. С. 195.

57. Лихачев Д. С. Петербург в истории русской культуры // Д. С. Лихачев —Университетские встречи. 16 текстов. С. 15.

58. Белинский В. Г. Указ. соч. С. 394.

59. Лихачев Д. С. Петровские реформы и развитие русской культуры. С. 168.

60. Цит. по : Исупов К. Г. Указ. соч. С. 15.

61. Лихачев Д. С. Русская культура в современном мире. С. 206.

62. Цит. по : Буганов В. И. Мир истории: Россия в XVII столетии. М., 1989.С. 287.

63. Лихачев Д. С. Петербург в истории русской культуры // Д. С. Лихачев — Университетские встречи. 16 текстов. С. 17.

64. Там же.

65. См .: КаганМ. С. Указ. соч. С. 400.

66. Лихачев Д. С. О русской интеллигенции. С. 379.

67. См. подробнее: Запесоцкий А. С. Последний российский интеллигент:к 100-летию со дня рождения Дмитрия Лихачева // Огонек. 2006. 20-26 нояб.№ 47. С. 14-15 ; Он же. Дмитрий Лихачев и русская интеллигенция // Нева.2006. № 11. С. 129-140.

68. Биллингтон Д. X. Икона и топор. Опыт истолкования истории русскойкультуры М., 2001. С. 234.

69. Лихачев Д. С. О русской интеллигенции. С. 371.

70. Лихачев Д. С. Петербург в истории русской культуры // Д. С. Лихачев —Университетские встречи. 16 текстов. С. 21.

71. Там же. С. 23.

72. Там же. С. 22-23.

73. Там же. С. 23.

74. Лихачев Д. С. Культура как целостная среда. С. 361.

75. См., например: Важнейшие достижения научно-исследовательской и на учно-организационной деятельности ОИФН РАН в 2001-2006 гг. М. : УОП Ин-таэтнологии и антропологии РАН, 2006.

Первая публикация: Вопросы философии, 2007, №9 С. 96-107

Концепиия культуры в обшествознании. Типология культур. Культура и природа. Структура и функции культуры. Мировая культура как челое. Елинство и многообразие соииокультурного процесса. Ступени эволюции мировой культуры.

Мы начинаем знакомство с историей мировой культуры, развитие которой рассматривается от возникновения человеческого общества до современности. Сложность исследований в области этой научной дисциплины и освоения ее результатов состоит в том, что само понятие «культура» весьма многозначно, имеет различное содержание и разный смысл не только в обиходном языке, но и в разных науках и философских дисциплинах. Впервые в литературе слово «культура» встречается в произведении «Тускуланские диспуты» (45 г. до н.э.) римского оратора и философа Марка Туллия Цицерона. Этимологически оно восходит к словам латинского языка «возделывать», «обрабатывать». В ходе длительной эволюции от Цицерона («культура ума есть философия») до немецкого идеолога XVII в. И. Гердера, относившего к культуре язык, семейные отношения, искусство, науку, ремесла, государственное управление, религию, произошло изменение его содержания.

В универсальной культурно-философской концепции Гердера понятие «культура» характеризуется как применимое к роду человеческому, всему человечеству. Это следует особо подчеркнуть в плане изложения нашего курса «история мировой культуры». Называя становление культуры вторым рождением человека, Гердер писал в своей книге «Идеи к философии истории человечества»: «Мы можем как угодно назвать этот генезис человека во втором смысле, мы можем назвать его культурой, то есть возделыванием почвы, а можем вспомнить образ света и назвать просвещением, тогда цепь культуры и просвещения протянется до самых краев земли». Идеи, исторически сформулированные в период от Цицерона до Гердера, образовали теоретическое ядро того гуманистического понимания культуры, которое послужило предпосылкой и исходным пунктом для формирования современного понимания культуры.

Культуру можно исследовать, основываясь на динамике общественно-исторического развития, когда происходит смена поколений. Каждое поколение осваивает доставшееся ему и продолжает унаследованную деятельность; вместе с тем оно изменяет эту деятельность в силу новых условий. В этом плане понятие «культуры» фиксирует человечески содержательный аспект общественных отношений, его можно определить через вовлекаемые в процесс общественного производства объекты (предметы, знания, символические системы и т.п.), способы деятельности и взаимодействия людей, механизмы организации и регуляции их связей с окружением, критерии оценок окружения и связей с ним. Здесь культура понимается как процесс, результат и поле осуществления потенций человека в данное время.

Понятие «культура» необходимо раскрывать в его дифференциально-динамических аспектах, что требует использования категорий «общественная практика» и «деятельность», связывающих между собой категории «общественное бытие» и «общественное сознание», «объективное» и «субъективное» в историческом процессе. В современной отечественной философской литературе понятие «деятельность» предстает как одна из наиболее фундаментальных характеристик человеческого бытия. В самом деле, общеизвестна характеристика человеческой истории, а именно: «история — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека». Вместе с тем также общепринятым является положение о том, что человек представляет собой «деятельное природное существо», которое само себя утверждает в мире, в своем бытии. Таким образом, можно сказать, что через понятие «деятельности» выражается специфика социальной формы движения материи.

Предметная деятельность человека является основой, подлинной субстанцией реальной истории человеческого рода: вся совокупность предметной деятельности выступает движущей предпосылкой человеческой истории, всей истории культуры. И если деятельность представляет собой способ бытия общественного человека, то культура — способ деятельности человека, технология этой деятельности. Можно сказать, что культура является исторически и социально обусловленной формой человеческой деятельности, что она представляет собой исторически изменяющуюся и исторически конкретную совокупность тех приемов, процедур и норм, которые характеризуют уровень и направленность человеческой деятельности, всей деятельности, взятой во всех ее измерениях и отношениях. Иными словами, культура — способ регуляции, сохранения, воспроизведения и развития всей общественной жизни.

Именно в этом ключе в научной философии при рассмотрении производства обществом человека «как возможно более целостного и универсального продукта общества» используется термин «культивирование всех свойств общественного человека». Это значит, что человек должен уметь пользоваться множеством «вещей», т.е. предметами внешнего мира, своими чувствами, мыслями.

Иными словами, каждый отдельный индивид лишь тогда может считаться «культурным человеком», когда он владеет способами пользования достижениями общества, в котором живет. Ведь общественное производство выступает и как условие, и как предпосылка деятельности человека, культура же является своего рода принципом связи общества с индивидом, способом его вхождения в социальную жизнь. Развитие способности пользоваться тем, что создало и накопило общество, овладение способами этого пользования — вот что характеризует процесс культивирования человека.

В таком видении культуры на первый план выходит такая ее черта, как воспроизведение деятельности по исторически заданным основаниям — схеме, алгоритму, коду, матрице, канону, парадигме, эталону, стереотипу, норме, традиции и пр. Именно наличие некоторых определенных схем, идущих от поколения к поколению и предопределяющих содержание и характер деятельности и сознания, позволяет ухватить суть культуры как транслятора деятельности, аккумулятора исторического опыта. Следует иметь в виду, что культура — это система последовательных правил деятельности, передающихся от прошлого к будущему, от содеянного — к будущим деяниям. Она представляет собой открытую систему, а ее алгоритмы — это открытые алгоритмы, позволяющие высвободить практическую энергию действующего общественного человека. Схемы деятельности как глубинное сущностное выражение культуры содержат в себе открытый спектр возможностей. Ведь с точки зрения общественной практики культура представляет собой постоянное движение: создание, воспроизводство, переделка и разрушение предметов, идей, привычек, оценок и пр. в процессе индивидуальной и совместной деятельности людей, общения и обмена между ними. Поэтому ее нужно рассматривать в нескольких планах: и типологии, и отличия от природы, и структуры.

В современной культурологии и социологии понятие культуры стоит в ряду фундаментальных понятий этих дисциплин. Оно считается столь же важным для анализа социальной жизни и деятельности индивида, как понятие «гравитация» для физики или понятие «эволюция» для биологии. Резко проявившийся интерес к исследованию культуры вызвал лавинообразный рост числа определений культуры: что ни автор, то своя дефиниция, число которых сейчас превышает 500. «Что ни город, то норов», — такими словами можно охарактеризовать сложившуюся ситуацию в культурологии. Такое многообразие определений свидетельствует о полифункциональности, емкости и сложности понятия культуры и вместе с тем влечет за собой многообразие типологий культуры. Одни исследователи исходят из того, что существуют религиозная и светская культуры (А. Новицкий, В. Шевчук -и др.), другие выделяют женские (дальневосточные и пр.) и мужские (европейская, мусульманская и т.д.) культуры (В. Санги, К. Шилин и др.). В свете концепции материалистического понимания истории основой типологии культуры, как правило, считают типологию общественного воспроизводства (это не значит, что типологии другого рода следует отбросить, напротив, они тоже представляют интерес и их использование позволяет под необычным углом зрения анализировать многообразие локальных культур).

Роль и место культуры в деятельности человека весьма четко можно понять на основе представлений о том, что деятельность людей носит, в конечном счете, воспроизводственный характер. Общественное воспроизводство включает воспроизводство личности, всей системы общественных отношений, в том числе технологических и организационных, а также культуру сущностью, главным содержанием и назначением сферы культуры является процесс общественного воспроизводства и развития самого человека как субъекта разносторонней социальной деятельности и общественных отношений. Культура, взятая как необходимый элемент общественного воспроизводства и одновременно как важнейшая характеристика субъекта деятельности, развивается в единстве с воспроизводственным процессом в целом во всей его исторической конкретности. Поэтому понятно, что с каждым типом общественного воспроизводства (простой, интенсивный и деструктивный) связан свой тип культуры, выражающий место и значение культуры в жизнедеятельности общества.

Простое воспроизводство соотносится с культурой, сложившейся в условиях господства домашинного производства и аграрного труда. В этой культуре субъект воспроизводства нацелен на неизменность масштабов воспроизводства, на максимальную адаптацию к природным ритмам, которые диктуют условия доурбанизированного земледелия. Для этой культуры характерно представление об окружающей среде как о заданной человеку внешними силами, убеждение, что она не может быть изменена человеком, так как не им создана. В культурах, сложившихся в этих условиях, даже активность самого человека рассматривается как результат действий внечеловеческих (однако часто антропоморфных) сил.

С интенсивным типом воспроизводства связан качественно иной тип культуры. В отличие от субъекта простого воспроизводства, ориен-агированного на адаптацию к заданным природным ритмам, на систему неизменных смыслов, субъект динамичного типа культуры нацелен на совершенствование самого себя в единстве с совершенствованием человеческого мира, уже сформированного, созданного всей предшествующей человеческой активностью. Человек в таком типе культуры занят организацией ранее организованного, переосмыслением уже ранее осмысленного, перестройкой самих ритмов окружающего его жира. Тем самым субъект интенсивного типа воспроизводства должен 1^ыть способен сконцентрировать для решения соответствующей проблемы все необходимое богатство накопленной культуры, преобразо-йать ее, осмыслить и переосмыслить, постоянно углублять сложившиеся понятия, формировать новые идеи, культурные инновации. Мир уже не рассматривается как заданный, но выступает результатом ответственной, напряженной воспроизводственной деятельности человека. ‘ Для деструктивного типа воспроизводства характерна недостаточ-»йая способность субъекта в силу тех или иных причин преодолевать.внутренние и внешние противоречия, ограничивать поток деструктив-йых инноваций, обеспечивать необходимые инновации, сохранять Параметры простого общественного воспроизводства, удерживать на Минимальном для данного общества уровне эффективность производ-:1Йгва и воспроизводства. Он характеризуется упадком культуры, недо-:^таточной способностью находить эффективные средства и цели, стабилизирующие ситуацию. Этот тип воспроизводства отличается от других тем, что он никогда не является позитивной ценностью, и сама возможность сползания к нему выступает в качестве стимула для повышения активности субъекта, его стремления предотвратить этот процесс, а, возможно, и перейти к более прогрессивному типу и уровню воспроизводства, к соответствующему типу и уровню культуры. Указанная ситуация может складываться тогда, когда технология, организация производства рассчитана на тип культуры, нацеленный на развитие, а реальный работник ориентирован на простое воспроизводство, на адаптацию в меру своих «естественных» возможностей к сложившему-"ся уровню техники и организации. Вот почему при анализе культурных предпосылок научно-технического прогресса необходим учет исторических культурных традиций, воспроизводимых до определенной степени в культуре в силу ее устойчивости даже тогда, когда изменены 1многие экономические и социальные условия, породившие традицион-яые нормы, обычаи, ценностные представления, образы и стили жизни. ‘ Типы воспроизводства и культуры — понятия, призванные раскрыть философскую основу, дать теоретико-методологическое обоснование внутреннего расчленения культуры. В том случае, когда возникает необходимость в эмпирическом изучении процессов культурной дифференциации, культурных различий в обществе, ученые обращаются к более конкретным понятиям, с помощью которых становится доступным изучение реальностей культурного процесса. На этом пути все шире используется понятие «субкультура». И хотя единства в применении этого понятия учеными разных специальностей пока не достигнуто, в большинстве случаев имеется в виду внутренняя диффе-ренцированность культуры, находящая выражение в наличии специфических для социальных групп культурных признаков. Последние можно обобщить в категориях «образ» и «стиль» жизни, отличающих друг от друга социальные группы. Они дают возможность отделить социально приемлемые формы социокультурной дифференциации (профессиональные, этнические и пр.) от форм, чреватых угрозой другим группам (например, преступность, тунеядство).

Тип воспроизводства, тип культуры и субкультура могут быть осмыслены как последовательно конкретизирующийся ряд понятий, призванных установить иерархию в изучении культурных общностей, начиная глобальными расчленениями истории мировой культуры и кончая эмпирическими исследованиями локальных процессов в культуре. Роль субкультур в культуре определяется необходимостью каждой культуры осваивать и «пропускать» через себя многообразие мира, субкультура — накопитель своеобразия в культуре, она позволяет культивировать неосвоенное, выступая в качестве «лаборатории будущего», культура и общество не могут позволить себе двигаться, не «прощупав» пути. Такими естественными и необходимыми экспериментами на пути движения культуры и являются субкультуры, апробирующие те или иные инновации.

Характеристика феномена культуры является неполной без выяснения соотнесенности природного и культурного. Аналитические исследования культурологов показывают, что культура внебиологична, надприродна, ее нельзя свести к природному, однако и культурное не из чего вывести и построить кроме как из природного^. И это касается и внешней природы, и внутренней, той, которая включена в жизненные проявления человеческого организма. Таким образом, имеется единство и различие природного и культурного.

Культура есть нечто противоположное природе, существующей вечно и развивающейся без участия человеческой деятельности, и в этом правы старые культурологи. Возможности бытия культуры заданы естественно-природно. Возникновение культуры как надприродно-го способа деятельности не исключает ее единства с природой и не снимает учета природных факторов в ее развитии. Даже на эмпирическом уровне можно констатировать то обстоятельство, что природное (в общих своих моментах — как внешне-природная среда и как имманентно-природное в самом человеке) не безразлично для тех форм, в которых отливается и живет культура. Стоит сравнить формы культурного бытия горных народов, живущих на Кавказе и в Андах, в Гималаях и Кордильерах, чтобы убедиться в том, что особенности ландшафта накладывают печать удивительного сходства на многие черты функционирования культуры. То же самое можно сказать и о народах, живущих в тропиках или полярных районах, жителях океанических островов или обширных степных просторов. Такой подход может дать ключ к выяснению этнического своеобразия культур.

Нельзя не видеть того, что деятельность людей (особенно на ранних этапах развития человеческого рода) интимно связана с тем, что в своей первозданности предлагает человеку природа. Это сказывается в материальном и духовном производстве, в характере общественной психо-догии и особенно в творениях искусства. Прямое воздействие природных условий на возникновение и развитие культуры может быть прослежено по разным направлениям: от воздействия на производство орудий труда и технологию трудовой деятельности до особенностей ^ыта и явлений духовной жизни.

Культура формируется и развивается как специфически человеческая деятельность. Культура делает человека человеком, выделяя его из окружающего мира.

Но как она возникла? В чем ее смысл? Если культура рождается, то бывает ли смерть культуры? Действительно, культура – это прежде всего живой процесс, процесс развития средств «умещения» человеком самого себя в мире, осмысление и планирование этого процесса.

Культура постоянно творится – каждым человеком и всем человечеством в целом. Это и процесс, и результат жизнедеятельности человека. Культура исторична, ее формы изменчивы, и в то же время главные ее проблемы всевременны, а ее ценности – непреходящи. Культура – живой организм, имеющий свои законы функционирования и относительно независимое бытие, определяемые внутренними закономерностями возникновения и протекания культурных процессов.

Человек в культуре создает как бы вторую природу, которая помогает ему приспособиться сначала к первой природе, затем – к миру; затем – к созданному им самим же; затем – к другим людям и, наконец, - к самому себе: кто он сам есть. Создав культуру как систему своего рода искусственных приспособлений для жизни в мире, в обществе, с людьми, в гармонии с самим собой, человек «ставит» ее между собой и природой, между собой и миром, между собой и другими. Так возникает и накапливается материальная культура, развивается материальная и духовная деятельность в виде производства и искусства, спорта и религии, науки и моды, формируются человеческое сознание, этикет, нормы и т. д.

Культура, выражающаяся в создании физических, инструментальных, социальных, психологических средств приспособления человека, означает, как человек опредмечивает себя, свои силы, способности во взаимодействиях с миром, какими способами он раскрывает свои человеческие качества и потенции.

Культура есть ценность сама по себе, но она и создает ценности, создает саму направленность, устремленность человеческого бытия к совершенству, к раскрытию человеческой природы в ее содержании и глубине. Культура выращивает в человеке человеческое, открывает перед ним горизонты возможного и желаемого, формирует представление о человеческих ценностях, таких как истина, добро, красота, творчество. Именно в культуре реализуется идея человека как творца.

Итак, подводя некоторый итог, можно утверждать, что понимание культуры включает в себя следующие грани и уровни ее проявления:

а) совокупность материальных и духовных ценностей (от музеев и картинных галерей до ботинок и консервных банок);

б) уровень развития человека (культурный человек);

в) умение действовать в культурной сфере (культура исполнительства и другая профессиональная культура в разных сферах деятельности (умение понимать, разбираться в искусстве, например).

При этом, однако, в культуре следует различать два пласта ее бытия. Первый, онтологический, пласт составляют:

культурная среда обитания, в которой человек рождается, которая для него естественна, в реальную данность которой он погружен;

совокупность культурных – материальных и духовных – ценностей, созданных обществом и составляющих его богатство;

система ценностей, принимаемых и одобряемых обществом, их признанная в обществе иерархизация;

способность общества следовать им, транслировать, сохранять, воспроизводить;

способность творить новое, реализуя творческий потенциал сознания;

система представлений и образов, характеризующих культурную традицию жизни общества;

образ жизни;

культура чувств, культура мышления, культура самопроявления;

понятие о человеке, человеческой личности, ее цельности и ценности;

определенный уровень развития, воспитания.

Другой уровень понимания бытия культуры – аксиологический, т.

Е. уровень ценностей. Ценность – то, что «прибавляется», «примысливается» к материальному бытию предмета, сообщая ему значение и смысл. В онтологическом смысле можно причислить к культуре все, что создано человеком, создано искусственно. В аксиологическом же смысле все это созданное мы оцениваем через человека, через ценностное, человечески общезначимое содержание. Так называемая машинная культура онтологически может входить в состав культурно произведенного; однако только традиционная преемственность и ценностный характер содержания объекта определяют его принадлежность к собственно культуре (как человеческому феномену).

Мы обнаруживаем в бытии культуры также необходимые для ее понимания психологический и деятельностный аспекты. При этом деятельность понимается достаточно широко: это не только предметно-материальная деятельность, но и разные виды идеально- предметной деятельности, каковыми, например, являются деятельность сознания, производящего теории или программы, творческое мышление, процесс образного моделирования и т. п. Совокупность разных форм внешней и внутренней деятельности сознания человека определяет то, что мы называем профессионализмом, подготовленностью, компетентностью. Это также проявления культуры, обусловленные стремлением к совершенству, подразумевающему соответствующее воспитание и образование, умение соблюдать преемственность культурной деятельности и культурных норм.

Таким образом, культура опредмечивает сознание, запечатлевает его деятельность, организует его деятельность, организует мир на новых, человеческих основаниях. В этом смысле вся культура как определенная система норм и как организация есть противостояние хаосу.

Ареной борьбы между хаосом как мировым беспорядком и порядком культуры становится человеческая душа. Осуществляя ставший позднее столь распространенным у многих исследователей прием синтеза естественно-научного и философского подходов, П.А.Флоренский выстраивает два ряда понятий, противостоящих друг другу: с одной стороны, это энтропия – хаос – грех, с другой – эктропия – культура – гармония. Таким образом, Флоренский показывает, что культура не только противостоит хаосу, но и образует общий ряд с антиэнтропией (как стремление к порядку) и гармонией, которая противоположна частичности, фрагментарности, односторонности, выступающим следствием разлада и распада духовной жизни, т. е. греха. Флоренский вводит в понимание культуры религиозный ориентир и тем самым показывает методологическое единство понимания культуры в многообразии проявления в ней всех сторон человеческой души и самой жизни человека, которая объединяет научное, художественное, религиозное и философское видение мира.

Страница 2 из 11

Культура как феномен.

Понятие “культура” относится к числу фундаментальных в современном обществознании. Трудно назвать другое слово, которое имело бы такое множество смысловых оттенков. Объясняется это прежде всего тем, что культура выражает глубину и необъятность человеческого бытия. В той мере, в какой неисчерпаем и разнолик человек, многогранна и сама культура.

В научной литературе встречается множество определений понятия культура. Иногда высказывается мнение, что найти полноценное определение, вбирающее все аспекты этого разностороннего понятия, невозможно. Это мнение отчасти подтверждено тем фактом, что в книге американских культурологов А. Кребера и К. Клакхона “Культура. Критический обзор концепций и определений” приведено более 150 определений культуры. Книга вышла в свет в 1952 году, и вполне понятно, что в настоящее время существует гораздо большее число определений. Российский исследователь Л.Е. Кертман насчитывает их более 400. Однако американские авторы наглядно показали, что все определения можно разделить на группы в зависимости от аспекта, на который делается акцент. Они выделяют пять основных групп, к одной из которых можно отнести практически любое из имеющихся определений:

1. Культура как особая сфера деятельности, связанная с мышлением, художественной культурой, нормами этики и этикета.

2. Культура как показатель общего уровня развития общества.

3. Культура как общность, характеризующаяся особым набором ценностей и правил.

4. Культура как система ценностей и представлений того или иного класса.

5. Культура как духовное измерение всякой сознательной деятельности.

Систематизация, приведенная выше, дает комплексное представление о том, какой смысл придается сейчас понятию культура. В наиболее обобщённом значении культура - совокупность осмысленной творческой деятельности людей; сложная, многофункциональная система, вбирающая в себя разнообразные аспекты человеческой деятельности.

Теперь попытаемся восстановить историю слова “культура”, выявить особенности его употребления в различные периоды истории человечества.

Слово “культура” латинского происхождения. Его употребляли в трактатах и письмах поэты и ученые Древнего Рима. Первоначально оно обозначало действие по возделыванию, обработке чего-либо. Например, римский государственный деятель и писатель Марк Порций Катон (234-149 до н.э.) написал трактат о земледелии, который назвал “Агрикультура”. Однако этот трактат посвящен не просто принципам обработки земли, но и способам ухода за ней, что предполагает особое душевное отношение к возделываемому объекту. Если его не будет, то не будет и хорошего ухода, т.е. не будет культуры. Слово “культура” уже в те времена означало не только обработку, но и почитание, восхищение, поклонение. Именно этим и объясняется родственность понятий “культура” и “культ”.

Римляне употребляли слово “культура” с каким-либо объектом в родительном падеже: культура поведения, культура речи и т.д. Римский оратор и философ Цицерон (106-43 до н.э.) использовал этот термин применительно к развитию человеческой духовности и ума с помощью изучения философии, которую определял как культуру духа или ума.

В эпоху средневековья слово “культура” употреблялось крайне редко, уступив место слову “культ”. Объектом поклонения стали прежде всего христианские, религиозные идеалы. Наряду с этим, весьма существенную роль играл и характерный для рыцарства культ доблести, чести и достоинства. В эпоху Возрождения происходит возврат к античному пониманию слова “культура”. Под ним стали подразумевать гармоничность развития человека и активное проявление присущего ему деятельного, творческого начала. Но, тем не менее, самостоятельное значение слово “культура” приобрело лишь в конце XVII века в трудах немецкого юриста и историографа С. Пуфендорфа (1632-1694). Он начал употреблять его для обозначения результатов деятельности общественно значимого человека. Культура противопоставлялась Пуфендорфом природному или естественному состоянию человека. Культура понималась как противостояние человеческой деятельности дикой стихии природы. В дальнейшем это понятие употребляется все чаще для обозначения уровня человеческой просвещенности, образованности, воспитанности.

Изменение отношения к пониманию культуры было связано с изменением условий жизни человека, с переоценкой им значимости результатов собственного труда. Ремесло становится лидирующим видом человеческой деятельности, что и даёт человеку право ощутить себя носителем культуры. Город превращается в доминанту жизненного пространства, а города-полисы еще в античности понимались как пространство обитания культуры.

Кроме того, наступила эпоха технического и промышленного переворотов, эпоха великих географических открытий, колониальных захватов и активного внедрения машинного производства. Очевидность определяющей роли человека во всех этих процессах и стала причиной переосмысления роли культуры. Её начали рассматривать как особую самостоятельную сферу человеческой жизни.

Особенно большое внимание стали уделять понятию “культура” мыслители Просвещения. Французские просветители XVIII века (Вольтер, Кондорсе, Тюрго) сводили содержание культурно-исторического процесса к развитию духовности человека. История общества понималась как постепенное его развитие от ступени варварства и невежества к просвещенному и культурному состоянию. Невежество - “мать всех пороков”, а просвещенность человека - высшее благо и добродетель. Культ разума становится синонимом культуры. На это понятие обращают все большее внимание как философы, так и историки. Появляются новые термины, связанные самым непосредственным образом с понятием “культура”: “философия истории”, “эстетика”, “гуманитарный”, “цивилизация”.

Просветители способствовали тому, чтобы и чувственное отношение человека к действительности стало предметом разумного, или научного, познания. Немецкий философ А. Г. Баумгартен назвал науку о совершенном чувственном познании “эстетика”. Этот термин некоторыми мыслителями стал позже употребляться как синоним культуры вообще.

Однако именно в XVIII веке возникают и предпосылки принципиально иного понимания значения культуры. Родоначальником критического отношения к культуре выступил французский мыслитель Жан-Жак Руссо. Культура легко превращается в свою противоположность, если в ней начинает преобладать материально-вещественное, массовое, количественное начало.

С точки зрения представителей немецкой классической философии, культура - это самоосвобождение духа. Средством освобождения духа называли: Кант – моральное; Шиллер и романтики – эстетическое; Гегель - философское сознание. Следовательно, культура понималась как область духовной свободы человека. Такое понимание было основано на признании многообразия типов и видов культуры, которые являются ступенями восхождения человека к свободе собственного духа.

Карл Маркс считал важнейшим условием духовного освобождения личности коренное изменение сферы материального производства. Развитие подлинной культуры связано в марксизме с практической деятельностью пролетариата, с революционными преобразованиями, которые он должен осуществить. В марксизме культура понимается как сфера практической деятельности человека, а также как совокупность природных и общественных результатов этой деятельности.

В многообразии определений культуры, по мнению Л.Е. Кертмана, три основных подхода, условно им названных антропологическим, социологическим и философским.

Суть первого подхода - в признании самоценности культуры каждого народа, на каком бы этапе своего развития он ни находился, а также в признании равноценности всех культур на земле. В соответствии с этим подходом любая культура, как и любой человек, уникальна и неповторима, являясь образом жизни отдельного человека или общества. В мире существует не один какой-то уровень культуры, к чему должны стремиться все народы, а множество “локальных” культур, каждая из которых характеризуется своими ценностями и своим уровнем развития. Для понимания сути данного подхода приведем определение, данное понятию культура Питиримом Сорокиным: культура – это все, что создано или модифицировано в результате сознательной или несознательной деятельности двух или более индивидуумов, взаимодействующих между собой или взаимообусловливающих поведение (П. Сорокин). Нетрудно заметить, что при антропологическом подходе культура понимается очень широко и по содержанию совпадает со всей жизнью общества в его истории.

Социологический подход старается выявить признаки связи между человеком и обществом. Подразумевается, что в каждом обществе (как и в каждом живом организме) есть некие культуротворческие силы, направляющие его жизнь по организованному, а не хаотическому пути развития. Культурные ценности создаются самим обществом, но они же затем и определяют развитие этого общества, жизнь которого начинает все больше зависеть от произведенных им ценностей. Таково своеобразие общественной жизни: над человеком часто господствует то, что рождено им самим.

В 1871 г. вышла в свет книга английского этнографа Э. Тайлора “Первобытная культура”. Этого учёного вполне можно считать одним из отцов культурологии. В данном им определении культуры просматриваются признаки как антропологического, так и социологического видения сути этого понятия: “С идеальной точки зрения на культуру можно смотреть как на общее усовершенствование человеческого рода путем высшей организации отдельного человека с целью одновременного содействия развитию нравственности, силы и счастья человечества”.

Философский подход к культуре характеризуется тем, что в жизни общества выявляются определенные закономерности, с помощью которых и устанавливаются как причины зарождения культуры, так и особенности ее развития. Философский подход к культуре не ограничивается описанием или перечислением явлений культуры. Он предполагает проникновение в их сущность. При этом культура понимается как “способ бытия” общества.

Культуру часто называют “второй природой”. Такое понимание было характерно еще для Демокрита, который называл мир человеческого творчества “второй натурой”. Но, противопоставляя природу и культуру, нельзя забывать, что культура – прежде всего природный феномен хотя бы потому, что ее творец, человек – биологическое создание. Без природы не было бы культуры, потому что человек творит на природном ландшафте. Он пользуется ресурсами природы, он раскрывает собственный природный потенциал. Но если бы человек не переступил пределов природы, он остался бы без культуры.

Культура, следовательно, есть прежде всего акт преодоления природы, выхода за границы инстинкта, сотворение того, что создается вне природы. Культура возникает потому, что человек преодолевает органическую предопределенность своего вида. Многие животные могут создавать нечто такое, что похоже на культуру. Пчелы, например, строят великолепное архитектурное сооружение – соты. Паук безошибочно мастерит орудие лова – паутину. Бобры строят плотину. Муравьи воздвигают муравейники. Выходит, животные создают нечто такое, чего в природе не было. Однако деятельность названных живых существ запрограммирована инстинктом. Они могут сотворить только то, что заложено в природной программе. К свободной творческой деятельности они не способны. Пчела не может выткать паутину, а паук не сумеет взять взяток с цветка. Бобер построит запруду, но не сможет изготовить орудие труда. Следовательно, культура предполагает свободный вид деятельности, преодолевающий биологическую предопределенность.

Природа и культура действительно противостоят друг другу. Но, по выражению русского философа П.А. Флоренского, они существуют не вне друг друга, а лишь друг с другом. Ведь культура никогда не дается нам без стихийной подосновы своей, служащей ей средой и материей. В основе всякого явления культуры лежит некое природное явление, возделываемое культурой. Человек как носитель культуры не творит ничего, но лишь образует и преобразует стихийное. Человеческие творения возникают первоначально в мысли, в духе и лишь затем объективируются в знаки и предметы.

Наиболее традиционным является представление о культуре как о совокупном результате деятельности человека. Некоторые авторы включают в понятие культуры и саму деятельность. Иные полагают, что культура – это не всякая деятельность, а лишь “технологическая” и ее основа – средства и механизмы. Одни ученые относят к культуре только творчество, другие же включают в нее все виды деятельности независимо от характера получаемого результата и т.д.

Посредством деятельности преодолевается противоречие между природой и культурой. Многие ученые отмечают, что культура как феномен стала возможной только благодаря способности человека к деятельности. С этой точки зрения представляет интерес определение культуры, данное французским культурологом А. де Бенуа: “Культура – это специфика человеческой деятельности, то, что характеризует человека как вид. Напрасны поиски человека до культуры, появление его на арене истории надлежит рассматривать как феномен культуры. Она глубочайшим образом сопряжена с сущностью человека, является частью определения человека как такового”. Человек и культура, отмечает А. де Бенуа, неразрывны, подобно растению и почве, на которой оно произрастает.

Результаты культуротворческой деятельности человечества принято называть артефактами. Артефакт – неделимая единица культуры, продукт культурной деятельности человека, любой искусственно созданный объект. В более широком смысле – воплощение результатов культурной деятельности в каком-либо материальном объекте, поведении людей, социальной структуре, информационном сообщении или суждении. Первоначально артефактами стали называть искусственно созданные предметы, обнаруженные в результате археологических экспедиций, чтобы отличать их от объектов природного происхождения. Затем это слово вошло в искусствоведение для обозначения произведений искусства. В культурологии данное понятие используется для противопоставления явлений культуры жизненной органике. Все природное – антипод артефакта. Но и здесь необходимо заметить, что культуротворческие процессы могут проходить и вне сферы артефактов. Если относить к культуре только все созданное зримо, то многие феномены культуры окажутся как бы несуществующими. Представим себе йогическую культуру. В ней нет никаких артефактов. Йог развивает собственные психологические и спиритуальные ресурсы. Ничего рукотворного при этом не возникает. Однако достижения йогов, несомненно, входят в сокровищницу культуры.

Но и человеческая деятельность не всегда выступает как проявление культуры. К таковой можно отнести лишь те виды человеческих деяний, которые имеют осмысленный, целенаправленный характер, наделены специфической смысловой установкой.

Отношение человека к миру определяется смыслом. Смысл соотносит любое явление, любой предмет с человеком. Как же трактуется понятие “смысл” в культурологии? Смысл – это содержание человеческого бытия (в том числе внутреннего бытия), выступающее посредником в отношениях человека с миром. Именно смысл определяет, насколько важно то, что мы ищем и что открываем в мире и в самих себе. Подлинный смысл адресован не только разуму, но и неконтролируемым глубинам души. На уровне подсознательном смысл передается через систему символов.

В последнее время культурология как наука о культуре пополняется новыми понятиями. Их достаточно много, и поэтому рассмотрим лишь некоторые, наиболее часто употребляемые.

В 1994 г. американские культурологи ввели понятие культурных ареалов. Культурные ареалы – зоны территориального распространения культурных типов и специфических черт. Целью введения этого понятия было стремление исследовать пространственное распространение тех или иных явлений культуры, а также выявить взаимосвязи в специфике культуры разных территориальных образований. Например, ареал распространения буддистской культуры, исламской культуры, или любой другой религиозно-этической культурной системы. Или ареал политической культуры, основанной на традициях римского права. В данном случае в определении специфики культурного ареала лежит общность социально-политических идеалов.

Другим важным понятием, связанным с изучением современного состояния культуры, является понятие “культурной динамики”. Культурная динамика – раздел теории культуры, в рамках которого рассматриваются процессы изменчивости в культуре и степень их выраженности. Этот термин появился в 30-е гг. ХХ столетия по инициативе Питирима Сорокина, который назвал свой глобальный труд по истории культуры “Социальная и культурная динамика”. Позже, уже в 60-е годы, французский исследователь Абрам Моль издаёт сочинение, называющееся “Социодинамика культуры”.

Понятие “культурная динамика” тесно связано с понятием “культурные изменения”, но не тождественно ему. Культурные изменения включают любые трансформации в культуре, в том числе и такие, которые лишены целостности, ярко выраженной направленности. Культурная динамика обозначает только те изменения, которые имеют целенаправленный и целостный характер, отражают определённые, ярко выраженные тенденции. Антонимом, антиподом, понятия “культурная динамика” выступает понятие “культурный застой”, состояние длительной неизменности и повторяемости норм и ценностей культуры. Застой следует отличать от устойчивых культурных традиций. Он наступает, когда традиции доминируют над инновациями, подавляют всякие попытки обновления. Процессы культурной динамики выступают как проявление способности культуры адаптироваться к меняющимся внешним и внутренним условиям существования. Побудителем культурной динамики является объективная необходимость адаптации культуры к меняющейся жизненной ситуации.

С понятием “культурная динамика” тесно связано понятие “культурогенез”. Культурогенез – один из видов социальной и исторической динамики культуры, заключающийся в создании новых культурных форм и их интеграции в существующие культурные системы. Культурогенез заключается в процессе постоянного самообновления культуры как посредством обновления и взаимодополнения уже существующих форм культуры, так и через создание новых, отвечающих культурной динамике времени направлений и феноменов.

“То, что люди делают с собой, с природой, как ведут себя по отношению к окружающим, есть культура, созданный ею мир. Широкое понятие культуры охватывает выраженный в языке, символах и представленный в человеке мир, противостоящий природе”, – такое определение дает культуре современный немецкий философ, автор книги “Культура постмодернизма” Петер Козловски. Определение дано на основе глубоких размышлений о сути культуры и ее роли в современном мире. Книга Козловски – это лишь одно из многочисленных доказательств того, что изучение феномена культуры еще далеко не закончено. Скорее, наоборот, в культуре многие ученые сейчас усматривают едва ли не единственную возможность преодолеть многочисленные кризисные явления, характерные для человеческой жизни конца ХХ века.

КУЛЬТУРА КАК ФЕНОМЕН

Понятие "культура" относится к числу фундаментальных в современном обществознании. Трудно назвать другое слово, которое имело бы такое множество смысловых оттенков. Объясняется это прежде всего тем, что культура выражает глубину и необъятность человеческого бытия.

В научной литературе встречается множество определений понятия культура. Иногда высказывается мнение, что найти полноценное определение, вбирающее все аспекты этого разностороннего понятия, невозможно. Это мнение отчасти подтверждено тем фактом, что в книге американских культурологов А. Кребера и К. Клакхона "Культура. Критический обзор концепций и определений" приведено более 150 определений культуры. Книга вышла в свет в 1952 году, и вполне понятно, что в настоящее время существует гораздо большее число определений. Российский исследователь Л.Е. Кертман насчитывает их более 400. Однако американские авторы наглядно показали, что все определения можно разделить на группы в зависимости от аспекта, на который делается акцент. Они выделяют пять основных групп, к одной из "которых можно отнести практически любое из имеющихся определений:

1. Культура как особая сфера деятельности, связанная с мышлением, художественной культурой, нормами этики и этикета.

Культура как показатель общего уровня развития общества.

Культура как общность, характеризующаяся особым набором ценностей и правил.

Культура как система ценностей и представлений того или иного класса.

5. Культура как духовное измерение всякой сознательной деятельности.

Систематизация, приведенная выше, дает комплексное представление о том, какой смысл придается сейчас понятию культура. В наиболее обобщённом значении культура - совокупность осмысленной творческой деятельности людей; сложная, многофункциональная система, вбирающая в себя разнообразные аспекты человеческой деятельности.

Теперь попытаемся восстановить историю слова "культура", выявить особенности его употребления в различные периоды истории человечества.

Слово "культура" латинского происхождения. Его употребляли в трактатах и письмах поэты и ученые Древнего Рима. Первоначально оно обозначало действие по возделыванию, обработке чего-либо. Например, римский государственный деятель и писатель Марк Порций Катон (234-149 до н.э.) написал трактат о земледелии, который назвал "Агрикультура". Однако этот трактат посвящен не просто принципам обработки земли, но и способам ухода за ней, что предполагает особое душевное отношение к возделываемому объекту. Если его не будет, то не будет и хорошего ухода, т.е. не будет культуры. Слово "культура" уже в те времена означало не только обработку, но и почитание, восхищение, поклонение. Именно этим и объясняется родственность понятий "культура" и "культ".

Римляне употребляли слово "культура" с каким-либо объектом в родительном падеже; культура поведения, культура речи и т.д. Римский оратор и философ Цицерон (106-43 до н.э.) использовал этот термин применительно к развитию человеческой духовности и ума с помощью изучения философии, которую определял как культуру духа или ума.

В эпоху средневековья слово "культура" употреблялось крайне редко, уступив место слову "культ". Объектом поклонения стали прежде всего христианские, религиозные идеалы. Наряду с этим, весьма существенную роль играл и характерный для рыцарства культ доблести, чести и достоинства.

В эпоху Возрождения происходит возврат к античному пониманию слова "культура". Под ним стали подразумевать гармоничность развития человека и активное проявление присущего
ему деятельного, творческого начала. Но, тем не менее, самостоятельное значение слово "культура" приобрело лишь в конце XVII века в трудах немецкого юриста и историографа С. Пуфендорфа (1632-1694). Он начал употреблять его для обозначения результатов деятельности общественно значимого человека. Культура противопоставлялась Пуфендорфом природному или естественному состоянию человека. Культура понималась как противостояние человеческой деятельности дикой стихии природы. В дальнейшем это понятие употребляется все чаще для обозначения уровня человеческой просветленности, образованности, воспитанности.

Изменение отношения к пониманию культуры связано с изменением условий жизни человека, с переоценкой значимости результатов собственного труда. Ремесло становится лидирующим видом человеческой деятельности, что и даёт человеку право ощутить себя носителем культуры. Город превращается в доминанту жизненного пространства, а города-полисы еще в античности понимались как пространство обитания культуры.

Кроме того, наступила эпоха технического и промышленного переворотов, эпоха великих географических открытии, колониальных захватов и активного внедрения машинного производства. Очевидность определяющей роли человека во всех этих процессов стала причиной переосмысления роли культуры. Её начали рассматривать как особую самостоятельную сферу человеческой жизни.

Особенно большое внимание стали уделять понятию "культура" мыслители Просвещения. Французские просветители XVIII века (Вольтер, Кондорсе, Тюрго) сводили содержание культурно-исторического процесса к развитию духовности человека. История общества понималась как постепенное его развитие от ступени варварства и невежества к просвещенному и культурному состоянию. Невежество - "мать всех пороков", а просвещенность человека - высшее благо и добродетель. Культ разума становится синонимом культуры. На это понятие обращают все большее внимание как философы, так и историки. Появляются новые термины, связанные самым непосредственным образом с понятием "культура": "философия истории", "эстетика", "гуманитарный", "цивилизация".

Просветители способствовали тому, чтобы чувственное отношение человека к действительности стало предметом разумного, или научного, познания. Немецкий философ А. Г. Баумгартен назвал науку о совершенном чувственном познании "эстетика". Этот термин некоторыми мыслителями стал позже употребляться как синоним культуры вообще.

Однако именно в XVIII веке возникают и предпосылки принципиально иного понимания значения культуры. Родоначальником критического отношения к культуре выступил французский мыслитель Жан-Жак Руссо. Культура легко превращается в свою противоположность, если в ней начинает преобладать материально-вещественное, массовое, количественное начало.

С точки зрения представителей немецкой классической философии, культура - это самоосвобождение духа. Средством освобождения духа называли: Кант - моральное; Шиллер и романтики - эстетическое; Гегель - философское сознание. Следовательно, культура понималась как область духовной свободы человека. Такое понимание было основано на признании многообразия типов и видов культуры, которые являются ступенями восхождения человека к свободе собственного духа.

Карл Маркс считал важнейшим условием духовного освобождения личности коренное изменение сферы материального производства. Развитие подлинной культуры связано в марксизме с практической деятельностью пролетариата, с революционными преобразованиями, которые он должен осуществить. В марксизме культура понимается как сфера практической деятельности человека, а также как совокупность природных и общественных результатов этой деятельности.

^ Определения культуры. Классификация.

В многообразии определений культуры, по мнению Л.Е. Кертмана, три основных подхода, условно им названных антропологическим, социологическим и философским.

Суть первого подхода - в признании самоценности культуры каждого народа, на каком бы этапе своего развития он ни находился, а также в признании равноценности всех культур на земле. В соответствии с этим подходом любая культура, как и любой человек, уникальна и неповторима, являясь образом жизни отдельного человека или общества. В мире существует не один какой-то уровень культуры, к чему должны стремиться все народы, а множество "локальных" культур, каждая из которых характеризуется своими ценностями и своим уровнем развития. Для понимания сути данного подхода приведем определение, данное понятию культура Питиримом Сорокиным: культура - это все, что создано или модифицировано в результате сознательной или несознательной деятельности двух или более индивидуумов, взаимодействующих между собой или взаимообусловливающих поведение (П. Сорокин). Нетрудно заметить, что при антропологическом, подходе культура понимается очень широко и по содержанию совпадает со всей жизнью общества в его истории.

Социологический подход старается выявить признаки связи между человеком и обществом. Подразумевается, что в каждом обществе (как и в каждом живом организме) есть некие культуротворческие силы, направляющие его жизнь по организованному, а не хаотическому пути развития. Культурные ценности создаются самим обществом, но они же затем и определяют развитие этого общества, жизнь которого начинает все больше зависеть от произведенных им ценностей. Таково своеобразие общественной жизни: над человеком часто господствует то, что рождено им самим.

В 1871 г. вышла в свет книга английского этнографа Э. Тайлора "Первобытная культура". Этого учёного вполне можно считать одним из отцов культурологии. В данном им определении культуры просматриваются признаки как антропологического, так и социологического видения сути этого понятия: "С идеальной точки зрения на культуру можно смотреть как на общее усовершенствование человеческого рода путем высшей организации отдельного человека с целью одновременного содействия развитию нравственности, силы и счастья человечества".

Философский подход к культуре характеризуется тем, что в жизни общества выявляются определенные закономерности, с помощью которых и устанавливаются как причины зарождения культуры, так и особенности ее развития. Философский подход к культуре не ограничивается описанием или перечислением явлений культуры. Он предполагает проникновение в их сущность. При этом культура понимается как "способ бытия" общества.

^ Что такое культура?

Культуру часто называют "второй природой". Такое понимание было характерно еще для Демокрита, который называл мир человеческого творчества "второй натурой". Но, противопоставляя природу и культуру, нельзя забывать, что культура - прежде всего природный феномен хотя бы потому, что ее творец, человек - биологическое создание. Без природы не было бы культуры, потому что человек творит на природном ландшафте. Он пользуется ресурсами природы, он раскрывает собственный природный потенциал. Но если бы человек не переступил пределов природы, он остался бы без культуры.

Культура, следовательно, есть прежде всего акт преодоления природы, выхода за границы инстинкта, сотворение того, что создается вне природы. Культура возникает потому, что человек преодолевает органическую предопределенность своего вида. Многие животные могут создавать нечто такое, что похоже на культуру. Пчелы, например, строят великолепное архитектурное сооружение - соты. Паук безошибочно мастерит орудие лова - паутину. Бобры строят плотину. Муравьи воздвигают муравейники. Выходит, животные создают нечто такое, чего в природе не было. Однако деятельность названных живых существ запрограммирована инстинктом. Они могут сотворить только то, что заложено в природной программе. К свободной творческой деятельности они не способны. Пчела не может выткать паутину, а паук не сумеет взять взяток с цветка. Бобер построит запруду, но не сможет изготовить орудие труда. Следовательно, культура предполагает свободный вид деятельности, преодолевающий биологическую предопределенность.

^ Природа и культура действительно противостоят друг другу. Но, по выражению русского философа П.А. Флоренского, они существуют не вне друг друга, а лишь друг с другом. Ведь культура никогда не дается нам без стихийной подосновы своей, служащей ей средой и материей. В основе всякого явления культуры лежит некое природное явление, возделываемое культурой. Человек как носитель культуры не творит ничего, но лишь образует и преобразует стихийное. Человеческие творения возникают первоначально в мысли, в духе и лишь затем объективируются в знаки и предметы.

^ Наиболее традиционным является представление о культуре как о совокупном результате деятельности человека. Некоторые авторы включают в понятие культуры и саму деятельность. Иные полагают, что культура -, это не всякая деятельность, а лишь "технологическая" и ее основа -средства и механизмы. Одни ученые относят к культуре только творчество, другие же включают в нее все виды деятельности независимо от характера получаемого результата и т.д.

Посредством деятельности преодолевается противоречие между природой и культурой. Многие ученые отмечают, что культура как феномен стала возможной только благодаря способности человека к деятельности. С этой точки зрения представляет интерес определение культуры, данное французским культурологом А. де Бенуа: "Культура - это специфика человеческой деятельности, то, что характеризует человека как вид. Напрасны поиски человека до культуры, появление его на арене истории надлежит рассматривать как феномен культуры. Она глубочайшим образом сопряжена с сущностью человека, является частью определения человека как такового". Человек и культура, отмечает А. де Бенуа, неразрывны, подобно растению и почве, на которой оно произрастает.

Результаты культуротворческой деятельности человечества принято называть артефактами. Артефакт - неделимая единица культуры, продукт культурной деятельности человека, любой искусственно созданный объект. В более широком смысле - воплощение результатов культурной деятельности в каком-либо материальном объекте, поведении людей, социальной структуре, информационном сообщении или суждении. Первоначально артефактами стали называть искусственно созданные предметы, обнаруженные в результате археологических экспедиций, чтобы отличать их от объектов природного происхождения. Затем это слово вошло в искусствоведение для обозначения произведений искусства. В культурологии данное понятие используется для противопоставления явлений культуры жизненной органике. Все природное - антипод артефакта. Но и здесь необходимо заметить, что культуротворческие процессы могут проходить и вне сферы артефактов. Если относить к культуре только все созданное зримо, то многие феномены культуры окажутся как бы несуществующими. Представим себе йогическую культуру. В ней нет никаких артефактов. Йог развивает собственные психологические и спиритуальные ресурсы. Ничего рукотворного при этом не возникает. Однако достижения йогов, несомненно, входят в сокровищницу культуры.

В 1994 г. американские культурологи ввели понятие культурных ареалов. ^ Культурные ареалы - зоны территориального распространения культурных типов и специфических черт. Целью введения этого понятия было стремление исследовать пространственное распространение тех или иных явлений культуры, а также выявить взаимосвязи в специфике культуры разных территориальных образований. Например, ареал распространения буддистской культуры, исламской культуры, или любой другой религиозно-этической культурной системы. Или ареал политической культуры, основанной на традициях римского права. В данном случае в определении специфики культурного ареала лежит общность социально-политических идеалов.

Другим важным понятием, связанным с изучением современного состояния культуры, является понятие "культурной динамики". ^ Культурная динамика - раздел теории культуры, в рамках которого рассматриваются процессы изменчивости в культуре и степень их выраженности. Этот термин появился в 30-е гг. XX столетия по инициативе Питирима Сорокина, который назвал свой глобальный труд по истории культуры "Социальная и культурная динамика". Позже, уже в 60-е годы, французский исследователь Абрам Моль издаёт сочинение, называющееся "Социодинамика культуры".

Понятие "культурная динамика" тесно связано с понятием "культурные изменения", но не тождественно ему. ^ Культурные изменения включают любые трансформации в культуре, в том числе и такие, которые лишены целостности, ярко выраженной направленности. Культурная динамика обозначает только те изменения, которые имеют целенаправленный и целостный характер, отражают определённые, ярко выраженные тенденции. Антонимом, антиподом, понятия "культурная динамика" выступает понятие "культурный застой", состояние длительной неизменности и повторяемости норм и ценностей культуры. Застой следует отличать от устойчивых культурных традиций. Он наступает, когда традиции доминируют над инновациями, подавляют всякие попытки обновления. Процессы культурной динамики выступают как проявление способности культуры адаптироваться к меняющимся внешним и внутренним условиям существования. Побудителем культурной динамики является объективная необходимость адаптации культуры к меняющейся жизненной ситуации.

С понятием "культурная динамика" тесно связано понятие "культурогенез". Культурогенез - один из видов социальной и исторической динамики культуры, заключающийся в создании новых культурных форм и их интеграции в существующие культурные системы. Культурогенез заключается в процессе постоянного самообновления культуры как посредством обновления и взаимодополнения уже существующих форм культуры, так и через создание новых, отвечающих культурной динамике времени направлений и феноменов.

"То, что люди делают с собой, с природой, как ведут себя по отношению к окружающим, есть культура, созданный ею мир. Широкое понятие культуры охватывает выраженный в языке, символах и представленный в человеке мир, противостоящий природе", - такое определение дает культуре современный немецкий философ, автор книги "Культура постмодернизма" Петер Козловски. Определение дано на основе глубоких размышлений о сути культуры и ее роли в современном мире. Книга Козловски - это лишь одно из многочисленных доказательств того, что изучение феномена культуры еще далеко не закончено. Скорее, наоборот, в культуре многие ученые сейчас усматривают едва ли не единственную возможность преодолеть многочисленные кризисные явления, характерные для человеческой жизни конца XX века.

^ МОРФОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ

Существует множество типов культуры, реализовавшихся в человеческой истории. Каждая культура неповторима, и у каждой культуры есть свои особенности. Но можно обнаружить и общие черты, типичные для всех культур, являющиеся составными компонентами такого понятия, как "структура культуры". Раздел культурологии, изучающий структурные элементы культуры как системы, их строение и особенности, называется морфологией культуры. Таких компонентов можно насчитать не один десяток. Часто звучат такие привычные словосочетания как национальная культура, мировая культура, городская культура, христианская культура, социальная культура, художественная культура, личностная культура и т.д. Морфология культуры предполагает изучение всевозможных вариаций культурных форм и артефактов в зависимости от их исторического, географического и социального распределения. Для культурологии крайне существенны такие структурные подвиды, как материальная культура и духовная культура. Эти два существеннейшие звена структуры культуры часто воспринимаются как антиподы. Материальная культура, которую обычно определяют как культуру быта и труда, казалось бы, связана с чисто физическим комфортом, с необходимостью удовлетворять потребности человечества, в котором она призвана. Духовная культура - важнейший вид культуры, включающий интеллектуальную и эстетическую деятельность человечества, -несомненно, имеет приоритетную значимость, так как удовлетворение высоких духовных запросов человечества - миссия гораздо более возвышенная и существенная. Отнюдь не случайный характер имеет изречение Иисуса Христа: "Не хлебом единым жив человек". Человек сохраняет способность дерзать и творить, проявляя неисчерпаемую фантазию и гений, только руководствуясь потребностями души. Но справедливости ради, нужно заметить, что нередко материальное и духовное выступают рука об руку. Для того чтобы воплотить в жизнь чисто художественные или интеллектуальные задачи, часто необходима весьма существенная материальная, техническая база. Это относится и к созданию художественных фильмов, и к доказательству научных гипотез, и к воплощению в жизнь великолепных архитектурных замыслов. Но поскольку во всех перечисленных случаях основой является начало духовное, то и духовную культуру в целом справедливо считать доминантой структуры культуры. В доказательство перечислим некоторые из наиболее существенных форм духовной культуры: религия, искусство, философия, наука (по Гегелю, "теоретическая душа культуры").

Можно по-разному оценивать те или иные формы культуры, видеть различные достоинства в культуре территориальных и национальных образований, но степень развития культуры определяется ее отношением к свободе и достоинству человека, а также теми возможностями, которые она в состоянии предоставить для творческой самореализации человека как личности.

Структура культуры различными учёными рассматривается по-разному. Так, американский культуролог Л. Уайт усматривает наличие в ней таких подсистем, как социальная культура, технологическая культура, поведенческая культура, идеологическая культура. Советский культуролог Э.А. Орлова выделяет в качестве основных два уровня: специализированный и обыденный. Специализированный уровень включает такие подсистемы культуры, как экономическая, политическая, правовая, философская, научно-техническая, художественная. К обыденному уровню относится домашнее хозяйство, нравы и обычаи, мораль, практическая технология, обыденное мировоззрение и обыденная эстетика. Перечень примеров своеобразного толкования структуры можно продолжить, что, несомненно, является доказательством неоднозначности и многоуровневости культуры как понятия.

^ Функции культуры

Важнейшая - функция трансляции (передачи) социального опыта. Ее нередко называют функцией исторической преемственности, или информационной. Не случайно культуру считают социальной памятью человечества.

Другой ведущей функцией является познавательная (гносеологическая). Культура, концентрирующая в себе лучший социальный опыт множества поколений людей, накапливает богатейшие знания о мире и, тем самым, создаёт благоприятные возможности для их освоения.

^ Регулятивная (нормативная) функция культуры связана, прежде всего, с регулированием различных сторон общественной и личной деятельности людей. Культура, так или иначе, влияет на поведение людей и регулирует их поступки, действия и оценки.

^ Семиотическая, или знаковая функция - важнейшая в системе культуры. Представляя собой определенную знаковую систему, культура предполагает знание, владение ею. Без изучения соответствующих знаковых систем овладеть достижениями культуры невозможно. Так, язык (устный или письменный)- средство общения людей, литературный язык - важнейшее средство овладения национальной культурой. Специфические языки нужны для познания особого мира музыки, живописи, театра. Естественные науки (физика, математика, химия, биология) также располагают собственными знаковыми системами.

^ Ценностная, или аксиологическая функция способствует формированию у человека вполне определенных потребностей и ориентации. По их уровню и качеству люди чаще всего судят об уровне культуры того или иного человека.

^ КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Существенное место в теории культуры занимает вопрос о соотношении понятий культура и цивилизация. Понятие "цивилизация" появилось ещё в античности для отражения качественного отличия древнеримского общества от варварского окружения, но, как установил французский языковед Э. Бенвенист, в европейских языках слово цивилизация укоренилось в период с 1757 по 1772 гг. Оно тесно связывалось с новым образом жизни, сущностью которого были урбанизация и возрастание роли материально-технической культуры. Именно тогда сложилось актуальное до сих пор понимание цивилизации как определенной формы состояния культуры, межэтнической культурно-исторической общности людей, имеющих общий язык, политическую независимость и сложившиеся, развитые формы социальной организации. Однако до настоящего времени не выработано единого взгляда на соотношение понятий культура и цивилизация. Трактовки разнятся от их полной идентификации до категорического противопоставления. Философы эпохи Просвещения, как правило, настаивали на неразрывной позитивной связи этих понятий: только высокая культура рождает цивилизацию, а цивилизация соответственно является показателем культурной развитости и состоятельности. Исключением был, пожалуй, лишь Жан-Жак Руссо. Хорошо известен выдвинутый им призыв: "Назад к природе!". Руссо не только в цивилизации, но и в самой культуре находил немало негативного, искажающего природу человека. Цивилизованному человеку XVIII века он противопоставлял "естественного человека", живущего в гармонии с миром и с самим собой. Идеи Руссо нашли сторонников среди романтиков. На рубеже ХУШ-Х1Х вв. противоречия, имевшиеся между культурой и цивилизацией, стали очевидны для многих: культура легко превращается в свою противоположность, если в ней начинает преобладать материально-вещественное, массовое, количественное начало.

Для немецкого философа-культуролога ^ О. Шпенглера вступление в фазу цивилизации предопределяет смерть культуры, которая неспособна гармонично развиваться в условиях механистичности и искусственности цивилизации. Американский этнограф Р. Редфилд полагал, что культура и цивилизация - совершенно самостоятельные сферы человеческого бытия: культура - неотъемлемая часть жизни всех, даже самых маленьких и неразвитых сообществ людей, самых простых "народных сообществ", а цивилизация - сумма приобретённых навыков людей, живущих в очень сложных и изменчивых обществах.

Русский учёный ^ Н. Данилевский сформулировал законы перерастания культуры в цивилизацию, не усматривая в этих двух фазах саморазвития человечества особых противоречий. Его соотечественник Н. Бердяев в работе "Воля к жизни и воля к культуре" резко дифференцирует эти понятия: "Культура есть живой процесс, живая судьба народов. Во всяком сложившемся историческом типе культуры обнаруживается срыв, спуск, неотвратимый переход в такое состояние, которое не может уже быть наименовано культурой. Культура бескорыстна в своих высших достижениях, цивилизация же всегда заинтересована... Когда просвещенный разум сметает духовные препятствия для использования жизни и наслаждения жизнью, тогда кончается культура и начинается цивилизация". Перечень примеров, отражающих сложную взаимосвязь понятий культура и цивилизация, можно продолжить, но и приведённых выше примеров вполне достаточно, чтобы понять сколь разнообразно отношение к этой проблеме. "Культура и цивилизация - не одно и то же... Культура благородного происхождения... В культуре не реалистически, а символически выражена духовная жизнь... В ней даны не последние достижения бытия, а лишь символические его знаки... Цивилизация не имеет такого благородного происхождения... Её происхождение мирское. Она родилась в борьбе человека с природой вне храмов и культа... Культура есть явление индивидуальное и неповторимое. Цивилизация же есть явление общее и повсюду повторяющееся. Культура имеет душу. Цивилизация же имеет лишь методы и орудия", - отмечает Бердяев.

^ СВОЕОБРАЗИЕ КУЛЬТУРОЛОГИИ КАК КОМПЛЕКСНОЙ НАУКИ

Культурология, комплексная наука, изучающая все аспекты функционирования культуры, от причин зарождения до различных форм исторического самовыражения, стала одной из наиболее существенных и бурно развивающихся гуманитарных учебных дисциплин в последние 10-15 лет, что, несомненно, имеет свои, совершенно очевидные причины. Предметом культурологии является культура, а явно обозначившийся интерес к феномену культуры, легко объясняется определенными обстоятельствами. Попытаемся охарактеризовать некоторые из них.

1. Современная цивилизация "стремительно преображает окружающую среду, социальные институты, бытовой уклад. В этой связи культура привлекает к себе внимание как неиссякаемый источник общественных нововведений. Отсюда стремление выявить потенциал культуры, ее внутренние резервы, отыскать возможности ее активизации. Рассматривая культуру как средство человеческой самореализации, можно выявить новые неистощимые импульсы, способные оказывать
воздействие на исторический процесс, на самого человека.

2. Актуален и вопрос о соотношении понятий культура и общество, культура и история. Какое воздействие оказывает культурный процесс на общественную динамику? Что принесет культуре движение истории? В прошлом социальный цикл был гораздо короче культурного. Человек, появившись на свет, заставал определенную структуру культурных ценностей. Она не менялась в течение столетий. В XX веке ситуация резко изменилась. Теперь на протяжении одной человеческой жизни проходят несколько культурных циклов, что ставит человека в крайне трудное для него положение. Все меняется так быстро, что человек не успевает осмыслить и оценить по достоинству те или иные нововведения и оказывается в состоянии потерянности и неуверенности. В связи с этим особую значимость приобретает выявление наиболее существенных особенностей культурной практики прошлых эпох во избежание моментов примитивизации современной культуры.

Всё вышеперечисленное далеко не исчерпывает причин, объясняющих бурное развитие культурологии в наши дни.

Постепенно формируется и терминологический аппарат этой науки, состоящий из категорий культурологии. ^ Категории культурологии включают наиболее существенные понятия о закономерностях в развитии культуры как системы, отражают сущностные свойства культуры. На основании категорий культурологии ведётся изучение феноменов культуры.

Основными составными компонентами культурологии являются философия культуры и история культуры, области гуманитарных знаний, начавшие своё существование довольно давно. Слившись воедино, они и составили основу Культурологии. В культурологических исследованиях исторические факты подвергаются философскому анализу и обобщению. В зависимости от того аспекта, на котором сосредотачивается основное внимание, создаются различные культурологические теории и школы. Философия культуры - раздел культурологии, изучающий концепции происхождения и функционирования культуры. История культуры - раздел культурологии, изучающий специфические черты культур различных культурно-исторических этапов.

Более новыми разделами культурологии, основные параметры которых продолжают формироваться до сих пор, являются морфология культуры и теория культуры.

Культура становится объектом пристального внимания исследователей в XVIII веке, веке Просвещения.

Немецкий философ Г. Гердер рассматривал человеческий разум не как врожденную данность, а как результат образования и постижения образов культуры. Обретая разум, по мнению Гердера, человек становится сыном Бога, царем земли. Животных он рассматривал как рабов природы, а в людях видел её первых вольноотпущенников.

Для Канта культура - инструмент подготовки человека к осуществлению нравственного долга, путь из мира природы в царство свободы. Культура, по Канту, характеризует лишь субъекта, а не реальный мир. Её носителем является образованный и нравственно развитый человек.

По ^ Фридриху Шиллеру, культура состоит в примирении физической и нравственной природы человека: "Культура должна отдавать справедливость обоим - не только одному разумному побуждению человека в противовес чувственному, но и последнему в противовес первому. Итак, задача культуры двоякая: во-первых, охрана чувственности от захвата свободы, во-вторых, охрана личности от силы чувствований. Первого она достигает развитием способности чувствовать, а второго - развитием разума".

У младших современников Шиллера - ^ Фридриха Вильгельма Шеллинга, братьев Августа и Фридриха Шлегелейм др. - на первый план выдвигается эстетическая значимость культуры. Главным ее содержанием провозглашается художественная деятельность людей как средство божественного преодоления в них животного, естественного начала. Эстетические взгляды Шеллинга наиболее полно изложены в его книге "Философия искусства" (1802-1803), где отчетливо прослеживается стремление показать приоритет художественного творчества перед всеми другими видами творческой деятельности человека, поставить искусство и над нравственностью, и над наукой. Несколько упрощенно культура сводилась Шеллингом и другими романтиками к искусству, прежде всего к поэзии. Человеку разумному и нравственному они, в известной степени, противопоставляли мощь человека-художника, человека-творца.)

В трудах ^ Гегеля основные виды культуры (искусство, право, религия, философия) представлены этапами развития "мирового разума". Гегель создает универсальную схему развития мирового разума, в соответствии с которой любая культура воплощает определённый этап его самовыражения. "Мировой разум" проявляется и в людях. Первоначально в виде языка, речи. Духовное развитие индивида воспроизводит стадии самопознания мирового разума, начиная с "детского лепета" и заканчивая "абсолютным знанием", т.е. знанием тех форм и законов, которые управляют изнутри всем процессом духовного развития человечества. С точки зрения Гегеля, развитие мировой культуры обнаруживает такую целостность и логику, которые не могут быть объяснены суммой усилий отдельных индивидов. Сущность культуры, по Гегелю, проявляется не в преодолении биологических начал в человеке и не в творческой фантазии выдающихся личностей, а в духовном приобщении индивида к мировому разуму, подчиняющему себе как природу, так и историю. "В развитии всеобщности мышления состоит абсолютная ценность культуры", - писал Гегель.

Если исходить из культурологической схемы Гегеля, то в настоящее время человечество находится где-то на полпути между своим детским возрастом незнания и окончательным овладением "абсолютной идеей", "абсолютным знанием", определяющим и его "абсолютную культуру". Несмотря на то, что Гегель непосредственно культуре не посвятил ни одного труда, его взгляды можно рассматривать как одну из первых целостных и достаточно убедительных предкультурологичесюрх концепций. Гегель не только обнаружил общие закономерности развития мировой культуры, но и сумел зафиксировать их в логике понятий. В работах "Феноменология духа", "Философия истории», "Эстетика", "Философия права", "Философия религии" он, по сути дела, проанализировал весь путь развития мировой культуры. Такого до него не делал ни один мыслитель. Однако философия культуры Гегеля - это еще не культурология. В трудах Гегеля культура ещё не выступает в качестве основного предмета исследования. Гегель фактически заменяет понятие культуры понятием истории самораскрытия "мирового разума".

Особый интерес для специалистов в области филологии и лингвистики представляют взгляды современника Гегеля - немецкого эстетика, языковеда и философа Вильгельма фон Гумбольдта, который, использовал гегелевское понятие "духа" применительно к культуре, отдельных народов. Он рассматривал каждую культуру как неповторимое духовное целое, специфика которого выражается главным образом в языке. Подчеркивая творческую природу языка как формы выражения национального духа, Гумбольдт исследовал его в тесной связи с культурным бытием народа. Работы Гумбольдта, в известной степени знаменовали собой переход от преимущественно философского, осмысления культуры (Вольтер, Руссо, Кант, Шиллер, Шеллинг, Гегель) к ее более предмет