Настоящее имя Мэри Энн Эванс (Ивенс) – Магу Ann Еvans . Дочь фермера, выросшая в богатом поместье, Элиот сумела получить хорошее образование и стала одной из самых образованных и нестандартно мыслящих женщин своего времени – своего рода английской Жорж Санд. Вызвав осуждение своей среды, она вступила в гражданский брак с философом и публицистом Дж. Г. Льюисом, одним из умеренных позитивистов, последователей Г. Спенсера. Этот шаг в условиях викторианской Англии требовал немалого мужества и наложил определенный отпечаток на ее мироощущение. Не менее важной для нее проблемой была проблема религиозная. В своем отношении к христианству она прошла долгий и трудный путь от принятия через разрыв с ортодоксальными его формами к утверждению идей «религиозного гуманизма». Определенную роль в развитии ее взглядов в этой сфере сыграли переведенные ею на английский язык с немецкого книги Д. Штрауса «Жизнь Иисуса» (1846) и Л. Фейербаха «Сущность христианства» (1854). Среди ее работ «прикладного» характера следует упомянуть также участие в редактировании журнала позитивистов «Вестминстерское обозрение».

Художественную деятельность Элиот начала в конце 50-х гг., опубликовав свою первую книгу «Сцены из клерикальной жизни» («Scenes of Clerical Life», 1858), включившую в себя несколько самостоятельных произведений и представлявшую смешанный тип романа-очерка.

Программным ее произведением и вместе с тем подлинным литературным дебютом стал роман «Адам Бид» («Adam Bede», 1859). Роман этот имеет острый драматический конфликт.

Лучшим романом Элиот, отмеченным зрелостью художественной манеры, глубоким и тонким психологизмом, стал ее следующий роман – «Мельница на Флоссе» («Тhe Mill on the Floss», 1860). Помимо великолепных картин природы, он привлекает читателей глубоким драматизмом изображенной в нем ситуации. Семья Талливеров, владельцев мельницы на реке Флосс, соединяет две наследственные линии: страстных, склонных к мечтательности Талливеров, живущих преимущественно сердцем (линия отца), и цепких, рационально мыслящих и потому жестокосердных Додсонов (линия матери). Первой линии наследует героиня романа Мэгги Талливер, второй – ее брат Том. Горячность и непрактичность Мэгги накладывают драматический отпечаток на ее судьбу. Изгнанная Томом из дома (она «скомпрометировала» себя в его глазах неосторожной прогулкой вдвоем с молодым человеком), Мэгги гибнет, спасая своего недостойного брата на реке во время наводнения.

Роман 1861 г. «Сайлес Марнер» («Silas Marner») – история ткача, ограбленного помещиком, но сохраняющего сердечность. Он воспитывает брошенную братом своего обидчика дочь Энни, которая, выросши, не хочет возвращаться к отцу и остается среди воспитавших ее людей из народа и даже выходит замуж за ремесленника.

Если в своем раннем творчестве Элиот тяготела к изображению обыденного, заурядного, стремясь при этом к предельной точности и объективности, то в зрелых произведениях она дает социально-философское осмысление жизненных явлений, глубоко исследует психологию сложных, противоречивых характеров, создает полнокровные образы.

Так в историческом романе «Ромола» («Romola», 1863), местом действия которого становится Флоренция XV в., в центре внимания автора – борьба Савонаролы против Медичей и ренессансной культуры, к которой примыкает сочувствующая бедственному положению народа героиня. Роман «Феликс Холт, радикал» («Felix Holt the Radical», 1866) переносит действие в Англию XIX в. и дает нелицеприятную критику английской избирательной и парламентской системы.

Наиболее значительным созданием Элиот позднего периода явился роман «Мидлмарч» («Middlemarch», 1871 - 1872). События книги происходят в 30-е гг. XIX в. в вымышленном городке Мидлмарч, вобравшем в себя типические черты английской провинции. В повествовании выделяются две сюжетные линии – Дороти Брук и Терциуса Лидгейта. Дороти, незаурядная волевая девушка, с детства одержима идеей посвятить себя важному делу. Выйдя замуж за пожилого ученого Кейзобона, Дороти очень скоро убеждается, что человек, который казался ей большим ученым, чьей помощницей и опорой она мечтала стать, всего лишь ограниченный и недобрый педант, не заслуживающий ее внимания и участия. Столь же драматична и вторая, параллельная история в романе - жизнь молодого врача Лидгейта, стремящегося бескорыстно служить науке и людям. Поддавшись чувству, он совершает роковую ошибку – женится на дочери фабриканта Розамонд Винси. Недалекая и эгоистичная мещанка парализует волю и желания Лидгейта, постоянно обременяет его денежными заботами. Предав свои идеалы, Лидгейт постепенно превращается в модного преуспевающего врача, внутренне сопротивляющегося своему положению, но не способного уже его изменить. Роман был задуман как философское произведение: писательница хотела показать, как поступки человека, о последствиях которых он не задумывается, определяют и его собственную судьбу, и судьбу окружающих. Вместе с тем «Мидлмарч» – это и широкая картина нравов, содержащая глубокие социальные обобщения.

Последним романом Элиот стал остродраматический роман «Даниэль Деронда» («Daniel Deronda», 1876). Кроме того, ей принадлежит ряд пьес, среди которых может быть названа «Испанская цыганка» («The Spanish Gypsy», 1868), а также сборники очерков и воспоминаний.

Творчество Элиот получило широкое признание не только в Англии, но также и в России еще при жизни писательницы. Ее романы переводились на русский язык сразу после их появления.

ru.wikipedia.org

Биография

В 1841 перебралась с отцом в Фоулсхилл, неподалеку от Ковентри.

В 1846 Мэри Энн анонимно опубликовала перевод «Жизни Иисуса» Д. Ф. Штрауса. После смерти отца (1849) не без колебаний приняла должность помощника редактора в «Вестминстер ривью» и в 1851 переехала в Лондон. В 1854 вышел её перевод «Сущности христианства» Л.Фейербаха. Тогда же начался её гражданский брак с Дж. Г.Льюисом, известным литературным критиком, писавшим также на научные и философские темы. В первые месяцы их совместной жизни Мэри Энн закончила перевод «Этики» Спинозы и в сентябре 1856 обратилась к художественной прозе.

Первой её работой был цикл из трёх повестей, появившийся в журнале «Блэквудз мэгэзин» в 1857 под общим заголовком «Сцены из жизни духовенства» («Scenes of Clerical Life») и псевдонимом «Джордж Элиот». Подобно многим другим писательницам XIX века (Жорж Санд, Марко Вовчок, сёстры Бронте - «Каррер, Эллис и Эктон Белл», Крестовский-Хвощинская) - Мэри Эванс пользовалась мужским псевдонимом, с целью вызвать в публике серьёзное отношение к своим писаниям и заботясь о неприкосновенности своей личной жизни. (В XIX веке на русский язык её сочинения переводились без раскрытия псевдонима, который склонялся, как мужские имя и фамилия: «роман Джорджа Элиота»). Тем не менее Чарльз Диккенс сразу угадал в загадочном «Элиоте» женщину.

Предвосхищая её будущие и лучшие творения, «Сцены» полны задушевных воспоминаний о прежней, ещё не знавшей железных дорог Англии.

Вышедший в 1859 роман «Адам Бид» (Adam Bede), необыкновенно популярный и, возможно, лучший пасторальный роман в английской литературе, вывел Элиот в первый ряд викторианских романистов. В «Адаме Биде» Джордж Элиот писала о временах юности своего отца (Англия конца XVIII века), в «Мельнице на Флоссе» (The Mill on the Floss, 1860) обратилась к собственным ранним впечатлениям. В героине романа, страстной и одухотворенной Мэгги Тьюлливер, много общего с юной Мэри Энн Эванс. Самый предметный из «сельских» романов Элиот - «Сайлес Марнер» (Silas Marner). Герои живут убедительной в глазах читателя жизнью, их окружает конкретный, узнаваемый мир. Это последний «автобиографический» роман Элиот. В «Ромоле» (Romola, 1863) повествуется о Флоренции XV века, и картины Италии эпохи Возрождения так же вычитаны из книг, как питались воспоминаниями «сцены» уходящей Англии. В романе «Феликс Холт, радикал» (Felix Holt the Radical, 1866), вернувшись к английской жизни, Элиот обнаружила темперамент острого социального критика.

Общепризнанный шедевр Элиот - роман «Миддлмарч» (англ. Middlemarch); публиковался частями в 1871-1872. Элиот показывает, как мощное устремление к добру может погубить скрытая слабость, как сложности характера сводят на нет благороднейшие устремления, как моральное перерождение постигает людей, изначально вовсе не плохих. Последний роман Элиот, «Дэниэль Деронда» (Daniel Deronda), появился в 1876. Через два года умер Льюис, и писательница посвятила себя подготовке его рукописей к публикации. В мае 1880 она вышла замуж за старинного друга семьи Д. У. Кросса, однако 22 декабря 1880 скончалась.

Биография

Джордж Элиот (наст, имя Мэри Энн Эванс) относится к другому поколению романистов, нежели писатели -ранние викторианцы. Иначе складывалась ее писательская судьба, сложнее были взаимоотношения с современным литературным процессом, где все отчетливее давало о себе знать влияние идей позитивизма и эволюционного развития. Эпоха Элиот, хотя и продолжение викторианской, но в ней видны приметы нового, грядущего века.

Всесторонне образованная женщина, прекрасно знавшая философию, математику, естествознание, переводившая немецкого теолога Д. Ф. Штрауса, Фейербаха, Спинозу, она была превосходной музыкан­тшей и познакомила английскую читательскую публику с переводами статей Листа о Мейербере. Элиот была хорошо знакома с Гербертом Спенсером; с философом-позитивистом Генри Льюисом она состояла в гражданском браке, в течение многих лет навлекая на себя гнев и родственников, и представителей так называемого высшего света, не принимавшего ее в своих кругах. Воспитанная в строгой вере, она впоследствии (в начале 40-х годов) отказывается посещать церковь и все чаще задумывается над нравственным смыслом религии. Это был период раскола в церковном движении, когда четко обозначилось так называемое оксфордское направление, католицизм нового типа (Ньюмен).

Долгое время Элиот сотрудничала в журнале «Вестминстерское обозрение», была талантливым публицистом и серьезным философом-популяризатором. Вместе с Льюисом она познакомила своих соотечественников с современной немецкой философией. Писательница была горячей поклонницей таланта В. Скотта и романтиков. Еще в 20 лет она заявила, что Вордсворт и английские романтики помогли ей понять и выразить себя, свои чувства.

Проза в 50-х годах становится статичной, а значит, требует более тщательного детального воспроизведения будничной, обыкновенной жизни. Зато это дает возможность читателю внимательнее и пристальнее разглядеть человека, разобраться в его действиях, поступках, взаимоотношениях с другими людьми.

К середине XIX в. роман уже «пропитался» философией позитивизма и натурализма. Психология героя обогатилась изображением наследственных факторов, влияющих на характер человека, его темперамент и общественное поведение. Д. Элиот, знакомая с новейшими открытиями в естествознании, использовала фактор наследственности при изображении характера. Изменение структуры романа было закреплено новациями Элиот. Сюжет перестал существовать как таковой. Его функцию стал, по существу, выполнять характер персонажа. Сцены провинциальной жизни, списанные Элиот с натуры, равно как и портреты ее ближайших родственников, ставшие прототипами героев ее произведений, созданы рукой мастера прозы второй половины XIX столетия. Ею вводятся в художественные произведения производственные процессы, она одинаково скрупулезно исследует протоколы судебных заседаний и фиксирует сплетни провинциальной Минервы, с равной степенью добросовестности изображает сквайра или сельского священника, члена парламента или простого столяра. Представители различных профессий заполняют страницы ее произведений - моряки, часовщики, столяры, священники, гувернантки и представители богемы. Отдавая дань творчеству В. Скотта и Ж. Санд, она создает исторические романы, использует уже известные сюжетные мотивы и идеи. Мир романов Элиот как бы состоит из двух концентрических окружностей. Одну, внутреннюю, составляет небольшая группа действующих лиц, непосредственно причастная к разрешению моральных проблем, другая -- это внешний мир, обычно представленный провинциальной средой. Здесь, как и в «Человеческой комедии», есть свои врачи и священники, банкиры и журналисты, философы и практики, люди не от мира сего, а также герои, хорошо вписавшиеся в деловые буржуазные круги.

В творчестве Элиот можно выделить два периода.

Первый - 1858-1861 гг., когда были созданы романы: «Сцены провинциальной жизни» (1858), «Адам Бид» (1859), «Мельница на Флоссе» (1860), «Сайлес Марнер» (1861).

Разделяет два периода ее творческой деятельности исторический роман «Ромола» (1863), действие которого происходит во времена Савонаролы.

Второй этап творчества Д. Элиот открывается романом «Феликс Холт, радикал» (1866). К этому периоду относятся романы «Мидлмарч» (1871-1872), «Даниэль Деронда» (1876).

Произведения первого периода посвящены в основном жизни провинции, в них отразились детские и юношеские впечатления Элиот, проведшей 1819-1835 гг. в Варвикшире.

Первое произведение Элиот «Сцены провинциальной жизни» было высоко оценено Диккенсом, который писал автору: «Я никогда не встречал такой правды и такого изящества, какими дышат юмористические и патетические сцены этих повестей». В «Сцены провинциальной жизни» входили три повести: «Амос Бартон», «Любовная история Гилфила» и «Покаяние Дженет». Элиот выбирает заведомо заурядных персонажей. В V главе повести «Амос Бартон» она даже извиняется перед читателем за то, что ее герой такой неинтересный и посредственный человек. Но главное достоинство героев Элиот состоит именно в их простоте, даже заурядности, которые являются залогом их нравственной чистоты и порядочности. Иронические и сатирические страницы этой повести связаны с главным ее персонажем - графиней Чарлацкой.

Неслучайно Элиот знакомит нас сначала не с самой графиней, а с ее собачкой. Туалеты, особенно модные,- слабость графини, а у кого нет слабостей, отмечает повествователь. Читатель охотно верит этому, так же, как он, воспринимает различие между скромной жизнью семьи священника Бартона и светской львицы.

В повести тщательно и любовно выписан быт провинции, ее размеренный образ жизни, неторопливые беседы обывателей. Часто используемый автором прием несобственно прямой речи прекрасно характеризует персонаж, обогащает наше представление о его характере и месте в обществе. Так, графиня Чарлацкая постоянно кичится своим преимуществом перед всеми остальными, но вместе с тем она лицемерно оправдывает все свои проступки, беспокоясь о загробной жизни.

Роман «Адам Бид» по праву можно считать программным произведением писательницы, поскольку здесь реализуются основные художественные принципы, высоко оцененные ее современниками. Элиот изображает обыденное и прозаичное как достойное самого изысканного художественного воплощения. Она с большим мастерством описывает столярную мастерскую Адама и заставляет читателя физически ощутить ритм работы, почувствовать запах сосновых стружек. Здесь используются также протокольные записи судебного заседания, что свидетельствует о внимании автора к документу, факту, становящемуся объектом художественного изображения. В основе сюжета романа «Адам Бид» - соперничество столяра Бида и дворянина Артура Донниторна из-за работницы с фермы Хетти Сорел. Однако писательницу больше интересуют нравственные проблемы, которые она и ставит в этом романе, сталкивая две морали - мораль ремесленника и мораль дворянина. Оба претендента на сердце Хетти обладают достоинствами. Адам Бид честен, трудолюбив, откровенен и чистосердечен.

Артур Донниторн - образованный, обаятельный человек, но совершенно не считающийся с другими, даже близкими людьми. Привлекательная Хетти становится его любовницей, а затем, брошенная им, совершает преступление - убивает собственного ребенка и попадает на каторгу. Некоторые современники Элиот видели в этом ее романе налет вульгарности и натурализма. Отвечая своим оппонентам, Элиот писала, что нужно любить ту красоту, которая заключена не в гармонии внешней, броской привлекательности, а в гармонии внутреннего мира человека, в натруженных ладонях людей труда. В этом источник своеобразного демократизма Элиот, которая вслед за романтиками видела красоту там, где она незаметна и невидима.

Из второстепенных персонажей романа необходимо отметить миссис Пойзер, получившую в аренду землю, принадлежащую Донниторну, деду Артура. В характере этой женщины много от вальтерскоттовских народных персонажей, бойких и метких в выражениях, смелых и принципиальных, не боящихся ссор с хозяином, всегда ощущающих свое нравственное превосходство перед ним. Вопрос о влиянии В. Скотта на творчество Элиот недостаточно изучен в нашем литературоведении, но необходимо отметить, что следы влияния творчества «шотландского волшебника» заметны в «Адаме Биде». В романах «Эдинбургская темница» и «Адам Бид» есть схожие сюжетные мотивы, сходные характеры - Хетти и Эффи Динс. За жизнь и судьбу Хетти и Эффи борются две женщины - обе решительные и настойчивые. Однако у Скотта сестра Эффи Дженни добивается свидания с королевой Каролиной, чтобы вымолить у нее прощение для легкомысленной Эффи, в романе Элиот на Хетти пытается воздействовать моральными увещеваниями Дина Моррис. Однако героини Скотта и Элиот различны по своим нравственным принципам. Методистка Моррис, стремясь направить заблудшую овечку на путь истинный, хочет добиться от Хетти раскаяния в детоубийстве, тогда как героиня Скотта по-человечески жалеет сестру, желая спасти ее. Нравственная сторона позитивистского учения, которая особенно приветствовалась Элиот, состояла в том, чтобы напомнить человеку не только о его правах, но и об обязанностях.

Критерий оценки поступков героев обусловлен именно тем, насколько нравственно или безнравственно его поведение.

Так, в «Сайлесе Марнере» в центре романа судьба Сайлеса Марнера, ограбленного сыном помещика Касса Дэнетаном и приютившего у себя незаконную дочь второго сына Касса -Годфри. Безнравственный поступок Годфри наказан тем, что он бездетен, а когда ощущает свое полное одиночество, обращается к Сайлесу с просьбой вернуть ему дочь, от которой он когда-то отказался.

Простые люди у Элиот оказываются носителями высшей справедливости и нравственности, но они предпочитают оставаться в своей среде. Лучшим романом Элиот первого периода является «Мельница на Флоссе» (1860), которому предшествует небольшая повесть «Поднятая вуаль» - меланхолическое повествование о судьбе Латимера, женившегося на невесте своего погибшего брата Берте, которая была жестока и бездушна по отношению к нему. Повесть «Мельница на Флоссе» заслуживает внимания потому, что в ней писательница не просто изучает природу двух типов наследственности в двух семейст­вах - Талливеров и Додсонов, к которым принадлежат главные герои Мэгги и Том. Кстати, прототипами Додсонов и Талливеров явились родственники самой Элиот. Среда одних -это буржуазная, мещанская обстановка, в которой царит культ предпринимательства, наживы, торгашества, респектабельности (Додсоны). Совершенно противоположны по духу Додсонам Талливеры -добрые, доверчивые, непрак­тичные люди. Они не думают о количестве факельщиков на похоронах, часто следуют голосу чувства, а не рассудка, поэтому оказываются в беде. Том унаследовал черты родственников - ему трудно дается учение (в занятиях ему помогает Мэгги), он недалек, но практичен и трудолюбив. Благодаря своему практицизму и деловитости он восстанавливает состояние отца, добивается возврата мельницы. Единственное, что роднит его с Мэгги, - это его привязанность к сестре, уважение и восхищение ее незаурядной натурой.

Мэгги - полная противоположность Тому. Это умная, эмоциональная девушка, свободная от предрассудков среды, в которой выросла, не боящаяся пересудов соседей, смелая и отважная, не задумывающаяся над последствиями своих часто рискованных поступков. Мэгги подкупает непосредственностью, свободой, энергией, разнообразием своих духовных запросов. Она может убежать в цыганский табор, увлечься женихом своей кузины, влюбиться в сына адвоката, разорившего их семью. Но в критический момент Мэгги находит в себе силы подавить свои чувства во имя долга. Нравственное начало в ее характере питается своеобразной жизненной философией, отличной от наследственных факторов. По существу, Элиот, создавая характеры своих персонажей, не до конца верна теории наследственности, как это может показаться на первый взгляд. И Тома, и Мэгги, несмотря на сложность их взаимоотношений, примиряет их общий конец -оба они тонут в волнах Флосса. Но главное - осуществляется их намерение никогда не расставаться. В письмах к друзьям Д. Элиот писала, что характеры главных героев выписаны с одинаковой мерой тщательности. Основное внимание писательница уделяет внутреннему миру героев, той динамичной острой борьбе, которая происходит в душе Мэгги, когда она открывает для себя мир, отличный от ее собственных представлений и идеалов.

Большие перемены происходили в мировоззрении самой Д. Элиот. Все дальше и дальше она отходила от ортодоксального христианства. Она пришла к признанию любой веры, способствующей нравственному совершенствованию человека. По мере того как писательница готова была признать различные церковные учения, ее рационализм становился все отчетливее, что приводило иногда к особенно ясному и тщательному воспроизведению реалий внешнего мира в ее произведениях. Она была одной из первых писательниц викторианской Англии, которая приблизилась к изображению механизма интеллекта, процесса мышления, что стало потом достоянием психологического романа.

Это обстоятельство рождает известную наукообразность в описании деталей быта и обстановки, архитектуры, интерьеров Флоренции XV в. в историческом романе «Ромола».

Образы Савонаролы, равно как и Ромолы, и ее мужа Тито Мелема нарисованы достаточно объективно в полном соответствии с требованием писательницы изображать характеры объективно и бесстрастно, чтобы читатели поняли, в чем они плохи, а в чем хороши. Характеры несомненно закрывают собой фон, включающий исторические события. Пожалуй, именно в воспроизведении исторических событий Элиот ближе к Теккерею, чем к Диккенсу или В. Скотту, если иметь в виду исторический жанр. Ее интересуют характеры, а не сюжет, факты человеческой судьбы, а не факты истории. Народная жизнь в переломные кризисные моменты истории осталась за пределами художественного изображения Элиот. Однако ее романное творчество второго периода развивается в соответствии с теми изменениями, которые претерпевает жанр романа во второй половине XIX в.

Об этом свидетельствует ее роман «Феликс Холт, радикал» (1866), где ставятся важные вопросы политического, социального и нравственного характера. Расширяется тематический диапазон ее творчества - в романе изображены все круги общества 30-х годов, периода борьбы буржуазии за избирательную реформу. Феликс Холт - сын ткача, научившийся ремеслу часовщика. Этот образованный молодой человек отнюдь не стремится попасть в средние слои общества, как ему советует священник мистер Лайон. Он гордится своим происхождением, является подлинным выразителем народных интересов. Его радикализм истинный, а не ложный. Ему противопоставлен «радикал» от помещиков Хэролд Трэнсом, наживший огромное состояние на Востоке и вернувшийся на родину для участия в избирательной кампании. Он не брезгует никакими методами, чтобы заполучить побольше избирателей. В этом романе Элиот повествовательная линия усилена ироническими и сатирическими выпадами против карьеристов-политиканов вроде Хэрольда Трэнсома, адвоката Джермина. Описания чрезвычайно живописны, хорошо передают эмоциональное состояние героев, атмосферу, в которой происходит действие (например, сцена, повествующая об ожидании миссис Трэнсом своего сына).

И пейзаж, и обстановка в доме, поведение слуг - все подчеркивает напряженность момента, драматизм которого усиливается по мере того, как герой подъезжает к своему дому. Интересны диалоги Феликса Холта с Лайоном и его дочерью Эстер. В них отражены литературные вкусы эпохи, которые проникли даже в рабочую среду. Феликс Холт - начитанный молодой человек, но он не кичится своим образованием, обо всем имеет собственное мнение и внимательно выслушивает других. Русские революционеры-народники (например, П. Н. Ткачев в литературно-критической статье «Люди будущего и герои мещанства») увидели в характере Феликса Холта черты человека будущего. Но они не всегда верно оценивали взаимосвязь персонажей с позицией автора произведения. А здесь совершенно очевидны позитивистские взгляды Элиот, стремящейся напомнить каждому классу общества о выполнении его обязанностей (только тогда, по мнению автора, общество будет усовершенствовано). Главное -это то, что каждый класс должен думать о благе всей нации. Феликс Холт, тем не менее, один из значительных положительных героев писательницы.

Особое место в творчестве Элиот второго периода занимает роман «Мидлмарч» (1871 - 1872). Перед нами тщательно выписанные картины быта провинциального города с большими и мелкими страстями его обитателей, со смертями и рождениями, со свадьбами и политическими дебатами. В этом романе реализуется эстетическая программа писательницы - передать поток жизни, остановленный волей художника: «Здесь один тихо сползает по лестнице общественного положения: рядом с ним другой, напротив, лезет вверх, переходя со ступени на ступень. Кругом мы видим несчастных искателей счастья, разбогатевших бедняков, гордых джентльменов, представителей своих местечек: одних увлекает политический поток, других - церковное движение, и они, сами того не сознавая, сталкиваются между собой целыми группами среди этого общего волнения...

Словом, в старой Англии мы видим то движение, ту же смесь людей, которую мы встречаем в истории Геродота. Этот древний писатель, начав свое повествование о прошлом, взял за исходную точку, так же, как и мы, положение женщины в свете и семье».

Главная героиня романа -Доротея Брук -незаурядная энергичная женщина, умная и независимая, иногда она даже производит впечатление «эмансипе», напоминающей тургеневскую Евдоксию из «Отцов и детей». Но деятельная натура Доротеи чужда пустых мечтаний и беспочвенных проектов - героиня стремится к общественно-полезной деятельности, хочет видеть в своем избраннике духовного собрата, хочет быть ему верной помощницей. Однако Доротея в чем-то сродни Эмме Бовари Г. Флобера. Она боготворила жалкого эгоиста, самовлюбленного и недалекого педанта, мнимого ученого Кейсобона, который не понимает широты и богатства натуры своей супруги. Она жертвует для него обществом, ведет замкнутый образ жизни, помогая ему создавать «бессмертный» труд, оказавшийся плодом несостоявшегося ученого, незрелого интеллекта, а когда Кейсобон умирает, некоторое время не Может принять предложение любящего ее Уилла Лэдислоу.

Элиот убедительно передает духовную атмосферу эпохи, погружая читателя то в узкий захолустный мирок обывателей и мещан, то в богатый внутренний мир героини. Доротея Брук создает вокруг себя удивительную интеллектуальную атмосферу. Она заряжает своей энергией и самопожертвованием даже глубоко безынициативных людей, инертных и вялых. Она не может быть сопоставлена с великими христианскими мучениками, ибо век иной - обществу таковые не нужны, но она готова к совершению подвига во имя идеи и дела.

Как и в предыдущих романах Элиот, в этом романе несколько сюжетных линий. Полицентрическое построение хорошо подкреплено главными характерами -Доротеи, ее сестры Селии, доктора Лидгейта, Розамунды. Мастерство композиции и структуры романа проявляется в стиле повествования. В огромной по объему книге повествование разбивается на эпизоды, каждый из которых мог бы стать самостоя­тельной повестью, но вместе с тем они воспринимаются как единое целое. Особое место принадлежит банкиру Балстроду, нажившему свое состояние мошенничеством и даже преступлениями. Балстрод -хан­жа и лицемер, прикрывающий свои подлые делишки разглагольствованиями о частной филантропии.

По мере совершенствования своего мастерства писательница отказывалась от прямого морализаторства, хотя ей были далеко не безразличны характеры, которые она создавала с такой убедительностью. Она стремилась запечатлеть поток жизни, богатой и разнообразной даже в провинциальном скучном городе. Интерес Элиот к естественным, точным наукам помогал ей проникнуть в тайны человеческой природы, какой бы сложной она ни казалась. Методы раскрытия характеров у Элиот различны, как непохожи и сами характеры. Они могут развиваться (например, Доротея Брук). Они могут быть статичными, но каждый раз производить впечатление своей неповторимости и кажущейся текучести (например, Селия), они могут быть предельно схематичны, как, например, характер Кейсобона или Балстрода. В результате перед читателем возникает разнообразно представленный механизм поступков и действий человека, аналитически и критически преподнесенный, причем этот критический настрой передается читателю, стремящемуся постичь сущность натуры героев.

В романе Элиот «Мидлмарч» диалоги замаскированы. Доротея живет богатой внутренней интенсивной и динамичной жизнью, в то время как ее семейная жизнь течет как бы во сне. И эта внутренняя жизнь подсказывает ей, совершающей жертвоприношение во имя псевдонауки Кейсобона, что это ложный кумир, выдуманный ею самой, взыскующей идеала реального. «И сейчас ей представлялось, как она проводит дни, месяцы, годы, роясь среди чего-то истлевшего, собирает обломки предания, являющего собой всего лишь груду хлама, вырытого из руин... и таким образом готовит почву для теории, столь же нежизнеспособной, как мертворожденное дитя».

Элиот вместе с героиней дает четкое определение бесплодным попыткам Кейсобона прийти к каким-то открытиям - это было все равно, что нанизывать звезды на нить. Как и Марианна из «Нови» Тургенева, Доротея после смерти возлюбленного становится счастливой женой другого и находит себе утешение в деятельной и полной жизни. Обе переступают черту безграничной и бессмысленной веры в выдуманный идеал. В обеих судьбах для описания счастья не нашлось страниц в романе.

Несмотря на обилие персонажей, сюжетных мотивов, эпизодов и сцен, многочисленных деталей, черточек быта, пересказанных сплетен и оценок, вся книга составляет гармоничное целое. Это энциклопедия английской провинциальной жизни, она представлена тонко, умно, беспристрастно и вместе с тем доходчиво. Нравственный урок преподан автором и в этом произведении. Не случайно к концу романа повествование вновь возвращается к Доротее. В ее судьбе сосредоточено общечеловеческое и типичное. У нее благородное сердце, она сумела выразить свой протест против несовершенства окружающей среды, а «в таких коллизиях великие чувства нередко оборачиваются ошибками, а великая вера заблуждениями. Ее восприимчивая ко всему высокому натура не раз проявлялась в высоких порывах, хотя многие их не заметили. В своей душевной щедрости она, подобно той реке, чью мощь сломил Кир, растеклась на ручейки, названия которых не прогремели по свету. Но ее воздействие на тех, кто находился рядом с ней, - огромно, ибо благоденствие нашего мира зависит не только от исторических, но и от житейских деяний...»

В этих словах заключена правда и о самой писательнице, и о судьбе ее творений, спустя несколько десятилетий после ее смерти переживших свое второе рождение, что еще раз подтвердило ту простую истину, что все гениальное остается для истории и для человечества.

Биография

Настоящее имя Мэри Анн Эванс. Английская писательница. Из философии позитивизма заимствовала идею постепенной эволюции общества и гармонии классов. Автор романов «Мельница на Флоссе» (1860), «Сайлес Марнер» (1861), «Миддлмарч» (1871-1872).

Под этим псевдонимом скрывалась женщина, причём женщина нового типа, поистине воплотившая эмансипированную даму XIX века. Элиот являла собой феминистку в самой крайней радикальной форме, и Жорж Санд, по сравнению с нею, представляется всего лишь романтически настроенной мечтательницей. В первое знакомство с произведениями Элиот кажется, что вряд ли кто из английских писателей отличался столь резко выраженными мужскими чертами, как эта романистка. Но позже понимаешь - как невозможно спрятать волчьи зубы под заячьей маской, так не упрячешь под позитивной философией и резкими суждениями женскую натуру. И чем больше будешь «подпускать» жёсткости и рационализма, тем очевиднее откроется человеческая слабость автора.

Впрочем, нельзя отрицать, что Элиот - самая образованная английская романистка XIX века, и в этом отношении превосходит и Диккенса, и Теккерея. Художественные достоинства её произведений могут быть оспорены, зато могучий аналитический ум Элиот не вызывает сомнений.

Мэри Энн Эванс происходила из небогатого, но очень почтенного буржуазного английского семейства, где традиции чтили неукоснительно. Её отец был мастером на все руки - работал управляющим в чужих имениях, сам хозяйствовал на ферме, знал тонкости всех сельскохозяйственных работ. Мэри была любимицей отца - мистер Эванс разглядел рано проявившийся мужской, глубокий ум дочери. Вот только внешностью природа её наделила непривлекательной. «Небольшая худощавая фигурка с непропорционально большою, тяжёлою головою, рот с огромными, выдающимися вперёд „английскими? зубами, нос хотя и правильного, красивого очертания, но слишком массивный для женского лица, какая то старомодная, странная причёска, чёрное платье из лёгкой полупрозрачной ткани, выдающее худобу и костлявость шеи и резче выставляющее на вид болезненную желтизну лица…» - такой нелицеприятный портрет Элиот даёт С. Ковалевская, высоко ценившая жизненные позиции писательницы и её творчество. Правда, познакомилась Ковалевская с Элиот в те годы, когда Джорж уже было к пятидесяти, да и нужно сделать скидку, что вышеприведённый портрет написан женщиной, пусть и достаточно умной. Однако отзывы мужчин о внешности Элиот по общему впечатлению мало отличались от мнения Ковалевской. Большой ценитель женской красоты И.С. Тургенев отмечал, что ему редко приходилось встречать столь непривлекательную женщину, каковой показалась ему английская писательница, оговариваясь при этом, что Элиот была первой дамой, заставившей его поверить в безумное очарование некрасивой женщины.

Надо сказать, что обаяние Элиот, в отличие от её ума, вызревало долго. До 32 х лет Мэри оставалась старой девой и жила с отцом, зарабатывая на кусок хлеба. Она получила рядовое английское образование в частном пансионе, где особое внимание уделялось религиозным наставлениям, и долгое время представляла из себя ретивую пуританку. Однако пуританство сошло на нет под влиянием, по видимому, чисто женского бунта против одиночества, скудости существования и недостатка тепла.

Мэри отказалась от посещения церкви, начитавшись книг радикально настроенных мыслителей. Только через девять месяцев гнев отца и мольбы родных склонили её к компромиссному решению - сопровождать мистера Эванса в церковь. Однако с окружающим миром девушка больше примириться не смогла. Замкнутая, чуткая до болезненности ко всякому диссонансу, Мэри всегда жила в своём, ею изданном мире. Закомплексованная, мучительно переживающая собственное несовершенство, она, возможно, никогда не поднялась бы над боязнью падения и ошибки, не сложись обстоятельства второй половины её жизни столь удачно.

Никто не знает, от какой точки отсчёта может быть дан старт жизненному успеху. Для Мэри бег к славе начался со смертью старого мистера Эванса. Свобода дала возможность оставшейся совершенно одной, перезрелой девушке обрести круг знакомых, равных ей по уровню образования и умственным запросам. Через философа Герберта Спенсера и издателя Чепмена, с которыми у неё установились тесные деловые контакты, Мэри познакомилась с Джоржем Генри Льюисом. С этим мужчиной наша героиня осознала, что и она может нравиться, что и ей судьба уделила «кусок от пирога» женского счастья.

Не обладая привлекательной внешностью, Мэри, однако, в совершенстве овладела ещё более мощным оружием, сражающим наповал мужские сердца. Она умела слушать, но не так, как умеют растворяться в партнёре «душечки», а как умеют слушать только умные женщины. «Рассказчица она была плохая и в общем разговоре тоже мало выделялась, даже редко принимала в нём участие, - писала об Элиот С. Ковалевская. - Зато она в высшей степени владела искусством, так сказать, втягивать человека в разговор; она не только на лету ловила и угадывала мысли того лица, с которым говорила, но словно подсказывала их ему, как бы бессознательно руководила ходом его мысли. „Я никогда не чувствую себя таким умным и глубоким, как во время разговора с Джоржем Элиотом?, - сказал мне однажды один наш общий приятель…» Ну какой же мужчина устоит перед возможностью ощутить себя гением мысли?" Оказывается, первые феминистки вовсе не ставили своей целью морально уничтожить мужчину. Во всяком случае, восхищение Льюиса своей подругой дало Мэри уверенность в себе и способствовало её решению начать писать.

К началу знакомства Мэри и Льюиса последний являлся одним из вождей английского позитивизма, и хотя его главный труд - «Физиология обыденной жизни» (1859-1860) - ещё не был написан, Льюис пользовался известностью в литературных и научных кругах. Сложность их отношений заключалась в том, что Льюис был женат и имел троих сыновей, что, конечно, делало брак Мэри с любимым невозможным. В 1853 году, когда наша героиня стала открыто жить с Льюисом, вся родня Эвансов отвернулась от неё. Однако Мэри не посчиталась даже с гневом горячо любимого ею брата Айзека. Она скорее равнодушно воспринимала наносимые её самолюбию мелкие уколы, когда, уже будучи известной писательницей, её не принимали в светских салонах и когда её избегали знакомить со своими жёнами и дочерьми даже те, кто высоко ценил талант Элиот.

Зато в лице Льюиса Мэри обрела надёжного друга, буквально раскрывшего её талант. Свидетельства современников о личности Льюиса и даже о его внешности настолько противоречивы, что можно подумать, будто речь идёт о разных людях. Ясно одно, что человек этот был незаурядным, весьма общительным и обаятельным. Многие отмечают, что являлся он полной противоположностью своей подруге: весёлый, живой, прекрасный рассказчик, он собирал вокруг себя людей с лёгкостью и казался даже несколько поверхностным рядом с глубокомысленной, тяжеловесной Мэри. Во всяком случае, что бы ни говорили о Льюисе, - своей счастливой литературной судьбой, да, по видимому, и женским благополучием, наша героиня обязана своему неназванному мужу. С его же лёгкой руки Мэри Эванс превратилась в Джоржа Элиота. Этим псевдонимом писательница подписала своё первое художественное произведение в январе 1857 года - новеллу «Печальная участь достопочтенного Эймоса Бартона». Возможно, не поддержи Льюис болезненного самолюбия своей подруги, не выставляй он напоказ даже с явным преувеличением её достоинств, не состоялось бы и триумфа нашей героини. Так что феминизм - всего лишь порождение хорошего отношения к умным женщинам.

Роман, который сделал Элиот знаменитой, был опубликован в 1859 году и назывался «Адам Бид». Критики её книгу сравнивали с произведениями Диккенса и Теккерея, которые и сами пришли в восторг от нового писателя и вместе с другими читателями сгорали от нетерпения узнать истинное имя «великого незнакомца». Надо отдать должное психологическим способностям Диккенса - он по каким то нюансам догадался, что автор нашумевшего произведения - женщина, а ведь даже издатель её книг на первых порах и не подозревал этого, получая рукописи из рук Льюиса.

Но однажды Льюис пригласил издателя к себе на обед, обещая познакомить с «великим незнакомцем». Обед втроём продолжался весьма долго, и, когда гость выразил сожаление, что Элиот всё таки не явился, Льюис со смехом представил озадаченному издателю свою жену. Так впервые был раскрыт псевдоним автора нашумевшего романа «Адам Бид». Нашлись самозванцы, которые пытались присвоить себе имя Джорж Элиот. Мэри Энн Эванс вскоре пришлось написать в «Таймс» письмо, раскрывающее секрет её авторства.

Роман «Мельница на Флоссе» (1860) тоже принёс Элиот славу, которая теперь возрастала всякий раз с выходом в свет новой книги. Наша героиня быстро стала знаменитой. Ей простили даже необычный брак. Теперь многие сами добивались знакомства с нею. На субботних приёмах в её лондонском доме можно было увидеть самых выдающихся писателей, философов, журналистов, английских и приезжих, причём многие не удостаивались даже разговора с писательницей. Душой общества по прежнему был Льюис, а Элиот всегда сидела в стороне, в неизменном своём вольтеровском кресле, защищённая от лампы широким абажуром, и посвящала свой разговор лишь одному какому нибудь избраннику.

Положение Элиот в обществе представлялось весьма курьёзным. С одной стороны, она нарушила нормы морали, деля постель с человеком, который не являлся её мужем, да ещё и при живой жене. С другой стороны, авторитет Элиот как писательницы был столь непререкаем именно в вопросах нравственности, что на неё в Англии взирали как на наставницу, учителя жизни, Сивиллу. Сама королева Виктория, славящаяся строгими моральными принципами, была ревностной почитательницей Элиот и рекомендовала романы писательницы своим внучкам.

В 1878 году Льюис скончался. Казалось бы, Элиот, потеряв такого преданного друга, должна была впасть в отчаяние, однако, спустя несколько месяцев после кончины мужа, она, несмотря на преклонный возраст, вышла замуж вторично. И снова её брак потряс общественность английской столицы. На этот раз её избранником стал неженатый, свободный, но тридцатилетний Джон Уолтер Кросс.

С. Ковалевская, приглядываясь к союзу Элиот и Льюиса, находила, что Мэри сошлась со своим другом без страсти, а, скорее, по расчёту. Она сопроводила свои выводы тонкой психологической подоплёкой, указывая, что их брак не нашёл отражения ни в одном произведении Элиот, в то время как любая волнующая писательницу деталь немедленно освещалась на страницах её романов. Следовательно, рассуждала Ковалевская, роман с Льюисом не задевал души Элиот, да и вообще, судя по сочинениям Мэри, в ней много было рассудочности, логики и совсем немного - чувства. Союз с Льюисом был, наверное, хорошо обдуманным шагом, поступком, которым она определила свою будущую жизнь.

С последним законным мужем всё было, вероятно, не так. Постаревшая Элиот любила этого доброго, глуповатого красавца. «Больше всего поражали в нём… карие глаза, простодушные и преданные, как у большой ньюфаундлендской собаки, и рот, который по своему тонкому очертанию и нервному подергиванью губ скорее шёл бы к женскому лицу и как то даже противоречил вполне здоровому, откровенному выражению всей остальной фигуры». Элиот по прежнему выглядела старухой, не утруждала себя, чтобы смотреться молодящейся рядом со «свеженьким» мужем, но в ней не проглядывало и тени беспокойства или озабоченности мнением окружающих.

Никто так и не узнал истинного намерения молодого человека, женившегося на знаменитой писательнице. Он, кстати, был достаточно обеспечен, чтобы желать завладеть состоянием Элиот, да и наша героиня была достаточно умна и цинична, чтобы обещать молодому мужу часть своего богатства - она предусмотрительно завещала нажитое детям Льюиса от первого брака, искупая тем самым вину перед ними. Возможно, Кросс действительно любил свою жену и преклонялся перед её умом, возможно, он решал свои внутренние психологические проблемы. Жаль, что дальнейшей жизнью мужей знаменитых жён история не интересуется, и мы не знаем, как сложилась судьба Кросса после смерти Элиот. Может быть, зная это, мы бы и приоткрыли тайну последних лет нашей героини.

Во многих своих романах Элиот любила разрешать труднейшие жизненные узлы смертью. Так было в «Мельнице на Флоссе», когда Магги, героиня, умирает, пожертвовав своей любовью ради кузины. В «Миддлмарче» мистер Казабон уходит из жизни, не дождавшись доведения конфликта до логического конца. Смерть в произведениях Элиот становилась примирительницей всех проблем, в которые затягивали её героев человеческие страсти. Когда однажды об этом сказали писательнице, она ответила: «Неужели вы не замечали, что в жизни действительно так и бывает? Я лично не могу отказаться от убеждения, что смерть более логична, чем обыкновенно думают. Когда в жизни положение становится чересчур натянуто, когда нигде не видать исхода, когда обязанности, самые священные, взаимно противоречат одна другой, тогда является смерть, внезапно открывает новые пути, о которых никто и не думал прежде, и примиряет то, что казалось непримиримым. Сколько раз случалось уже, что доверие к смерти придавало мне мужество жить».

Элиот знала, что говорила… Она скончалась неожиданно, так и не успев надоесть своему юному мужу, не пережив своей популярности.

Биография

Джордж Элиот – один из признанных классиков английской литературы. Тем не менее, немногим известно, что под псевдонимом Джордж Элиот скрывается… женщина. И не просто женщина, а одна из самых образованных и разносторонних женщин своего времени.

Мэри Энн Эванс (настоящее имя Джорджа Элиота) родилась 22 ноября 1819 года в провинциальной Англии. Ее отец был строителем и по совместительству плотником. Мать вела хозяйство, и была известна как женщина несгибаемого характера, практичная и деятельная.

У трех детей, Кристины, Айзека и Мэри Энн было немного развлечений в небольшом скучном городке. Дважды в день мимо их дома проезжала почтовая карета с кучером в ярко-красной ливрее. Следить за проезжающей каретой и было самым большим развлечением детей. Позже Мэри Энн так описывала жизнь в родном городе: «Здесь жили сильные мужчины, которые по утрам возвращались с угольных копей, они сразу валились на грязную постель и спали до темноты. Вечером они просыпались только для того, чтобы потратить большую часть своих денег с друзьями в пивной. Здесь жили рабочие с ткацкой фабрики, мужчины и женщины, бледные и изможденные от долгой работы допоздна. Дома были запущены, так же, как и маленькие дети, ибо их матери все силы отдавали ткацкому станку.»

Впрочем, родители Мэри Энн принадлежали к среднему классу, и дети не знали голода и холода. Но их угнетала окружающая жизнь. Мэри Энн с самого раннего детства не хотела мириться с этой рутиной. Когда ей было только четыре года, она садилась за пианино и, как могла, играла на нем. Она не могла отличить одну ноту от другой, а делала это только для того, чтобы слуги увидели, какая она важная и утонченная дама!

Но здоровье ее матери внезапно начало ухудшаться, и, когда девочке исполнилось пять лет, их с сестрой послали в школу-пансион, где они провели 4 года. В 9 лет ее перевели в другую школу, побольше. Мэри Энн любила учиться и вскоре превзошла остальных учеников. Но больше всего девочка любила читать, и свою первую книгу «Жизнь Линетт» сохранила до конца своих дней. Тогда же она начала и писать книги сама. Свою первую книгу она написала так: ее подружка потеряла книгу, которую Мэри Энн не успела дочитать до конца. Тогда Мэри Энн решила сама написать для себя конец, и написала целый толстый том, которым впоследствии зачитывалась вся школа.

Когда Мэри Энн исполнилось 16 лет, ее мать умерла. Старшая сестра вскоре вышла замуж. И Мэри Энн пришлось взять на себя ведение всего домашнего хозяйства. Так из школьницы она превратилась в домохозяйку, чья жизнь ограничивалась «четырьмя стенами». Но всепоглощающая любовь к книгам и жажда знаний остались. Она читала самые серьезные научные работы по истории и философии. Она даже нашла хорошего учителя, который стал преподавать ей на дому французский, немецкий и итальянский языки. Другой преподаватель учил ее музыке. Чуть позже она начала учить еще и греческий, латинский и испанский языки. Позже в одной из книг она напишет: «Ты никогда не сможешь представить себе, что значит обладать мужским складом ума и оставаться в рабстве женского тела.»

Вскоре, во многом под давлением Мэри Энн, семья переехала жить в большой город, где у Мэри Энн наконец появились образованные друзья и просвещенный круг общения. Особенно она дружила с мужем и женой Брей, которые оказали на ее интеллектуальное и духовное развитие немалое влияние. После смерти отца Мэри Энн вместе с семьей Брей отправляется на Континент, где посещает Париж, Милан и Женеву, ходит по театрам и музеям, знакомится с известными людьми и прослушивает курс лекций по экспериментальной физике. После этой длительной поездки у нее остается так мало средств, что, для того, чтобы продолжать брать уроки музыки, она решается продать свою энциклопедию «Британника».

Вскоре после возвращения в Англию, Мисс Эванс знакомится с мистером Чэпменом, редактором крупного столичного журнала, который был так впечатлен эрудицией и способностями Мэри Энн, что предложил ей место помощника редактора – необычный пост для женщины в то время, который до нее занимали исключительно мужчины. Мэри Энн согласилась и переехала в Лондон. Как отличалась жизнь в столице от жизни в провинциальном городке! Двери лучших домов открылись для мисс Эванс, она знакомилась с великими людьми и лучшими умами современности. Теперь она погружена в работу с головой. В то время ей было 32 года. Тогда же она знакомится с Джорджем Льюисом, остроумным и разносторонним человеком, блестящим интеллектуалом, и неплохим актером, который написал «Историю философии», два романа, и сотрудничал со многими столичными журналами. Несмотря на это он был очень несчастен в личной и семейной жизни. То, что он влюбился в Мэри Энн, совсем неудивительно. Она же, вначале лишь восхищалась им, и, может быть, жалела его и его трех сыновей из-за семейных неурядиц. «Мистер Льюис добр и внимателен, и во многом завоевал мое уважение. Подобно немногим людям в этом мире, он намного лучше, чем кажется. Человек, обладающий умом и душой, хотя и прячущий их за маской легкомыслия».

Между тем здоровье Мэри Энн начало ухудшаться, она сильно устает от постоянной работы, ее преследуют постоянные головные боли. И в 1854 году она уходит из журнала и уезжает вместе с Льюисом и его тремя сыновьями в Германию. Ее многочисленные друзья осуждают этот союз, не освященный узами брака, и считают его самой большой ошибкой в ее жизни.

Чтобы заработать на жизнь, в то время как Льюис пишет большой труд «Жизнь Гете», Мэри Энн пишет статьи для различных немецких журналов, причем ни одна статья не выходит под ее именем – для сохранения репутации журнала никто не должен знать, что эти статьи написала женщина!

После возвращения в Англию, уже будучи в возрасте 37 лет, Мэри Энн наконец решается написать роман, впервые после детских опытов. «Написать настоящий роман всегда было моей детской мечтой, - говорила Мэри Энн Эванс, - Но я никогда не отваживалась на это, хотя и чувствовала, что сильна в замысле, диалоге и драматических описаниях.» После того, как она написала первую часть «Сцен из клерикальной жизни», она прочитала ее Льюису. «Мы оба плакали над ней, а потом он поцеловал меня и сказал, что он верил в меня».

Льюис послал роман одному из издателей под псевдонимом «Джордж Элиот» - первым пришедшим на ум именем – сказав, что это роман одного из его друзей. Роман был принят к публикации, а Мэри Энн получила чек на 250 фунтов. Это так обнадежило писательницу, что следующие два романа были написаны на одном дыхании. Популярность Джорджа Элиота начала расти, и даже сам Теккерей (автор «Ярмарки тщеславия») сказал о нем: «Это – великий писатель!» А Чарльз Диккенс, отметив юмор и пафос романов, сделал догадку, что автор, должно быть, женщина!

За свою четвертую книгу «Адам Бид», получившую ошеломляющий успех и впоследствии переведенную на множество языков, Мэри Энн Эванс получила уже 4 тысячи фунтов, бедность и лишения остались позади. И так как начало появляться много претендентов на авторство романа, настоящее имя писателя пришлось открыть.

На все увеличивавшиеся гонорары от книг Эванс и Льюис приобрели большое поместье, в котором вели тихую жизнь, встречаясь только с немногими друзьями. Здоровье Льюиса сильно ухудшилось, и в 1878 году он скончался. Для Мэри Энн эта потеря была невосполнима. Она лишилась его любви и его поддержки. Ведь он всю жизнь боготворил ее. И написал о ней: «С того времени, как я узнал ее (а узнать ее – значит, полюбить ее), моя жизнь получила новое рождение. Именно ей я обязан своим процветанием и своим счастьем.»

В то время другом их семьи был Джон Вальтер Кросс, процветающий банкир, на много лет младше Мэри Энн. Он стал незаменимым помощником в ее делах после смерти Льюиса. Она была чрезвычайно подавлена, и Кросс делал все возможное, чтобы вывести ее из этого состояния. Оба были одиноки, и постепенно родство их душ привело к рождению любви. В мае 1880 года, спустя полтора года после смерти Льюиса, они поженились. Мэри Энн написала тогда: «Благодаря замужеству, я, кажется, возродилась вновь. Но я все еще охотно рассталась бы с жизнью, если бы это могло воскресить Льюиса».

В один из декабрьских дней того же года Мэри Энн сильно простудилась и через 2 дня умерла. Ее семейная жизнь продлилась лишь полгода! Ее похоронили на лондонском кладбище. На ее могильном камне написана цитата из одной из ее поэм:

«О, пусть я присоединюсь к невидимому хору тех бессмертных, которые будут жить вечно в более лучших созданиях».

Рядом с ее могилой находится могила Джорджа Льюиса.

Биография

Джордж Элиот (Eliot) (псведоним; настоящее имя Мэри Энн Эванс, Evans) (22 ноября 1819, Арбери, Уорикшир - 22 декабря 1880, Лондон), английская писательница.

Мэри Энн (впоследствии она сократила это имя до Мэриан) родилась в маленьком сельском приходе в самом сердце Англии. «Джордж Элиот» - это ее псевдоним, под которым она издала свою первую повесть «Горестный удел преподобного Эймоса Бартона» (1857), составившую с двумя другими сборник «Сцены из жизни духовенства» (1858), и которым подписывала свои последующие произведения. В юности посещала учебные заведения для девиц и много читала, восполняя скудный рацион знаний, что там отпускали. Она находилась при отце, ухаживая за ним до его смерти в 1849, затем перебралась в Лондон. В октябре 1853 бросила вызов общественному мнению, когда сошлась с ученым и литератором Дж. Г. Льюисом, который разошелся с женой, но не мог по английским законам расторгнуть с ней брак. Долгая совместная жизнь Мэриан и Льюиса благотворно сказалась на их общей судьбе: оба сумели реализовать свой талант. Льюис написал ряд исследований, снискавших ему имя, а Мэриан Эванс превратилась в Джордж Элиот.

Сивилла

Дар художника сочетался у Джордж Элиот с аналитическим складом ума. Она была одной из образованнейших женщин эпохи, пристально следила за развитием философской, социологической и естественнонаучной мысли, долгие годы редактировала литературный раздел журнала «Вестминстерское обозрение», перевела на английский язык «Жизнь Иисуса» Д. Ф. Штрауса, «Сущность христианства» Фейербаха и «Этику» Спинозы. Человек широких взглядов, она приветствовала французскую революцию 1848, хотя для Англии считала приемлемым только путь постепенных реформ. Ее мировоззрение можно было бы назвать радикальным консерватизмом.

Жизнь Джордж Элиот, небогатая яркими событиями, прожитая сообразно с присущими ей обостренным сознанием долга перед близкими и любовью к порядку и размеренности, была отмечена исключительной духовной и интеллектуальной активностью. Авторитет писательницы был огромен, можно сказать, непререкаем, причем в сфере как литературы, так и морали. На нее взирали как на наставницу, учителя жизни. Ее называли Сивиллой. Сама королева Виктория была ревностной ее почитательницей. Видные писатели разных поколений, от матерого Тургенева до молодого Генри Джеймса, посещали «Прайорс-Хаус», лондонскую резиденцию Льюисов, чтобы засвидетельствовать Джордж Элиот свое уважение и симпатии.

Мастер

Джордж Элиот принадлежат семь романов, повести, эссе и стихи. Ее творчество, как и ее современника Энтони Троллопа, стало звеном, связующим английский социально-критический роман 1830-1860-х гг. (Диккенс, Теккерей, Шарлотта Бронте, Элизабет Гаскелл) и психологическую прозу рубежа 19-20 вв. Во многом взгляды и творческие установки Джордж Элиот определила философия позитивизма. Ему она, в частности, обязана значением, которое придавала наследственности, и убеждением в том, что поступки человека в молодости влияют и на его собственную судьбу, и на судьбы окружающих. В повестях и в романах «Адам Бид» (1859), «Мельница на Флоссе» (1860) и «Сайлес Марнер» (1861) писательница тяготела к изображению обыденного, стремясь при этом к предельной точности и объективности рисунка. Здесь ей помог опыт, накопленный за тридцать лет жизни в провинции. А поскольку она с юности отличалась проницательным умом, цепким взглядом и великолепной памятью, то ее земляки, читая эти книги и позже написанный «Мидлмарч» (1872), только диву давались, откуда у мистера Элиота столь доскональные знания об их приходских делах, сплетнях и житейских историях: они не могли не «узнать» ее персонажей.

Начиная с исторического романа «Ромола» (1863), в котором выведен Савонарола, писательница стремилась насыщать романы - «Феликс Холт, радикал» (1866), «Дэниел Деронда» (1876) - философским, политическим и социологическим материалом. Но как раз «политика» удавалась ей в наименьшей степени, здесь ее манера подчас становилась излишне информативной, если не плакатной. Зато именно в трех последних романах с наибольшей силой проявило себя мастерство писательницы - мастерство раскрытия на письме человеческой личности, индивидуального характера во всей его многомерности, противоречивости и неоднозначности. Характера, отлитого в плоть живых, напряженных, бьющихся и бунтующих чувств: «Накал страстей в «Мидлмарче» пронизывает не только сюжет, но и изображение В каждой главе имеется своя траектория сильных чувств Утонченность романа лежит в трактовке Джордж Элиот чувства как важного фактора, определяющего поведение человека» (английский литературовед Барбара Харди). «Мидлмарч» назван здесь не случайно: это самое совершенное произведение Джордж Элиот - широкая панорама английской жизни первой трети 19 в., художественный срез всего общества в миниатюре, энциклопедия человеческого сердца.

Библиография

Романы:

* 1859 - Адам Бид (англ. Adam Bede)
* 1860 - Мельница на Флоссе (англ.
* The Mill on the Floss)
* 1861 - Сайлес Марнер (англ. Silas Marner)
* 1863 - Ромола (англ. Romola)
* 1866 - Феликс Холт, радикал (англ. Felix Holt, the Radical)
* 1871/72 - Миддлмарч (англ. Middlemarch)
* 1876 - Дэниэль Деронда (англ. Daniel Deronda)

Поэмы:

* 1868 - The Spanish Gypsy
* 1869 - Agatha
* 1871 - Armgart
* 1873 - Stradivarius
* 1874 - The Legend of Jubal
* 1874 - Arion
* 1874 - A Minor Prophet
* 1879 - A College Breakfast Party
* 1879 - The Death of Moses
From a London Drawing Room
Count That Day Lost
I Grant You Ample Leave

Другое:

* 1846 - Перевод "Жизни Иисуса", автор Д. Ф. Штраус
* 1854 - Перевод "Сущности христианства", автор Л.Фейербах
* 1858 - Сцены из клерикальной жизни (англ. Scenes of Clerical Life), повести
The Sad Fortunes of the Rev. Amos Barton
Mr Gilfil"s Love Story
Janet"s Repentance
* 1859 - Приоткрытая завеса (англ. The Lifted Veil)
* 1864 - Brother Jacob
* 1865 - The Influence of Rationalism
* 1879 - Impressions of Theophrastus Such

Экранизации

- «Сцены из клерикальной жизни»:

* 1920 - Mr. Gilfil"s Love Story. Великобритания, фильм. Реж. - A.V. Bramble. В ролях: R. Henderson Bland, Mary Odette и др.

- «Адам Бид»:

* 1915 - Adam Bede. США, короткометражка. Реж. - Travers Vale. В ролях: Franklin Ritchie, Louise Vale и др.
* 1918 - Adam Bede. Великобритания, фильм. Реж. - Maurice Elvey. В ролях: Bransby Williams, Ivy Close и др.
* 1991 - Adam Bede. Великобритания, телефильм. Реж. - Giles Foster. В ролях: Iain Glen, Patsy Kensit и др.

- «Мельница на Флоссе»:

* 1915 - The Mill on the Floss. США, фильм. Реж. - Eugene Moore. В ролях: Mignon Anderson, Harris Gordon и др.
* 1937 - The Mill on the Floss. Великобритания, фильм. Реж. - Tim Whelan. В ролях: Frank Lawton, Victoria Hopper и др.
* 1940 - Ненависть (исп. Odio). Мексика, фильм. Реж. - Уильям Роулэнд. В ролях: Антонио Браво, Narciso Busquets, Хоакин Косс и др.
* 1965 - The Mill on the Floss. Великобритания, сериал. Реж. - Rex Tucker. В ролях: Jane Asher, Barry Justice и др.
* 1978 - The Mill on the Floss. Великобритания, мини-сериал. В ролях: Philip Locke и др.
* 1997 - Старая мельница (англ. The Mill on the Floss). Великобритания-Франция, телефильм. Реж. - Грэхэм Тикстон. В ролях: Эмили Уотсон, Шерил Кэмпбелл, Джеймс Фрейн и др.

- «Сайлес Марнер»:

* 1909 - A Fair Exchange. США, короткометражка. Реж. - D.W. Griffith. В ролях: James Kirkwood, Mack Sennett и др.
* 1911 - Silas Marner. США, короткометражка. Реж. - Theodore Marston. В ролях: Frank Hall Crane, Marie Eline и др.
* 1913 - Silas Marner. США, короткометражка. Реж. - Charles Brabin. В ролях: Yale Benner, Robert Brower и др.
* 1916 - Silas Marner. США, фильм. Реж. - Ernest C. Warde. В ролях: Frederick Warde, Louise Bates и др.
* 1920 - Are Children to Blame? США, фильм. Реж. - Paul Price. В ролях: Em Gorman, Alex Shannon и др.
* 1922 - Silas Marner. США, фильм. Реж. - Frank P. Donovan. В ролях: Crauford Kent, Marguerite Courtot, Robert Kenyon, Nona Marden, Ricca Allen и др.
* 1964 - Silas Marner. Великобритания, сериал. В ролях: David Markham, Moray Watson и др.
* 1985 - Сайлес Марнер: Ткач из Равелла (англ. Silas Marner: The Weaver of Raveloe). Великобритания, телефильм. Реж. - Джиллз Фостер. В ролях: Бен Кингсли, Дженни Агаттер, Патрик Райкарт и др.
* 1994 - Поворот судьбы (англ. A Simple Twist of Fate). США, фильм. Реж. - Гиллис Маккиннон. В ролях: Стив Мартин, Гэбриел Бирн, Лора Линни и др.
* 1996 - Узы сердца (фр. Les liens du coeur). Франция, телефильм. Реж. - Жози Дайан. В ролях: Чеки Карио, Флоранс Дарель, Кристофер Томпсон и др.

- «Ромола»:

* 1911 - Ромола (итал. Romola). Италия, короткометражка. Реж. - Марио Казерини. В ролях: Мария Казерини, Фернанда Негри Пугет, Амлету Новелли и др.
* 1924 - Ромола (англ. Romola). США, фильм. Реж. - Генри Кинг. В ролях: Лиллиан Гиш, Дороти Гиш, Уильям Пауэлл и др.

- «Феликс Холт»:

* 1915 - Felix Holt. США, короткометражка. В ролях: Helen Bray, Kate Bruce и др.

- «Миддлмарч»:

* 1968 - Middlemarch. Великобритания, мини-сериал. В ролях: Michele Dotrice, Donald Douglas и др.
* 1994 - Ветер перемен (англ. Middlemarch). Великобритания, мини-сериал. Реж. - Энтони Пейдж. В ролях: Джульетт Обри, Роберт Харди, Дуглас Ходж и др.

- «Дэниэль Деронда»:

* 1921 - Daniel Deronda. Великобритания, фильм. Реж. - W. Courtney Rowden. В ролях: Reginald Fox, Ann Trevor и др.
* 1970 - Daniel Deronda. Великобритания, мини-сериал. В ролях: John Nolan, Martha Henry и др.
* 2002 - Дэниэл Деронда (англ. Daniel Deronda). Великобритания, телефильм. Реж. - Том Хупер. В ролях: Хью Дэнси, Ромола Гарай, Хью Бонневилль и др.

- Другие

* 1911 - Santa Cecilia. Италия, короткометражка. Реж. - Enrique Santos. В ролях: Bruto Castellani, Gastone Monaldi и др.
* 2002 - George Eliot: A Scandalous Life. Великобритания, телефильм. Реж. - Mary Downes. В ролях: Maureen Lipman, Harriet Walter и др.

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

Джордж Элиот (англ. George Eliot; настоящее имя Мэри Энн Эванс, Mary Ann Evans; 22 ноября 1819 - 22 декабря 1880, Лондон) - английская писательница.

В 1841 перебралась с отцом в Фоулсхилл, неподалеку от Ковентри.

В 1846 Мэри Энн анонимно опубликовала перевод «Жизни Иисуса» Д. Ф. Штрауса. После смерти отца (1849) не без колебаний приняла должность помощника редактора в «Вестминстер ривью» и в 1851 переехала в Лондон. В 1854 вышел её перевод «Сущности христианства» Л.Фейербаха. Тогда же начался её гражданский брак с Дж. Г.Льюисом, известным литературным критиком, писавшим также на научные и философские темы. В первые месяцы их совместной жизни Мэри Энн закончила перевод «Этики» Спинозы и в сентябре 1856 обратилась к художественной прозе.

Первой её работой был цикл из трёх повестей, появившийся в журнале «Блэквудз мэгэзин» в 1857 под общим заголовком «Сцены из клерикальной жизни» (Scenes of Clerical Life) и псевдонимом Джордж Элиот. Подобно многим другим писательницам XIX века (Жорж Санд, Марко Вовчок, сёстры Бронте - «Каррер, Эллис и Эктон Белл», Крестовский-Хвощинская) - Мэри Эванс пользовалась мужским псевдонимом, с целью вызвать в публике серьёзное отношение к своим писаниям и заботясь о неприкосновенности своей личной жизни. (В XIX веке на русский язык её сочинения переводились без раскрытия псведонима, который склонялся, как мужские имя и фамилия: «роман Джорджа Элиота»). Тем не менее Чарльз Диккенс сразу угадал в загадочном «Элиоте» женщину.

Предвосхищая её будущие и лучшие творения, «Сцены» полны задушевных воспоминаний о прежней, ещё не знавшей железных дорог Англии.

Вышедший в 1859 роман «Адам Бид» (Adam Bede), необыкновенно популярный и, возможно, лучший пасторальный роман в английской литературе, вывел Элиот в первый ряд викторианских романистов. В «Адаме Биде» Джордж Элиот писала о временах юности своего отца (Англия конца XVIII века), в «Мельнице на Флоссе» (The Mill on the Floss, 1860) обратилась к собственным ранним впечатлениям. В героине романа, страстной и одухотворенной Мэгги Тьюлливер, много общего с юной Мэри Энн Эванс. Самый предметный из «сельских» романов Элиот - «Сайлес Марнер» (Silas Marner). Герои живут убедительной в глазах читателя жизнью, их окружает конкретный, узнаваемый мир. Это последний «автобиографический» роман Элиот. В «Ромоле» (Romola, 1863) повествуется о Флоренции XV века, и картины Италии эпохи Возрождения так же вычитаны из книг, как питались воспоминаниями «сцены» уходящей Англии. В романе «Феликс Холт», радикал (Felix Holt the Radical, 1866), вернувшись к английской жизни, Элиот обнаружила темперамент острого социального критика.

Общепризнанный шедевр Элиот - роман «Миддлмарч» (англ. Middlemarch); публиковался частями в 1871-1872. Элиот показывает, как мощное устремление к добру может погубить скрытая слабость, как сложности характера сводят на нет благороднейшие устремления, как моральное перерождение постигает людей, изначально вовсе не плохих. Последний роман Элиот, «Дэниэль Деронда» (Daniel Deronda), появился в 1876. Через два года умер Льюис, и писательница посвятила себя подготовке его рукописей к публикации. В мае 1880 она вышла замуж за старинного друга семьи Д. У. Кросса, однако 22 декабря 1880 скончалась.

Жизнь Джордж Элиот не богата внешними событиями. Говорят, что счастливые народы не имеют истории, или, вернее, что их история неинтересна, а Джордж Элиот большую часть своей жизни была очень счастлива. Однообразие ее жизни, почти исключительно наполненной духовными, умственными интересами, особенно рельефно выступит перед нами, если мы сравним ее с жизнью другой знаменитой писательницы, Жорж Санд. Судьба Жорж Санд могла бы доставить обильный материал не для одного, но для нескольких романов: ей пришлось пережить все страдания неудачной семейной жизни и разрыва с мужем, у нее были многочисленные романические увлечения, и, наконец, она принимала довольно деятельное участие в политической жизни Франции, даже во время революции 1848 года редактировала одну социалистическую газету. У нее бывали периоды опьяняющего счастья, сменявшиеся периодами острого страдания и душевной пустоты, у Джордж Элиот не было ничего подобного: течение ее жизни было гораздо ровнее и спокойнее. Но если смотреть на жизнь не с точки зрения внешних событий, а со стороны ее внутреннего содержания, то нельзя будет не признать, что, несмотря на видимое однообразие, жизнь ее была чрезвычайно интересна и могла бы послужить прекрасной темой для психологического этюда.

Самой характерной чертой Джордж Элиот как личности является ее удивительная серьезность. В дни ранней молодости, живя на ферме отца, будучи впоследствии одним из соредакторов "Westminster Review" в Лондоне и, наконец, сделавшись знаменитой писательницей, она поражает нас своим удивительно серьезным и глубоким отношением к жизни и к людям, своим жадным стремлением к знанию. Религиозные и философские вопросы были для нее не просто интересной пищей для ума: они волновали и мучили ее, она принимала их к сердцу так, как другие обыкновенно принимают к сердцу вопросы личной жизни. Чтение Штрауса, Спинозы или Конта было для нее целым событием.

Но, несмотря на свою страстную любовь к знанию и любовь к занятиям, Джордж Элиот совершенно не была тем, что обыкновенно называют "книжный человек". Она была очень привязчива и умела любить, что доказывается уже тем, что у нее было так много друзей, в особенности среди женщин. Письма ее к своим друзьям (например, миссис Конгрэв, мисс Геннель), писанные в то время, когда она уже достигла славы, дышат такой теплотой, такой искренностью и простотой, она так входит во все мелочные подробности их жизни и так ценит всякое проявление их симпатии к себе, что иногда трудно поверить, что это пишет знаменитая писательница к самым обыкновенным, незначительным людям. В ней не было и тени тщеславия или высокомерия. Она была очень добра и, помимо того интереса, который внушали ей люди как материал для психологических наблюдений, всегда принимала душевное участие в их судьбе; вследствие этого, по общему отзыву всех, знавших ее, общение с ней было так необыкновенно привлекательно. Говорят, что она удивительно умела успокоить, ободрить и утешить всякого, кто к ней обращался. Она была вполне хорошим человеком, и это чувствуется и в ее сочинениях. При всем внешнем однообразии и монотонности жизнь ее была полна самых разнообразных духовных интересов: наука, литература, музыка, живопись - все это составляло для нее предмет величайших наслаждений. Она страстно любила природу и, гуляя одна где-нибудь в поле или даже в уединенных аллеях лондонского парка, переживала такие чудные минуты, какие доступны лишь очень немногим.

Приведем один очень точно характеризующий Джордж Элиот рассказ большой ее приятельницы, миссис Бодишан. Когда умер Льюис, она отправилась через некоторое время навестить Джордж Элиот, которой было тогда уже 60 лет и которая была страшно огорчена смертью любимого человека. Вот как она описывает свое впечатление от этого визита: "Я провела час с Мэри Анн, - пишет она в одном письме, - и не могу передать вам, до чего она была мила. Я совсем успокоилась насчет нее, хотя она страшно исхудала и выглядит какой-то тенью в своем длинном черном платье. Она говорила, что у нее страшно много дел и что она должна быть здоровой, потому что "жизнь так удивительно интересна". Мы обе признались друг другу в нашей большой любви к жизни".

Эта-то любовь к жизни, сквозящая в каждой строчке ее произведений, и составляет главную причину того отрадного, примиряющего впечатления, которое оставляют в душе читателя все романы этой великой писательницы.

Мэри Анн Эванс, сделавшаяся впоследствии известной под именем Джордж Элиот, родилась в небольшом местечке Грифф, в Варвикшире. Отец ее, Роберт Эванс, происходил из бедной семьи и начал жизнь простым плотником; потом своим трудом и энергией он достиг того, что стал зажиточным фермером, пользующимся общим уважением соседей за свои обширные и разнообразные сведения по сельскому хозяйству. Это был мужественный, честный человек, который послужил впоследствии прототипом героя лучшего из романов своей дочери - "Адам Бид". Мать ее была очень добрая женщина, чрезвычайно любившая своих детей и мужа, и прекрасная хозяйка. В этой патриархальной, трудолюбивой семье, всецело погруженной в ежедневные хозяйственные заботы, росла и развивалась будущая писательница, и лучшие, наиболее художественные произведения ее, такие как "Адам Бид", "Мельница на Флоссе", "Сайлес Марнер", посвящены описанию этой, с детства знакомой ей, жизни английской деревни.

Кроме Мэри Анн у Эвансов было еще двое детей: дочь Кристина и сын Исаак. Кристина была гораздо старше сестры и держалась в стороне от младших детей, которые были необыкновенно дружны между собой.

Маленькая Мэри Анн совсем не была похожа на "феноменального ребенка": это была живая, шаловливая девочка, не любившая сидеть на одном месте и всегда готовая на всякие проказы. Ей трудно было даже выучиться читать и писать, что, впрочем, происходило не от неспособности, а от ее чрезвычайной живости. Уже и в эти ранние годы в ней проявилась одна характерная черта, сохранившаяся в течение всей ее последующей жизни; говорю о ее необыкновенной привязчивости и страстном, ревнивом отношении к предмету своей привязанности. В детстве таким предметом был ее брат Исаак: описание Мэпи и Тома в "Мельнице на Флоссе" заключает в себе много автобиографических подробностей. Девочка всегда, как праздника, ждала возвращения брата из школы по субботам, и, когда он приходил, она уже ни на шаг не отставала от него и старалась во всем подражать ему. Детям было раздолье на ферме с ее большим фруктовым садом, за которым протекала речка, изобиловавшая рыбой. Рыбная ловля была одним из любимых занятий маленькой Мэри Анн и ее брата.

Когда Мэри Анн было около восьми лет, в ее детской жизни произошел тяжелый кризис: брату ее подарили пони, и он так увлекся этой новой забавой, что стал пренебрежительно относиться к сестре и почти все свободное время посвящал своей лошадке. Холодность брата ужасно огорчала девочку и заставила ее уходить в себя. Вообще, по мере того как она становилась старше, характер ее менялся, и она делалась все задумчивее и серьезнее. Когда к отцу приходили по делам или вообще на ферме собирались гости, она обыкновенно забиралась куда-нибудь в угол и целыми часами неподвижно просиживала там, внимательно слушая, о чем разговаривают взрослые. Сама она пишет про себя впоследствии в письме к мисс Левис (1839): "Когда я была еще совсем маленьким ребенком, я никак не могла удовлетвориться тем, что происходит вокруг меня, и постоянно жила в каком-то особенном мире, созданном моим воображением. Я даже радовалась, что у меня не было никаких товарищей, так что на свободе могла предаваться своим мечтам и выдумывать всевозможные истории, в которых была главным действующим лицом. Можете себе представить, какую пищу доставляли таким мечтам разные романы, рано попавшие в мои руки".

К чтению она пристрастилась очень рано, но дома у нее было мало книг, и она от частого перечитывания все их знала почти наизусть. Любимыми книгами ее были басни Эзопа и "История чёрта" Дефо. Поступив же в пансион к мисс Велингтон в Ньюжантоне, она с жадностью набросилась на чтение и читала все, что ей попадалось в руки.

Одна из воспитательниц пансиона, мисс Левис, очень полюбила Мэри Анн; хорошие отношения между ними сохранились и по выходе девочки из пансиона, так что они часто переписывались. Она была очень религиозна и передала это чувство своей любимой ученице.

Мэри Анн училась очень хорошо, и когда она из Ньюжантонского пансиона перешла в пансион мисс Франклин в ближайшем городе Ковентри, то сделалась положительно предметом гордости своих учителей. Особенно хорошо она писала сочинения и занималась музыкой. Не по годам развитая, серьезная, молчаливая девочка держалась в стороне от подруг и ни с кем из них не сходилась. Подруги с невольным уважением относились к ней, сознавая, что она стоит гораздо выше их по уму и знаниям, но не любили ее, считали сухой и скучной. Одна из этих бывших подруг рассказывает, что весь класс был однажды чрезвычайно поражен, когда случайно узнал, что эта самая Мэри Анн Эванс, казавшаяся им такой холодной и недоступной, пишет сентиментальные стишки, в которых жалуется на одиночество, на неудовлетворенную жажду любви и так далее. Наружностью своей Мэри Анн отличалась от подруг так же, как и своими способностями и развитием. Она казалась гораздо старше своего возраста и в 12--13 лет выглядела настоящей маленькой женщиной. Рассказывают, что один господин, приехавший в пансион по какому-то делу, принял тринадцатилетнюю девочку за некую мисс Франклин, которая в то время была уже весьма почтенной старой девой.

Возвращаясь на праздники домой, Мэри Анн уже не предавалась, как прежде, разным детским шалостям и играм. Все это давно перестало занимать ее, и она тут, как и в школе, просиживала за книжкой целые дни и даже ночи, к большому неудовольствию своей матери, хозяйственное сердце которой не могло примириться с тем, что дочь ее тратит так много свечей, сидя за своими книгами. Впрочем, родители очень гордились своей умной и ученой дочерью, и ее успехи в пансионе были для них большой радостью. Они не жалели денег на ее образование и предоставляли ей полную свободу заниматься и читать сколько ей угодно. Девочка устроила воскресную школу на ферме отца и занималась там с крестьянскими детьми.

В 1855 году она закончила свое образование и вернулась домой, где ей пришлось всецело посвятить себя уходу за больной матерью, здоровье которой все ухудшалось. Летом этого же года мать умерла, а спустя некоторое время после смерти матери старшая дочь мистера Эванса вышла замуж, так что семнадцатилетняя Мэри Анн осталась единственной хозяйкой в доме отца.

Джордж Элиот была очень нехороша собой. "Небольшая, худенькая фигурка, с несоразмерно большой головой, болезненный цвет лица, довольно правильный, но несколько массивный для женского лица нос и большой рот с выдающимися вперед "английскими" зубами", - описывает ее в своих воспоминаниях покойная Ковалевская, преподававшая математику в Стокгольмском университете и познакомившаяся с ней во время своего пребывания в Лондоне. Правда, Ковалевская прибавляет, что неприятное впечатление, производимое внешностью Джордж Элиот, исчезало, как только она начинала говорить, - такой у нее был чарующий голос и так обаятельна была вся ее личность. Она приводит далее слова Тургенева, этого известного ценителя и поклонника женской красоты, который говорил про Джордж Элиот: "Я знаю, что она дурна собой, но когда я с ней, я этого не вижу". Тургенев говорил также, что Джордж Элиот первой заставила его понять, что можно до безумия влюбиться в совершенно некрасивую женщину. Но дело в том, что и Тургенев, и Ковалевская познакомились с Мэри Анн в то время, когда она была уже на вершине своей литературной славы. Знаменитой писательнице все охотно прощали и болезненную худобу, и старообразный вид, и некрасивые черты лица и, несмотря на все это, находили ее обворожительной; но такого отношения, конечно, не было к дочери простого фермера, ничем еще себя не заявившей и отличавшейся только некрасивой наружностью и любовью к серьезным занятиям. Надо думать, что мужчины, с которыми ей приходилось сталкиваться в дни своей молодости, не разделяли восторженного мнения Тургенева о ее женской привлекательности. Элемент ухаживаний и влюбленности, играющий такую важную роль в жизни женщины, почти совсем отсутствовал в ее жизни - и это обстоятельство, разумеется, повлияло на становление ее характера.

Вернувшись из пансиона домой, мисс Эванс была вся проникнута евангелическими идеями, навеянными учительницей мисс Левис, и, поглощенная мыслями о Боге и спасении души, старалась подчинить жизнь аскетическим религиозным принципам. Будучи впервые в Лондоне с братом, она ни разу не была в театре, считая это грехом, и большую часть времени проводила в посещении лондонских церквей. В это первое пребывание в Лондоне самое сильное впечатление на нее произвел Гринвичский госпиталь и звон колоколов в церкви Св. Павла. У себя в деревне она вела очень деятельную жизнь, заведуя всем домашним хозяйством на ферме, и, хотя это занятие было ей совсем не по душе, она, тем не менее, добросовестно исполняла все свои домашние обязанности и была отличной хозяйкой. Особенно много времени и труда у нее отнимало молочное хозяйство, и впоследствии, уже сделавшись знаменитой писательницей, Джордж Элиот с некоторой гордостью показывала одному из своих друзей, что одна из ее рук несколько шире другой, что было следствием усиленного сбивания масла, которым она занималась в молодости.

Она постоянно работала над своим образованием, продолжала изучать немецкий и итальянский языки и часть своего времени посвящала также филантропии. Но все это, конечно, не могло удовлетворить молодую девушку, полную жажды знания и умственных запросов, так что одинокая жизнь в заброшенной, отдаленной деревне казалась ей подчас нестерпимо скучной и однообразной. С братом она давно уже разошлась, их детская дружба сменилась простыми хорошими отношениями, основанными на родственной связи, а не на общности духовных интересов. Брат ее был человек совсем другого склада - дельный, практичный хозяин, любящий охоту, всякого рода спорт и вполне довольствующийся обществом соседних фермеров. Он не понимал интересов и стремлений сестры и посмеивался над ее религиозными увлечениями. Особенно нападал он на ее постоянное сидение за книгами и пренебрежительное отношение к своей внешности. По его мнению, она была совсем не такой, какой должна быть молодая девушка в ее годы. Сама она говорила про себя впоследствии: "Я имела тогда вид какой-то совы, что составляло обычный предмет негодования для моего брата". Отца она очень любила, но понятно, что старик фермер, проведший всю свою жизнь в деревне, не мог быть настоящим товарищем для молодой девушки, изучающей классические языки и мучительно задумывающейся над вопросами о Боге и цели мироздания. Единственным человеком, которому мисс Эванс могла изливать свою душу, была ее бывшая учительница, мисс Левис, и по письмам к ней мы можем составить себе понятие о тогдашнем настроении молодой девушки. Из этих писем видно, что она усердно работала над своим образованием и занималась самыми разнообразными предметами; в них упоминается об истории, литературе, изучении латинских глаголов, о химии и энтомологии и, наконец, даже о философии. Но так как ее тогда интересовали главным образом вопросы религии, то она с особенным увлечением читала религиозные книги, например "Мысли" Паскаля, письма Ганны Мор, жизнеописание Умберфилда, "Подражание Христу" Фомы Кемпийского и другие. Глубокая вера в Бога и работа над своим нравственным совершенствованием - вот что составляло главное содержание ее духовной жизни в это время. Она была из тех глубоких, сосредоточенных в себе натур, в которых живет постоянное стремление к чему-то великому и вечному, лежащему за пределами явлений обыденной жизни, и в ранней молодости это мистическое стремление к бесконечности находило себе полное удовлетворение в религии.

"О, если бы мы могли жить только для вечности, если бы мы могли осуществить ее близость, - пишет она мисс Левис. - Чудное, ясное небо, распростертое надо мною, возбуждает во мне какое-то невыразимое чувство восторга и стремление к высшему совершенству". Многие из ее писем дышат таким же восторженным, доходящим до экстаза религиозным настроением; она решила навсегда отказаться от личного счастья и посвятить свою жизнь осуществлению христианского идеала. Так, например, она пишет мисс Левис: "Когда я слышу, что люди женятся и выходят замуж, я всегда с сожалением думаю о том, что они увеличивают число своих земных привязанностей, которые настолько сильны, что отвлекают их от мыслей о вечности и о Боге, и в то же время настолько бессильны сами по себе, что могут быть разрушены малейшим дуновением ветра. Вы, вероятно, скажете, что мне остается только поселиться в бочке, чтобы сделаться настоящим Диогеном в юбке, но это неверно, потому что хотя у меня и бывают иногда человеконенавистнические мысли, но на самом деле я совсем не сочувствую мизантропам. Тем не менее, я все-таки думаю, что самые счастливые люди - это те, которые не рассчитывают на земное счастье и смотрят на жизнь как на паломничество, призывающее к борьбе и лишениям, а не к удовольствиям и покою. Я не отрицаю, есть люди, которые пользуются всеми земными радостями и в то же время живут в полном единении с Богом, но лично для меня это совершенно неосуществимо. Я нахожу, что, как говорит доктор Джонсон относительно вина, полное воздержание легче умеренности".

Религиозное настроение молодой девушки вылилось в ее первом литературном произведении - стихотворении, задуманном во время ее одиноких прогулок по лесам, окружающим ферму отца. В этом стихотворении она, как бы чувствуя близость смерти, прощается с тем, что ей было всего дороже на земле - с природой и со своими книгами, - и с радостью готовится к переходу в другую жизнь. Стихотворение было напечатано в духовном журнале "Christian Observer" и вслед за тем мисс Эванс в течение 17 лет ничего больше не писала по части изящной литературы. Но, несмотря на серьезный склад характера мисс Эванс и ее искреннее проникновение христианскими принципами, молодость все-таки брала свое, и мы видим, что аскетическое отречение от жизни и ее радостей не так-то легко ей давалось. Во многих письмах к мисс Левис и к своей тетке (методистской проповеднице, послужившей ей потом образцом при создании типа Дины Морис в "Адаме Биде") она скорбит о том, что разные "суетные наклонности" мешают ей вполне предаться исполнению своего долга, что "главный враг ее - это ее воображение". Кроме того, ее порой очень тяготило однообразие деревенской жизни и постоянное одиночество, в котором она находилась. "Последнее время я как-то особенно живо чувствую, что я одна на свете... - пишет она мисс Левис. - У меня нет никого, кто входил бы в мои радости и горести, кому я могла бы излить всю свою душу, кто жил бы теми же интересами, что я".

Мисс Эванс было около 21 года, когда брат ее женился, а отец, сдав ему ферму, переехал с дочерью в соседний город Ковентри. Переход от уединенной сельской жизни к городской имел большое влияние на молодую девушку. Здесь она познакомилась с кружком интеллигентных людей, с которыми очень сошлась; благодаря им ей пришлось столкнуться с совершенно новыми для нее идеями и взглядами, произведшими целый переворот в ее мировоззрении. Кружок ее новых знакомых состоял из местного фабриканта мистера Брэя, человека очень умного и начитанного, занимавшегося в свободное от дел время философией и френологией, и семьи его жены - ее сестры, мисс Сары Геннель, сделавшейся потом самым близким другом мисс Эванс, и брата ее, мистера Чарлза Геннеля, автора известного в свое время сочинения "О происхождении христианства", в котором он приходит к тем же выводам, как Штраус в своей "Жизни Христа". Все это были люди, интересующиеся наукой и литературой и следящие за умственной жизнью своего времени. У них бывали многие из выдающихся писателей и деятелей, например историк Фрауд, Эмерсон, Роберт Оуэн.

Это знакомство открыло целый новый мир для Мэри Анн. В скором времени она близко сошлась с самим мистером Брэем и его семьей; они часто виделись, вместе читали, изучали языки, занимались музыкой, говорили и спорили о всевозможных предметах, и под влиянием такого частого общения с людьми другого образа мыслей у нее начали появляться сомнения в непоколебимости религиозных догматов. Особенно сильно подействовала на нее в этом отношении уже упомянутая выше книга мистера Чарлза Геннеля "О происхождении христианства". Она пишет к мисс Левис: "Последние дни я вся погружена в самое интересное из всех исследований на свете, и к какому результату оно приведет меня, я еще не знаю: может быть, к такому, который поразит Вас... Надеюсь, что разлука не повлияет на нашу дружбу, если только Вы не захотите отвернуться от меня вследствие перемены в моих взглядах".

Переворот, происшедший в религиозных взглядах мисс Эванс, отразился на ее жизни прежде всего тем, что она перестала ходить в церковь. Ее цельная, искренняя натура всегда заставляла ее стремиться согласовывать свои убеждения с жизнью. Как прежде она была вся поглощена мыслями о Боге и отказывалась от всех удовольствий, чтобы не нарушать своего религиозного настроения, так и теперь, когда взгляды ее переменились, она не хотела лицемерить и исполнять внешние обряды религии. Это повело к крупной размолвке с отцом, который был человеком старого закала, глубоко верующим и не мог равнодушно перенести такого вольнодумства в дочери. Отношения между ними до такой степени обострились, что мистер Эванс поручил уже своему поверенному приискивать других жильцов для их заново отделанного домика в Ковентри, а сам хотел переехать жить к своей старшей замужней дочери. Мэри Анн предполагала жить своим трудом и уже приискала себе место учительницы в женском пансионе в Лимингтоне, но благодаря вмешательству их друзей и мистера Исаака Эванса старик решился помириться с дочерью и все осталось по-прежнему. Джордж Элиот говорила впоследствии своему второму мужу, мистеру Кроссу, что ни один эпизод в ее жизни не оставил после себя столько мучительных воспоминаний и раскаяния, как эта ссора с отцом. По существу она считала себя правой, но полагала, что при большей кротости и уступчивости с ее стороны можно было бы значительно смягчить это столкновение.

Когда жизнь опять вошла в свою колею, молодая девушка с удвоенной энергией принялась за занятия. С переездом в город у нее оказалось много свободного времени, потому что здесь на ней не лежало заботы о хозяйстве, как в деревне. Кроме того, здесь было гораздо удобнее доставать книги, и рядом с ней были люди, всегда готовые оказать всяческую поддержку ее занятиям. Она занималась не по-дилетантски, для приятного времяпрепровождения: учение было для нее тогда главным делом в жизни, и благодаря упорному и долгому труду она достигла того, что могла стоять на одном уровне с самыми образованными и даже учеными людьми своего времени.

После перемены, происшедшей в ее миросозерцании, она с особенным увлечением принялась за изучение философии. В письмах ее, относящихся к этому периоду, нет ничего, указывающего на страдания, обыкновенно сопровождающие такие сильные душевные кризисы, как переход от веры к неверию. Напротив, все ее письма дышат необыкновенной бодростью и восторженной готовностью работать на новом пути. Перемена ее религиозных убеждений нисколько не повлияла на саму сущность ее миросозерцания: оставшись "без догмата", она сохранила все свои прежние взгляды на нравственные задачи и стремления человека. Она пишет к миссис Пирс (сестре мистера Брэя): "...Я ничего так страстно не желаю, как принять хоть какое-нибудь участие в крестовом походе для освобождения истины. Хотя теперь поступки мои уже не находятся в зависимости ни от страха вечной муки, ни от надежды на вечное блаженство, я все-таки продолжаю глубоко верить, что единственное возможное счастье заключается в подчинении своей воли Высшему началу, в постоянном стремлении к идеалу".

Первые годы жизни в Ковентри были очень счастливым временем для мисс Эванс. После однообразной жизни в деревне она совершенно ожила, попав в интеллигентный кружок мистера Брэя. Сбросив с себя свой прежний аскетизм, она с увлечением предается тем самым "суетным" удовольствиям, которые прежде так решительно отрицала, и, отправившись на время в Лондон со своими друзьями, с большим рвением посещает театры и концерты, осматривает картинные галереи и прочие достопримечательности. В письме к мисс Саре Геннель она пишет: "Надеюсь, что Вы, так же как и я, наслаждаетесь чудной весенней погодой! Как много времени нужно для того, чтобы выучиться быть счастливой! Я начинаю теперь делать некоторые успехи в этой области и надеюсь на себе доказать несправедливость теории Юнга, утверждающего, что, как только мы находим ключ от жизни, он отворяет нам ворота смерти. Я никогда не поверю, чтобы молодость была самым счастливым временем в жизни. Что за мрачная перспектива для прогресса наций и развития личностей, если наиболее зрелый и просвещенный возраст считается наименее счастливым! Детство хорошо только в романах и в воспоминаниях. Для самого ребенка оно полно глубоких огорчений, значение которых непонятно для взрослых. Все это показывает, что теперь мы счастливее, чем когда нам было семь лет, а когда нам будет сорок лет, мы будем счастливее, чем теперь. Это очень успокоительная доктрина, которая стоит того, чтобы в нее поверить".

По странному стечению обстоятельств, по отношению к самой Джордж Элиот эта успокоительная доктрина действительно оказалась справедливой: счастье любви, творчество и слава - все это неожиданно нахлынуло на нее как раз когда ей было около сорока лет.

В 1844 году мисс Эванс принялась за свою первую литературную работу - перевод "Жизни Христа" Штрауса. Перевод этот стоил ей многих трудов: она работала над ним почти три года и сама признавалась впоследствии, что ни на один из своих романов она не потратила столько трудов и усилий, как на этот перевод. Она очень добросовестно относилась к своей задаче и даже выучилась древнееврейскому языку, чтобы иметь возможность проверить все приводимые у Штрауса цитаты. Греческим и латинским языками она к тому времени владела уже довольно свободно. Под конец перевод несколько утомил ее; в письмах ее часто попадаются жалобы на эту отупляющую работу, на то, что "она больна Штраусом", и так далее.

Но тем не менее, когда перевод был закончен и сдан мистеру Чапману (будущему издателю "Westminster Review"), она вскоре снова принялась за переводную работу - "Сущность христианства" Фейербаха, которая тоже была издана Чапманом, и за сочинения Спинозы. Вообще, Мэри Анн, очевидно, собиралась познакомить английскую публику с целым рядом переводов классических сочинений по философии.

Но, погружаясь в глубины отвлеченного философского мышления, мисс Эванс в то же время была далеко не чужда тех вопросов, которые волновали ее современников. Она была восторженной поклонницей Жорж Санд и зачитывалась ее романами, хотя и не разделяла ее взглядов на любовь и семью. Она увлекалась также сочинениями Руссо и новейших французских социалистов. Когда на Западе разгорелась революция 1848 года, мисс Эванс со страстным вниманием следила за всеми перипетиями этой великой борьбы, и в письмах ее встречается много горячих прочувствованных слов по поводу революции. Так, она пишет мистеру Джону Сибри: "Ужасно рада, что Вы такого же мнения, как и я, о великой нации и ее деяниях. Ваш энтузиазм меня тем более радует, что я совсем не ожидала его. Я думала, что в Вас нет революционного огня, но теперь вижу, что Вы совершенно достаточно "sans cullotisch" и не принадлежите к числу мудрецов, у которых разум настолько господствует над чувством, что они даже не в состоянии радоваться этому великому событию, так далеко выходящему за пределы повседневной жизни... Я думала, что мы переживаем теперь такие тяжелые дни, когда немыслимо никакое великое народное движение и что, по выражению Сен-Симона, наступил "критический" исторический период, но теперь я начинаю гордиться нашим временем. Я бы с радостью отдала несколько лет жизни, чтобы быть теперь там и посмотреть на людей баррикады, преклоняющихся перед образом Христа, который первый научил людей братству". "Бедный Луи Блан! - пишет она позднее мистеру Брэю. - Газеты повергают меня в страшное уныние. Впрочем, да будет мне стыдно за то, что я называю его бедным! Настанет день, когда народ воздвигнет великолепный памятник ему и всем тем людям, которые в наши грешные дни хранили глубокую веру в то, что царству Маммоны настанет конец... Я просто боготворю человека, решившегося провозгласить, что неравенство талантов должно привести не к неравенству вознаграждения, а к неравенству обязанностей".

Впрочем, нужно заметить, что восторженные симпатии молодой девушки к французским революционерам и ее увлечение идеями социалистов - все это имело чисто платонический характер. Сама она всегда стояла в стороне от общественной жизни и, несмотря на свое теоретическое сочувствие к социализму, никогда не принимала никакого участия в социалистическом движении, начавшемся в Англии в 1860-х годах. У нее была натура совсем другого склада, и она всегда гораздо более интересовалась вопросами искусства и философии, чем политикой и общественными делами. Ее временное увлечение французской революцией как раз совпало с периодом ее наиболее страстного увлечения философией. Мисс Эдит Симкопс рассказывает в своих воспоминаниях о Джордж Элиот, что однажды, когда они гуляли с мисс Эванс в окрестностях Ковентри и разговаривали о философии, молодая девушка с жаром воскликнула: "О, если бы мне удалось примирить философию Локка с Кантом! Ради этого стоило бы жить". В одном из писем к мисс Геннель она пишет, что собирается приняться за самостоятельную работу и написать исследование "О преимуществе утешений, доставляемых философией, над утешениями, доставляемыми религией".

Но несмотря на утешения, доставляемые философией, личная жизнь ее в это время была очень невесела. Отец ее опасно заболел, и молодая девушка, сама постоянно страдавшая страшными головными болями и нервным расстройством, должна была посвящать почти все свое время уходу за ним. Болезнь отца и собственное почти постоянное нездоровье тяжело сказывались на ее настроении духа. Кроме того, ею поневоле иногда овладевало сознание, что молодость проходит (ей было уже 28 лет), что лучшие годы прожиты, и, хотя она и старалась утешать себя философскими размышлениями о том, что чем человек старше, тем он более способен к разумному наслаждению жизнью, - но надо думать, что эти утешения были не особенно действенны. По крайней мере, по письмам ее видно, что ей приходилось переживать много горьких минут под влиянием таких мыслей. Так, например, она пишет мисс Геннель: "Представьте себе неприятное положение бедного смертного, который просыпается в одно прекрасное утро и видит, что вся та поэзия, которая наполняла его жизнь еще вчера вечером, вдруг куда-то исчезла, и он остается один лицом к лицу с жестким и прозаическим миром столов, стульев и зеркал. Так оно бывает на всех ступенях жизни: проходит поэзия девичества, поэзия любви и замужества, поэзия материнства, и наконец исчезает даже поэзия исполнения долга, и тогда мы сами и все окружающее представляется нам в виде каких-то жалких соединений атомов... На меня иногда нападает какое-то странное умопомрачение, совершенно противоположное тому бреду, который заставляет больного предполагать, что тело наполняет собою все пространство. Мне, напротив, кажется иногда, что я все суживаюсь, уменьшаюсь и приближаюсь к математической абстракции - к точке".

Состояние здоровья отца все ухудшалось, и мисс Эванс оставалось очень мало свободного времени для себя. Тем не менее, она все-таки предприняла новую работу - перевод "Политико-теологического трактата" Спинозы. Спиноза был одним из ее самых любимых писателей, и она взялась за перевод, чтобы сделать его доступным для мистера Брэя, не знавшего латинского языка. Изучение Спинозы и перевод его доставляли ей большое наслаждение, но она почти не могла им заниматься, потому что проводила дни и ночи у постели умирающего отца.

Мистер Эванс умер в мае 1849 года, и после его смерти Мэри Анн осталась совсем одна на свете. Смерть отца сильно подорвала ее и без того расстроенное здоровье, так что друзья уговорили ее провести год за границей, в Швейцарии, чтобы укрепить свои силы. Она поехала с Брэями в Италию, а потом поселилась в Женеве, где провела около года. Полная перемена обстановки и мягкий швейцарский климат принесли ей большую пользу: она очень поздоровела, нервы ее укрепились, и она с новыми силами вернулась в Англию. Своим пребыванием в Женеве она осталась очень довольна. Особенно много наслаждений доставляла ей чудная швейцарская природа. "Женева с каждым днем мне все больше и больше нравится, - пишет она миссис Брэй. - Озеро, городок на берегах его, деревни с хорошенькими домиками, окруженными зеленью, и величавые снежные горы вдали - все это так прекрасно, что как-то не верится, что находишься на земле. Живя здесь, можно совершенно забыть, что на свете существуют такие вещи, как нужда, труд и страдания. Постоянное созерцание этой красоты действует на душу вроде хлороформа. Я чувствую, что начинаю погружаться в какое-то приятное состояние, близкое к бессознательности"...

Но этот отдых продолжался недолго. Как только Мэри Анн несколько поправилась и освоилась со своей новой жизнью, она снова принялась за занятия, и, прежде всего, за неоконченный перевод Спинозы.

Кроме того, мисс Эванс немного занималась высшей математикой и слушала лекции физики известного в то время профессора де ла Рива. Прожив около года в Женеве, она вернулась в Англию и, погостив некоторое время у своего брата на ферме и у Брэев в Ковентри, поселилась в Лондоне и стала жить литературным трудом. Близкий друг мистера Брэя, Чапман, издававший ее философские переводы, предложил ей быть соредактором журнала "Westminster Review", который перешел к нему из рук Милля, и она с большой радостью вступила на новый для нее путь журналистской деятельности.

Журнал "Westminster Review", в издании которого мисс Эванс стала теперь принимать близкое участие, был в то время главным органом английских позитивистов, вокруг которого группировались такие выдающиеся писатели и ученые, как Спенсер, Льюис, Гарриет Мартини, историки Фроуд, Грот и другие. Мисс Эванс нанимала комнату в семье издателя мистера Чапмана и была очень деятельным членом редакции.

Она не только писала ежемесячные критические статьи, но и исполняла разную черновую журнальную работу, читала рукописи и держала корректуры. Из ее критических очерков наиболее интересна статья о женщинах-писательницах, озаглавленная "Глупые романы женщин-романисток" ("Silly novels by lady-novelists"). В ней будущая писательница чрезвычайно неодобрительно относится к женскому творчеству; характерно, что она упрекает современных ей английских писательниц, главным образом, за их незнание народной жизни. Приведем следующие слова, показывающие ее взгляд на задачи писателя-романиста: "Искусство должно стоять как можно ближе к жизни; оно пополняет наш личный опыт и расширяет наши сведения о людях. Особенно же священна обязанность писателя, берущегося изображать жизнь народа. Если мы получим неверные представления о манерах и разговорах каких-нибудь маркизов и графов, то беда еще будет не особенно велика; но важно, чтобы у нас установилось правильное отношение к радостям и горестям, к труду и борьбе в жизни людей, обреченных на тяжелое трудовое существование, и в этом нам должна помочь литература". Всякого, кто знаком с романами Джордж Элиот, невольно поразит их соответствие с теоретическими требованиями, высказанными в вышеприведенных строках.

В начале своего пребывания в Лондоне мисс Эванс была несколько увлечена новой для нее атмосферой литературного мира, в которую она теперь попала. Знакомство с разными выдающимися людьми, посещение концертов, театров и публичных лекций, литературные собрания, еженедельно происходившие в редакции, - все это сначала казалось чрезвычайно интересным и заманчивым для девушки, проведшей всю жизнь в деревне и маленьком провинциальном городке. Но вскоре весь этот шумный круговорот лондонской жизни и постоянное пребывание среди чужих людей стали очень утомлять ее. Особенно тяготило ее полное одиночество. Со смертью отца она потеряла единственного человека, которому была необходима и который нуждался в ее заботах: несмотря на чисто мужской склад ума, в натуре ее было слишком много женского и материнского, чтобы удовлетвориться исключительно умственными и литературными интересами. Чем старше она становилась, тем эта потребность в семье, в близком человеке делалась все сильнее и сильнее. Но она, по-видимому, считала свою личную жизнь уже законченной и не рассчитывала ни на что в будущем. "Какими мы все становимся безобразными, старыми каргами, - с грустью пишет она мисс Геннель. - Может быть, в один прекрасный день со мной случится что-нибудь необычайное, но пока не случается ровно ничего, кроме звонка к обеду и прибытия новых корректур".

Она действительно и не подозревала тогда, какие "необычайные события" ждали ее в самом близком будущем. Из всех своих новых знакомых она ближе всех сошлась с Гербертом Спенсером, тогда еще начинающим писателем, обнародовавшим только свою "Социальную статику". Дружба с ним, по словам самой Джордж Элиот, была самым светлым явлением в ее лондонской жизни. "Без него мое существование здесь было бы довольно-таки безотрадно", - пишет она мисс Геннель. Спенсер же познакомил ее с Льюисом, которому суждено было играть такую важную роль в ее жизни.

Льюис был в то время одним из самых популярных английских журналистов. Это был человек очень разносторонне образованный и обладавший большим писательским дарованием, но для настоящего ученого у него не хватало глубины и основательности. Как верно выразился про него один из английских критиков, это был "журналист в философии и философ в журналистике". Он не внес ничего нового в науку, но многие из его сочинений до сих пор пользуются большой известностью и переведены на иностранные языки, в том числе и на русский ("История философии в биографиях ее главнейших деятелей", "Физиология обыденной жизни", "Жизнь Гёте", "Опост Конт и позитивная философия"). Как личность Льюис, по отзыву всех знавших его, был необыкновенно симпатичен: это был живой, увлекающийся, остроумный человек, всюду вносивший с собой оживление. Своей наружностью и манерами, всклокоченными волосами и бородой, громким голосом и постоянной жестикуляцией он поражал чопорное английское общество и казался в нем каким-то иностранцем. Он вел очень подвижный образ жизни, много путешествовал, изучал самые разнообразные отрасли знания, писал журнальные статьи, пробовал свои силы в беллетристике (написал два романа: "Рантрон" и "Розовая, белая и лиловая") и даже когда-то изображал арлекина в труппе странствующих актеров. Теккерей говорил про него, что он нисколько бы не удивился, если бы в один прекрасный день увидел Льюиса разъезжающим по улицам Лондона на белом слоне.

Льюис был женат и имел троих сыновей, но разошелся с женой через несколько лет после свадьбы. В то время, как он через Спенсера познакомился с мисс Эванс, он жил в Лондоне на положении холостого человека и издавал еженедельную газету "Leader" ("Руководитель"). Первое впечатление, произведенное им на мисс Эванс, было скорее неблагоприятное. Она пишет про него мисс Геннель, что "с виду это нечто вроде Мирабо в миниатюре", и с легкой иронией относится к его шумным манерам и постоянной веселости. Но это первое впечатление, по-видимому, скоро изгладилось: они часто виделись по делам редакции, и между этими, столь различными во всем людьми постепенно установились близкие, дружеские отношения, незаметно для обоих перешедшие в совсем другого рода чувство. Письма мисс Эванс к друзьям принимают совершенно иной характер: в них появляется новая, жизнерадостная струйка, все чаще и чаще встречается имя Льюис. "Мы очень хорошо провели вечер в прошлую пятницу, - пишет она мисс Геннель. - Льюис, как всегда, был занимателен и остроумен. Он, как-то помимо моей воли, овладел моей благосклонностью". Через некоторое время она опять пишет: "Вчера была во французском театре, а сегодня отправляюсь в оперу слушать "Вильгельма Телля". Все очень добры ко мне, особенно мистер Льюис, который совершенно покорил мое сердце, несмотря на то что вначале он не внушал мне особенной симпатии. Он принадлежит к числу немногих, которые на самом деле лучше, чем кажутся. Это человек с сердцем и совестью, только напускающий на себя какое-то легкомыслие и бесшабашность".

Льюис делается ее постоянным гостем и сопровождает ее в театры, концерты и другие публичные места. По письмам видно, что близость их все увеличивается. Она пишет мисс Геннель: "Все это время не писала Вам потому, что была очень занята: я переехала на другую квартиру, и с этим переездом была масса возни. Кроме того, я обещала сделать одну работу для некоторой личности, которая, пожалуй, еще более ленива, чем я, так что у меня нет ни одной свободной минуты". Эта ленивая личность был не кто иной, как Льюис, для которого она читала корректуры его газеты.

Когда Льюис заболел, мисс Эванс была чрезвычайно встревожена этим, сделалась его сестрой милосердия и взялась выполнить за него всю обязательную литературную работу. В письмах ее иногда проскальзывают намеки на готовящийся перелом в ее жизни, на ее намерение уехать на время за границу, хотя ничего определенного она не пишет. "Мой 34-й год я начинаю счастливее, чем какой-либо из предшествующих", - пишет она мисс Геннель, но не объясняет, в чем, собственно говоря, заключается это счастье. Потому все ее родные и друзья были необыкновенно поражены, когда она вдруг, никого не предупреждая и ни с кем не советуясь, уехала с Льюисом за границу.

Сойтись с женатым человеком и открыто жить с ним как его жена - это был такой смелый шаг, которого никто не мог ожидать от тихой, молчаливой, немного даже сухой девушки, всецело погруженной в философию, в свои литературные работы и, по-видимому, никогда не думавшей о любви. Как справедливо замечает Ковалевская в своих воспоминаниях о Джордж Элиот, чтобы понять все значение этого поступка, нужно вспомнить о страшной чопорности и гнете приличий, господствующих в английском обществе. Родные мисс Эванс были так скандализированы ее "безнравственностью", что прервали с ней всякие сношения; огромное большинство знакомых тоже отступились от нее; даже Брэи, с которыми ее связывала такая искренняя и многолетняя дружба, были чрезвычайно недовольны совершившейся в ее жизни переменой, и между ними произошла маленькая размолвка, длившаяся, впрочем, не более года. Но несмотря на общее негодование, обрушившееся на нее со всех сторон, мисс Эванс была по-настоящему глубоко счастлива. В ее жизни счастье долго заставило себя ждать и пришло совершенно неожиданно, когда она уже перестала надеяться на возможность его. А потребность в этом счастье всегда была очень сильна в ней: она страшно тяготилась своим одиночеством, тем, что нет ни одного человека, "которому бы она была нужна и чья жизнь была бы хуже без нее".

Приведем письмо ее к миссис Брэй, написанное через год после отъезда за границу. Из этого письма видно, как она сама смотрела на свой союз с Льюисом: "Самым глубоким и серьезным фактом в моей жизни я считаю мои отношения к мистеру Льюису. Я вполне понимаю, что Вы во многом можете заблуждаться на мой счет, тем более, что Вы совсем не знаете мистера Льюиса и, кроме того, мы с Вами так давно не виделись, что Вы легко можете предположить какие-нибудь перемены в моих взглядах и характере, которых в действительности нет... Скажу Вам только одно: ни в теории, ни на практике я не признаю мимолетных, легко разрываемых связей. Женщины, удовлетворяющиеся такого рода связями, не поступают так, как я поступила. Если такой незараженный предрассудками человек, как Вы, называет мои отношения к мистеру Льюису "безнравственными", то я могу объяснить себе это, только припоминая, из каких сложных и разнообразных элементов слагаются суждения людей. И я всегда стараюсь помнить это и снисходительно отношусь к тем, которые так сурово осуждают нас. Впрочем, от огромного большинства мы и не могли ждать ничего, кроме самого строгого приговора. Но мы так счастливы друг с другом, что все это перенести нетрудно".

Мисс Эванс действительно никогда не пришлось раскаиваться в своем смелом решении. Их двадцатичетырехлетняя совместная жизнь была образцом семейного счастья. Замечательно, что время нисколько не изменило их отношений, и через много лет после их сближения они оба радовались при мысли провести вечер вдвоем, как какие-нибудь влюбленные. В письмах и дневниках Джордж Элиот постоянно встречаются упоминания о Льюисе и о ее любви к нему.

Так, в 1865 году, через 10 лет после их сближения, она пишет в своем дневнике: "Джордж опять страшно занят. Как я люблю его постоянную бодрость духа, его ум, его теплую заботливость о всех, кто в нем нуждается! Эта любовь - лучшая часть моей жизни". Прочность их отношений обусловливается в значительной степени тем, что, кроме любви, жизнь их была заполнена самыми разнообразными умственными интересами, которые были для них обоих выше всего на свете. Джордж Элиот принимала самое живое участие в научной деятельности своего мужа, так же, как он - в ее литературных работах. Льюис страстно любил мисс Эванс. Какую роль она играла в его жизни, видно из отрывка его дневника.

Говоря о своей дружбе со Спенсером, он прибавляет: "Я ему чрезвычайно обязан. Знакомство с ним было для меня светлым лучом в один очень тяжелый, бесплодный период моей жизни. Я отказался от всяких честолюбивых замыслов, жил изо дня в день и довольствовался ежедневными неприятностями. Общение с ним снова возбудило мою энергию и воскресило любовь к науке, которая уже умирала во мне. Спенсеру же я обязан другим, гораздо более важным и глубоким переворотом в моей судьбе: через него я познакомился с Мэри Анн; знать ее - это значило ее любить, и с тех пор для меня началась новая жизнь. Ей я обязан всеми своими успехами и всем своим счастьем. Бог да благословит ее".

Для сыновей Льюиса Джордж Элиот была настоящей матерью. По ее переписке с ними видно, что она входила во все мелочи их детской жизни и относилась к ним с чисто материнской заботливостью. Мальчики называли ее "матерью" и очень ее любили. Из всего этого очень ясно, как неправы были те, которые так пламенно негодовали на мисс Эванс за то, что она разрушила чужую семью, тогда как она, напротив, устроила настоящую семейную жизнь для Льюиса и его детей.

) - английская писательница.

Биография

В Мэри Энн анонимно опубликовала перевод «Жизни Иисуса» Д. Ф. Штрауса . После смерти отца () не без колебаний приняла должность помощника редактора в «Вестминстер ривью» и в переехала в Лондон. В вышел её перевод «Сущности христианства» Л.Фейербаха . Тогда же начался её гражданский брак с Дж. Г. Льюисом , известным литературным критиком, писавшим также на научные и философские темы. В первые месяцы их совместной жизни Мэри Энн закончила перевод «Этики» Спинозы и в сентябре обратилась к художественной прозе.

Первой её работой был цикл из трёх повестей, появившийся в журнале «Блэквудз мэгэзин» в под общим заголовком «Сцены из жизни духовенства» (англ. «Scenes of Clerical Life» ) и псевдонимом «Джордж Элиот ». Подобно многим другим писательницам XIX века (Жорж Санд , Марко Вовчок , сёстры Бронте - «Каррер, Эллис и Эктон Белл», Крестовский-Хвощинская) - Мэри Эванс пользовалась мужским псевдонимом, с целью вызвать в публике серьёзное отношение к своим писаниям и заботясь о неприкосновенности своей личной жизни. (В XIX веке на русский язык её сочинения переводились без раскрытия псевдонима, который склонялся, как мужские имя и фамилия: «роман Джорджа Элиота»). Тем не менее Чарльз Диккенс сразу угадал в загадочном «Элиоте» женщину.

Предвосхищая её будущие и лучшие творения, «Сцены» полны задушевных воспоминаний о прежней, ещё не знавшей железных дорог Англии.

Вышедший в роман «Адам Бид» (англ. Adam Bede ), необыкновенно популярный и, возможно, лучший пасторальный роман в английской литературе, вывел Элиот в первый ряд викторианских романистов. В «Адаме Биде» Джордж Элиот писала о временах юности своего отца (Англия конца XVIII века), в «Мельнице на Флоссе » (англ. The Mill on the Floss , ) обратилась к собственным ранним впечатлениям. В героине романа, страстной и одухотворённой Мэгги Тьюлливер, много общего с юной Мэри Энн Эванс. Самый предметный из «сельских» романов Элиот - «Сайлес Марнер» (англ. Silas Marner ). Герои живут убедительной в глазах читателя жизнью, их окружает конкретный, узнаваемый мир. Это последний «автобиографический» роман Элиот. В «Ромоле» (англ. Romola , ) повествуется о Флоренции XV века , и картины Италии эпохи Возрождения так же вычитаны из книг, как питались воспоминаниями «сцены» уходящей Англии. В романе «Феликс Холт, радикал» (англ. Felix Holt the Radical , ), вернувшись к английской жизни, Элиот обнаружила темперамент острого социального критика.

Опубликованная в длинная поэма в белых стихах «Испанская цыганка» (The Spanish Gypsy ), как и другие её опыты в поэзии, не выдержала испытания временем.

Общепризнанный шедевр Элиот - роман «Миддлмарч» (англ. Middlemarch ); публиковался частями в - . Элиот показывает, как мощное устремление к добру может погубить скрытая слабость, как сложности характера сводят на нет благороднейшие устремления, как моральное перерождение постигает людей, изначально вовсе не плохих. Последний роман Элиот, «Дэниэль Деронда» (Daniel Deronda ), появился в . Через два года умер Льюис, и писательница посвятила себя подготовке его рукописей к публикации. В мае 1880 она вышла замуж за старинного друга семьи Д. У. Кросса, однако 22 декабря 1880 скончалась.

Произведения

Романы

• «Адам Бид» (англ. Adam Bede , )
• «Мельница на Флоссе » (англ. The Mill on the Floss , )
• «Сайлес Марнер» (англ. Silas Marner , )
• «Ромола» (англ. Romola , )
• «Феликс Холт, радикал» (англ. Felix Holt, the Radical , )
• «Миддлмарч» (англ. Middlemarch , - )
• «Дэниэль Деронда» (англ. Daniel Deronda , )

Библиография

• Аникин, Г. В. Джордж Элиот // Аникин, Г. В., Михальская, Н. П. История английской литературы. - М.: Высшая школа, 1975. - 315 с.
• Проскурин, Б. Джордж Элиот и английская литература XX века //Английская литература от XIX века к XX, от XX к XIX: проблема взаимодействия литературных эпох. - М.: ИМЛИ РАН, 2009. - 43 с.

См. также

Напишите отзыв о статье "Джордж Элиот"

Отрывок, характеризующий Джордж Элиот

– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.

В 1841 перебралась с отцом в Фоулсхилл, неподалеку от Ковентри.
В 1846 Мэри Энн анонимно опубликовала перевод «Жизни Иисуса» Д. Ф. Штрауса. После смерти отца (1849) не без колебаний приняла должность помощника редактора в «Вестминстер ривью» и в 1851 переехала в Лондон. В 1854 вышел её перевод «Сущности христианства» Л.Фейербаха. Тогда же начался её гражданский брак с Дж. Г.Льюисом, известным литературным критиком, писавшим также на научные и философские темы. В первые месяцы их совместной жизни Мэри Энн закончила перевод «Этики» Спинозы и в сентябре 1856 обратилась к художественной прозе.

Первой её работой был цикл из трёх повестей, появившийся в журнале «Блэквудз мэгэзин» в 1857 под общим заголовком «Сцены из жизни духовенства» (англ. «Scenes of Clerical Life») и псевдонимом «Джордж Элиот». Подобно многим другим писательницам XIX века (Жорж Санд, Марко Вовчок, сёстры Бронте - «Каррер, Эллис и Эктон Белл», Крестовский-Хвощинская) - Мэри Эванс пользовалась мужским псевдонимом, с целью вызвать в публике серьёзное отношение к своим писаниям и заботясь о неприкосновенности своей личной жизни. (В XIX веке на русский язык её сочинения переводились без раскрытия псевдонима, который склонялся, как мужские имя и фамилия: «роман Джорджа Элиота»). Тем не менее Чарльз Диккенс сразу угадал в загадочном «Элиоте» женщину.
Предвосхищая её будущие и лучшие творения, «Сцены» полны задушевных воспоминаний о прежней, ещё не знавшей железных дорог Англии.
Вышедший в 1859 роман «Адам Бид» (англ. Adam Bede), необыкновенно популярный и, возможно, лучший пасторальный роман в английской литературе, вывел Элиот в первый ряд викторианских романистов. В «Адаме Биде» Джордж Элиот писала о временах юности своего отца (Англия конца XVIII века), в «Мельнице на Флоссе» (англ. The Mill on the Floss, 1860) обратилась к собственным ранним впечатлениям. В героине романа, страстной и одухотворенной Мэгги Тьюлливер, много общего с юной Мэри Энн Эванс. Самый предметный из «сельских» романов Элиот - «Сайлес Марнер» (англ. Silas Marner). Герои живут убедительной в глазах читателя жизнью, их окружает конкретный, узнаваемый мир. Это последний «автобиографический» роман Элиот. В «Ромоле» (англ. Romola, 1863) повествуется о Флоренции XV века, и картины Италии эпохи Возрождения так же вычитаны из книг, как питались воспоминаниями «сцены» уходящей Англии. В романе «Феликс Холт, радикал» (англ. Felix Holt the Radical, 1866), вернувшись к английской жизни, Элиот обнаружила темперамент острого социального критика.
Опубликованная в 1868 длинная поэма в белых стихах «Испанская цыганка» (The Spanish Gypsy), как и другие её опыты в поэзии, не выдержала испытания временем.
Общепризнанный шедевр Элиот - роман «Миддлмарч» (англ. Middlemarch); публиковался частями в 1871-1872. Элиот показывает, как мощное устремление к добру может погубить скрытая слабость, как сложности характера сводят на нет благороднейшие устремления, как моральное перерождение постигает людей, изначально вовсе не плохих. Последний роман Элиот, «Дэниэль Деронда» (Daniel Deronda), появился в 1876. Через два года умер Льюис, и писательница посвятила себя подготовке его рукописей к публикации. В мае 1880 она вышла замуж за старинного друга семьи Д. У. Кросса, однако 22 декабря 1880 скончалась.