-Здравствуйте. Садитесь!

Я очень рада встречи с вами.

Сегодня мы с вами совершим экскурсию по картинной галереи.

Я буду вашим «Искусствоведом». А тема наша «Искусство открывает мир».

Как вы думаете о чем будет идти речь?

Вспомните, во время прошлых встреч на какие темы мы с вами беседовали: музыка и литература; музыка и живопись;

«Можем ли мы услышать живопись?»

Какие виды искусства вы еще знаете? (арихитектура, кино, театр, танцы). Но сейчас мы поговорим о музыке, живописи и литературе.

Итак, открывает двери первого нашего зала музея.

А поможет нам в этом ноутбук.
Итак, перед вами вами портрет знаменитого итальянского художника - Рафаэля

(Дети читают о художнике)

Сколько лет прожил этот художник (37 лет)

И познакомился с его картиной «Сикстинская мадонна», написанная в 1512-1513 годах.

Посмотрите внимательно на нее и скажите, беззвучна эта картина, или когда вы на нее смотрите, вам слышится музыка? Какая? Как она должна звучать? (спокойно, плавно, ласково, нежно).

(звучит «Ave Maria” Ф. Шуберта.

Висит на стене Рафаэля картина: Мадонна с младенцем в тревоге за сына.

Внимательно смотрят, думают дети.

В классе ни звука. Слушают дети «Ave Maria». Голос Лоретти, самый прекрасный голос на свете!

(слушают песню), после окончания:

что происходит с каждым из нас? Что же случилось в классе сейчас? Ты оживил нам Мадонну с картины! Вот что ты сделал для нас Робертино!

Прозвучала песня «Ave Maria» , комп. Франца Шуберта в исполнение итальянского певца Робертино Лоретти?

- «Сикстинская Мадонна»- самая известная из картин Рафаэля, была на писана для монастыря святого Сикста.

Скажите, созвучны были эти два произведения? Дополняли они друг друга? (да)

Что художник передает этой картиной? (нежность, печаль, любовь, тревогу).

Мария идёт по облакам, неся своего ребенка. Она идет к людям, юная, величавая, что-то тревожное затаив в своей душе. Папа Сикс в земли к Марии и просит, что бы она отдала своего сына людям, что бы он все грехи принял на себя. И лпядя на Марию он думает, неужели она отдаст сына? И она отдаст. Папа Сикст преклоняет перед ней колено, а святая Варвара склонила голову. Задний фон, издали кажущийся облаками, при тщательном рассмотрении оказывается головами ангелов. И даже 2 ангелочка, которых мы видим на первом плане также взор свой устремили на Марию.
Тень страдания залегла в углах её дрожащих губ. Лицо младенца Христа не по-детски серьёзно, в его горящих глазах видно предчувствие будущей гибели.

Что произошло с Христом?(его распяли)

Этот алтарный образ-последняя из крупных работ Рафаэля, посвещенных его излюбленной теме. Рафаэля называют мастером мадонн.
Два ангелочка, изображенные на картине, являются мотивом многочисленных открыток и плакатов. Во время второй мировой войны фашисты ванесли из Дрезденской галереи 1240 картин и бросили их в штольню. Среди них была картина «Синкстинская мадонна».Фашисты хотели взорвать эти картины. Но советские солдаты нашли их и вовремя вынесли из штольки. Картина реставрировалась в Москве 10 лет, а затем была была снова отправлена в Дрезден.

Оказывается сложная судьба бывает не только у человека, но и у картин.
-А сейчас давайте познакомимся еще с одной картиной(«Мадонна Конестабиле»)

Что вы видите на этой картине?(изменился цвет, изображена только Мадонна и младенец)

А теперь мы переходим в следующий зал

Что такое иконы?(рисунок, образ,изображения)

Изображения лиц или событий священной или церковной истории, являющиеся предметом почитания.

Иконе преписываются магические свойства. Они спасают от болезней, несчастных случаев; помогают хорошо учиться.

Кто же имеет право писать иконы?(дети читают)

Какие иконы знаете вы?

Давайте посмотрим, какие же бывают иконы?(Богоматерь Владимирская XII век)

(читают текст про школу)

У вас на столах есть слова, написанные на разноцветных листочках. Найдите слова, которые передают твои чувства, когда ты смотришь на картину; и какая должна звучать музыка, глядя на картину?(благородство, тишина, спокойствие, красота, простота, величие, мир, достоинство)

Давайте послушаем, созвучны ли эти 2 произведения.

Что общего у этих пр-ий?

Конечно же это не единственная икона, давайте посмотрим еще одну древнюю икону «Багоматерь с младенцем на троне»

1) Где можно увидеть иконы?(в церкви, дома).У ваших бабушек, дедушек,мам, родных наверняка есть иконы. Обязательно рассмотрите их поближе и посторайтесь прочитать о тех иконах, которые находятся у вас, или у бабушек.

А мы переходим в следующий зал.И предстоит нам это сделать через зимний сад,тихонько встали и внимательно смотрим за бегущим лучиком.

Современная живопись.Перед вами картина великого русского художника Васнецова.Мы с вами уже знакомились с его творчеством.

Как его звали?(Виктор Мих)

Вспомните когда он родился и жил (вторая половина XIX- нач.XXв)

Какие картины нам известны? «Богатыри»

Что вы можете рассказать о нем?

Каких больше всего написано картин? На какие сюжеты?(сказачные)

Но он написал еще и такие, которая представлена перед вами.

Что можно сказать об этой картине?

(Звучит «Богородице Дево,радуйся»)
И посмотрите еще одну картину современного художника Петрова-Водкина.

(дети читают)

Как здесь художник изобразил мадонну?

Во что она одета?

Всё с чем мы сегодня познакомились создает образ материнства. Вы должны были дома найти пословицы о маме. Пожалуйста, кто приготовил?

Молодцы! Наша экскурсия подошла к концу и я хотела бы посмотреть, что вы смогли запомнить от всего увиденного и услышанного. Я вам раздою карточки. Ваша задача-напротив каждого названия написать, что это такое;песня, икона, картина, композитор, художник.

Вы очень хорошо поработали, у вас всё должно получиться.

Давайте сделаем вывод: «Искусство действительно открывает мир» или это только слова?

О каких видах искусства шла речь?

У нас в Безенчуке тоже есть Выстовочный зал «Радуга». Мне очень хотелось бы, что бы вы посетили его залы, услышали и увидели много интересного.

Наша экскурсия подошла к концу, вы были внимательными слушателями и активными учасниками.

Спасибо за работу на уроке. До свидания!

МУЗЫКА И ДРУГИЕ ВИДЫ ИСКУССТВА

Урок 3

Искусство открывает мир

1. Какие миры открывает искусство (на примере произведений искусства, представленных в § 3).
2. Соотнесение понятий реальность жизни и реальность духа.

Художественный материал:

1. Музыка: М. Таривердиев, стихи Н. Добронравова. «Маленький принц» (слушание, пение);
2. Литература: А. де Сент-Экзюпери. «Маленький принц»; X. К. Андерсен. «Соловей».

Песенный репертуар:

1. Е. Крылатов, стихи Ю. Энтина. «Крылатые качели» (пение).

Характеристика видов деятельности:

1. Анализировать и обобщать многообразие связей музыки, литературы и изобразительного искусства по критериям, заданным в учебнике.
2. Приводить примеры преобразующего влияния музыки.
3. Исполнять музыку, передавая её общий художественный смысл.

Ход урока:

Организационный момент

Звучит песня «Маленький принц», муз. М. Таривердиева, ст. Н. Добронравова.

Прочитайте эпиграф к уроку. Как вы его понимаете?

Запись на доске:

«Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков,
Много чудесных в нём есть сочетаний и слова, и света,
Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть, и слышать…»
(А. Толстой)

Сообщение темы урока

Сегодня на уроке мы продолжим беседу об искусстве, открывающем мир.

Работа по теме урока

1. Беседа о роли искусства в жизни человека

Человек соприкасается с искусством каждый день, порой сам об этом не задумываясь. С самого рождения и на протяжении всей жизни люди погружены в искусство. Нет ни одного народа, независимо от степени его развития и цивилизованности, в жизнь которого искусство бы не вошло. Более того, возникновение, развитие и существование искусства разных народов обладает удивительным сходством, что свидетельствует о его общечеловеческих законах. У музыки, литературы и изобразительного искусства один и тот же главный объект исследования - человек, восприятие им окружающей действительности, его душевный мир.

Вся жизнь человека, как и всего живого, состоит из противоречий и контрастов: рождение и смерть, добро и зло, радость и горе, любовь и вражда, свет и тьма. Стремления человека всегда сводятся к продлению и укреплению того, что составляет лучшие стороны жизни. Для этого возникали религии, наука, искусство. Искусство в окружающей человека действительности - это радость, утешение, поддержка.

На заре человечества люди только начинали осознавать себя. Они придумывали разные слова, которые впоследствии становились речью, пытались воспроизводить разные звуки, которые постепенно превращались в мелодии, вырезали на стенах пещер контуры различных животных, сцены охоты, что впоследствии стало именоваться живописью.

Известно, что древние человеческие послания по большей части изображали какие-либо зашифрованные символы, расшифровать которые мог только истинный мудрец. Включая своё богатое воображение, он видел связь между изображениями и той ситуацией, которые они выражали. А мы с вами можем прочитать любой текст, потому что специально этому обучались.

Существует историческое свидетельство о том, как скифы прислали персидскому царю Дарию письмо с изображением птицы, мыши, лягушки и пяти стрел. Это означало: если персы не умеют летать, как птицы, прятаться в земле, как мыши, перепрыгивать через болота, как лягушки, то скифы перебьют их своими стрелами.

Подобные мотивы нередко встречаются и в сказках, где герои обмениваются посланиями, зашифрованными в рисунках-символах. Требовалась большая работа ума, чтобы расшифровать такие послания, увидеть связь между изображениями и той ситуацией, которую они выражали.

Истинным мудрецом считался тот, кто обладал богатым воображением, способным разобраться в хитросплетении символов. Это сейчас достаточно быть просто грамотным человеком, чтобы прочесть любой текст, любое письмо. Однако и сейчас необходимо иметь и мудрость, и воображение, чтобы понять произведение искусства, ибо оно содержит смысл, не лежащий на поверхности, а зашифрованный в сочетаниях слов, мелодий или красок.

Природа, создавая человека, наделила его таким воображением. Всмотритесь в детские рисунки, понаблюдайте за детскими играми - и вы увидите, как естественно дети познают мир через своё собственное творчество. Они пишут прекрасные стихи, пользуются необычными сочетаниями красок и даже изобретают собственные слова.

Посмотрите на детские рисунки (рисунки 2-7-летних детей передаются по рядам), что вы можете сказать об этих рисунках?

То же касается и слов, которые придумывают дети для обозначения того или иного предмета. Приведите примеры из своего детства.

2. Работа с учебником

К сожалению, нередко происходит так, что с годами человек утрачивает свежесть восприятия жизни и способность к воображению. Об этом очень талантливо рассказывает французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери в своей сказке «Маленький принц».

Вот как она начинается:

«Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку: на картинке огромная змея - удав - глотала хищного зверя. Вот как это было нарисовано:

В книге говорилось: «Удав заглатывает свою жертву целиком, не жуя. После этого он уже не может шевельнуться, и спит полгода подряд, пока не переварит пищу». Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоже нарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунок № 1. Вот что я нарисовал:

Я показал моё творение взрослым и спросил, не страшно ли им.

- Разве шляпа страшная?- возразили мне.

А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотил слона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее. Им ведь всегда нужно все объяснять. Вот мой рисунок № 2.

Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками № 1 и № 2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать».

«Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека. Когда говоришь взрослым: «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше голуби», - они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: «Я видел дом за сто тысяч франков». И тогда они воскликнут: «Какая красота!»

Что вы можете сказать о прочитанном? (Заслушиваются ответы учащихся.)

Эти слова, конечно, не следует понимать так, что все взрослые одинаковы. Среди них встречаются самые разные люди: одни действительно воспринимают лишь то, что приносит пользу, выгоду, другие сохраняют в душе стремление к красоте и добру. Даже в мире взрослых такие люди с трудом понимают друг друга. Иногда это приводит к очень тяжёлым конфликтам, ошибкам, на исправление которых порой уходит целая жизнь.

Весь опыт человечества свидетельствует о том, как опасны люди, исповедующие идеалы выгоды, не замечающие ни красоты окружающего мира, ни людской доброты. Они словно слепцы: для них закрыты истинные сокровища жизни. Это и есть те самые «взрослые», о которых писал Экзюпери.

«Чего ради, нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы команда одного корабля. Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга» писал Экзюпери.

Перефразировав известную фразу можно сказать: «Понимание и доброта спасут мир!»

3. Вокально-хоровая работа

Сегодня мы с вами начнём разучивать одну из самых красивых песен, в которой прекрасна не только музыка, но и слова. Называется она так же, как та сказка, фрагмент из которой мы с вами сейчас прочитали. Давайте вспомним, как называлась эта сказка? («Маленький принц».)

Эта песня - о мечте человека, о его возвышенных стремлениях. Образ Маленького принца возник здесь не случайно: он навеян сказочной повестью А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц». В этой чудесной сказке повествуется о маленьком мальчике - принце далёкой крошечной планеты, о его жизни, мечтах и о том, как однажды, отправившись в путешествие, он посетил и нашу планету.

Его путь стал не только путешествием во времени и пространстве; этот путь принёс ему знание самых важных на свете вещей: что такое истинная любовь и истинная дружба, что такое ответственность за другое живое существо и что именно всё это составляет главное богатство жизни, а вовсе не деньги и не власть.

Он с удивлением узнал, что это понимание жизни, такое простое на первый взгляд, оказалось недоступным многим взрослым людям, которых Маленький принц повстречал на своём пути, - ни Королю, гордому своим мнимым величием, ни Звездочёту, тратящему жизнь на бесплодный подсчёт своего богатства, ни Пьянице, стремящемуся обрести вечное забвение в вине.

И только Лётчику, встретившему Маленького принца в конце его путешествия к людям, открылись эти пронзительные в своей чистоте истины, которые поведал ему маленький, затерявшийся в пустыне ребёнок. И с той поры для Лётчика и для всех нас, узнавших от него эту историю, Маленький принц и его далёкая планета стали воплощением высокой сказочной мечты.

Музыку к этой песне написал замечательный композитор, известный своей необыкновенной поэтичностью, Микаэл Леонович Таривердиев. Его музыку отличает необыкновенная свежесть, искренность, тонкость и красота. Слова написаны поэтом-песенником Николаем Добронравовым.

Разучивание песни.

Мы с вами сегодня уже говорили, что существуют люди, которые поглощены только собой, своей выгодой, не видящие вокруг себя ничего прекрасного.

Но бывает так, что встреча с чем-то настоящим буквально переворачивает жизнь такого человека - и он вдруг обнаруживает в себе способность плакать, смеяться, сопереживать. Оказывается, всё это не умерло в нём, а только забылось за долгие годы пустой, ничем не одухотворённой жизни. И вот прочитанная книга, услышанная мелодия или встреча с добрым человеком совершают чудо - чудо возвращения к самому себе, к своим истокам.

4. Знакомство со сказкой Г. Х. Андерсена «Соловей»

- «В Китае, как ты знаешь, и сам император, и все его подданные - китайцы...

В целом мире не нашлось бы дворца роскошнее императорского; он весь был из тончайшего драгоценного фарфора, такого хрупкого, что страшно было до него дотронуться».

Поднимите руки те, кто читал эту сказку?

Правильно - это «Соловей» Г. Х. Андерсена - сказка, повествующая об истинности красоты и о непрочности власти и богатства.

Могущественный китайский император имел столь прекрасную столицу, дворец и сад, что взглянуть на них стекались путешественники со всех концов света. Возвращаясь домой, путешественники превозносили в своих книгах всё, что им довелось увидеть, но больше всего восхищались соловьём, живущим в лесу, у синего моря.

Император, который ничего не знал о соловье, пока не прочёл о нем в одной из таких книг, велел доставить его во дворец. «Если соловья не окажется здесь в назначенное время, то я прикажу бить всех придворных палками по животу, после того как они поужинают!» - такими словами рисует сказочник первоначальный портрет императора.

И мы видим, что император жесток и своенравен. (Своенравный – упрямый, капризный, поступающий так, как вздумается) . Каковы же его подданные?

«И вот все направились в лес, к тому месту, где обычно пел соловей. Чуть не половина придворных двинулась туда. Шли-шли, вдруг где-то замычала корова.

- О! - воскликнули молодые придворные. - Вот он! Какой, однако, сильный голос! И у такого маленького существа! Но мы, бесспорно, слышали его раньше.

- Это мычат коровы,- сказала девочка. - Нам ещё далеко идти.

Немного погодя в болоте заквакали лягушки.

- Изумительно! - вскричал придворный проповедник. - Теперь я слышу! Точь-в-точь колокольчик в молельне. (Молельня – помещение для религиозных собраний, служб).

- Нет, это лягушки! - возразила девочка. - Но теперь мы, наверное, скоро услышим его.

И, наконец, запел соловей.

- Вот это соловей! - сказала девочка. - Слушайте, слушайте! А вот он и сам! - И она показала пальчиком на маленькую серенькую птичку, сидевшую высоко в ветвях.

- Неужели этот? - удивился первый приближенный. - Вот уж не ожидал, что он такой! Такой невзрачный! Очевидно, все его краски полиняли, едва он увидел столько знатных особ! (Особа – важный, влиятельный человек).

Таков портрет придворных. Великий сказочник намеренно заостряет их смешные и нелепые стороны, чтобы показать, как люди, ослеплённые собственным величием, уже не способны разбираться в самых простых вещах.

И вот придворные слушают дивное пение соловья, даже восхищаются им, но более всего они радуются его предстоящему успеху при дворе.

Однако сам император был глубоко потрясён.

«Соловей запел, да так дивно, что у императора слезы выступили на глазах. Вот они покатились по щекам, а соловей залился ещё более звонкой и сладостной песней, она так и хватала за сердце. Император пришёл в восторг и сказал, что жалует соловью свою золотую туфлю на шею. Но соловей поблагодарил и отказался, объяснив, что достаточно вознаграждён.

- Я видел на глазах императора слезы,- какой ещё награды мне желать? В слезах императора дивная сила. Видит бог, я вознаграждён с избытком!»

Слёзы императора и в самом деле таили огромную силу. Они открыли то, что было лучшего в его душе. В конце концов, они спасли его от Смерти, когда она уже сидела у него на груди. Соловей, преданный императором и изгнанный из его государства, прилетел снова, чтобы утешить и ободрить его. Пение соловья было так прекрасно, что сама Смерть заслушалась его и отступила.

«Ты уже вознаградил меня раз и навсегда! - сказал соловей в ответ на горячую благодарность императора. – Когда я в первый раз пел тебе, я видел слезы на твоих глазах, и этого мне не забыть никогда!»

Таков итог этой сказки. Это совсем небольшое повествование, но в нём с огромной яркостью и глубиной показаны различные вещи в их истинном свете: непрочность земного могущества, неверность и легкомыслие подданных, ценящих корону императора выше человеческого сердца, нравственная сила подлинного искусства, побеждающего даже смерть.

Отныне император и соловей обрели друг друга. Песня соловья каждый вечер радует императора и заставляет его задуматься. Истина, открывшаяся им обоим, уничтожила границы между владыкой государства и маленькой серой птичкой. И в этом единении обнаружился некий высший смысл, когда красота оказалась способной подчинить себе надменную гордость императора.

Итог урока:

Так мы видим, что искусство способно воспитывать даже императоров. Искусство открывает мир - не всегда видимый глазу, не всегда выражаемый в простых словах и понятиях. Оно обращено к глубинной сущности вещей.

Искусство это великая тайна природы. Не случайно древние греки считали это дело божественным. Не случайно создателя произведений искусства называют творцом, как Всевышнего. Не случайно и то, что гений, а творят искусство гении - у древних означал добрый дух, покровитель людей, а начиная с века Просвещения, этим словом назван человек, художник в широком смысле этого слова. Назвав творца гением, люди подчеркнули доброе, созидательное начало искусства как такового.

Вопросы и задания:

1. «Искусство открывает мир». Как вы понимаете эти слова по отношению к сказке Г. Х. Андерсена «Соловей»?
2. Был ли в вашей жизни случай, когда под впечатлением от музыкального произведения вы совершили добрый поступок?
3. Согласны ли вы, что песня «Маленький принц» о мечте человека? Какие слова песни подтверждают это?
4. Внимательно рассмотрите портреты великих деятелей искусства. Какие черты объединяют эти изображения?
5. 3адумайтесь: слово дух родственно словам духовность, одухотворённость. Почему возможно говорить о реальности духа?
6. В «Дневнике музыкальных наблюдений» запишите стихотворение о музыке. Какие чувства оно вызывает в вас?

Презентация

В комплекте:
1. Презентация, ppsx;
2. Звуки музыки:
Таривердиев. Маленький принц (в исп. Е. Камбуровой), mp3;
Таривердиев. Маленький принц (фонограмма «минус»), mp3;
Продавец зонтиков (фонограммы «плюс» и «минус»), mp3;
3. Конспект урока, docx.

В презентации использованы иллюстрации В. Север к книге А. Сент-Экзюпери «Маленький принц», Е. Харук, О. Боман к сказке Г. Х. Андерсена «Соловей»

Величайшая и ценнейшая черта русской культуры состояла в ее мощи и доброте, которой всегда обладает мощное, по-настоящему мощное начало. Именно поэтому русская культура смогла смело освоить, органически включить в себя начала греческие, скандинавские, угро-финские, тюркские и т. д. Русская культура – открытая культура, культура добрая и смелая, все принимающая и все творчески осмысливающая.
Таким был и русский из русских Петр I. Он не побоялся перенести столицу ближе к Западной Европе, сменить костюм русских людей, переменить многие обычаи. Ибо не во внешнем суть культуры, а в ее внутреннем интернационализме, высокой культурной терпимости.
Советская культура смогла стать в первые ряды культур мира благодаря этим традициям гибкой и высокоинтеллектуальной культуры России. В советском искусстве соединяются под эгидой русской широты и русского "гостеприимства" культуры многих национальностей. И не только соединяются, а цветут! В советском искусстве находят себе место многие течения и многие творческие индивидуальности. Наша культура не деспотична, она не требует причесок "под одну гребенку". В ней разные художники. Разные художники (французы, армяне, греки, шотландцы) были в русской культуре всегда и будут в ней всегда – в нашей великой, широкой и гостеприимной культуре. Узость и деспотизм никогда не совьют в ней прочного гнезда.
Картинные галереи должны быть пропагандистами этой широты. Будем верить нашим искусствоведам, доверять им, даже если чего-то мы не понимаем (не всякий ведь понимает Баха или Стравинского в музыке).
Ценность замечательных художников в том, что они "разные", т. е. способствуют развитию в нашей социалистической культуре ее разнообразия.
Будем любить все русское, исконно русское, будем любить, скажем, Вологду и фрески Дионисия, но будем неустанно учиться ценить и то, что давала и будет еще давать мировая прогрессивная культура и что таится нового в нас самих. Не будем бояться нового и не будем с порога отшибать все, что мы еще не поняли.
Нельзя в каждом новом по своему методу художнике видеть мошенника и обманщика, как это часто делают малоосведомленные люди. За разнообразие, богатство, сложность, "гостеприимство", широту и интернационализм нашей советской культуры и искусства будем ценить и уважать то прекрасное дело, которое делают картинные галереи, знакомя нас с разным искусством, развивая наш вкус, нашу духовную восприимчивость.
Понимать математику – надо учиться.
Понимать музыку – надо учиться.
Понимать живопись – тоже надо учиться!

Учиться понимать

Когда я был в Лондоне, среди прочего множества впечатлений получил и такое: "киновпечатление". Точнее даже сказать, впечатления об организации кинозрелищ в Англии. На афишах и плакатах, извещающих доверчивых зрителей о том, что тот или иной фильм они могут посмотреть в том или ином кинотеатре, обыденно и привычно значились некие отметки: какой фильм для кого и для чего. Ну, скажем, если вас потянуло развлекаться или, усевшись против экрана, погрезить красивостью дворцовой суеты мушкетеров и дам их сердец, то отметка, закорючка на афише картины Ингмара Бергмана или Федерико Феллини скажет вам: это не то, вам в вашем настроении ходить не следует. Подобные значки мигают и на рекламах массоводоступных кинофильмов, упреждая идущих в кино о степени "интимности" произведения. Ну и так далее, словно бы на извилистом шоссе повсюду знаки: как ехать, и вообще стоит ли? Не лучше ли пешком?
Я не напрасно обратился к этим, казалось бы, не первой важности зарубежным киновпечатлениям. Мне действительно думается, что "опознавательные" символы на рекламах фильмов нужны и нам, разумеется в адаптированном виде. Ведь отечественное кино, разумеется, неоднородно. Причем под этим я понимаю не только жанровое разнообразие: комедия, драма, детектив и прочее. И не внутрижанровые вариации, как, скажем, комедии характеров и эксцентрические – Эльдара Рязанова, Георгия Да-нелии и Леонида Гайдая. Это-то как раз отмечается кинорекламой, да и просто в "транспортных" разговорах: "Сходи посмотри – смешно! Там как пры-ы-ыг-нут! Ах!.."
Что же я имею в виду под неоднородностью?
Прежде всего, скажу о том, что я не имею в виду: различность качества. Есть удачи, есть неудачи, есть просто-таки безысходные ленты, где уж не до глубины эмоций и парения разума, куда там!
Я имею в виду неоднородность, обусловленную различностью эстетик тех или иных режиссеров, непохожестью их способов беседы с миром – при любом жанре. Чтобы не раствориться в различных определениях, я начну говорить о фильмах, об образцах неоднородности, причем заранее оговорив свою любовь к этим двум фильмам. Только перед тем минутно отвлекусь к незамысловатой аналогии – с поэзией. Несравнимы Борис Пастернак и Александр Твардовский. И уж потом они будут разниться в некоторых идеях, аспектах мировоззрений, а прежде всего – формально, шире – эстетически. По связям внутри стихов. Если Твардовский пользовался связями привычно логическими, то Пастернак – ассоциативными. Подчас восприятие ассоциативной поэзии Пастернака сложнее, требует общей подготовленности, хотя Твардовского я тоже люблю. Но это совсем разные поэзии и обе прекрасные.
Так же и в кино.
Два фильма – "Начало" Глеба Панфилова и "Солярис" Андрея Тарковского. Не в моих задачах сейчас подвергать критическому разбору эти кинопроизведения, да и стоит ли делать это теперь, когда фильмы уже получили широкое освещение в прессе? К. тому же каждый из названных режиссеров сегодня уже выпустил или завершил работу над новыми лентами.
Я же хочу взглянуть не только на экран из зрительного зала, а и на сам зрительный зал. Вот ведь наглядный факт (я, правда, не могу опереться на статистику, а лишь опираюсь на рассказы друзей и знакомых и на свои непосредственные впечатления): некоторые с середины сеанса, на котором демонстрировался "Солярис", ушли. Отчего?
Оба фильма, о которых пошла речь (я для себя, безусловно), отношу к образцам интеллектуального кинематографа, говорящего о сложных проблемах, сложных характерах, зовущего зрителя в серьезные, умные соавторы, приглашающего к мысли, мышлению… Но, видимо, существует еще киноязык, на котором судит и высказывается о вещах режиссер.
Язык Панфилова прост, прозрачен, литературен. Это, разумеется, не означает некой штампованности речи – о Панфилове так не скажешь. И фильмы его – по глубине эмоций, по мысли, по интонации – бесспорно, высокоинтеллектуальны; и героини прекрасной актрисы Инны Чуриковой при всей их внешней обаятельной простоватости всегда личности, всегда воплощают мировоззрения, всегда сложны. С фильмов Панфилова, как правило, не уходят. (Я не беру во внимание аспект "нравится – не нравится" направление работы режиссера тому или иному зрителю, который, скажем, может вовсе не пойти в кино смотреть "Начало", дело вкуса.) Фильмы Панфилова, как правило, широкодоступны, понятны почти любой аудитории. Это, повторяю, не зачеркивает наличие психологических и проблемных глубин (кстати, постигаемых разными людьми по-разному), это говорит о киноязыке: он прост. Интеллектуальный труд панфиловского зрителя – в постижении образов, проблем…
Но при встрече с Тарковским нам необходимо привыкнуть к его языку, к манере выражаться; необходимо подготовиться к восприятию, на раннем этапе знакомства даже прибегая к "расшифровке" отдельных кусков произведения.
…Но вот кто-то покинул кинозал, кто-то потянулся за ним, покинувшим; вот еще… И кто-то сказал, уходя: "Чепуха, бред…", – отказывая произведению в искренности, в праве на существование.
Этот "кто-то" сильно ошибся. Произведение истинно. Но, быть может, оно нуждается в зрительской подготовленности, образованности…
Университет – будь он для химиков, физиков, математиков, филологов, юристов – учит всегда многомерности жизни и творчества, учит терпимости к непонятному и попытке постигнуть бескрайнее, сначала не во всем доступное, разнообразное.
Есть геометрия Евклида, а есть – Лобачевского. Химия не делит атом, и его изначальность – закон этой науки. А физика расщепляет атомное ядро…
Человек, приучивший себя к пониманию многомерности и многообразия творчества, не стал бы, думаю, уходить с сеанса, где демонстрируется, скажем, "Солярис". Во всяком случае (если исключить момент "не нравится"), не отказал бы картине в истинности и праве на существование в искусстве, несмотря на то, что язык ее, а следовательно, и то, что на языке сказано, казался бы непонятным.
Конечно же, сама необычность языка не требует образованности и, пуще, специальной учености. Она, думаю, требует скорее постепенного вхождения, привыкания, общей интеллигентности. Так мы привыкали к Маяковскому, писавшему: "Багровый и белый отброшен и скомкан…"
Здесь я хотел бы позволить себе небольшое отступление, коль скоро в мои заметки уже однажды явилось слово образование. С этим понятием я связываю будущее общества, вселяющее надежды будущее. Нередко мне приходилось слышать, как самые разные люди упрекали кое-кого из молодежи в том, что, получив высшее образование, молодые люди не шли работать по новой профессии, а продолжали трудиться на заводах в качестве рабочих, в сфере обслуживания и т. д. В основном упреки содержали в себе элемент какой-то скупости: "Зачем же тогда получал образование, если не используешься по профессии?" Но разве бесследно проходит высшее образование для человека? Для его души? Разве не нравственнее, интеллигентнее становится человек, серьезнейшим образом изучивший выдающиеся произведения мировой и отечественной классики, будь то философия или художественная литература?
И, обращаясь вновь к кино, я хотел бы задать вопрос: верно ли все же избирать в собеседники своей картине высокообразованных, подготовленных людей?
У нас нет и не может быть элитарного искусства. Но произведения – я убежден в этом – могут быть адресованы не только бесконечно широкому кругу публики, но и зрителям, стоящим на определенно высокой ступени интеллектуального развития. Причем подобные произведения должны и способны количественно увеличить интеллектуальную аудиторию, в этом их необходимая и прекрасная просветительская миссия.
И вот я возвращаюсь к значкам на рекламах: может, и не нужно их совсем? Все же, думаю, нужно: пусть завтрашний зритель войдет однажды в зал кинотеатра чуть более собранным и сосредоточенным, заранее зная об уровне фильма…
Мне нравится слово, которым любил пользоваться, говоря о творчестве, Михаил Светлов: беседа. Искусство – это и есть, наверное, беседа: с людьми, с самим собой, со своей совестью и совестью мира, времени… Порой предмет беседы отвлеченно-вечен: любовь мужчины к женщине, просто некоего мужчины к некоей женщине. Порой же беседа превращается в спор, нервическую полемику, стимулируемую острой и капризной, все время пульсирующей злободневностью. И тогда проявляются черты заостренной публицистичности искусства.
Мне хочется еще поговорить и на такую тему: о чем беседует сегодняшний кинематограф со зрителями? Конечно же, о многом, об очень важном, и это естественно. Но, вероятно, есть мотив дня, который преобладает. Широко его можно бы определить как победу поисков человеком своего места и стиля поведения в созидательном обществе, а если говорить конкретнее: о проявлениях личности в работе. На экран пришло множество управляющих трестами, директоров заводов и школ, генеральный конструктор и знаменитый ученый, бригадир на стройке и молодой председатель колхоза. После появления пьесы Игнатия Дворецкого "Человек со стороны" и ее киноверсии "Здесь наш дом" деловые люди прочно освоились на экране. Были на этом пути удачи, больше (а это, естественно, вначале) неудач.
Тенденция же очевидна. К моему сожалению, названия многих подобных лент, виденных в основном по телевидению, не упомнились, и слова мои могут прозвучать несколько общо, но это ли главное, когда пытаешься постигнуть суть вопроса в целом?
Не могу согласиться с некоторыми чертами, отличающими поток фильмов так называемой производственной темы. Я имею в виду нарочитую резкость, часто просто грубость, иногда неуместную жестокость и жестокость самих героев – деловых людей – с коллективом. Любопытно, что во многих картинах подобные качества словно бы из некоей служебной необходимости вымучиваются персонажами, скрывая, потопляя противоположные: мягкость, доброту – якобы ради успеха дела!
Грубость и крик не выход из положения, обыкновенно они – признак сомнения в своей правоте, сомнения, подавляемого какой-то, я бы сказал, суетливостью в решении сложных вопросов. И начальники с экрана все кричат и кричат..,
Не все, конечно, но, к несчастью, кажется, в большинстве. И это становится чуть ли не эталоном стиля поведения руководителя, проявлением его внутренней силы. Создается ощущение, что фильмы о производстве каким-то образом подспудно культивируют подобную "силу". Благо еще (хотя и это весьма спорно) если бы силу, но зададимся вопросом: действительно ли ее? Быть может, мы, зрители, столкнулись здесь со страшно ошибочной мимикрией силы воли? Крик, суета, стук по столу, грубость, подавление в себе мягкости – разве это сила?
Я не возьму на себя смелость даже решать проблему, пусть уж она останется в нынешнем виде – лишь намеченной. Но хотелось бы, чтобы над ней подумали авторы фильмов и их публика.
Я же еще об одном аспекте проблемы: силе не ложной.
Чешков, герой И. Дворецкого, не ложен, я в этом уверен. И есть немало его последователей по-человечески настоящих: они не гримасничают, выдавая желание рубить сплеча за цельность натуры. Это плеяда деловых людей и явилась, думается, героями кинематографа семидесятых. Во многом ее появление необходимо, обусловлено и временем, и ситуацией в стране. Все так, но…
Но, видите ли, просто маловато, просто недостаточно нам, пришедшим в кинотеатр, только такого типа героев. И недостаточно для нас, выходящих после сеанса в жизнь, только такого типа героев в жизни. Конечно же, я выражаю мысли весьма спорные, но, не претендуя быть единодушно принятым, я предлагаю просто задуматься, поразмыслить над тем, что дал нам сегодняшний кинематограф и что не уместилось в моих беглых заметках, да и не могло уместиться, ибо наше отечественное кино богато, интересно, многогранно. А это последнее, думаю, как раз бесспорно.

Учиться говорить и писать

Прочтя такой заголовок, большинство читателей подумает: "Этим я занимался в раннем детстве!" Нет, учиться говорить и писать нужно все время. Язык – самое выразительное, чем человек обладает, и если он перестанет обращать внимание на свой язык, а станет думать, что он овладел им уже в достаточной мере, он станет отступать. За своим языком – устным и письменным – надо следить постоянно.
Самая большая ценность народа – его язык, язык, на котором он пишет, говорит, думает. Думает! Это надо понять досконально, во всей многозначности и многозначительности этого факта. Ведь это значит, что вся сознательная жизнь человека проходит через родной ему язык. Эмоции, ощущения только окрашивают то, о чем мы думаем, или подталкивают мысль в каком-то отношении, но мысли наши все формулируются языком.
О русском языке как языке народа писалось много. Это один из совершеннейших языков мира, язык развивавшийся в течение более тысячелетия, давший в XIX в. лучшую в мире литературу и поэзию. Тургенев говорил о русском языке: "…нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!"
Речь в этой моей заметке пойдет не о русском языке вообще, а о том, как этим языком пользуется тот или иной человек.
Вернейший способ узнать человека – его умственное развитие, его моральный облик, его характер – прислушаться к тому, как он говорит.
Итак, есть язык народа как показатель его культуры и язык отдельного человека как показатель его личных качеств, – качеств человека, который пользуется языком народа.
Если мы обращаем внимание на манеру человека себя держать, его походку, его поведение, на его лицо и по ним судим о человеке, иногда, впрочем, ошибочно, то язык человека гораздо более точный показатель его человеческих качеств, его культуры.
А ведь бывает и так, что человек не говорит, а "плюется словами". Для каждого расхожего понятия у него не обычные слова, а жаргонные выражения. Когда такой человек с его "словами-плевками" говорит, он хочет показать, что ему все нипочем, что он выше, сильнее всех обстоятельств, умнее всех окружающих, над всем смеется, ничего не боится.
А на самом деле он потому и обзывает своими циничными выражениями и насмешливыми прозвищами те или иные предметы, людей, действия, что он трус и робок, неуверен в себе.
Посмотрите, послушайте, о чем такой "храбрец" и "мудрец" цинично отзывается, в каких случаях он обычные слова заменяет "словами-плевками"? Вы сразу заметите, что это все то, что его страшит, от чего он ждет неприятностей себе, что не в его власти. У него будут "свои" слова для денег, для заработков – законных и особенно незаконных, – для всякого рода махинаций, циничные прозвища людей, которых он боится (бывают, впрочем, прозвища, в которых люди выражают свою любовь и ласку к тому или иному человеку – это другое дело).
Я этим вопросом специально занимался, поэтому, поверьте мне, я это знаю, а не просто предполагаю.
Язык человека – это его мировоззрение и его поведение. Как говорит, так, следовательно, и думает.
И если вы хотите быть по-настоящему интеллигентным, образованным и культурным человеком, то обращайте внимание на свой язык. Говорите правильно, точно и экономно. Не заставляйте окружающих выслушивать свои длинные речи, не красуйтесь в своем языке: не будьте самовлюбленным болтуном.
Если вам приходится часто публично выступать, – на собраниях, заседаниях, просто в обществе своих знакомых, – то, прежде всего, следите, чтобы ваши выступления не были длинными. Следите за временем. Это необходимо не только из уважения к окружающим – это важно, чтобы вас поняли. Первые пять минут – слушатели могут вас слушать внимательно; вторые пять минут – они вас еще продолжают слушать; через пятнадцать минут – они только делают вид, что слушают вас, а на двадцатой минуте – перестают делать вид и начинают перешептываться о своих делах, а когда дойдет до того, что вас прервут или начнут друг другу что-нибудь рассказывать, – вы пропали.
Второе правило. Чтобы выступление было интересным, все, что вы говорите, должно быть интересным и для вас. Можно даже читать доклад, но читайте его с интересом. Если выступающий с интересом для себя рассказывает или читает и аудитория это чувствует, то и слушателям будет интересно. Интерес не создается в аудитории сам, – интерес внушается аудитории выступающим. Конечно, если тема выступления неинтересна, из попыток внушить интерес слушателям ничего не выйдет.
Постарайтесь так, чтобы в вашем выступлении не было просто цепи разных мыслей, а чтобы была одна, главная мысль, которой должны быть подчинены все остальные. Тогда вас будет легче слушать, в вашем выступлении окажется тема, интрига, появится "ожидание конца", слушатели будут догадываться – к чему вы ведете, в чем вы их хотите убедить – и будут с интересом слушать и ждать, как вы сформулируете в конце вашу основную мысль.
Это "ожидание конца" очень важно, и его можно поддерживать чисто внешними приемами. Например, выступающий два-три раза говорит в разных местах своем выступлении: "Я еще об этом скажу", "Мы еще к этому вернемся", "Обратите внимание на…" и т. д.
А уметь хорошо писать нужно не только писателю и ученому. Даже хорошо, свободно и с известной долей юмора написанное письмо другу характеризует вас не меньше, чем ваша устная речь. Через письмо дайте почувствовать себя, свое расположение духа, свою раскованность в обращении к симпатичному вам человеку.
Но как научиться писать? Если научиться хорошо говорить, надо, постоянно обращая внимание на речь свою и других, записывая иногда удачные выражения, точно выражающие мысль, существо дела, то, чтобы научиться писать, – надо писать, писать письма, дневники. (Дневники следует вести с юных лет, потом они будут вам просто интересны, а в момент их написания вы не только учитесь писать – вы невольно отчитываетесь в своей жизни, обдумываете то, что с вами было и как вы поступили). Одним словом: "Чтобы научиться ездить на велосипеде, надо ездить на велосипеде".

О моем учителе

Леонид Владимирович Георг принадлежал к тем лучшим старым "учителям словесности" в наших гимназиях и реальных училищах XIX и начала XX в., которые были подлинными "властителями дум" своих учеников и учениц, окружавших их то серьезною любовью, то девчоночьим обожанием.
Именно эти старые "учителя словесности" формировали не только мировоззрение своих учеников, но воспитывали в них вкус, добрые чувства к народу, интеллектуальную терпимость, интерес к спорам по мировоззренческим вопросам, иногда интерес к театру (из московских Леонид Владимирович любил Малый театр), к музыке.
Леонид Владимирович обладал всеми качествами идеального педагога. Он был разносторонне талантлив, умен, остроумен, находчив, всегда равен в обращении, красив внешне, обладал задатками актера, умел понимать молодежь и находить педагогические выходы в самых иногда затруднительных для воспитателя положениях.
Расскажу об этих его качествах.
Его появление в коридоре, на перемене, в зале, в классе, даже на улице – было всегда заметно. Он был высок ростом, с лицом интеллигентным и чуть насмешливым, но при этом добрым и внимательным к окружающим. Белокурый, со светлыми глазами, с правильными чертами лица, он сразу привлекал к себе. На нем всегда хорошо сидел костюм, хотя я никогда не помню его в чем-либо новом: времена были тяжелые (я учился у него в 1918 – 1923 годах), и где было взять это новое из скромного учительского жалованья!
Мягкость и изящество в нем доминировали. Ничего агрессивного не было и в его мировоззрении. Ближе всего он был к Чехову – его любимому писателю, которого он чаще всего читал нам на своих "заместительских уроках" (т. е. уроках, которые он давал вместо своих часто хворавших тогда товарищей-педагогов).
Эти "заместительские уроки" были его маленькими шедеврами. Он приучал нас на этих уроках к интеллектуальному отношению к жизни, ко всему окружающему. О чем только не говорил он с нами на них! Он читал нам своих любимых писателей: по преимуществу я помню его чтение "Войны и мира", пьес Чехова ("Чайки", "Трех сестер", "Вишневого сада"), рассказов Мопассана, былин "Добрыня Никитич" и "Соловей Будимирович" ("Добрыню Никитича" Леонид Владимирович читал и на родительском собрании для родителей – их он также "воспитывал"), "Медного всадника", "Жизни Званской…" Державина… Всего не перечислишь. Леонид Владимирович приходил в класс с французскими текстами и показывал нам, как интересно учить французский язык: он разбирал рассказы Мопассана, рылся при нас в словарях, подыскивал наиболее выразительный перевод, восхищался теми или иными особенностями французского языка. И он уходил из класса, оставляя в нас любовь не только к французскому языку, но и к Франции. Стоит ли говорить, что все мы после этого начинали, как могли, изучать французский. Урок этот был весной, и помню, что я все лето потом занимался только французским… На иных из своих "заместительских уроках" он рассказывал нам о том, как слушал народную сказительницу Кривополенову, показывал нам, как она пела, как говорила, как делала во время пения свои замечания. И мы все вдруг начинали понимать эту русскую бабушку, любить ее и завидовали Леониду Владимировичу, что он ее видел, слышал и даже разговаривал с ней.
Но самыми интересными темами этих "заместительских уроков" были темы о театре. Еще до выхода в свет знаменитой книги К. С. Станиславского "Моя жизнь в искусстве" он нам рассказывал о теории Станиславского, последователем которой он был не только в своей актерской практике, но и в педагогике. Его рассказы о постановках и знаменитых актерах как-то органически переходили в занятия по той или иной пьесе, которую он великолепно ставил с учениками в школе. "Маленькие трагедии" Пушкина были его огромным успехом, не только как педагога, не только как великого режиссера (я не побоюсь назвать его именно "великим"), но и как художника-декоратора. Вместе с помогавшими ему учениками он создавал из цветной бумаги необычайно лаконичные декорации к своим постановкам. Помню в "Каменном госте" черные или какие-то очень темные (зеленые? синие?) кипарисы, в виде остроконечных конусов, белую колонну в каком-то интерьере, тоже вырезанную из бумаги, которую мой отец добывал ему из "отходов" на печатном дворе, где мы тогда жили.
Помню, как он воспитывал в своих учениках актеров. Это был именно его прием – прием режиссера-воспитателя. Он заставлял своих актеров носить костюм своей роли в обыденной жизни. На уроках сидел Дон Жуан, загримированный, в испанском костюме и со шпагой, сидела Донна Анна в длинном платье. А на переменах они гуляли и даже бегали, но только так, как должен был бы бегать Дон Жуан или Донна Анна в какой-то сложной воображаемой ситуации (актер должен был играть все время, но если он хотел порезвиться или сделать что-либо необычное для своей роли, – он обязан был придумать мотивировку, создать себе соответствующую "ситуацию"). Носить платье Леонид Владимирович учил прежде всего, прежде, чем входить в роль. Актер должен был чувствовать себя совершенно свободно в плаще, в длинной юбке, свободно играть шляпой, уметь ее небрежно бросить на кресло, легко выхватить шпагу из ножен. Незаметно Леонид Владимирович следил за таким костюмированным учеником и умел его поправить одним или двумя замечаниями, сделанными всегда тактично и с необидным юмором.
Леонид Владимирович был поклонником психолога Джемса. Помню, как хорошо объяснял он нам положение Джемса – "Мы не от того плачем, что нам грустно, но потому нам грустно, что мы плачем". И это положение он сумел применить в своей педагогической практике. Одному крайне застенчивому мальчику он предложил изменить походку. Он сказал ему, чтобы он двигался быстрее, делая шире шаги, и непременно махал руками, когда ходил. Встречая его на перемене, он часто говорил ему: "Машите руками, машите руками". Кстати, он обращался к ученикам на "вы", как это было принято в старых гимназиях, и редко отступал от этого правила. Он воспитывал в своих учениках самоуважение и требовал от них уважения к другим, к своим товарищам. Разбирая какое-нибудь происшествие в классе, он никогда не требовал, чтобы ему выдали "зачинщика" или виновника. Он добивался того, чтобы провинившийся сам назвал себя. Выдать товарища для него было недопустимым, как, впрочем, и для всех хороших педагогов старого времени.
В мое время у Леонида Владимировича был тенор. Впоследствии у него "открылся" баритон, и, по общему мнению, довольно хороший. В те времена почти в каждом классе стоял рояль, из реквизированных у "буржуев". Леонид Владимирович подходил к роялю и показывал нам на нем то особенности музыкального построения у Чайковского, которого он очень любил (в те времена было модно не любить Чайковского, и Леонид Владимирович посмеивался над этой претенциозной модой), то мотив былины (помню, как он пел зачин к былине "Соловей Будимирович", рассказывая об использовании этой былины в опере "Садко" Римского-Корсакова).
С дурными привычками или с безвкусицей в одежде учениц Леонид Владимирович боролся мягкой шуткой. Когда наши девочки повзрослели и стали особенно тщательно следить за своими прическами и походкой, Леонид Владимирович, не называя никого из них по имени, рассказывал нам, что происходит в этом возрасте, как девочки начинают ходить, покачивая бедрами (и рискуя, по его словам, получить "вывих таза", им, конечно, придуманный) или устраивая себе кудерьки, и в чем состоит вкус в одежде. Он даже читал нам в классе о Дж. Бремеле из книги поэта-символиста М. Кузьмина "О дендизме", но не для того, чтобы восславить дендизм, а скорее для того, чтобы раскрыть нам сложность того, что может быть названо красивым поведением, хорошей одеждой, умением ее носить, и еще, я думаю, для того, чтобы вышутить фатовство и пижонство у мальчишек.
55 лет прошло с тех пор, но как много запомнилось из его наставлений на всю жизнь! Впрочем, то, что он говорил и показывал нам, нельзя назвать наставлениями. Все было сказано ненарочито, при случае, шутливо, мягко, "по-чеховски".
В каждом из учеников он умел открыть интересные стороны – интересные и для самого ученика, и для окружающих. Он рассказывал об ученике в другом классе, и как было интересно узнать об этом от других. Он помогал каждому найти самого себя: в одном он открывал какую-то национальную черту (всегда хорошую), в другом нравственную (доброту или любовь к "маленьким"), в третьем вкус, в четвертом остроумие, но не просто выделял чье-то остроумие, а умел охарактеризовать особенность этого остроумия ("холодный остряк", "украинский юмор" – и непременно с пояснением, в чем состоит этот украинский юмор), в пятом открывал философа…
Для самого Леонида Владимировича не было кумиров. Он с увлечением относился к самым разнообразным художникам, писателям, поэтам, композиторам, но его увлечения никогда не переходили в идолопоклонство. Он умел ценить искусство по-европейски. Пожалуй, самым любимым его поэтом был Пушкин, а у Пушкина – "Медный всадник", которого он как-то поставил с учениками. Это было нечто вроде хоровой декламации, которая была поставлена как некое театральное представление, главным в-котором был сам текст, пушкинское слово. На репетициях он заставлял нас думать – как произнести ту или иную строфу, с какими интонациями, паузами. Он показывал нам красоту пушкинского слова. И одновременно он неожиданно показывал нам и пушкинские "недоделки" в языке. Вот пример, запомнившийся мне с тех времен. "Нева всю ночь рвалася к морю против бури. Не одолев их буйной дури, и спорить стало ей невмочь". Начинался спор, почему буря в другой строке стоит во множественном числе.
Такие же недоделки, если не ошибки, умел он найти в самых известных произведениях живописи, скульптуры, музыки. Он говорил как-то, что у Венеры Милосской ноги чуть короче, чем следует. И мы это начинали видеть. Разочаровывало ли это нас? Нет, наш интерес к искусству от этого только возрастал.
В школе Леонид Владимирович организовал самоуправление, был создан так называемый КОП (комитет общественных предприятий). Я почему-то очень был против этой "лицемерной", как мне казалось, затеи. Я доказывал в классе, что настоящего самоуправления быть не может, что КОП не годится и как некая игра, что все эти заседания, выборы, выборные должности только напрасная потеря времени, а нам надо готовиться поступать в вуз. Я как-то стал вдруг действовать против Леонида Владимировича. Моя любовь к нему почему-то перешла в крайнее раздражение против него. Весь класс наш отказался принимать участие в КОПе. Мы не ограничились этим, но агитировали и в других классах против КОПа. Леонид Владимирович сказал по этому поводу моему отцу: "Дима хочет показать нам, что он совсем не такой, каким он нам представлялся раньше". Он был явно сердит на меня. Но в класс он к нам пришел, как всегда, спокойный и чуть-чуть насмешливый и предложил нам высказать ему все наши мысли по поводу КОПа, внести свои предложения. Он терпеливо выслушал все, что мы думаем о КОПе. И он нам не возражал. Он только спросил нас: что же мы предлагаем? К позитивной программе мы были совершенно не готовы. И он помог нам. Он обратил внимание на те наши высказывания, где мы признавали, что в школе некому выполнять тяжелые работы, некому пилить дрова, некому таскать рояли (почему-то приходилось часто переносить рояли из одного помещения в другое). И он предложил нам: пусть класс не входит в КОП, пусть он будет организован так, как он хочет, или даже не организован вовсе. Но пусть класс помогает школе в тяжелой работе, на которую нельзя нанять людей со стороны. Это оказалось для нас приемлемым. Конечно, мы были в школе самые старшие и самые сильные; конечно, мы не могли допустить, чтобы девочки из младших классов выполняли за нас трудные работы. Мы будем все это делать, но мы не хотим никакой организации. Леонид Владимирович сказал на это: "Но назвать вас все же как-то надо?" Мы согласились. Он тут же предложил: "Давайте без претензий: "самостоятельная группа", или короче – "самогруппа". Мы согласились и на это. Таким образом, незаметно для нас он прекратил весь наш "бунт".
Жил Леонид Владимирович тяжело. Педагоги получали тогда очень мало. Иногда устраивались в их пользу концерты. Леонид Владимирович долго отказывался, но однажды и в его пользу пришли в школу играть знакомые ему актеры.
Приходилось ему и читать лекции в совсем непривычной ему аудитории. Однажды в Ольгине, где мы жили на даче, появились объявления о том, что будет дан концерт из произведений Чайковского, а вступительную лекцию прочтет Л. В. Георг. Концерт был в жалком театральном помещении, которое не использовалось с 1915 г. Слушатели явно не понимали лекции, и нам было очень жаль Леонида Владимировича.
Вскоре после окончания мной школы он заболел, – кажется, сыпным тифом. Болезнь испортила сердце. Я встретил его в трамвае, и он мне показался потолстевшим. Леонид Владимирович сказал мне: "Не располнел, а распух: распух я!" Затем наступила пора, в которой Леонид Владимирович являлся нам, его ученикам, только в воспоминаниях. Более полувека помню я его так ясно, как никого из других своих учителей. Помню его высокий, очень красивый лоб…

Катеринушка закатилась

А вот другой мой воспитатель – домашний, звали его Катеринушкой.
Единственное, что сохранилось от Катеринушки, – фотография, на которой она снята с моей бабушкой Марией Николаевной Коняевой. Фотография плохая, но характерная. Обе смеются до слез. Бабушка просто смеется, а Катеринушка и глаза закрыла, и видно, что слова вымолвить не может от смеха. Я знаю, отчего обе так смеются, но не скажу… Не надо!
Кто снял их во время приступа такого неудержимого смеха – не знаю. Фотография любительская, и в нашей семье она давно, давно. Катеринушка нянчила мою мать, нянчила моих братьев. Мы хотели, чтобы помогла она нам и с нашими "рунчиками" – Верочкой и Милочкой, но что-то ей помешало. Помех у нее, при том неожиданных, было немало.
Помню в детстве, что жила она на Тарасовом в одной со мной комнате, а было мне тогда лет бия открыл тогда впервые к своему удивлению, что у женщин есть ноги. Юбки носили такие длинные, что видна бывала только обувь. А тут по утрам за ширмой, когда Катеринушка вставала, появлялись две ноги в толстых чулках разного цвета (чулок все равно под юбкой не видно). Я смотрел на эти разноцветные чулки, появлявшиеся передо мной до щиколоток, и удивлялся.
Катеринушка была как родная и для нашей семьи и для семьи моей бабушки по матери. Чуть что нужно – и появлялась в семье Катеринушка: заболеет ли кто серьезно и нужно ухаживать, ожидается ли ребенок и нужно готовиться к его появлению на свет – шить свивальнички, подгузнички, волосяной (нежаркий) матрасик, чепчики и тому подобное; заневестилась ли девушка и нужно готовить ей приданое – во всех этих случаях появлялась Катеринушка с деревянным сундучком, устраивалась жить и как своя вела всю подготовку, рассказывала, говорила, шутила, в сумерки пела со всем семейством старинные песни, вспоминала про старое.
В доме с ней никогда не было скучно. И даже когда кто-нибудь умирал, она умела внести в дом тишину, благопристойность, порядок, тихую грусть. А в благополучные дни она играла и в семейные игры – с взрослыми и детьми – в лото цифровое (с бочоночками), причем, выкликая цифры, давала им шуточные названия, говорила приговорками и поговорками (а это не одно и то же – приговорок сейчас никто не знает, фольклористы их не собирали, а они часто бывали "заумными" и озорными в своей бессмысленности – хорошей, впрочем).
Кроме нашей семьи, семьи бабушки и ее детей (моих теток), были и другие семьи, для которых Катеринушка была родная и, попав в которые, не сидела сложа руки, вечно что-то делала, сама радовалась и радость эту и уют распространяла вокруг.
Легкий она была человек. Легкий во всех смыслах и на подъем тоже. Соберется Катеринушка в баню и не возвращается. Сундучок ее стоит, а ее нет. И не очень о ней беспокоятся, так как знают ее обычаи – придет Катеринушка. Мать спрашивает свою матушку (а мою бабушку): "Где Катеринушка?", а бабушка отвечает: "Катеринушка закатилась". Такой был термин для ее внезапных уходов. Через несколько месяцев, через год Катеринушка также внезапно появляется, как перед тем исчезла. "Где ж ты была?" – "Да у Марьи Иванны! Встретила в бане Марью Иванну, а у той дочь заневестилась: пригласили приданое справить!" – "А где же Марья Иванна живет?" – "Да в Шлюшине!". (Так в Питере называли Шлиссельбург – от старого шведского "Слюсенбурх".) "Ну, а теперь?" – "Да к вам. Свадьбу третьего дня справили".
Вспоминала она и про мою маму разные смешные истории. Пошли они вместе в цирк. Мама маленькой девочкой была с Катеринушкой в цирке в первый раз и пришла в такой восторг, что вцепилась Катеринушке в шляпу, да вместе с вуалькой содрала с нее…
Катеринушка только при своих ходила в платке, а на улице, да еще в цирке, бывала в шляпке. И в Александрийский театр она со всей семьей дедушки и бабушки ходила. Помню, рассказывала, как в антрактах в аванложу приносили кипящий самовар и вся бабушкина семья пила чай. Таков был обычай в "купеческом" Александрийском театре, где и пьесы подбирались на вкус купеческий и мещанский (потому-то "Чайка" там и провалилась – ждали ведь фарса, тем более, что и Чехов в этой среде был известен как юморист).
Так вот о шляпке. Шляпка не была случайностью. Катеринушка была вдовой мастера, погибшего во время какой-то заводской аварии. Она гордилась своим мужем, гордилась, что его ценили. У ней был и собственный дом в Усть-Ижоре. Обращен он был окнами на Неву, т. е. на север, и так она любила свою Усть-Ижору и дом, что бывало рассказывала: "В мой дом солнышко два раза в день заглядывает – утром раненько поздоровается, а вечером к закату попрощается". Если учесть, что летом восход и закат сдвинуты к северу, то это, наверное, так и было. Но не зимой.
Никто не знал ее фамилию. Я у мамы спрашивал – не знала, но в паспорте у Катеринушки стояло отчество – Иоакимовна, и очень она не любила, если кто-нибудь называл ее Акимовной. Даже с обидой об этом рассказывала.
Как определить профессию этой милой вечной труженицы, приносившей людям столько добра (счастье входило вместе с ней в семью)? Я думаю, назвать бы ее следовало "домашней портнихой". Профессия эта совершенно сейчас исчезла, а когда-то она была распространенной. Домашняя портниха поселялась в доме и делала работу на несколько лет: перекраивала, перешивала, ставила заплатки, шила и белье и пиджак хозяину – на все руки мастер. Появится такая домашняя портниха в доме, и начинают перебирать все тряпье и всей семьей советоваться, как и что перешить, что бросить, что татарину отдать (татары-тряпичники ходили по дворам, громко кричали "халат-халат" и в доме всякую ненадобность покупали за гроши).
Умерла она так же, как и жила: никому не доставив хлопот. Закатилась Катеринушка в 1941 г. слабой одноглазой старухой. Услыхала она, что немцы подходят к любимой ее Усть-Ижоре, встала у моей тети Любы с места (жила тетя Люба на улице Гоголя) да и пошла в Усть-Ижору к своему дому. Дойти она не смогла и где-то погибла, верно, по дороге, так как немцы уже подошли к Неве. Привыкла она всю жизнь помогать тем, кто нуждался в ее помощи, а тут несчастье с ее Усть-Ижорой… Закатилась Катеринушка последний раз в жизни.

Возвышать друг друга

Конечно, будучи самому стариком, трудно писать о старых людях: чем они хороши и чем плохи. Общаться со стариками нелегко. Это ясно. Но общаться нужно и нужно это общение сделать легким и простым.
Старость делает людей ворчливее, болтливее (вспомните поговорку "погода к осени дождливей, а люди к старости болтливей"), требовательнее. Не легко для молодых переносить и старческую глуховатость. Старые люди недослышат, невпопад ответят, переспросят. Надо тогда повышать голос, невольно в голосе появляются нотки раздражения, а старый человек на это обижается (обидчивость тоже свойство старых людей). Одним словом, трудно не только быть старым, но трудно и молодым в общении со старыми.
И тем не менее молодым следует помнить: "все будем старыми". И еще должны помнить – опыт старых может пригодиться: и опыт, и знания, и мудрость, и юмор, и рассказы стариков, и даже их докучливые нравоучения.
Вспомните Арину Родионовну. Молодой человек может на это сказать: "но моя бабушка совсем не Арина Родионовна!" А я убежден в противном: каждая пожилая женщина несет в себе черты Арины Родионовны. Каждая или почти что каждая! Не для всякого человека ее времени Арина Родионовна была тем, чем сделал ее для себя Пушкин.
У Арины Родионовны были признаки старости. Она, например, засыпала работая. Вспомните:
И медлят поминутно спицы В ее наморщенных руках.
Что значит слово "медлят"? Оно означает не то, что Арина Родионовна медленно работала, а то, что она "поминутно" замедляла свою работу и, очевидно, в старческой дремоте. Обратите внимание, с какою заботливостью и нежностью пишет Пушкин и о других чертах своей няни:
Тоска, предчувствия, заботы Теснят твою всечасно грудь. То чудится тебе…
Стихи незакончены…
Арина Родионовна стала для всех нас Ариной Родионовной именно потому, что рядом с ней был Пушкин. Не было Пушкина – осталась бы она, может быть, в короткой памяти окружающих задремывающей во время работы, вечно озабоченной чем-то незначительным ("то чудится тебе…") и болтливой старухой. Но Пушкин нашел в ней ее лучшие черты, воспел эти черты. Рядом с ней Пушкину было легко и весело. Без сомнения, и сама Арина Родионовна становилась рядом с Пушкиным другой – любящей и заботливой.
И вот теперь мне хочется сказать одну очень важную мысль: люди, общаясь, создают друг друга!
Одни умеют разбудить в окружающих их лучшие черты, а другие по собственной вине создают вокруг себя докучное окружение, людей тоскливых и раздраженных. Умейте же в своей бабушке, няне найти свою Арину Родионовну, разбудить в старых людях общительность, приветливость,. юмор, доброжелательность, даже талантливость. Ведь разбудил же Пушкин в Арине Родионовне ее "талант личности". Ведь старики по большей части не только болтливы, но и отличные рассказчики, не только забывчивы, но и памятливы на стародавнее, не только глуховаты, но обладают тонким слухом на старые песни. В каждом человеке совмещаются разные черты. Умейте не замечать недостатки – тем более возрастные, "физиологические". Умейте "переориентировать" своих знакомых стариков. Это так просто… если вы сами этого захотите. А захотеть надо, но спешите, спешите установить добрые отношения со старыми людьми. Ведь им остались немногие годы. В ваших силах скрасить эти немногие годы; как скрасил Пушкин последние годы Арины Родионовны.

Память

Память – одно из важнейших свойств бытия, любого бытия: материального, духовного, просто человеческого…
Лист бумаги. Сожмите его и расправьте. На нем останутся складки и, если вы сложите его вторично, – часть складок ляжет по прежним следам: бумага "обладает памятью"…
Памятью обладают отдельные растения, камень, на котором остаются следы его происхождения и движения в ледниковый период, даже стекло, даже вода.
На "памяти" древесины основана точнейшая специальная археологическая дисциплина, произведшая в последнее время переворот в археологических исследованиях, – дендрохронология.
Что же сказать о так называемой "генетической памяти", заложенной в генах и передающейся из поколения в поколение?
Сложнейшими формами родовой памяти обладают птицы, она позволяет, например, новым поколениям птиц совершать перелеты в обычном для них направлении к обычному месту их обитания. В объяснении этих перелетов недостаточно изучать только загадочные "навигационные" приемы и способы, которыми пользуются птицы, находя пути к цели своих полетов. Важнее всего память, заставляющая их искать и находить зимовья и летовья всегда в одних и тех же местах. Об этом еще писал и удивлялся этому на грани XI и XII вв. Владимир Мономах в своем "Поучении".
Память вовсе не механична. Это важнейший творческий процесс: именно процесс и именно творческий. Запоминается то, что нужно, и запоминается иногда постепенно. С помощью памяти накапливается добрый опыт, образуется традиция, создаются трудовые, бытовые навыки, семейный уклад, общественный институт… Память активна. Она не оставляет человека равнодушным, бездеятельным. Она владеет умом и сердцем человека.
Память противостоит уничтожающей силе времени.
Это свойство памяти чрезвычайно важно. Принято элементарно делить время на прошедшее, настоящее и будущее. Но благодаря памяти прошедшее прочно входит в настоящее, а будущее как бы предугадывается настоящим, соединяется с прошедшим в одну линию.
Память – это преодоление времени, преодоление смерти.
В этом величайшее нравственное значение памяти. "Беспамятный" – это прежде всего человек неблагодарный, безответственный, а, следовательно, в какой-то мере неспособный на добрые, бескорыстные поступки.
Безответственность рождается отсутствием сознания, что ничто не проходит бесследно, что все сохраняется в памяти – собственной и окружающих. Человек, совершающий недобрый поступок, предполагает, что поступок его не сохранится в памяти его личной и в памяти окружающих.
Так думал Родион Раскольников: убьет никому не нужную старуху-процентщицу, облагодетельствует человечество, а само убийство забудется и им самим, и окружающими.
Совесть – это, в основном, память, к которой присоединяется моральная оценка совершенного. Но если совершенное не сохраняется в памяти, то не может быть и оценки. Без памяти нет совести.
Вот почему так важно воспитываться молодежи в моральном климате памяти: памяти семейной, памяти народной, памяти культурной. Семейные фотографии – это одно из важнейших "наглядных пособий" нравственного воспитания детей, да и взрослых. Уважение к труду наших предков, к их трудовым традициям, к их орудиям труда, к их обычаям, даже к их песням и развлечениям. Уважение к могилам предков. Все это дорого нам. И подобно тому как личная память человека формирует его совесть, его совестливое отношение к его предкам и близким, к его родным и друзьям – старым друзьям, т. е. наиболее верным, с которыми его связывают общие воспоминания, – так историческая память народа формирует нравственный климат, в котором живет народ. Может быть, следует подумать, не основывать ли нравственность на чем-либо другом: игнорировать прошлое с его порой ошибками и тяжелыми воспоминаниями и быть устремленным целиком в будущее, строить это будущее на разумных основаниях самих по себе, забыть о прошлом с его и темными и светлыми сторонами?
Это не только ненужно, но и невозможно. Память о прошлом прежде всего "светла" (пушкинское выражение), поэтична. Она воспитывает эстетически. Она обогащает человека.
Человеческая культура в целом не только обладает памятью, но это деятельная память человечества, активно введенная в современность.
Каждый культурный подъем в истории связан с обращением к прошлому. Сколько раз человечество обращалось, например, к античности? По крайней мере шесть больших, эпохальных обращений к античности было в истории культуры: при Карле Великом в VIII – IX вв. (и далее "Каролингский ренессанс"), во время "Македонской династии" в Византии в IX – X вв., при Па-леологах в Византии в XIII – XIV вв., в эпоху Ренессанса, в конце XVIII – начале XIX в., во всей Европе вновь. А сколько было "малых" обращений европейской культуры к античности – в те же средние века, долгое время считавшиеся "темными" (англичане до сих пор говорят о средневековье "darK age" – темный век), во времена Французской революции (к республиканскому Риму) и т. д.
Каролингский ренессанс в VIII – IX вв. не был похож на Ренессанс XV в. Ренессанс итальянский не похож на североевропейский, отличающийся от итальянского. Обращение конца XVIII – начала XIX в., возникшее под влиянием первых археологических открытий в Помпее и трудов Винкельмана, отличается от нашего понимания античности и т. д.
Каждое обращение к античности, прошлому было революционным, оно обогащало современность, и каждое обращение по-своему понимало это прошлое, брало из прошлого нужное для движения вперед.
Это то, что касается обращения к античности, – а что давало для каждого народа обращение к его собственному, национальному прошлому? Если только оно не было продиктовано национализмом, узким стремлением отгородиться от других народов и их культурного опыта, – оно было плодотворным, ибо обогащало, разнообразило, расширяло культуру народа, его культурную, эстетическую восприимчивость. Ведь каждое обращение к старому в новых условиях было всегда новым и порождало новое на глубокой основе. Обращение к старому – это не отказ от нового, это новое понимание старого. Это не задержка в развитии, какой была бы простая приверженность к старому, а скачок вперед.
Задержка в развитии – это по преимуществу приверженность к недавнему прошлому – прошлому, которое уходит из-под ног. Правда, и здесь могут быть различные явления. Иноземное завоевание Болгарии конца XIV в. вынудило болгар проявлять особую приверженность к старому. Не было бы этой приверженности – они потеряли бы свой язык и свою культуру. Но интерес к давнему прошлому обычно диктуется потребностями современности. Эти потребности могут быть разного толка, но они во всяком случае не являются простым замедлением в развитии.
Знала несколько обращений к Древней Руси и послепетровская Россия. Были разные стороны в этом обращении: и полезные и отрицательные. Отмечу только, что открытие древней русской архитектуры и иконы в начале XX в. было в основном лишено узкого национализма в среде художников и очень плодотворно для нового искусства. Не случайно в этом открытии древнерусского искусства принимал такое активное участие И. Э. Грабарь.
Можно было бы широко показать эстетическую и нравственную роль памяти на примере поэзии Пушкина.
У Пушкина роль памяти в поэзии занимает исключительное место. Поэтическая роль воспоминаний, – я бы сказал "поэтизирующая" их роль, – прослеживается начиная с детских, юношеских стихотворений, из которых важнейшее "Воспоминания в Царском Селе". Но и в дальнейшем роль воспоминаний очень велика не только в лирике Пушкина, но и в "Евгении Онегине".
Когда необходимо внесение лирического момента, – Пушкин прибегает к воспоминаниям. Как известно, Пушкина не было в Петербурге в наводнение 1824 г., но все же в "Медном всаднике" наводнение окрашено воспоминанием:
Была ужасная пора,
Об ней свежо воспоминанье…
Чье это воспоминание "свежо"? – самого Пушкина или жителей Петербурга вообще? В конце концов это не важно.
Свои исторические произведения Пушкин также окрашивает долей личной, родовой памяти. Вспомните: в "Борисе Годунове" действует его предок Пушкин, в "Арапе Петра Великого" – тоже предок – Ганнибал.
Память удивительна тем, что она способна поэтизировать прошлое. Даже для детей прошлое становится поэтичным, сказочным, интригующим. Не случайно дети так часто обращаются к старшим: "расскажи, как ты был маленьким". Рассказы про войну, про блокаду Ленинграда дети слушают со сладким ужасом, не менее захватывающим, чем светлые воспоминания о детских шалостях старших.
Из рассказов о прошлом, каким бы оно ни было, – дурным или хорошим, – извлекается опыт.
Два чувства дивно близки нам – В них обретает сердце пищу – Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам. Животворящая святыня! Земля была б без них мертва.
Поэзия Пушкина мудра. Каждое слово в его стихах требует раздумий. Наше сознание не сразу может свыкнуться с мыслью о том, что земля была бы мертва без любви к отеческим гробам, без любви к родному пепелищу. Два символа смерти и вдруг – "животворящая святыня"! Слишком часто мы остаемся равнодушными или даже почти враждебными к исчезающим кладбищам и пепелищам: двум источникам наших не слишком мудрых мрачных дум и поверхностно тяжелых настроений.
Но зачем мы сами-то едем в Пушкинские Горы? Разве не затем, чтобы поклониться гробу Пушкина и посетить сельцо Михайловское, которое для нас и в самом деле родное пепелище? И разве мы не испытываем на себе их животворящую силу? Разве не возвращаемся из пушкинских мест обновленными духовно, с огромным запасом животворных впечатлений?
"Святыня"! Но ведь Пушкинские Горы и в самом деле Святые Горы – святые для каждого, кто любит русскую поэзию. Разве мы не испытываем здесь прикосновения к чему-то для нас очень дорогому, высокому и священному?
Когда посещаешь пушкинские места, испытываешь чувство соприкосновения с необычайной красотой. Долго едешь по унылой ровной местности и вдруг, как чудо, попадаешь в край дивной красоты холмов, рощ, лугов. Дело даже не в том, что пушкинские места красивы как пейзажи: их особая красота в союзе природы с поэзией, с воспоминаниями – воспоминаниями истории и воспоминаниями поэзии.
И эта стихия пушкинских воспоминаний овладевает нами, когда среди Михайловских рощ мы оказываемся под кровом поэзии Пушкина. Поднимаясь на холмы и городище, мы встречаемся с Пушкиным и с русской историей, следя за извивами Сороти и любуясь гладью пушкинских озер, – мы угадываем в них отражение Пушкина…
Во времена Пушкина ценилась "меланхолия". Сейчас мы плохо представляем себе, что подразумевалось под этим словом. Мы думаем теперь, что меланхолия порождается пессимизмом, равняется пессимизму. А между тем она была порождением эстетического преобразования всего того печального, трагического и горестного, что неизбежно в жизни. Меланхолия была "поэтическим утешением", и это очень важно почувствовать, чтобы понимать поэзию Пушкина, особенно посвященную природе. Не горе, а печаль – сладостная поэтическая печаль! Не трагедия смерти, а сознание ее неизбежности – неизбежности по законам природы. Не уход в небытие и не забвение, а уход в воспоминания. Поэтому-то поэзия Пушкина так много уделяет внимания воспоминаниям, поэтому-то она целит и утешает.
В Михайловском, Тригорском, Петровском, на городище Воронич, по берегам Сороти и озер Маленец и Кучан мы гуляем среди воспоминаний, мы примиряемся с всеобщим законом ухода всего существующего в прошлое. Мы понимаем, что из тлена возникает жизнь, из истории – настоящее, из поэзии Пушкина – жизнь в окружении поэзии.
Пепелище Пушкина становится здесь и нашим пепелищем, гробы и могилы – нашими, "отечественными", и мы приобретаем силу переносить собственную печаль и собственное горе, приобретаем здесь, среди "отеческих гробов", животворную силу примирения с тишиной и неизменным ритмом законов жизни.
"Заповедник" – это заповедный край. Это не край запретов – это край, где мы получаем заповеди любви, дружбы, веселья, встречаемся с Пушкиным, с тем, что он нам заповедал.
Край, который открывает нам память, – личная или народная, – это край, заповедный край, который мы должны хранить, и край, который дает нам мудрые заповеди старины, тысячелетнего опыта, красоты и нравственных сил.

Заметки о русском

Слушание музыки:

М. Таривердиев, стихи Н. Добронравова. Малень­кий принц

Есть такое понятие «детство человечества». Оно от­носится к древним временам, когда человек только начинал осознавать себя, изобретал слова, окрылял­ся пропетой песней, вырезал на стене контуры живот­ных.

В ту далекую пору искусство еще не подразделялось на отдельные виды. Музыка была неразрывно связана со стихом, песня - с танцем, пантомимой и даже с ри­сунком. Да, рисунком. Потому что, до того как на­учиться писать, люди изображали предметы и явле­ния, животных и самих себя, "пытаясь передавать друг другу различную информацию.

Существует историческое свидетельство о том, как скифы прислали персидскому царю Дарию письмо с изображением птицы, мыши, лягушки и пяти стрел. Это означало: если персы не умеют летать, как птицы, прятаться в земле, как мыши, перепрыгивать через болота, как лягушки, то скифы перебьют их своими стрелами.

Подобные сюжеты нередко встречаются и в сказках, где герои обмениваются посланиями, зашифрованны­ми в рисунках-символах. Требовалась большая работа ума, чтобы расшифровать такие послания, увидеть связь между изображениями и тем, что они выражали. Истинным мудрецом считался тот, кто обладал бога­тым воображением, способным понять хитросплетение символов. Это сейчас достаточно быть просто грамот­ным человеком, чтобы прочесть любой текст, любое письмо.

Однако и сейчас необходимо иметь и мудрость, и во­ображение, чтобы понять произведение искусства. Ибо оно содержит смысл, который не лежит на поверхно­сти, а зашифрован в сочетаниях слов, мелодий или красок.

Природа, создавая человека, наделила его таким воображением. Всмотритесь в детские рисунки, пона­блюдайте за детскими играми - и вы увидите, как естественно дети познают мир через свое собственное творчество. Они пишут прекрасные стихи, пользуют­ся необычными "сочетаниями красок и даже изобрета­ют собственные слова.

Но, к сожалению, нередко бывает, что с годами чело­век утрачивает свежесть восприятия жизни и способ­ность к воображению. Об этом очень талантливо рас­сказывает французский писатель Антуан де Сент­-Экзюпери в своей сказке «Маленький принц ».

Разучивание песни "Маленький принц"

фонограмма:

слова:

Снится мне издавна,

снится мне она.

Выйду я из дому,

выйду Я из дому-

прямо за пристанью

бьется волна.

Ветреным вечером

Смолкнут крики птиц.

Звездный замечу я

Свет из-под ресниц,

Тихо навстречу мне} 2 раза

Выйдет доверчивый

Маленький принц.

Самое главное -

Сказку не спугнуть,

Миру бескрайнему

Окна распахнуть.

Мчится мой парусник} 3 раза

В сказочный путь.

Где же вы, где же вы,

Счастья острова?

Где побережие

Света и добра?

Там, где с надеждами} 2 раза

Самые нежные

Бродят слова.

В детстве оставлены

Давние друзья.

Жизнь - это плаванье

В дальние края.

Песни прощальные,

Гавани дальние,

В жизни у каждого

Сказка своя.

Эта песня - о мечте человека, о его возвышенных стремлениях. Образ Маленького принца навеян ска­зочной повестью А. де Сент-Экзюпери « Маленький принц» .

В этой чудесной сказке повествуется о маленьком мальчике - принце далекой крошечной планеты, о его жизни, мечтах и о том, как однажды, отправившись в путешествие, он посетил и нашу Землю.

Его путь стал не только путешествием во времени и пространстве. Этот путь принес ему знание самых важных на свете вещей: что такое истинная любовь и истинная дружба, что такое ответственность за другое Живое существо. Именно это и составляет главное богатство жизни, а вовсе не деньги и Власть.

Он с удивлением узнал, что такое понимание жизни оказалось недоступным многим взрослым людям, ко­торых Маленький принц повстречал на своем пути. Ни Королю, гордому своим мнимым величием, ни Звез­дочету, тратящему жизнь на подсчет своего богатства, ни Пьянице, стремящемуся найти вечное забвение в вине.

И Только Летчику, встретившему Маленького принца в конце его путешествия к людям, открылись эти пронзительные в своей чистоте истины, которые пове­дал ему затерявшийся в пустыне ребенок. С той поры для Летчика и для всех нас, узнавших эту историю, Маленький принц и его далекая планета стали вопло­щением высокой сказочной мечты.

Могущественный китайский император имел столь прекрасную столицу, дворец и сад, что взглянуть на них стекались путешественники со всего света. Возвра­щаясь домой, путешественники превозносили в сво­их книгах все, что им довелось увидеть. Но больше всего они восхищались соловьем, живущим в лесу, у синего моря.

Император, узнав о соловье, велел доставить его во дворец. «Если соловья не окажется здесь в назначенное время, то я прикажу бить всех придворных палками по животу, после того как они поужинают! » - такими словами рисует сказочник первоначальный портрет императора.

И мы видим, что в начале сказки император жесток и своенравен! .

ИСКУССТВО открывает мир

Николаева Екатерина Евгеньевна, учитель изобразительного искусства, черчения и труда МОУ «Конарская средняя общеобразовательная школа» Цивильского района Чувашской Республики

Не бывает человеческого общества без искусства. С первых шагов нашим первобытным предкам потребовались все виды художественной деятельности, чтобы общаться между собой, понимать друг - друга, иметь единую реакцию на жизненные явления.

Им оказались нужны не только речь (слово), но и музыка, танец, изображение, украшение, постройка – все виды художественной деятельности, которые породили богатейшую видами, жанрами, течениями, личностями сферу искусств современности.

Вглядываясь в день сегодняшний, мы, педагоги школы, должны осознать, что потребность в этих видах деятельности возникает в жизни детей, как только они начинают общаться, формироваться как субъект общества, даже самого маленького человеческого коллектива.

Именно на эти потребности мы опираемся, развиваем их, строя художественную культуру ребёнка по принципу: «от жизни – через искусство – к жизни».

Совершенствование эстетического воспитания и художественного образования подрастающего поколения связано с задачами трудовой и профессиональной ориентации учащихся.

Обращение к народному искусству завоевало прочное место в работе современного педагога с детьми. Сегодня занятия декоративно- прикладным творчеством стали очень популярны. Изделия, сделанные руками ребят могут служить украшением школьных интерьеров, т.к. обладают эстетической ценностью. Они отдают тепло окружающим, радуют глаз зрителя, вызывая положительные эмоции. Ручной труд – это один из самых дорогих и популярных видов оформления интерьера. Эти работы показывают высокую значимость этого труда, они заинтересовывают и других учеников к выполнению работ своими руками. А это – прекрасное времяпровождение, совмещение полезного с приятным. Занятия разными видами искусства, несомненно, откроют для многих детей новые пути познания народного творчества, обогатят их внутренний мир, позволят с пользой провести свободное время.

Изучая виды искусства, учащиеся соединяют знания технических приемов с художественной фантазией, присущей их детскому воображению. Создают не только полезные, но и красивые изделия. Ребята выполняют творческие проекты, т.е. выполняют работу над созданием изделия, начиная с выбора темы, сбора материала, техники исполнения, т.е. от идеи до окончательного изготовления изделия.

Эстетическая значимость общения с искусством, с самим процессом изготовления нужных и полезных в жизни вещей, умение создавать их на первых порах гораздо важнее для общего художественного развития детей, воспитания в них здорового нравственного начала, уважения к труду, познания даже в какой-то мере самого себя. Развитию художественного вкуса на образцах, не подвластных капризам моды. Дети получают радость творчества, воспитываются красотой – а это значит то, что они учатся ценить свою и чужую работу, а это значит, что они будут по жизни созидать, а не разрушать.

Это подтверждают следующие поэтические строки Шекспира:

Кто музыки не носит сам в себе,

Кто холоден к гармонии прелестной,

Тот может быть изменником, лгуном, грабителем,

И как Эреб черна его душа…

В них выражен смысл едва ли не всех эстетических трактатов, попыток определить роль и значение искусства в жизни человека и человечества. Как Эреб – как самая мрачная часть подземного мира, ада - черна душа человека, лишенного чувства прекрасного. Так считал великий Шекспир, веривший в светоносную, преображающую силу искусства.

Выдающийся педагог нашего времени В.А.Сухомлинский в книге «Рождение гражданина» писал, что он изучил жизнь тех 460 семей, в которых воспитывались подростки, совершившие правонарушения и преступления, и увидел вот какую картину. Чем тяжелее преступление, чем больше в нем бесчеловечности, жестокости, тем беднее интеллектуальные, эстетические, моральные интересы и потребности семьи. Ни в одной из таких семей не было семейной библиотеки, хотя бы маленькой. Никто из них не мог назвать ни одного музыкального произведения. Понимание, ощущение красоты этих произведений является признаком элементарной эстетической культуры подростка.

Искусство открывает мир. Если всмотреться в детские рисунки, понаблюдать за детскими играми – можно увидеть, как естественно дети познают мир через свое собственное творчество. Они пишут прекрасные стихи, пользуются необычными сочетаниями красок. Читая книгу К. Чуковского «От двух до пяти» о детском словотворчестве, не перестаешь удивляться, какие глубины творческой фантазии таятся в каждом человеке, как глубоко и точно проникает ребенок в сущность жизни.

К сожалению, нередко происходит так, что с годами человек утрачивает свежесть восприятия жизни и способность к воображению.

Французский писатель Антуан де Сент – Экзюпери в своей книге «Правдивые истории» делает один грустный вывод: Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Любит ли он бабочек?» они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывают его родители?». И после этого воображают, что они узнали человека. Когда говоришь взрослым, «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше голуби»,- они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: «Я видел дом за сто тысяч франков». И тогда они воскликнут: «Какая красота!» Эти слова, конечно, не следует понимать так, что все взрослые одинаковые. Среди них встречаются самые разные люди: одни действительно воспринимают лишь то, что приносит выгоду, другие сохраняют в душе стремление к красоте и добру. Даже в мире взрослых такие люди с трудом понимают друг - друга. Иногда это приводит к очень тяжелым конфликтам, ошибкам, на исправление которых порой уходит целая жизнь.

Весь опыт человечества свидетельствует о том, как опасны люди, исповедующие идеалы выгоды, не замечающие ни красоты окружающего мира, ни людской доброты. Они словно слепцы: для них закрыты истинные сокровища жизни, это и есть те самые «взрослые», о которых писал Экзюпери. Но бывает так, что встреча с чем-то настоящим буквально переворачивает жизнь такого человека – и он вдруг обнаруживает в себе способность плакать, смеяться, сопереживать. Оказывается, все это не умерло в нем, а только забылось за долгие годы пустой, ничем не одухотворенной жизни. И вот прочитанная книга, стих, услышанная мелодия, увиденная картина или встреча с добрым человеком совершают чудо – чудо возвращения к самому себе, к своим истокам. Открывается то, что было лучшее в душе его. Вот это лучшее мы и должны развивать, обогащать в детских душах, чтобы со временем они не утрачивали способность сопереживать, плакать, смеяться, любоваться прекрасным.

« Откройся, мысль! Стань музыкою слово!

Ударь в сердца, чтоб мир торжествовал!» (Н. Заболоцкий).

Слово и музыка - два великих начала, две стихии искусства, которые должны присутствовать на уроках изоискусства. Изоискусство в его наивысшем совершенстве должно стать музыкой. Глядя на удачную работу можно проникнуться в неё и можно услышать музыку души, музыку красок, цветовых сочетаний и линий. Надо воспитывать в детях стремление к музыке изображаемого. Поэзия, музыка и изоискусство - это части одного целого, и они должны быть в гармонии.

Красота формы производит очень сильное впечатление на души детей. Много поучительных сведений можно узнать, читая И. Анимушкина и творя «лесную сказку» совместно с детьми. Союз знаний с искусством, фантазией – как у М. Пришвина! Художник природа очень изобретательна в создании красивых фор: корни деревьев как щупальца спрута, вывернутый с корнем комель, напоминающий образцы скульптур С.Коненкова и С. Эрзя. А если послушать музыкальную пьесу К.Сен-Санса «Лебедь» и поиграть, «поплавать», потанцевать плавно под музыку? Сколько радости в глазах детей. Ещё бы: они начинают чувствовать « лебединость» пластичной формы, плавного танцевального движения. Хорошо показывать репродукцию или слайд с картины художника М.Врубеля – «Царевна – Лебедь». Сказочный облик царевны, уплывающей от нас и обернувшейся к нам с вопросом, никого не оставляет равнодушным. И не только красотой форм головы, шеи, рук, крыльев. Ученики вглядываются в её прекрасное лицо, читают в её глазах-очах ласковость, тревогу, надежду и таинственность, так как эти очи светятся как звездочки, переливаются как драгоценные камни.

Ребенок по своей природе – пытливый исследователь, открыватель мира. Перед ним открывается чудесный мир в живых красках, ярких и трепетных звуках, в сказке и игре, в собственном творчестве, в красоте, воодушевляющей его сердце, в стремлении делать добро людям. Через сказку, фантазию, игру, через неповторимое детское творчество - верная дорога к сердцу ребенка. Постепенный ввод детей в окружающий мир, чтобы они каждый день открывали в нем что-то новое, чтобы каждый шаг был путешествием к чудесам красоты природы. Сказка, фантазия – это ключик, с помощью которого можно открыть истоки красоты, и они забьют животворными ключами. Населяя окружающий мир фантастическими образами, создавая эти образы, дети открывают не только красоту, но и истину. Без сказки мир превращается для него в красивую, но все же нарисованную на холсте картину; сказка заставляет эту картину ожить.

«Зайчик»

Мама подарила мне маленького плюшевого зайчика. А это было перед Новым годом. Я поставила его на елку среди ветвей. Все легли спать. На елочке горели маленькие лампочки. Вижу – зайчик спрыгнул с веточки и бегает вокруг елки. Попрыгал-попрыгал и опять возвратился на елку. (Николаева Марина ученица 2 класса).

«Подсолнечник»

Взошло солнышко. Проснулись птички. Поднялся в небо жаворонок. Проснулся и подсолнечник. Встрепенулся, стряхнул со своих лепестков росу. Повернулся к солнышку: «Здравствуй, солнышко. Я долго ждал тебя. Видишь, мои желтые лепестки поникли без твоего тепла. А теперь они поднялись и радуются. Я круглый и золотой, похожий на тебя, солнышко». (Надежда Николаева, ученица 2 класса).

Сказка – это «свежий ветер», раздувающий огонёк детской мысли и речи. Дети с удовольствием сочиняют сказки и рисуют их. В них – мир детских мыслей, чувств, желаний, взглядов.

Облагораживание души, сопереживание с красотой действительности, природы, восхищение красотой человека, его поступков, жизни, труда, делают тоньше душевный строй ребенка, способствуют воспитанию в нем совести, желания жить и творить по законам Красоты.

Воздействие изобразительного искусства, музыки, литературы, танца, театра и кино дает свои результаты: ребенок нормально развивается. Но ничто не сравнится с праматерью прекрасного – живой природой. Формирование чувства природы, доброго отношения ко всему живому на земле, да и просто экологически грамотного человека невозможно без развитого эстетического отношения к природе, без воспитания чувства восторга перед её красотой.

Как река начинается с маленького родника, так и все сложнейшие проблемы нравственного становления юношей и девушек берут начало в детстве.

Мир искусства богат и сложен. Для того чтобы человек вступил в него не как в темный, неведомый лес, полный всяких неожиданностей, его нужно постепенно вводить в этот прекрасный мир с самых первых лет жизни, настойчиво приобщая к художественным сокровищам, накопленным человечеством за многие тысячелетия.

Очевидно, что искусство, безусловно принадлежащее народу, станет внутренним достоянием каждого из нас в том случае, если мы будем пробуждать и развивать художников в самих себе и в наших детях.

Самый верный и наиболее плодотворный путь приобщения к искусству – это живое общение с ним. Постепенно, мы незаметно для себя накапливаем бесценный опыт «эстетического отношения к действительности». Мы начинаем другими глазами смотреть на то. Что нас окружает, начинаем видеть красоту или же замечать привлекательность в том, мимо чего раньше проходили равнодушно.

Проблема, которая меня волнует, это проблема эстетического воспитания, приобщения детей к искусству, развитие творческих способностей учащихся через разные виды искусства. Хочется надеяться, что разговор о прекрасном на уроках хоть немного изменит учеников, каждый раз не покидает надежда, что ребята вынесут из уроков хоть каплю положительного.

Единственный путь эстетического воспитания – идти от того, что интересует, волнует, даже раздражает человека, от его боли, тревог, надежд к художественным ценностям, т.е. вести его от жизни к искусству и снова возвращать в жизнь.

Мне хочется побудить потребность в искусстве, ведь она «сама собой» может и не возникнуть. Проще объяснить, зачем надо лазать по шведской стенке, чтобы стать сильным, ловким; или зачем учить математику – ясно, чтобы хоть не обсчитали в магазине. А вот общий смысл картин, скульптур не очень понятен. Зачем они? Почему, когда существуют прекрасные пейзажи Васильева и Левитана, современный художник пишет те же пейзажи, почти те же березы? Конечно, можно найти поэтичные слова, объяснить, что это не просто березы, что они окрашены неповторимым чувством творца, что это его глубоко личный символ Родины. Умом – то ребята, возможно, примут такое объяснение, но проникнет ли оно в их душу? Сложность состоит и в том, что изоискусство менее активно, чем кино и музыка. Можно заплакать, слушая Шопена; перед самой трагической картиной – вряд ли. Счастлив тот, кто понял и почувствовал, что вместе со зрительными образами входит в нас огромный мир, входит образ родной земли, о которой прекрасно сказала Анна Ахматова: « ложимся в неё и становимся ею, оттого и зовем так свободно - своею».

Чтобы мальчишки и девчонки не спрашивали «зачем», а естественно дышали эстетическим воздухом, надо, чтобы их он окружал. Если этого нет, не помогут даже самые возвышенные слова. Поэтому нам, педагогам, нужно направить свою работу на формирование эстетического вкуса у детей, стремления и умения строить свою жизнь по законам красоты, знакомить с различными видами искусства, известными людьми, формировать навыки создавать красивое, овладевая различными средствами, пробуя свои силы в многообразных формах творческой эстетической деятельности. Нужно постараться развить у детей чувства прекрасного, умения правильно понимать и ценить произведения искусства, красоту и богатство родной природы, повышать общую культуру, воспитать активную жизненную позицию, развить творческие способности детей.

Этого можно достичь только кропотливой, творческой, добросовестной и интересной работой учителя и ученика.