В 1890 году, Василий Иванович Суриков по приглашению младшего брата Александра Ивановича поехал в Сибирь в Красноярск.

Там его семья старалась его пребывание на родине разнообразить всякими празднованиями. Одним из таких событий было традиционное в Сибири взятие «городка».

В то время в Красноярской губернии в деревнях Ладейское и Торгашино «городок» означал крепость, сложенную из снежных кубов с угловыми башнями, украшенными конскими головами, крепостными стенами, арками и украшениями, залитую водой и превращённую в ледяной замок в рост человека.

Строители и публика делилась на: защитников — вооруженных хворостинами, снежками и хлопушками; и нападающих, которые на лошадях и пешие старались не только прорваться на территорию «городка», но и разрушить его стены.

Когда художник, по совету своего брата, на масленицу в «прощённое» воскресенье посмотрел праздник, то загорелся идеей написать это событие.

С помощью младшего брата и соседей, знавших и любивших Василия Ивановича, несколько раз в селе Ладейском, а также во дворе дома семьи художника действо было инсценировано. Благодаря этому Суриков смог так живо и достоверно передать экспрессию необычного спектакля. Художник сделал многочисленные эскизы и портреты, некоторые из них могут считаться совершенно самостоятельными произведениями.

Например: портрет брата Александра Ивановича в собольей шапке и шубе, который сидит в санях лицом к зрителю; эскизный портрет Екатерины Александровны Рачковской в платке, накинутом на шапочку, в скунсовой шубе и со скунсовой муфтой, который так и вошел в картину. Там, в кошеве с накинутым на задник ярким тюменским ковром, она сидит и наблюдает за всадником разбивающим копытами коня стену «городка».

Всадника — художник писал с Дмитрия- печника, который и строил крепость и, как настоящий казак, на скаку стремится разрушить снежную крепость. Каждый персонаж был изначально писан с натуры и затем включен в картину. Это относится и к росписи на дугах, лицам зрителей, одежде, движениям и радости бытия, отражение которой лежит на всём происходящем. Закончив картину в 1891 году, Василий Иванович уехал в Санкт-Петербург и выставил её на XIX- ой передвижной выставке.

Пресса была разноречива: хвалили и ругали. Хвалили за оригинальность, за необычный сюжет, за достоверность; ругали за то, что работа не подходила ни под какой жанр, за пестроту, за этнографическую детальность костюмов, за «ковровость» изображения.

«Взятие снежного городка» выставлялось в городах России на передвижных выставках, и только восемь лет спустя была куплена коллекционером Фон Мекк за 10 000 рублей. В 1900 году картина была выставлена в Париже на Всемирной Выставке и получила Серебряную медаль.

С 1908 года «Взятие снежного городка» И.И.Сурикова можно посмотреть в Русском музее Императора Александра III в Санкт Петербурге.

Этюды для картины «Взятие снежного городка

Водоразделом в жизни и творчестве Сурикова стала смерть его жены. Горе художника было столь велико, что он практически перестал писать и уехал в Сибирь, чтобы остаться там навсегда. Александр Иванович Суриков, брат живописца, пытаясь помочь, подсказал ему тему этой картины.

Александр Иванович Суриков, младший брат живописца, помогал Василию Ивановичу в Красноярске заполнить время живыми впечатлениями, почти ежедневно пытался устроить прогулки по городу на лошадях, вечерами приглашал друзей и знакомых: «Я в свою очередь занялся развлечениями его и подал ему мысль написать картину «Городок» (это всем известная старинная игра). Мне сильно хотелось, чтобы он после смерти жены не бросал своё художество. Поехали мы с ним в село Ладейское, где и наняли молодых ребят сделать городок, с которого и была написана в последние дни масленицы 1890 года картина «Взятие снежного городка».

И она вылечила Сурикова от тоски, открыв собой новый этап его творчества, отличающийся полифонической композицией, насыщенностью колорита, погруженностью в народную стихию. «Необычайную силу духа я тогда из Сибири привез», - признавался Суриков М. Волошину. Работа изображает старинную сибирскую игру, очень популярную в казачьей среде, - в нее играли в «прощеное воскресенье», последний день масленицы. Напомнили о себе здесь и детские впечатления художника: «Помню, - вспоминал он, - как "городок" брали. Городок снежный. И конь черный прямо на меня... Я его потом в картину вставил. Я много "снежных городков" видел. По обе стороны народ, а посреди снежная стена. Лошадей хворостинами - чей конь первый сквозь снег прорвется. За работой этой картины Вася уже меньше стал скучать о жене; одним словом, до некоторой степени пришёл в себя, стал бывать в гостях, и у нас бывали знакомые. С мамой всегда вспоминал о старинке».

По своему обыкновению, многие детали Суриков писал с натуры - друзья живописца специально для него инсценировали полный «вариант» игры в селе Ладейское.

Подсказанная Александром Ивановичем тема упала на благодатную почву. Изображая современную ему сцену народной игры, Суриков, исходя из общепринятой классификации, работал в бытовом жанре, при всём том особенности мышления исторического живописца сказались и здесь в полную силу.

В сверкающем праздничными красками холсте всё пронизано живыми традициями предков, удалых казаков, прямыми родственными связями с которыми Суриков так гордился. В картине изображён кульминационный момент - снежная крепость разваливается на наших глазах. Всадник и конь объяты единым порывом, удаль и азарт сверкают в решительном взоре всадника, дикие искры проскакивают в умных глазах коня. На фоне смеющихся лиц зрителей собранная в единый порыв воля берущего городок казака приковывает внимание, заставляет переживать вместе с ним острейший момент игры.

Фрагменты картины

Яркий сверкающий пейзаж, написанный на заднем плане, перекликается с представленным в этой работе образом народа, полного здоровья и силы.

Участники игры, самозабвенно ей отдавшиеся, приветствуют победителя, смеясь и размахивая хворостинами - главными «орудиями» этой забавы.

Лошадь и всадника Суриков написал в сложнейшем ракурсе - они несутся прямо на зрителя. Изображение долго не давалось художнику - «раз пять, - как вспоминал А.И. Суриков, - делали городок в своем дворе и звали казака, который, настегивая лошадь, летел на городок».

Этот персонаж написан Суриковым с его брата, Александра Ивановича. Он, сидя в изукрашенном возке, заинтересованно наблюдает за ходом игры. Сохранился замечательный этюд маслом «А.И. Суриков в шубе», сделанный для картины. (50 художников. Суриков: Шедевры русской живописи. 2010 год, вып. 8./ автор текста Александр Панфилов. – М.: ООО «Де Агостини», 2010. – 31 с.)

Источник: Москалюк М. «Свет во тьме светит…»./ Марина Москалюк.// Тобольск и вся Сибирь. Восьмой номер. Красноярск: Альманах./ Сост. М.В. Москалюк. - Тобольск: Издательский отдел Тюменского регионального общественного благотворительного фонда «Возрождение Тобольска», 2007. - 340с. – с.76-96

… В начале XX века Марии Васильевне Красноженовойг удалось восстановить со слов бывших участников игры полную её картину. Стена из снега и льда сооружалась заранее, причём в каждой местности имелись свои «архитектурные» особенности постройки. В Енисейской губернии были широко распространены двойные ворота в форме арок. Играющие делились на две группы: защитники, вооруженные трещотками, хворостинами и комьями снега, и осаждающие молодые казаки верхом. Съезжались многочисленные зрители из окрестных сёл, принаряженные, возбуждённые предстоящим зрелищем. Выезжал «городничий», во весь голос читая шутливые стихи «Начатие и прибытие прошедшей масленицы», и вдруг неожиданно подавал сигнал, по которому начинался штурм. Всадники прорывались сквозь толпу неистово оборонявшихся защитников, лошади вставали на дыбы от шума и крепких ударов. Зрители встречали неудачников солёными шутками, но уж победителя чествовали от всей души, стаскивали с коня, щедро угощали вином.

В среде казачества, тщательно оберегавшего боевые традиции предков, «Взятие городка» связывалось с памятью покорения Сибири под руководством Ермака. В европейской части России уже к середине XIX века подобные обычаи превратились в обыкновенную детскую забаву. Последний же настоящий «Городок» в Красноярске был устроен в Ладейке в 1922-ом году, а во времена детства Василия Сурикова особым размахом славились «Городки» в селе Торгашино, откуда была родом мать художника Прасковья Федоровна: «А первое моё впечатление - это как из Красноярска в Торгашино зимой через Енисей ездили... Вот на том берегу я первый раз видел, как «Городок брали». Толпа была. И городок снежный. И конь черный прямо мимо меня проскочил, помню. Это, верно, он-то у меня в картине и остался».

По живописным достоинствам и эмоциональному накалу «Взятие снежного городка» по праву относится к лучшим творениям суриковской кисти. Ко времени написания картины Суриков уже сложившийся мастер, с хорошо отработанными приёмами создания большого полотна.

Интересен записанный в 1926 году Красноженовой разговор с 6-летним крестьянином села Ладейки М.Д. Нашивошниковым, который хорошо помнил художника, изобразившего его в толпе зрителей: «Он это всё картины писал. А сначала это он всё матерьял собират, всё пишет по отдельности, а потом начнёт это их на листе бумаги распределять - кому куда ловчее... Ведь даст же Бог дарование человеку». В этих бесхитростных воспоминаниях подмечена главная особенность творческого метода Сурикова - тщательная работа над этюдами и бесконечные поиски наиболее точных композиционных построений.

Вообще, для «Взятия снежного городка», по сравнению с другими полотнами, этюдов сохранилось не так уж много. Картина писалась от начала до конца в родном доме, и позировать могли только красноярцы - многочисленные знакомые и родня, торгашинские и ладейские казаки.

…Итак, в самой светлой и просторной комнате родного дома Василия Ивановича был натянут большой холст. Здесь рождалось новое творение великого мастера, в то время как москвичи и петербуржцы, были уверены, что Суриков замолчал, как писали газеты того времени. А для первых зрителей красноярцев в изображённой сцене всё было близко и знакомо, и искренней была радость узнавания самих себя.

Однако время шло. Картина свернута на вал и вместе с художником отправилась в Москву. Почти в каждом письме 1891 года брату и маме Суриков упоминает о ней: «Картину я вставил в раму золотую. Очень красиво теперь. Скоро, в начале или середине февраля, надо посылать на выставку в Петербург. Не знаю, какое она впечатление произведет. Я, брат, ее ещё никому не показывал».

«Взятие снежного городка» ожидала насыщенная событиями судьба. Сразу после Х1Х-ой передвижной выставки вместе с другими полотнами «Городок» пропутешествовал по России, из Санкт-Петербурга в Москву, затем в Харьков, Полтаву, Елизаветград, Кишинев, Одессу, Киев. В 1900-ом картина попадает на Всемирную выставку в Париже, где получает серебряную медаль. С 1908-го года хранится в Русском музее императора Александра III. Отдельной историей могло бы стать её возвращение в Сибирь (правда, совсем не надолго) в морозные суриковские юбилейные дни 1998-года, когда тысячи красноярцев выстраивались в очередь, чтобы только увидеть её. Конечно же, для нас нынешних изображение казацкой масленичной игры нечто из истории - далекое, чуть забытое, но вместе с тем настолько родное и близкое, что по-прежнему закипает кровь от праздничного разгула народной силушки, молодецкой удали.

Не только яркий всплеск так долго сдерживаемых позитивных эмоций, но и новый расцвет живописного мастерства - колористического и композиционного - продемонстрировало привезенное из Сибири полотно.

Из книги Натальи Кончаловской «Дар бесценный» об истории создания картины «Взятие снежного городка» с сайта http://nkozlov.ru/library/s318/d3964/print/?full=1

…Удивительной сердечности и доброты был этот человек (о брате художника Александре Ивановиче), так и не устроивший своей собственной жизни. О себе он не думал, все о матери и брате. И сейчас его мысли были заняты новой работой Васи. Он сам толкнул его на мысль написать картину сибирской народной игры - взятие снежного городка. Василий Иванович сразу зажегся и начал собирать материал. Каждый базарный день он с утра толкался в народе, зарисовывая росписи на дугах и на старинных кошевах. Однажды он увидел розвальни с искусно выгнутыми скрепами на полозьях и тут же зарисовал их. Богатые узоры тюменских ковров он писал акварелью. Его занимали образы для толпы зрителей. Да и искать-то было нечего, стоило только выйти за ворота - все тут! Василий Иванович вглядывался в эти лица, освещенные солнцем, или в пасмурный день в рассеянном свете, и казалось ему, что каждое из этих лиц может органически врасти в картину. Как все они были ему близки и понятны своей сибирской суровой красотой!

Игру взятия снежного городка он знал еще с малого детства. Однажды дед Александр Степанович повез его в Торгошино поглядеть на эту игру. На всю жизнь запомнил тогда Вася взмыленного коня, который, проломив снежную стену, проскочил совсем рядом с их кошевой и комьями снега закидал и его и деда. Игра эта осталась от глубокой старины в память завоевания Сибири Ермаком. Во многих селах строили на масленицу снежные городки, но торгошинцы заранее лепили целые крепости, с пушками, бойницами, башнями, фигурами зверей или конскими головами. Потом крепость заливалась водой, и она, как хрустальная, радужно сверкала под солнцем. Красота была необычайная! Лихие всадники-казаки с разбегу налетали на городок! Не всякий конь шел на крепость, иные шарахались в сторону, вставали на дыбы, упирались, а то и сбрасывали всадника. Ну тогда совсем позор - в снегу вываляют, тумаков надают, народ все озорной, веселый, с хворостинами, с плетками. Машут, кричат, хохочут, не подпускают коня к крепости, а другие наоборот - подстегивают, дразнят, гонят на штурм. Шум, крик, свист, улюлюканье…

Все это всплывало сейчас в памяти Сурикова, и он увлеченно набрасывал эскизы для задуманного полотна. Александр Иванович безотказно возил брата по деревням. Однажды подговорил парней из села Ладейки построить настоящую крепость, нашелся и казак, что потом налетал на нее. Сурикову удалось сделать несколько зарисовок, но движения коня он так и не ухватил. Ведь всего одна минута! Где тут успеть!..

Проводив девочек Жилиных, Александр Иванович вернулся домой и поднялся к брату наверх. Он застал его за рабочим столом. Под лампой с зеленым колпаком были разложены карандашные эскизы композиции.

Ложился бы ты, Васенька. Ведь завтра печник Дмитрий чуть свет приведет соседей. За три ведра водки сговорились крепость во дворе вылепить. Мне в присутствие к девяти, так я им помогу, часа два свободных выкрою. И ты встань пораньше да погляди - может, что-нибудь и подскажешь…

Василий Иванович, обрадованный, оторвался от рисунков,

Какой же ты, Сашка, молодец! Как тебя на все хватает, горячая ты душа! - Он смотрел, улыбаясь, брату в лицо, тонкое, красивое, с густыми усами, опущенными по-казачьи книзу, и, казалось, не было в эту минуту никого ближе и дороже, чем этот чуткий и добрый человек.

Исцеление

Недолюбливал Василий Иванович Капитона Доможилова, за которым была замужем сводная сестра его Лиза. Она ушла из дома рано - с мачехой Прасковьей Федоровной жить было трудно. С зятем Василий Иванович не подружился. «Противный поп, жадный, - говорил он о Доможилове,- и фамилия у него какая-то скопидомная, и Лизу нашу вовсе от нас отстранил!»

Зато дочь Доможиловых Таня совсем не походила на родителя. Стройную красавицу с чистым лицом, с которого не сходило выражение приветливого внимания и какой-то детской доверчивости, любили в доме Суриковых все, даже строгая бабка.

Этим летом Таня часто ездила с Суриковыми на большие прогулки за Енисей. Дядя Саша запрягал Саврасого, и все садились в тарантас. Василий Иванович непременно захватывал этюдник.

Да к чему ты краски-то берешь, - недоумевал порой брат Саша, - ведь едем-то на полчасика…

Ну не-е-ет уж! Ни один хороший охотник в лес без ружья не пойдет, так и художнику без этюдника в лесу делать нечего!

И каждый раз приходилось им ждать, пока Василий Иванович не закончит акварель, а летом от мошки в тайге спасенья нет. Таня захватывала с собой на прогулки таежные сетки от мошки. И однажды Василий Иванович приметил, как смотрит Танино лицо сквозь эту сетку. Оно было словно отражение в зеркале, и от него, как от всей ее крепкой фигуры, веяло таким целомудрием, свежестью и простодушием, что по возвращении Василий Иванович тут же поставил холст на мольберт и начал портрет. Портрет этот был закончен быстро я висел в верхнем зале. А сейчас одна из красивейших женщин Красноярска, жена врача Рачковского, Екатерина Александровна, позировала Василию Ивановичу. Он писал ее в профиль, в меховой накидке и платке поверх шапочки. Рука ее была продета сквозь скунсовую муфту. Это был этюд уже к новой картине, где Рачковская будет сидеть в кошеве. Брата Сашу Василий Иванович усадит против нее, пусть покрасуется в бобровой шапке на фоне расписной дуги со звонками.

Этюдов и зарисовок набралось множество.

Чудную девушку он нашел по соседству. Хотелось написать ее смеющейся, и Василий Иванович старался рассмешить ее разными шутками. Она улыбалась, обнажая два ряда ослепительных зубов, но глаза ее на этюде так и остались серьезными - видно, слишком необычным делом было для нее позирование.

Все эти этюды висели сейчас в рабочей комнате Сурикова. С каждым днем их все прибавлялось. Все это готовилось к объединению в веселом буйстве жизни, в молодецкой сибирской игре, где опасность, ловкость и удаль воплощали дорогие для Сурикова воспоминания детства и вдохновляли его на новую ярость сердца, утраченную им за последние годы.

Сегодня он поднялся в шесть утра, едва начинало светать.. Мороз был невелик, и несколько человек в полумраке скатывали огромные комья снега и обтесывали их, заготавливая для возведения стены. Александр Иванович вытащил для них из дома стремянку.

Василий Иванович пояснил, что именно хотелось бы ему воспроизвести из того, что он сам видел не раз. Стали класть, стену с аркой посредине. Дмитрий-печник, молодой казак с рыжеватыми усами на кирпично-красном от возбуждения и морозца лице, следил за постройкой. Установили по краям стены столбы с лихо вылепленными снежными конскими головами, с угольками вместо глаз. На печнике был рыжий" полушубок, синие плисовые штаны и светлые валенки, - в приближающемся рассвете Василий Иванович уже различал эти цвета. «Надо бы на него надеть шапку бобровую Сашину»,- думал он, вглядываясь в тонкий профиль печника.

Мужики закончили стену и теперь обрызгивали ее водой из лейки. В утреннем морозце голоса их звучали чисто и-звонко. Стало почти совсем светло.

Ох, как все это хорошо! - Горячее ликование охватило художника и, как бывало раньше, вызвало совсем неожиданные желания и действия.

Смеясь, он начал быстро лепить большие снежки и один за другим швырять их. Снежки крепко приставали к ледяной стене, и она становилась похожей на неровно выдолбленный камень какого-то старинного итальянского дворца.

На крыльцо вышли дочери. Они уже собрались в гимназию и с веселым удивлением наблюдали за точными и быстрыми движениями отца - давно они не видали его в такой бодрости.

Ага, мое время истекло! - сказал дядя Саша, увидев племянниц. - Ну, братцы, мне пора в присутствие. В сарае - трехведерный бочонок с водкой. Как будет все закончено, заберете. - И он скрылся за кухонной дверью: надо было позавтракать и переодеться.

Девочки, в гимназию не опоздайте, - говорил завороженным дочерям Василий Иванович.

Солнце выглянуло из-за холмов и бросило первые косые лучи на снежный городок. Он заиграл розовым сверканьем, отливая синевой под широкой аркой. Оля и Лена сбежали со ступенек крыльца и, прежде чем выйти за ворота, пробежали по очереди под снежной аркой, пригибая головы в меховых капорах.

Перед началом игры Суриков позвал всех завтракать. Озаренные пылающей русской печкой, сидели «мастера снежных дел» на кухне у Прасковьи Федоровны, уплетали пельмени и пили чай с бубликами, смеясь и подтрунивая друг над другом.

Когда все вышли из дому во двор, солнце спряталось за облака. Городок стоял в голубом мерцании. Дмитрий-печник побежал за конем, а Суриков, захватив из мастерской блок и акварельный ящичек, устроился на скамье, чтобы порисовать еще не тронутую крепость в цвете.

Дмитрий уже ездил по Благовещенской взад и вперед на красивом гнедом коне, разогревая его и подзадоривая для штурма крепости. Казаки шумно спорили - с какой стороны лучше начинать. Как воробьи, налетели на глухой забор соседские мальчишки, а иные устроились на крышах ближних сараев.

И вот началось. Отложив в сторону акварельные наброски, Василий Иванович вооружился карандашом и попросил Дмитрия несколько раз проскакать галопом и поднять коня на дыбы перед крепостью - хотелось уловить движение коня на скаку. Все было подготовлено, ребят кликнули во двор занять места возле городка. Казаки, вооружившись хворостинами, палками и кнутами, стояли в дальнем углу огорода.

Дмитрий начал издалека, с Благовещенской, проскакал ее, завернул в ворота дома, обошел крепость до группы казаков. Они с гиканьем и свистом стали махать хворостинами, посылая гнедого на штурм снежной стены, вокруг которой горланили и метались мальчишки, отпугивая коня.

Давай, гей!.. Давай налетай!.. - кричали казаки.

Дмитрий развернул коня и во весь опор пустил его на городок. Сидя на крыльце, Василий Иванович ловил каждое движение коня и набрасывал его на бумагу. Конь начал плясать, а потом взвился на дыбы. В страшном напряжении Дмитрий пригнулся и, сильно хлестнув его плеткой, заставил рывком, всей грудью налететь на крепость. Словно богатырь, с разбегу раскрыл плечом закрытые ворота. Мальчишки, крича, шарахнулись в стороны.

Суриков был удовлетворен: он уловил движение коня, сильные, выпуклые плечевые мышцы под лоснящейся шерстью и разламывающуюся под напором на куски снежную стену. Четкими штрихами карандаша он изобразил на бумаге это движение и теперь повторил его в деталях по памяти. Взмыленный конь стоял среди комьев разрушенного сооружения, две снежных конских головы лежали под его ногами.

Ну как, Василий Иванович, получилось? - спросил Дмитрий, тяжело дыша.

Великолепно! Просто удивительно удачно! Все было видно как на ладони. Спасибо тебе, Дмитрий! Спасибо вам, ребята! Здорово мне помогли. - Он все еще продолжал рисовать, то и дело поглядывая на всадника, щурясь и улыбаясь.

Через несколько минут из ворот суриковского дома казаки, шутя и балагуря, выкатили на салазках бочонок водки. Мальчишки сопровождали их, свистя и хохоча на всю Благовещенскую. Суриков с альбомом в руках остался на крыльце перед разрушенной крепостью. И на листах вновь и вновь возникал схваченный верным глазом художника мощный рывок коня, которым решалась вся сцена старинной народной игры. Здесь, в Сибири, далеко от московской суеты, от привычного мира художников, жизнь его как бы началась наново.

А в это время Стасов писал Третьякову: «…Не имеете ли вы сведений о Сурикове из Сибири? Какая это потеря для русского искусства - его отъезд и нежелание больше писать!!!»

«Взятие снежного городка»

Быть может, впервые за всю свою жизнь Василий Иванович писал легко и быстро - без трудных спадов и неудач, без мучительных сомнений.

Картина - четыре аршина в длину и два в высоту - стояла на мольберте в верхнем зальце. Композиция была решена как-то сразу, и Василий Иванович работал теперь с наслаждением. Все было подвластно ему: мастерство, вдохновение, порыв развернулись сейчас во всю силу.

Братья все еще продолжали ездить по красноярским селам. Василий Иванович по-прежнему боялся что-нибудь, упустить, всегда стремился подглядеть что-то новое. Однажды заехали в Торгошино, попытались уговорить молодежь построить городок. Да куда там! Отказались парни, они уже не умели ладить снежную крепость, не то что их деды.

Уходят традиции с годами, - сокрушался Василий Иванович.

В Дрокино написал он как-то с натуры одного мужичка со смешной фамилией - Нашивочников. Он был в собачьей дохе и в шапке с синим верхом. Таким и занял место в картине, сидя слева в санях с искусно выгнутыми полозьями и замахнувшись кнутовищем…

В Ладейках строили для Василия Ивановича настоящую» крепость и штурмовали ее потом на гульбище. Суриков сам выбрал место и для игрища. Справа - избы, слева где-то за толпой угадывается Енисей, за ним красноярские холмы с пашнями в голубой, влажной, весенней мглистости.

Женские типы сибирячек, с которых Василий Иванович написал множество этюдов, воплотились в картине в каких-то сказочных русских красавиц. Милитрисы Кирбитьевны Румяные, в ярких шубках, стоят они на дальнем плане, и среди общего веселого буйства что-то в них удивительно-серьезное, трогательно-застенчивое…

Центральная фигура картины - казак, штурмующий городок. В нем Василий Иванович изобразил, ни в чем не отступив от натуры, Дмитрия-печника. Конь его вломился в снежную стену, комья снега летят из-под копыт, и глаз дико косится. А за всадником сомкнулся стоявший в два ряда молодой народ. Смеются, кричат, машут хворостинами… Только на воздухе написанные могут быть так отчетливы, так свежи лица, так убедительны движения. С отпрянувшего мальчишки свалилась шапка и, еще теплая, лежит на снегу. А снег, так же как и в «Боярыне Морозовой», обладает множеством оттенков: где-то справа - желтоватый, слева -сероватый, переходящий в голубизну. И, как всегда в пасмурный день, в слепящей цветовой игре снега угадывается невидимое за облаками солнце.

А как насыщен колорит на открытом воздухе и до чего ярок! Кошева крыта мохнатым тюменским ковром, и цветы на нем - голубые, розовые, синие, - большие зеленые, перистые листья… Мохнатость ковра, фактура его особенно заметна в глубоких складках по углам кошевы, а яркость цветов веселит, радует глаз. В кошеве сидит Рачковская, с приветливой своей улыбкой. На ней скунсовая накидка, и на фоне цветастого ковра великолепно отливает синевой мех ее муфты. Рядом с Рачковской молодая пышная попадья в горностаевом воротнике, а напротив брат Саша. Он настолько выразителен в характере своем, что, пожалуй, среди общей массы лиц - это уже портрет.

К весне картина была закончена, и Василий Иванович показывал ее знакомым красноярцам. Однажды пришел к Суриковым четырнадцатилетний Дмитрий Каратанов, будущий известный художник-сибиряк. Он не раз заходил показывать свои работы. Василий Иванович любил беседовать с талантливым юношей, всегда находя достоинства в его еще неумелых рисунках.

Ты работаешь с натуры, это хорошо. Продолжай. Но надо учиться рисовать правильно. - Василий Иванович достал из папки гравюру с изображением женской головы.- Вот смотри, как правильно поставлены в лице нос, глаза. Научись правильно строить лица…

Они беседовали три часа. Василий Иванович показывал мальчику свои итальянские этюды, - он всюду возил их с собой. А под конец подвел Дмитрия к новой картине. Мальчик был ошеломлен. Он долго в молчании рассматривал громадное полотно, едва умещавшееся в мастерской. Василий Иванович тоже молчал, задумавшись и приглядываясь к своей работе,- он каждый раз смотрел на нее по-новому. А потом сказал словно самому себе:

Народное искусство - хрустально чистый родник. К нему и надо обращаться.

Бытовая?

Сибирская картина была представлена публике в марте 1891 года в Петербурге. В этот год почему-то все передвижники выставили небольшие вещи и почти все какого-то унылого духа. Умирающая от чахотки барыня печально сидела в кресле на картине «В теплых краях» Ярошенко. Картина Пастернака «К родным» изображала двух женщин: одна - молодая вдова с грудным ребенком, вторая - его кормилица, - безотрадное зрелище. Шишкин на этот раз выбрал для своей кисти всего одну сосну и поставил ее одиноко: «На севере диком». Не мог привести в радостное волнение и Ге своим «Иудой». Настроение в залах выставки совпадало с настроением буржуазной публики. Это было видно по газетным статьям, в которых критики обстоятельно смаковали каждую сценку, отвечавшую меланхолическому настроению «высшего света», от которого зависели судьбы художников.

И в это настроение резким диссонансом врывалось суриковское буйство красок и народное веселье, брызжущее с картины «Взятие снежного городка». Критикам, привыкшим следовать духу буржуазного общества, была непонятна и неприятна жизнеутверждающая свежесть Сурикова. Они накинулись на него, не придумывая веских доводов и не отбирая рода оружия, и потому сплошь и рядом попадали друг в друга и в себя самих. Одному не нравился сюжет, и он писал: «Нынешняя картина Сурикова не вызывает ничего, кроме недоумения. Понять трудно, почему и каким образом мог художник вложить такой сущий пустяк в колоссальную раму, величиною с добрые ворота… Содержание бедное, анекдотичное. Наудачу взята едва заметная, чуждая притом нашим нравам житейская мелочь - вздорная забава. Как же мыслимо объяснить зарождение и появление такой картины? Ради чего понадобилась и кому нужна она?..»

Другой борзописец находит, что: «Тот же недостаток перспективы, глубины и воздуха, который портит все картины Сурикова, присущ и новому его произведению. Воздуха очень мало, и замеченная некоторая грязнаватость тонов, не лишенная, однако, яркости…»

Третьему нравится сюжет, но: «В картине режет глаз жестокая пестрота красок. Вся она точно тот ковер, который навешен в ней на спинку саней справа, и отдельные фигуры толпы сливаются в ней во что-то пестрое, сплошное, многоголовое…»

Еще какой-то раздраженно-недоумевающий господин отметил в «Петербургском листке»: «Странное явление на выставке - эта картина г. Сурикова, трактующего на огромном холсте старинную казачью игру на масленице в Сибири. Она, очевидно, рассчитана на большую силу колорита и письма и испещрена яркими красками, однако г. Суриков в погоне за эффектом не достиг желаемой цели…»

Еще один критик из «Московских ведомостей» решил, что: «Переход от исторических картин к жанровым составляет бытовая картина г. Сурикова. Сюжет ее не совсем ясен… Картина написана в известном пошибе г. Сурикова, тяжело, пестро, скученно, на этот раз в ней немного более воздуха…»

А в «Русских ведомостях» какой-то критик заявил: «От картин исторических легко перейти к этнографии: таким этнографическим интересом отличается, по нашему мнению, картина г. Сурикова».

Василий Иванович читал все это со смешанным чувством недоумения, беспокойства и все же юмора. Но сознание своей правоты одерживало верх. Он сам считал картину «бытовой», быть может, потому именно, что в ней не было твердого исторического сюжета, в основе которого лежит какое-то определенное событие, а от Сурикова все привыкли ждать именно этого.

Между тем за озорной, буйной народной сценой несомненно стояло историческое прошлое: ведь все исторические и политические события находили отражение в обрядах, песнях, сказках, традиционных празднествах. Начиная с глубокой древности, история народа утверждалась жизнью и искусством, и всегда две эти линии тесно переплетались.

«Взятие городка» тоже было отголоском целой эпохи покорения Сибири, когда русские поселенцы должны были обороняться от «инородческих» племен, населявших Сибирь, и когда казачьи дружины «воевали» одну за другой татарские крепости и городки.

Буржуазные критики мало интересовались эпосом и народными традициями. А между тем новая картина Сурикова была тоже исторической живописью, и от нее Суриков пошел прямо к Ермаку. Все это было тесно связано единым могучим духом, близким и дорогим художнику с детства. Через призму юношеских воспоминаний, через кровную любовь к родине преломлялось художественное видение Сурикова, воплотившись в яркой, полной молодецкой удали и здоровой радости сцене «Взятия снежного городка».

Картину, однако, не покупали. Несколько лет странствовала она по России. Сменялись города: Москва, Киев, Харьков, Кишинев, Полтава, Одесса. Потом картина отправилась за границу - в Париж, на Всемирную выставку.

Только через восемь лет Суриков писал уже одинокому брату Саше (Прасковьи Федоровны не было в живых), что наконец продал «Взятие городка» коллекционеру фон Мекку за десять тысяч рублей.

Картина Сурикова «Взятие снежного городка» полна веселья и радости. На ней изображено много людей, собравшихся, судя по всему на праздник. Действие происходит на открытой местности, возможно на большой поляне. Видно, что это ровное место, а на заднем фоне виднеются заснеженные горы и холмы. Художник изобразил праздничные гуляния, на которые пришли все жители округи.

Действие напоминает детскую забаву по построению крепости из снега. Видно, что сооружение состоит из больших комков снега. Это сооружение разбивает всадник на коне. Всадник в высокой меховой шапке, а конь темного окраса с черной гривой. Он разбивает снежную преграду своими копытами. Перед снежной крепостью изображен человек на санях с палкой в руках. Скорее всего, рядом с ним есть еще люди, они защищают крепость. За всадником толпа веселых людей, которые тоже с палками в руках. Они пришли, чтобы захватить крепость. «Взятие снежного городка» ‒ это такая забава, на которую собираются все жители. Одна группа людей как бы защищает снежную крепость, а другая пытается ее разрушить.

На картине много улыбающихся, смеющихся людей. Каждый персонаж прорисован до мельчайших деталей. Все в теплых тулупах, шапках и валенках. У каждого человека свое выражение лица, но их всех объединяет безудержное веселье. Даже сани, изображенные справа, нарисованы со всеми нюансами. Художник точно передал ощущение праздника и радости. Благодаря четко прорисованным деталям, картина выглядит как фотография, как будто автор сумел запечатлеть именно тот миг, когда конь разбивает крепость. Веселая толпа людей кажется яркой, благодаря контрасту одежды и белого снега. Все жители радуются происходящему как дети. Суриков передал настроение толпы путем тщательной прорисовки каждого выражения лица и мельчайших деталей.

Взятие снежного городка

Данная работа – одна из ярких позитивных картин русского творчества и неповторимая работа самого художника, где нет, каких либо трагических или конфликтных моментов. Суриков писал ее, находясь у себя в родном краю, где существует любимая игра, - захват снежного города.

Выстраивали город на поляне или же возле речки в крайний день масленицы, организовывали ее захват. Одна команда оберегала город, другая же напротив, захватывала. Бесспорно, увидеть хотело множество людей, и, конечно же, среди них были и дети. Такое представление считалось праздным представлением, его ожидали, к нему подготавливались. Люди приходили красивыми, счастливыми, в ожидании прекрасного и прелестного. Особенно завлекательно было для деток. Все это можно проанализировать на картине художника.

Время, которая посвящена данная работа, происходят в заснеженных краях. Где-то вдалеке виднеются заснеженные холмы. В центре рисунка выстроилась красивая толпа, состоящая из обычных крестьян. Фактически все с удивлением смотрят на наездника в огромной шапке из меха соболи. Всадник прорывается через народ, которые защищают город и вооружены веточками да палочками. Лошадь его вздыблена, слегка напугана количеством людей, и скорее всего еще и потому, что ему предстоит перепрыгнуть сквозь снежный промежуток, разбивая его своими копытами. Следом за казаком идет огромная толпа выигравших, все радуются, ликуют, на душе спокойно и весело. Все понимают, что все в итоге город разрушат, все именно для этих целей он и был построен. Поэтому на лице нет какой-либо грусти или же печали.

Художнику всегда нравилось изображать на картине огромное количество персонажей, и каждому давать своей характер, свою роль. Для него немало важно было и сама одежда, поза, взгляд человека.

Сочинение описание картины Взятие снежного городка Сурикова

Сегодня, хочу рассмотреть картину, написанную в 1891 году, настоящим мастером исторической живописи, Василием Ивановичем Суриковым. История гласит, что художник написал эту картину, желая отвлечься от недавней смерти жены Анны Шарэ, и ему это вполне удалось. Василий удалился от людской суеты и начал свою гениальную работу над холстом.

Рисование приносило ему желанное облегчение, увлекало и отводило от гнусных мыслей, в принципе это логично, ведь сюжет взят подходящий. На картине изображены казаки, которые резвятся и играют в старинную зимнюю игру. Суть забавы заключается в том, что сиз снега строится некая крепость, а якобы враг, должен ее взять.

На переднем плане художник разместил молодого, удалого казака, верхом на ловком, мощном, вороном коне. Всадник с легкостью и резвостью преодолевает стоящую перед ним преграду, и снежные хлопья рассыпаются в серебряном сиянии. Вокруг главного героя стоит восторженный народ, на лицах людей сияет багрянец румянца, они радостны и веселы, такая зимняя забава пришлась им явно по душе. Касательно, заднего плана все спокойно, там Василий Иванович изобразил спокойный и величественный пейзаж зимних гор. Я думаю, что картина не может оставить кого-то равнодушным и обязательно поднимет настроение, впечатляя зрителя всей радостью русской зимы.

• Сочинение Описание картины Ужин трактористов Пластова

  Интересной особенностью является довольно схематичное изображение неба и фонового ландшафта, которые практически не имеют никаких деталей. В частности небо практически однотонно и ровной полоской отделяется синий

«Взятие снежного городка» - одна из самых известных картин великого русского художника Василия Ивановича Сурикова (1848-1916). Русский живописец смог при помощи красок и полотна передать настроение и праздничную атмосферу традиционной игры или забавы на Масленицу.

Василий Суриков. Взятие снежного городка

Картина «Взятие снежного городка» была написана в 1891 году, холст, масло, 156 на 282 см. В настоящее время картина находится в собрании Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге. На полотне наглядно изображена традиционная игра, которая имеет глубокие корни и появилась, по всей вероятности, ещё в дохристианскую эпоху — языческие времена на Руси. Стоит отметить, что игра существует до сих пор и на Масленицу устраивается в разных областях России, где любят и чтут старинные традиции.

Суть игры заключается в том, что на Масленицу строится снежная крепость. Участники игры делятся на два лагеря. Одни защищают крепость, а вторые нападают. Игра продолжается до тех пор, пока крепость не будет взята и полностью разрушена. Сегодня это шумная и весёлая забава, однако в древности взятие снежного городка относилось к языческим поверьям в то, что на Масленицу весна побеждает зиму - весенние и летние боги врываются в снежную крепость зимних богов, разрушают её и приносят в мир тепло и жизнь. По той же самой причине на Масленицу сжигается баба — славяно-языческая богиня зимы и смерти Морана (Мара, Марена). Как бы то ни было, но традиция на Масленицу устраивать символическую битву весны с зимой крепко вошла в комплекс масленичных гуляний, наравне в блинами, ледяным столбом, сжиганием бабы и так далее.

На картине Сурикова запечатлён момент непосредственного взятия городка. Участник игры из группы нападающих верхом на коне прорывает защиту городка и разрушает снежную преграду.

На картине видно, как вокруг собралось большое количество людей, которые с улыбками и радостью на лицах наблюдают, как падёт снежная крепость на этот раз. Суриков также показал, что традиционная игра интересна как детям, так и взрослым. Больше того, за игрой наблюдают представители разных сословий. В левой части картины находятся обычные крестьяне, которые искренне радуются увлекательному зрелищу.

На заднем плане, за конём, разрушающим крепость, находятся играющие из группы защитников, они машут ветками, чтобы отпугнуть лошадей.

В правой части картины Суриков изобразил богато одетую дворянскую чету, которая наблюдает за взятием снежного городка не менее страстно и увлечённо.

Для того чтобы сделать картину максимально реалистичной и достоверной, Сурикову помогали крестьяне-сибиряки, которые специально для художника построили снежный городок и позировали живописцу. После написания картины, Василий Суриков представил её в Санкт-Петербурге. Спустя некоторое время её выкупил меценат и коллекционер Владимир фон Мекк. На выставке в Париже Сурикову за картину «Взятие снежного городка» была вручена именная медаль.

Василий Иванович Су́риков (12 (24) января 1848, Красноярск — 6 (19) марта 1916, Москва) — русский живописец, мастер масштабных исторических полотен.