Изобретение монохорда

Гвидо д’Ареццо обучает игре на монохорде епископа Теобальда. Миниатюра из кодекса XI века

Wikimedia Commons

Изобретение инструмента для точного построения музыкальных интервалов приписывается Пифагору. Впервые его принцип действия был описан Евклидом полтора столетия спустя, но вплоть до эпохи Возрождения монохорд оставался главным инструментом теоретиков. Он представлял собой одну-единственную струну с подвижным зажимом, который двигался на нижней оси, параллельной струне, вдоль всей ее длины сообразно нанесенной на основании шкале делений. Инструмент часто даже не имел резонатора. В отличие от других музыкальных инструментов античности он никогда не звучал в храмах и на площадях. Однако именно ему было суждено сыграть судьбоносную роль в истории музыки.

Дело в том что с помощью этого нехитрого прибора пифагорейцы впервые установили математические основания музыкальной гармонии. По мнению греков, музыкальная гармония являлась частью всеобщей гармонии мира, в основании которой лежат числа. С помощью этого прибора были рассчитаны математические соотношения музыкальных интервалов в натуральном строе Натуральный строй и разработана теория музыкальных ладов Лад — центральное понятие учения о гармонии, музыкальная гамма, основанная на системе интервалов, существующих в том или ином строе (натуральном, чистом, темперированном). Диатонические лады основаны на специфическом чередовании тонов или полутонов и имеют семь ступеней, установленных изначально в результате использования интервалов натурального ряда (см. предыдущую сноску). Диапазон, или ладовый модуль современных ладов, — интервал октавы, то есть при достижении звука, находящегося в соотношении 1:2 по отношению к начальному звуку лада, мы достигаем его границы. На практике в этом можно убедиться, используя, например, только белые клавиши фортепианной клавиатуры. Проигрывая последовательности из семи звуков от любой из белых клавиш, начиная каждый раз от следующей, мы получим семь видов диатонической гаммы, в которых тона и полутона чередуются в разном порядке. Восьмое перемещение нас вернет к исходной комбинации тонов или полутонов. Впервые эта система была выведена и описана еще Птолемеем. Звук, с которого мы начинаем играть каждую из семиступенных последовательностей, считается (во всяком случае, в русском музыковедении) устоем лада, или его основным тоном.
Диапазон, или ладовый модуль, не обязательно может быть равен октаве. Кроме диатонических ладов существуют еще хроматические (состоящие из равных полутонов), целотоновые (состоящие из равных целых тонов), октотонные (состоящие из равномерного чередования «тон — полутон») и другие, являющиеся плодами композиторских изобретений или заимствованиями композиторов из фольклорной практики, что имело место только во второй половине XIX — ХХ веке. Деление октавы на равные полутона (хроматическая гамма) лежит в основании функциональной гармонии и тональности XVIII-ХХ веков, равномерной темперации, а также дает возможность сочинения музыки вне тональности (см. ниже Додекафония ). .

1027 год

Появление прообраза современной линейной нотации

Гвидонова рука из итальянского литургического сборника. Кодекс 1450-1499 годов

Ms. Coll. 1468. Kislak Center for Special Collections / Rare Books and Manuscripts / University of Pennsylvania

Создание прообраза современной линейной нотации и сольмизации (сольфеджио) итальянским ученым, композитором и педагогом Гвидо д’Ареццо в первую очередь было шагом к ликвидации разрыва между теорией и практикой того времени. Линейная нотация явилась важнейшим шагом вперед, если сравнивать ее с более старой, так называемой невменной нотацией Невменная нотация — тип вокальной нотации, в которой основным элементом нотной графики служит невма. Невма может соответствовать одной ноте или совокупности разновысотных нот, образующих мелодическую фразу. Точное высотное и ритмическое значение невмы (в отличие от школьной пятилинейной тактовой нотации), как правило, определить невозможно. , использовавшейся в Европе начиная с IX столетия. Новую систему записи дополняла специальная мнемотехническая система, называемая гвидоновой рукой, где порядок следования звуков определялся по костяшкам и кончикам пальцев. Звуки впервые были отделены от слогов пропеваемого текста и получили универсальные названия, взятые, впрочем, тоже из начальных слогов гимна святому Иоанну . Музыкальное обучение, таким образом, встало на научную основу. Оно резко упростилось, покончив с изустной передачей колоссальных объемов информации.

Также необходимо уточнить, что Гвидо открыл только сам принцип: до создания нотных символов в том виде, к которому мы привыкли, оставалось еще целых шесть столетий. Да и названий нот у Гвидо было всего шесть — седьмая была прибавлена позднее Это была нота си, дополнявшая гамму до полного диапазона октавы; во времена Гвидо использовалась шестиступенная система. .

1481 год

Впервые использован печатный станок для тиражирования нот

Cтраницы сборника «Сто сладкогласных песен» Оттавиано Петруччи. Венеция, 1501 год

Museo internazionale e Biblioteca della musica di Bologna

Это сделал итальянец Оттавиано Скотто, напечатав миссал Миссал — богослужебная книга Римско-католической церкви, содержащая последования мессы с сопутствующими текстами. с деревянных досок. Ровно 20 лет спустя, в 1501 году, его соотечественник Оттавиано Петруччи (1466-1539) впервые применил наборный шрифт для печати нот и получил от Венецианской республики 20-летнюю монополию на их
издание Имя Оттавиано Петруччи получила в наше время крупнейшая сетевая нотная библиотека (по аналогии с проектом «Гутенберг»). . Первым нотным изданием Петруччи стал сборник «Harmonice musices odhecaton» («Сто сладкогласных песен»), в котором были опубликованы светские многоголосные сочинения выдающихся композиторов того времени — Обрехта, Окегема, Депре, Тинкториса и других. Вплоть до изобретения грамзаписи и радио нотная печать стала главным и чуть ли не единственным средством распространения музыки в Европе.

1580-90-е годы

Изобретение равномерной темперации

Со времен Пифагора () музыка пользовалась натуральным
строем Натуральный строй — строй, основанный на ряду так называемых обертонов. Обертоны получаются делением звучащего тела, например струны, на равные части в соотношении 1:2 (образуется обертон, звучащий в интервале октавы от основного тона), 3:2 (следующий обертон, звучащий в интервале квинты от предыдущего обертона) и т. д. В результате получается ряд, гармонический по отношению к основному тону. На основе этих интервалов строится диатоническая гамма. Однако акустически чисто в этом строе будут звучать только те интервалы, которые находятся в непосредственном отношении к избранному основному тону. Другие интервалы диатонической гаммы будут звучать фальшиво. . Однако человеческий слух устроен таким образом, что в условиях многоголосия (когда некоторые интервалы берутся певцами или певцом и инструментом совместно) или при переходе из одной тональности в другую мы будем воспринимать некоторые сочетания как фальшивые Ведь все интервалы в ладу будут иметь разные соотношения частот, а самый мелкий — полутон, или малая секунда, — целых три: 15:16, 128:135, 24:25. . Во времена господства вокальной одноголосной музыки все эти перерасчеты в основном оставались на бумаге, но с прибавлением к хору органа, требовавшего точной настройки, начались первые проблемы. С развитием инструментальной музыки в эпоху Возрождения фальшь стала невыносимой. Изобретались различные способы исправления «ошибки природы» — в частности, за счет варьирования ширины основных интервалов. Эта ширина просто-напросто усреднялась до определенного приемлемого значения. Так и родилось понятие темперации, что в переводе с латыни означает «успокоение».

Имелось в виду не столько успокоение как уменьшение числа биений в неприятных на слух диссонансах («как будто воет ужасный волк» — распространенная метафора музыкальных мастеров эпохи Возрождения), сколько успокоение человеческого слуха. Выбирался опорный интервал, чаще всего квинта Квинта , и для разных квинт (всего их получается двенадцать) рассчитывалось свое соотношение с оптимальным числом биений, а потом к этой системе приспосабливали и все остальные интервалы. Примерно в такой последовательности и по сей день работают настройщики. Однако в конце XVII века сразу несколько крупных ученых поставили вопрос о создании такого строя, в котором бы все интервалы воспринимались слухом как равные между собой, начиная с самого мелкого — полутона (то есть 1/12 части октавы). Нельзя с точностью сказать, кто был автором формулы расчета равномерной темперации, так как мы встречаем ее у разных авторов.

Как и в случае с другими изобретениями, рассчитанными на унификацию той или иной музыкальной технологии, равномерная темперация дала мощный толчок композиторам, которые стали использовать систему равных полутонов для получения самых смелых звукосочетаний . С другой стороны, равномерная темперация вызвала законные возражения музыкантов-исполнителей, в первую очередь струнников, справедливо утверждавших, что естественные тяготения тонов в строе с равномерной темперацией друг к другу в мелодиях звучат беднее и суше.

По последним данным, еще Бах использовал разные системы неравномерной темперации. Однако все конструкции музыкальных инструментов начиная с середины XVIII столетия строились с учетом темперации равномерной, кроме струнных смычковых, конструкция которых в принципе к этому строю не может быть приспособлена. Последними «натуральными» инструментами симфонического оркестра оставались медные (местами до начала ХХ века), но дальнейшее усовершенствование их устройства также не оставило им шанса. Только в вокальной музыке (везде в фольклоре и иногда в церкви) уцелел натуральный строй.

1560-е годы

Инструменты скрипичного семейства

Струнные смычковые инструменты из трактата Афанасия Кирхера «Musurgia universalis». 1650 год

Bibliothèque nationale et universitaire de Strasbourg

Вопреки еще недавно широко распространенному мнению, скрипка не являлась продуктом спонтанного усовершенствования и гибридизации ранее существовавших смычковых (различных виол, фиделя или ребека), а была сознательным изобретением принципиально нового инструмента, соответствовавшего самым свежим (к середине XVI века) данным из области физики и акустики. Четыре струны, настроенные по квинтам Квинта — музыкальный интервал шириной в пять ступеней. , давали возможность быстрой и удобной унификации положения пальцев на грифе. По сравнению с виолой скрипка обладала гораздо более мощным и насыщенным звуком.

Как и в случае с аналогичными изобретениями, у этого было сразу несколько авторов Предположительно, Микели Пеллегрино, Николо Фонтана и Андреа Амати. , а развитие и совершенствование скрипичного строительства в XVII веке привело к появлению в первой половине XVIII века знаменитых инструментов Страдивари и Гварнери. Инструменты виольного семейства получили мощный конкурирующий клан, борьба с которым была проиграна как раз к эпохе Гварнери (вторая четверть XVIII века). Все скрипичное семейство было создано сразу целым комплектом, первоначальный состав которого был такой: сопрановая скрипка, альтовая, теноровая, басовая. Диапазон инструментов приблизительно соответствовал диапазонам певческих голосов — абсолютное господство вокальной музыки и аккомпанирующая роль инструментов в XVI веке все еще были суровой реальностью. Позднее тенор выпал из этого комплекта, зато появился контрабас, созданный Микеле Тодини сто лет спустя Правда, об этом изобретении забыли вплоть до времени формирования классического оркестра (1750-е годы). . В отличие от многих других инструментов, инструменты скрипичного семейства не претерпели практически никаких изменений в конструкции (не считая конструкции смычка, а также других мелочей вроде формы подставки или замены жильных струн на стальные в ХХ веке).

1709 год

Изобретение фортепиано

Большое фортепиано Бартоломео Кристофори. Флоренция, 1720 год

The Crosby Brown Collection of Musical Instruments, 1889 / Metropolitan Museum of Art

Бартоломео Кристофори изобретает фортепиано, принципиально изменив конструкцию известного с XV века клавесина. В клавесине при нажатии клавиши на струну ее задевало специальное перышко, что не давало возможности управлять силой звука и протяженностью. Единственным выразительным средством клавесинистов была артикуляция Артикуляция — связное или раздельное извлечение звуков, мельчайшие изменения темпа внутри такта или даже одной счетной доли. , а также применение огромного количества мелодических украшений (мелизмов), призванных в первую очередь продлить или акцентировать тот или иной звук (например, трель). Для того чтобы разнообразить динамику и характер звука, подключались другие наборы струн, управлявшиеся с другой клавиатуры (как в органе). В инструменте Кристофори по струне ударял молоточек, сила удара которого зависела от силы нажатия клавиши. Поэтому он и получил название «клавесин с тихим и громким звуком» (по-итальянски di piano e forte, откуда произошло современное название фортепиано). Колебания струны можно было гасить глушителем (демпфером), а можно было оставлять звучать, нажимая на педаль или отпуская ее. Усовершенствования механики и резонансной части начали появляться уже в первое десятилетие существования новинки, а к 1858 году этот инструмент приобрел свой современный вид. За это время фортепиано стало самым массовым инструментом, которым и продолжает оставаться до сих пор, впрочем сдавая свои позиции электропианино.

1722 год

Появление функциональной гармонии

«Трактат о гармонии, сведенной к ее природным принципам» Жана Филиппа Рамо. 1722 год

Bibliotheque Nationale de France

Первоначально европейская профес-сиональная музыка была одноголосной и модальной, то есть основанной на том или ином ладу Первичное представление о ладах, которыми пользовались в Средневековье (их также иногда называют церковными), может получить любой, сыграв последовательность из семи звуков подряд от каждой из семи белых клавиш октавы. , с единствен-ным устоем, звучащим только в начале и в конце сочинения. С развитием многоголосной музыки независимые линии голосов стали образовывать аккорды, но аккорд еще долго не воспри-нимался отдельно от голо-совых линий, что довольно сложно понять современному слушателю, привыкшему воспри-нимать музыку как последовательность аккордов. (На отбор устойчивых, эффектных и запоминающихся последователь-ностей аккордов ушел весь XVII век.) Более того, четыре из шести наиболее употребительных ладов просто исчезли из обращения и сменили названия. Теперь для нас это мажор и минор.

Французский композитор и теоретик эпохи барокко Жан Филипп Рамо в своем «Трактате о гармонии, сведенной к ее природным принципам» ввел иерархию ступеней, оставшихся в употреблении ладов. Первые три аккорда из этой системы — тоника Тоника — первая ступень мажорного или минорного лада, его главный устой. , субдоминанта Субдоминанта — четвертая ступень лада относительно тоники, одна из главных ступеней ладогармонического ряда, находящаяся на тон ниже доминанты. и доминанта Доминанта — пятая ступень лада относительно тоники, одна из главных ступеней музыкального ряда. — «три блатных аккорда», известных любому гитаристу, пробующему свои силы в подворотне. (В галантные времена Рамо они носили название системы «тройной пропорции».) Рамо обосновывает понятие тональности как «систему иерархически централизованных функциональных отношений, где тоника пронизывает всю гармоническую структуру». Кроме того, аккорды, согласно Рамо, теперь должны были расставляться в строго отведенных местах. Таким образом, утверждался новый музыкальный синтаксис, в котором остановка на доминанте означала нечто вроде запятой в сложном предложении, а остановка на тонике — точку. Локализация царства тоники, доминанты или других функций становится неотъемлемой и узнаваемой чертой более крупных разделов форм. Все без исключения формы классиков Основные представители — Гайдн, Моцарт, Бетховен. и романтиков — от маленькой шопеновской прелюдии до колоссальной симфонии Брукнера — основывались на противопоставлении более близких к тонике и более далеких от нее функций. В XIX веке размножение принципа «тройной пропорции» на другие ступени лада привело к отяжелению системы, размыванию границ мажора и минора (например, у Вагнера), созданию крайне протяженных синтаксических структур колоссальной сложности (например, у Брамса). Импрессионист Клод Дебюсси и вовсе стал любоваться отдельными красивыми аккордами, рассыпая их целыми гроздьями по всем группам оркестра или фортепианным регистрам, а эксцентричный композитор и пианист Эрик Сати пошел еще дальше, нарушая все подряд правила гармонии уже из принципа. В последней трети ХХ века массовая музыка под влиянием блюза и фольклора вернулась на модальную основу, и в настоящее время изобретение Рамо реально используют только в учебной практике и для стилизаций.

1815 год

Изобретение метронома

Метроном Иоганна Непомука Мельцеля

Musikinstrumenten-Museum des Staatlichen Instituts für Musikforschung — Preußischer Kulturbesitz / Oliver Schuh

Немецкий механик, пианист и педагог Иоганн Непомук Мельцель получил патент на свое изобретение 5 декабря. Его конструкция метронома завоевала особую популярность, хотя в начале XIX века у Мельцеля было множество конкурентов, так как идея «музыкального хронометра» носилась в воздухе. Это изобретение не только служило учебным целям, отбивая абсолютно ровные доли такта или целые такты, но и было призвано фиксировать авторскую волю в отношении темпа исполняемого сочинения. До изобретения метронома композитор указывал только характер (весело, живо, широко), а примерный темп зависел от длительности долей такта Так, allegro (то есть «весело») на три восьмых полагалось играть быстрее, чем на три четверти. , но к 1815 году темп все чаще зависел от индивидуальных и даже региональных предпочтений, не говоря уже об акустике помещения. Бетховен был горячим пропагандистом нового изобретения, посвятил Мельцелю канон «Та-та-та» и имитировал звучание метронома во второй части Восьмой симфонии . Однако метрономические указания стоят в малой части всего каталога бетховенских сочинений, а в разных источниках — разные метрономические числа. Другим любителем метрономических чисел был Игорь Стравинский, но его собственные записи одних и тех же сочинений, сделанные в разные годы (1925-1965), также демонстрируют совершенно разные числа. Более того, как показывает история исполнительства в грамзаписи, темпы исполнения тех же симфоний Бетховена (а тем более Мендельсона, Шумана и других романтиков) менялись через каждые 20 лет под влиянием моды, новых возможностей акустики концертных залов, звукозаписи и так далее. Но считать метроном бесполезным изобретением нельзя: это лучшее доказательство того, что музыкальное время, как и любое другое, является довольно условной и субъективной категорией.

1877-1900 годы

Изобретения в области механической грамзаписи
(1877 год — изобретение фонографа, 1898 год — граммофона, 1900 год — механического фортепиано)

Акустические исследования 1860-х годов закономерно увенчались изобретением машины, позволявшей не только получать визуальное изображение звука, но и воспроизводить его. Сегодня, в эпоху электронной революции, можно утверждать, что и то и другое оказалось равно важным для музыки будущего, однако именно возможность воспроизводить записанный звук, а также тиражировать его оказалась равновеликой усилиям по изобретению нотного набора. Нотный лист утратил свою монополию на право быть единственным носителем музыкальной информации.

Томас Эдисон рядом с фонографом. 1877 год

Library of Congress

Французский поэт и изобретатель-любитель Шарль Кро заявляет в 1877 году об изобретении палефона, идея которого ему пришла в голову при работе над созданием цветной мультипликации. Кро не запатентовал это устройство, а Эдисон через месяц патентует свое с формулировкой «усовершенствование инструмента для контролирования и воспроизводства звуков». (Промышлен-ные образцы реально работающих фонографов, записывающих звук на цилиндрические восковые валики, появились только через десять лет после появления экспериментального образца, в котором иголка, создававшая звуковые колебания в прикрепленной к ней мембране, ходила вверх-вниз Ассистент Эдисона Эмиль Берлинер перевернул систему на 45 градусов: его игла совершала колебания влево-вправо. .)

Американский изобретатель Эмиль Берлинер назвал свое устройство граммофоном и наладил их промышленное производство в Великобритании в 1898 году. Парадоксально, но первоначально пластинки и фонографы не рассматривались для фиксации процесса индивидуального музыкального исполнения — на каталогах и этикетках пластинок были только название сочинения и состав инструментов Качество было таким, что это пояснение могло быть необходимым. . Только звукорежиссер и продюсер фирмы «Граммофон» Фред Гайсберг догадался делать записи выдающихся певцов и инструменталистов. Первыми звездами звукозаписи стали Карузо, Шаляпин, Баттистини и Мельба. В 1910 году совокупный тираж пластинки с записью ариозо Канио из оперы Леонкавалло «Паяцы» в исполнении Карузо достиг миллиона.

Эмиль Берлинер с моделью первого изобретенного им граммофона. Фотография 1910-1929 годов

Library of Congress

Граммофон перевернул социальную функцию музыки, потеснив домашнее музицирование вместе с пианолой — механическим фортепиано, появившимся в 1900 году. Механическая грамзапись взбудоражила умы изобретателей, резонно решивших, что раз пластинка может воспроизводить записанный звук, то, значит, на ней можно выгравировать звук собственного изобретения. Эта мысль появляется уже в 1907 году у русского футуриста Николая Кульбина, однако она была реализована только 20 лет спустя на основе оптической записи. Повторы этой мысли можно было встретить в авангардистских журналах вплоть до 1926 года, когда идея «рисованного звука» витала в воздухе. Музыка же для механического фортепиано, не исполнимая ни на чем другом, начала создаваться уже в 1910-е годы: самый известный пример — «Механический балет» Мана Рэя и Джорджа Антейла для кинопроекции, ансамбля пианол и шумовых инструментов 1924 года.

1923 год

Изобретение додекафонии

Слева направо: Отто Клемперер, Арнольд Шёнберг, Антон Веберн, Герман Шерхен. Донауэшинген, Германия, 1924 год

Arnold Schönberg Center

После распада композиторы стали искать способы новой тональной организации, способной противостоять хаосу звуков Некоторые композиторы обратились к гармонии высших обертонов натурального ряда (например, Скрябин), но равномерная темперация мешала им довести эти опыты до конца, а выход за ее пределы на тот момент оказался преждевременным. Многие композиторы попробовали вернуться к модальности и стали создавать новые лады на основе числовых закономерностей (Мессиан) или наблюдений над народными ладами (Барток). . Австрийские композиторы стали отталкиваться от важнейших классических принципов, таких как единство материала, возможность его варьирования и его повторность, — на протяжении десяти лет Арнольд Шёнберг и его ученики, Антон Веберн и Альбан Берг, старательно разрабатывали принципы работы с самыми элементарными частями музыкальной речи: мотивом, интервалом, аккордом. Попутно они были вынуждены обратить внимание на существенную роль других акустических параметров музыки, ранее считавшихся просто декоративными: в первую очередь на тембр и динамику. При всей своей изощренности принципы этой так называемой атональной музыки (сами они ее определяли как внетональную) были слишком хрупкими и не давали возможности создавать большие контрасты (исключение составляла вокальная музыка). Нужна была какая-то тотальная система, которая бы заменила функциональную тональность, но была бы более гибкой и всеобъемлющей. И такая система была найдена.

«Музыкальная мысль» Арнольда Шёнберга. Рукопись 1921-1926 годов

Used by permission of Belmont Music Publishers and the Arnold Schoenberg Center

Приоритет в открытии додекафонии до сих пор оспаривается, так как поисками такой системы были независимо друг от друга озабочены сразу несколько композиторов в разных странах. Но только Шёнбергу удалось построить стройную и непротиворечивую систему из 12 тонов, в которых каждый следующий тон связан только с предыдущим. Это означает полную ликвидацию понятия устоя и центра, то есть формирование не вертикально, а горизонтально организованной (наподобие интернета или тайных обществ, где каждый участник знает только членов своей ячейки) системы. Последовательность из этих тонов называется серией (Шёнберг писал «ряд»). Внутри серии ни один звук не повторяется. Число 12 (по-гречески «додека») соответствует количеству полутонов в октаве, а следовательно, звуков хроматической гаммы Хроматическая гамма — восходящее или нисходящее мелодическое движение по полутонам. . Серия из 12 звуков становится основным строительным материалом додекафонной музыки. Естественно, что пока в изложении не появятся один за другим все 12 звуков в заданной последовательности, повторять ни один из них нельзя, иначе это станет началом возвращения к прежнему хаосу. Серия не является ни мелодией (хотя вполне может приобрести ее форму), ни аккордом (хотя частями или целиком может быть взята одновременно), а скорее, звуковым полем, то есть принципиально новым состоянием звуковой материи. Ни один из звуков серии, в том числе начальный и конечный, не является центром тяготения, как в модальной или тональной музыке. Ведь все звуки серии являются связанными только друг с другом.

Таблица рядов Третьего струнного квартета, op. 30, Арнольда Шёнберга. 1927 год

Arnold Schönberg, 3. Streichquartett für 2 Violinen, Viola und Violoncello op. 30

Copyright 1927 by Universal Edition A.G., Wien/PH 228

www.universaledition.com

У серий есть еще несколько важных свойств. Во-первых, их форма остается неизменной при чтении в зеркальном отражении, при чтении задом наперед, а также в зеркальном отражении задом наперед. Эту игру Шёнберг позаимствовал у авторов эпохи Возрождения, вовсю применявших такие преобразования хоральной мелодии, в последовательности звуков которой нельзя было производить никаких изменений, так как она была освящена папским авторитетом. Во-вторых, количество серий исчерпаемо лишь формально Количество комбинаций из 12 звуков выражается числом 12! (факториал 12), то есть 479 001 600. . «Я обеспечил немецкой музыке приоритет на ближайшие 200 лет», — писал Шёнберг о своем открытии в письме к одному из своих корреспондентов.

Арнольд Шёнберг. Фотография ателье Schlosser & Wenisch. Прага, 1924 год

Arnold Schönberg Center

Надежды Шёнберга тем не менее оправдались лишь отчасти. Напрямую додекафонный метод в чистом виде использовали почти все композиторы в ту или иную пору своего творчества, но редко когда этот принцип становился главенствующим. Классическая додекафония довольно суха и однообразна, несет на себе несмываемую печать своей эпохи и стиля (преимущественно экспрессионизма) и в настоящее время ее «выпуск 1923 года» старомоден.

В Советском Союзе додекафония, несмотря на усилия Николая Рославца , работавшего в том же направлении в 1910-20-е годы по ее пропаганде, была запрещена как техника и превратилась в ругательное слово, которым обозначалась любая музыка, выходящая за рамки неоклассического канона.

В настоящей статье рассмотрены только те важные для истории развития музыки изобретения, которые так или иначе лежат в границах европейской профессиональной письменной традиции, использующей акустические музыкальные инструменты. Поэтому вне рамок обзора останется история электроакустической музыки, которая базируется на основе принципиально новых представлений о фиксации звука и источниках его возникновения. Вместе с тем электроакустическая музыка так или иначе основана на тех знаниях и изобретениях, которые возникли еще в доэлектрическую эпоху. 

12 ноября 1833 года родился известный российский ученый-химик, медик и композитор Александр Бородин. Мальчик, который по праву рождения считался крепостным и не мог получить высшее образование, сумел стать профессором, академиком и членом-учредителем Русского химического общества.

Крепостной у родного отца

Александр Порфирьевич Бородин родился от внебрачной связи 62-летнего князя и 25-летней солдатской дочери. Отец мальчика, Лука Степанович Гедианов, происходил из аристократического грузинского рода, поэтому признать ребенка не мог. Новорожденного записали как сына Порфирия Ивановича Бородина (крепостного слуги Гедианова) и его жены, Татьяны Григорьевны - так мальчик получил чужую фамилию и отчество.

До 8 лет ребенок формально был крепостным своего собственного отца, но перед смертью князь все же дал ему вольную и даже купил для Авдотьи Константиновы Антоновой, матери своего «незаконного» сына, четырехэтажный дом. Там молодая женщина, которую к тому времени уже выдали замуж за другого, и жила вместе с сыном - правда, всем знакомым ей приходилось представлять мальчика как племянника.

Ребенок вырос спокойным, покладистым и очень любознательным.

А. П. Бородин. Портрет работы Ильи Репина (1888 г.) Фото: Commons.wikimedia.org

Учиться, учиться и еще раз учиться

Поскольку сын крепостного не имел права поступить в гимназию, мальчика обучали дома. Уже тогда стало ясно, что Сашу интересует музыка - в 9 лет он написал польку Helen, освоил флейту, фортепиано, а позже и виолончель.

Когда ему было около десяти, ребенок увлекся химией. Спустя какое-то Александра записали в Новоторжское третьей гильдии купечество - так он получил законное право закончить гимназию и поступить в высшее учебное заведение. Сдав экзамены, юноша стал вольнослушателем в Медико-хирургической академии в Петербурге.

Ученика больше всего интересовала химия. На третьем курсе Бородин обратился к своему преподавателю, профессору Зинину (химику-органику и академику Петербургской академии наук) с просьбой заниматься в академической лаборатории. Все это время студент параллельно с учебой занимался музыкой.

Медицина или музыка?

После выпуска молодой врач работал ординатором во Втором военно-сухопутном госпитале (где познакомился с офицером Мусоргским, находящемся на лечении), защитил докторскую диссертацию, совершенствовал свои знания в Гейдельбергском университете в Германии, участвовал в международном конгрессе химиков в Карлсруэ вместе с профессором Зиненко и своим другом Менделеевым… Но музыка по-прежнему занимала Бородина. В его квартире в Гейдельберге (немецком городе, где одно время жил и учился молодой специалист) стояло фортепиано, и ученый частенько играл для своих гостей.

А в 1861 году химик познакомился с Екатериной Протопоповой - молодой пианисткой, которая приехала в Европу на лечение. Но вскоре здоровье девушки еще больше пошатнулось (она страдала от хронического бронхо-легочного заболевания), и врачи посоветовали ей отправиться в Италию - ученый сопровождал ее уже на правах жениха.

Основатели Русского Химического Общества. 1868. Фото: Commons.wikimedia.org

«Князь Игорь» и фтористый бензоил

На родине, куда ученый и музыкант вернулся вместе со своей будущей женой, Бородин одновременно строил научную и музыкальную карьеру. Денег не хватало, поэтому ему пришлось много работать, но для творчества он тоже находил время. Бородин примкнул к кружку Милия Балакирева (позже он получил название «Могучая кучка») и Беляевскому кружку.

Бородин является автором более чем 40 работ по химии и множества музыкальных произведений, самое известное из которых - опера «Князь Игорь». Над последним сочинением музыкант работал 18 лет, но так и не успел дописать - уже после смерти Бородина его труд закончили два других композитора: Николай Римский-Корсаков и Александр Глазунов. Опера имела огромный успех (ее поставили в 1890-м на сцене Мариинки) и до сих считается одним из шедевров российского оперного искусства.

Но Бородин прославился не только своим «Князем Игорем» - его называют основоположником русского эпического симфонизма.

В химии известный композитор тоже совершил несколько открытий: например, изобрел способ получения бромзамещённых углеводородов действием брома на серебряные соли кислот (так называемая реакция Бородин-Хунсдикера) и получил фтороорганическое соединение (фтористый бензоил).

Несмотря на то, что значительную часть своей жизни деятель посвятил именно химии (он даже был одним из основателей Русского химического общества), наибольшую известность ему все же принесла музыка. Сейчас имя Бородина носит Государственный квартет, а также несколько музыкальных школ и улиц в разных городах России.

Сам ученый и композитор говорил: «Всем, чего мы не имеем, мы обязаны только себе».

Среди российских ученых 19 века есть очень необычная и примечательная фигура – Александр Бородин (1833 – 1887 гг). Человек, одаренный необычайно разнообразно (химик, композитор и дирижер, педагог, общественный деятель, литератор). Но, самое главное, - всю жизнь стремившийся не отказываться ни от одной из ее сторон, - как ни уговаривали его выбрать специализацию.

Мы остановимся на двух, наиболее известных ее сторонах: химик и музыкант. Большинство образованных людей второй половины ХIX века, обладавших разнообразным кругом интересов ассоциировали работы известного российского химика А.П. Бородина с замечательной музыкой, которую писал композитор А.П. Бородин. Для них это были два разных человека. Однако для тех, кто близко знал А.П. Бородина, бросался в глаза тот факт, что все его достижения и как музыканта, и как ученого-химика совпадали по времени. Идеи, развивавшиеся Бородиным в отношении одной области, перетекали в другую и активировали работу в ней. Он это понимал лучше других и, видимо в этом была основная причина его нежелания отказываться ни от одной из ипостасей своей одаренности. Благодаря взаимодействию разных сторон одаренности Бородин создал основы фторорганической химии, «Богатырскую» симфонию, «Князя Игоря». И неизвестно, что из этих достижений было инициирующим.

Интерес к химии у него проявился очень рано. Его друг детства М. Щиглев вспоминал, что "не только его собственная комната, но чуть не вся квартира была наполнена банками, ретортами и всякими химическими снадобьями. Везде на окнах стояли банки с разнообразными кристаллическими растворами". В студенчестве его учителем стал Николай Зинин. Николай Николаевич высоко оценивал способности Бородина-химика и рассматривал его как своего преемника, однако при этом он не одобрял его увлеченности музыкой. Совершенствовал свое научное образование Бородин за границей. Там сложился "Гейдельбергский кружок", в составе которого были Д. Менделеев, И. Сеченов, Э. Юнге, А. Майков, С. Ешевский и другие. Как химик А.П. Бородин работал во время становления российской химической школы. Он был сподвижником «чемоданных дел мастера» Дмитрия Менделеева и Александра Бутлерова. Основной областью научных исследований Бородина был фторорганический синтез. Он синтезировал фтористый бензоил. Это вещество в последующем позволило создать фреон, широко используемый в холодильниках, фторопласт – пластмассу, применяемую очень широко, в частности, в конструкции искусственных сердечных клапанов, продляющих жизнь многим людям. Кроме этого им выполнен еще ряд исследований, результатами которых мы пользуемся и поныне.

Проживший всего 54 года, Бородин опубликовал более 40 работ, многие из которых уже сами по себе могли бы прославить этого выдающегося человека. Он был в числе инициаторов и учредителей Русского химического общества, работал в Обществе русских врачей, в Обществе охранения народного здравия и др. Его музыкальное дарование развивалось параллельно с химическим. С тем же другом детства – Мишей Щиглевым - были переиграны в четыре руки все симфонии Л. ван Бетховена, Й. Гайдна, Ф. Мендельсона. Тогда же в детстве он занялся и музыкальной композицией. Первым серьезным признанием его на этом поприще было приглашение войти в состав «Могучей кучки», объединения музыкантов (кроме Бородина – это Милий Балакирев, Цезарь Кюи, Модест Мусоргский, Николай Римский-Корсаков), сыгравшего значительную роль в становлении русской классической музыкальной традиции (ее «петербургской» ветви). Для Бородина же вхождение в состав «Могучей кучки» позволило выйти на тот уровень профессионализма, благодаря которому его дар воплотился в созданные им музыкальные шедевры. Однако, подобно Зинину Милий Балакирев неоднократно предлагал Бородину сосредоточиться на музыкальной композиции, оставив химию (сам Балакирев отказался от развития своих математических способностей).

Именно Бородину выдающийся искусствовед Владимир Стасов, хорошо понимавший основные мотивы его творчества как композитора, предложил идею написания оперы по сюжету такого произведения, как «Слово о полку Игореве». Замысел оперы как нельзя лучше отвечал особенностям композиторского творчества, склонности к былинно-эпическим образам. И Бородин взялся за это. В этой заметке мы коснемся только одного аспекта ее написания. В том, каким достижением стала опера «Князь Игорь», важнейшую роль сыграло то, что ее писал человек, органично сочетавший в себе качества выдающегося ученого и выдающегося музыканта. Написанию ее либретто (а его писал Бородин сам) и музыкальных номеров предшествовала большая исследовательская работа. Александр Порфирьевич изучает множество источников, связанных со "Словом" и той эпохой. Это и летописи, и исторические повести, исследования о "Слове". Но он понимал, что для того, чтобы опера приобрела характер подлинного повествования, все это должно воплотиться в ее музыкальном строе. Подлинность должна была прозвучать в музыке. И он берется за изучение старых напевов, выискивая в них то, что позволило создать необходимые ему мелодические характеристики. Наиболее характерным в этом отношении является номер, получивший наименование «Половецкие пляски». Для его создания Александру Бородину потребовалось не просто написать мелодии с восточным колоритом. Ему потребовалось максимально возможно приблизиться к музыкальному материалу уже исчезнувшего народа. Он изучает большое количество музыкального материала, фактически проводит музыкальные «археологические раскопки». А по их результатам синтезирует (как к примеру фтористый бензоил или другие, созданные им вещества) мелодии, характеризующие в опере жизнь стана половцев. Об успехе, которым увенчалось это исследование, говорит то, что «Половецкие пляски» стали не только музыкальной характеристикой в опере «Князь Игорь», но и то, что они приобрели статус самостоятельного произведения. «Половецкие пляски» исполняются и симфоническими оркестрами, и балетными труппами. Ряд выдающихся балетмейстеров ставил этот номер и как отдельное произведение и как часть оперы, что усиливало ее как произведение. Такая тщательная работа над оперой требовала большого времени, а Александр Порфирьевич еще вел химические исследования, работал в общественно-научных организациях.

Есть и еще один момент, характерный для таких выдающихся фигур. Его исследования и композиторская деятельность (не говоря об общественной) давали мало средств к существованию. И Бородину приходилось еще и «подрабатывать» переводом статей из журналов по химии, большинство из которых были весьма невысокого качества. Такая нагрузка привела к тому, что в 54 года Бородин умер. Опера «Князь Игорь», писавшаяся 18 лет не была закончена. И только благодаря его друзьям по «Могучей кучке», хорошо знавшим готовившийся музыкальный материал (ряд номеров писавшейся оперы уже исполнялись на концертах Русского музыкального общества) и тщательно разобравшим его черновые записи, ее удалось завершить.

Российские СМИ поверили фейку о том, что Джейсмс Хэтфилд из Metallica стал доктором астрофизики. Впрочем, у некоторых всемирно известных музыкантов действительно есть ученая степень.

Интернет-издания подхватили новость о том, что лидер культовой группы Metallica Джеймс Хэтфилд получил докторскую степень в области астрофизики.

СМИ ссылались на заметку 7-месячной давности в Nevada County Scooper о том, что музыкант на старости лет увлекся наукой и совершил прорыв в области «улучшения света рефакторинга и влияния гравитации на космическом телескопе Хаббла».

Даже те, кто далек от темы и не заметил подвоха в этом почти бессмысленном наборе слов, усомнились в честности авторов. В частности, источник приводит цитату музыканта, в которой тот заявляет, что ему не хватает денег на содержание семьи, поэтому он решил заняться дополнительной работой. Многие углядели в этом явный фейк, но СМИ друг за другом перепечатали новость, даже не удосужившись задуматься над написанным.

Впрочем, в мире музыки и правда есть люди, имеющие научные степени и добившиеся успеха в других областях. Вот 5 самых известных из них.

1. Брайан Мэй, Гитарист «Queen»

Автор многих хитов окончил физико-математический факультет престижнейшего Имперского колледжа Лондона. Брайан уже почти подготовил диссертацию на соискание степени доктора философии по астрономическим исследованиям в инфракрасном диапазоне и имел две научные публикации по астрономии, когда успех Queen заставил его прервать научную карьеру.

Однако впоследствии он вернулся к исследовательской деятельности и завершил начатое, получив степень в Хертфордширском университете. 14 апреля 2008 года музыкант был назначен ректором Ливерпульского университета имени Джона Мурса и занимал эту должность до марта 2013 года. В данный момент Брайан продолжает музыкальную карьеру в группе Queen и продолжает научную деятельность в области теоретической физики и математики.

2. Брюс Дикинсон, вокалист «Iron Maiden»:

Интересы Дикинсона поистине масштабны. Брюс обожает фехтование. Он участвовал в международных соревнованиях (один раз входил в Юношескую Олимпийскую сборную Англии), а также является основателем компании по производству фехтовальной экипировки «Duellist».

Самое большое увлечение для Брюса — полёты на реактивных самолётах Боинг 757, что является его работой на должности второго пилота в британской чартерной линии «Astraeus».

В одном из интервью он рассказал, что получил степень по английской литературе, закончив заочный университет, и за последние несколько лет прослушал курс по криминологии и юридическому праву. Кроме этого Брюс является писателем, киносценаристом и ведущим на радио.

3. Декстер Холланд, вокалист «The Offspring»

Холланд имеет степень бакалавра в области биологии и степень магистра наук в области молекулярной биологии, которые он получил в Университете Южной Калифорнии. Кроме этого у Декстера есть лицензия пилота, а с апреля 2009 он является лицензированным инструктором. Музыкант в одиночку облетел землю за десять дней.

4. Канье Уэст

Американский рэпер Канье Уэст получил ученую степень доктора искусств Художественного института Чикаго - одного из самых авторитетных профильных учебных заведений в США (звание доктор в американской системе образования примерно соответствует российской степени кандидата наук). Правда, по большей части, шапочка и мантия оказались чистым везением.

Когда-то Канье учился в Университете Чикаго, где изучал английский язык и где преподавала его покойная мать, но забросил занятия из-за увлечения рэп-музыкой. «Корочки» так и не получил. Но всегда хотел прослушать в Художественном институте несколько лекций, о чем неоднократно упоминал в интервью.

«Когда я однажды читал лекции в Оксфорде, я думал, что было бы легче, если бы я мог назвать себя доктором искусств Чикагского художественного института», - отметил как-то раз Уэст, то ли в шутку, то ли всерьез. После чего член ученого совета Художественного института Лиза Уэйнрайн действительно предложила присудить музыканту степень доктора. «Я подумала: вау, это фантастика! Вот главная фигура в современной культуре, и он заслуживает этого звания!», - пояснила она. Многие студенты вуза сочли данную награду просто фарсом, но дело было сделано.

5. Влади, «Каста»

Владислав Лешкевич, более известный как Влади из рэп-группы «Каста», в 2006 году защитил диссертацию по теме «Рыночная институционализация посткризисной экономики: варианты и инструменты локализации неопределенности» и стал кандидатом экономических наук. У Влади таке есть музыкальное образование — он закончил музыкальную школу по классу гитары.

, .

В своём эссе«Musicophilia: Tales of Music and the Brain» (2008 г.) известный невролог и врач-психиатр отмечал:

Универсальная способность откликаться на музыку отличает человека как вид. Про птиц говорят, что они «поют», но музыка во всей ее сложности, с ритмами, гармонией, тональностями, тембром, не говоря уже о мелодии, принадлежит только нам. Некоторых животных можно научить отбивать ритм, но мы никогда не увидим, чтобы они вдруг спонтанно начали танцевать под музыку, как это делают дети. Как и язык, музыка – особенность человека.

Впрочем, в каком-то смысле музыка предвосхитила появление языка, потому что именно звуки были первичной формой общения. Мы способны выражать эмоции, рассказывать, вдохновлять, вызывать сочувствие, доверие и сострадание с помощью звуков, которые мы издаём, но и сама музыка неизменно заставляет нас проживать разные состояния — от успокоения или погружения в глубокую печаль до стимуляции невероятной активности и рождения неподдельной радости. И, возможно, по этой причине музыка является одним из наиболее инстинктивных и коммуникативных видов искусств. При этом музыка как самое чувственное и интуитивное искусство до сих пор остаётся загадочным явлением, особенно с точки зрения её воздействия на мозг, на нашу нейрофизиологию.

Как музыка влияет на мозг? Чем мозг музыкантов отличается от обычного? Что нам может дать игра на музыкальных инструментах? Как показывают многочисленные исследования по всему миру — немало. Так, недавно учёные из Стэнфорда выяснили, что прослушивание музыки помогает мозгу предвидеть события и улучшает концентрацию внимания. Кроме того, исследование терапевтического эффекта ритмичной музыки показало, что она стимулирует работу мозга и заставляет мозговые волны резонировать в такт ритму музыки, что в свою очередь «облегчает движение, когда способность движения нарушена или вовсе не развита». А недавнее исследование, проведённое финскими учёными из университета Ювяскюля, помогло выяснить, что регулярная игра на любом музыкальном инструменте способна «изменить» схему нашего мозга и даже улучшить его работу в целом.

Исследование основано на данных, полученных ещё в 2009 году, которые тогда показали, что длительные периоды музыкальной практики способствуют увеличению размеров центров головного мозга, отвечающих за слух и физическую ловкость. Музыкантам чаще удаётся в шумной обстановке отфильтровывать звуковые помехи и разбирать речь, а некоторые даже могут похвастаться различением эмоциональных реплик в разговорах (в той же шумной обстановке). Предыдущие исследования также показывали, что мозолистое тело — ткань, соединяющая левое и правое полушария головного мозга, — больше у музыкантов, чем у обычных людей. Финские ученые во главе с Ибаллой Бурунатом (Iballa Burunat) решили ещё раз перепроверить старые данные и выяснить, улучшает ли это обстоятельство связь между полушариями мозга.

Для исследования были сформированы две группы. В первую входили профессиональные музыканты (клавишники, виолончелисты, скрипачи, играющие на фаготе и тромбоне), а во второй были люди, которые никогда не играли на музыкальных инструментах профессионально.

Чтобы выяснить, как прослушивание музыки – не только её исполнение – воздействует на полушария головного мозга, учёные использовали МРТ-сканеры. В то время, когда испытуемые находились в сканерах, для каждого из них проигрывали три музыкальных произведения: песню Stream of Consciousness группы Dream Theatre (прогрессивный рок), аргентинское танго «Adios Nonino» Астора Пьяцоллы и три отрывка из классики – «Весны Священной» Игоря Стравинского. Исследователи записали реакцию мозга на музыку каждого участника и с помощью программного обеспечения сравнили активность левого и правого полушарий.

Как выяснилось, часть мозолистого тела, соединяющего два полушария, действительно больше у музыкантов. Исследователи также обнаружили, что активность левого и правого полушарий была гораздо более симметричной в мозге музыкантов, чем у «не-музыкантов». При этом клавишники показали наиболее симметричный баланс, и исследователи связывают это с тем, что игра на клавишных требует более синхронного использования обеих рук. Бурунат подчёркивает:

Клавишники более зеркально используют обе руки и пальцы при игре. Несмотря на то, что игра на струнных также требует задействовать мелкую моторику и координацию рук, всё же присутствует асинхронность между движениями пальцев их рук.

Музыканты, состоящие в профессиональных ансамблях, показали быстрый ответ на несколько сенсорных стимулов, что является важным навыком для успешного музыкального сотрудничества. Исследователи считают, что этот навык — требующий скорости и оперативности — также может требовать более симметричного использования обоих полушарий.

Но, как отмечают учёные, самое удивительное в этом то, что все эффекты, которые игра на инструментах оказывает на мозг, включаются у музыкантов и при простом прослушивании музыки — а значит, не только мозг меняется с музыкальным образованием, но и восприятие музыки. Мозг музыкантов как бы «перенастраивает себя», создавая альтернативные нервные пути.

Мы также наблюдали симметричные ответы мозга в лобно-теменной областях музыкантов, отвечающих за работу зеркальных нейронов. Следовательно, прослушивание музыки, вероятно, активирует нейроны, которые также регулируют движение, создающее эти звуки.

Как утверждают финские учёные, результаты их исследования убедительно свидетельствуют, что мозг музыкантов отличается от мозга обычного человека: его полушария лучше взаимодействуют друг с другом. Их мозг способен более синхронно работать, но пока учёные не готовы сказать, какие преимущества эта усиленная связь даёт музыкантам в других навыках, связанных с работой рук. Эти вопросы непременно лягут в основу новых исследований. А пока ясно одно — долгая игра на музыкальном инструменте напрямую влияет на развитие мозга и плоды этого влияния оказываются постоянными и не зависящими от самой ситуации игры. Это ли не повод заняться музыкой?

С полным текстом исследования можно ознакомиться .

Источники: Plos One, New Scientist.