«Тайный» психологизм Тургенева. Стихотворения в прозе

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

Своеобразие и сила тургеневского психологизма заключается в том, что Тургенева более всего привлекали те зыбкие настроения и впечатления, которые, сливаясь, должны вызвать у человека ощущение полноты, насыщенности, радости непосредственного чувства бытия, наслаждения от ощущения своего слияния с окружающим миром.

Решению главного вопроса – об историческом значении героя – подчинен в романах Тургенева и метод изображения, внутренней жизни персонажа. Тургенев вскрывает только такие черты внутреннего мира персонажа, которые необходимы и достаточны для их понимания как социальных типов и характеров. Поэтому Тургенев не интересуется резко индивидуальными чертами внутренней жизни своих героев и не прибегает к детальному психологическому анализу.

В отличие от Л. Толстого Тургенева гораздо более интересует общее, нежели частное, не "таинственный процесс", а явные зримые его проявления.

Главная психологическая черта, которая определяет все развитие внутренней жизни героев, их судьбу, и следовательно, движение сюжета, - это противоречие между мировоззрением и натурой.

Он изображал возникновения, развития чувства и мысли, избравшего силу или слабость натуры, ее страстность, ее романтическую созерцательную стихию, или ее нравственную силу и действительность. Причем эти качества рассматривались им в их росте, изменениях и всевозможных превращениях, но вместе с тем, как известно данные роковым образом определяющих судьбу своих носителей. Психологический анализ в романах Тургенева не был статическим, но духовная эволюция персонажей отличалась радикальностью интересов. Не процесс духовного развития героев, а борьба противоположных начал в его сознании интересовала Тургенева-художника. И вот именно эта борьба противоположных начал в человеке, которые не могут существовать в единстве, остается неразрешимой для тургеневских героев и приводит лишь к смене психологических состояний, а не рождения качественно нового отношения к миру. С убеждением Тургенева в неразложимости процессов человека связана его теория "тайной психологии".

Теория "тайной психологии" предполагала особую систему художественного воплощения: паузу таинственного молчания, действие эмоционального намека и т.д.

Наиболее глубинное течение внутренней жизни сознательно оставалось недосказанным, улавливалось лишь в своих результатах и внешних проявлениях. Стараясь, бать предельно беспристрастным, Тургенев неизменно заботился о соблюдении дистанции между автором и персонажем.

Вместе с тем этот сознательный и принципиальный отказ от изображения таинственного процесса рождения мысли, и чувства совсем не означает, что Тургенев был писателем статистических характеристик, передающих лишь устойчивые признаки человеческого характера. Историко-философское мировоззрение Тургенева сказалось в его концепции человека как участника общественной истории. Персонажи в романах Тургенева всегда представители определенной фазы общественного развития, выразители исторических тенденций своего времени. Личное и общее – различные сферы для Тургенева. Естественные влечения и склонности, связанные с натурой, воспитанной длительным процессом поколений, часто не соответствуют сознательным запросам человека. Своим нравственным сознанием он целиком принадлежит рождающемуся будущему, а натурой он связан с тем настоящим, которое уже захвачено разрушением и распадом. Тургенева-психолога поэтому интересует не история души, а борьба противоположных начал в сознании героя. Борьба противоположных начал, которые уже не могут существовать в единстве, остается неразрушимой для тургеневских героев, а приводит лишь к смене психологических состояний, а не к рождению качественно нового отношения к миру. Борьба противоположности, то есть сознательных нравственно-общественных устремлений героев с какими-то их прирожденными, вечными качествами, изображается писателем как безуспешная: у каждого своеобразная натура, у всех непреодолима.

Краткие характеристики второстепенных персонажей, также приобретают большую психологическую глубину. Увар Иванович, венецианские актеры, Рендич - все это живые люди, а неодушевленные обстоятельства; двумя-тремя чертами Тургенев замечает понимание самого существа их внутреннего мира.

все произведения Тургенева объединяет рассмотривание вечных проблем,которые впринципе волнуют общество и в данное время. Л.Озеров: “ В сборнике имеется множество так называемых вечных тем и мотивов,стоящих перед всеми поколениями и объединяющие людей разных времён ”Рассмотрим некоторые темы и стихотворения …

Человек и природа противопоставления…

И.С.Тургенев всегда восторгался красотой и “бесконечной гармонией» природы.Он был убеждён,что человек только и силён,когда «опирается» на неё.Всю жизнь писателя волновали вопросы о месте человека в природе. Его возмущали и в то же время пугали могущество и власть её, необходимость подчиняться её жестоким законам, перед которыми все –одинаково равны, его ужасал «закон»,по которому, рождаясь, человек был уже приговорён к смерти.Мысль о том, что “природа,материя остаётся,индивидуумы исчезают”, мучала Тургенева.Его возмущало то,что природа “не ведает ни добра,ни зла”.В ответ на лепетание человека о справедливости она отвечает:”Разум мне не закон-что такое справедливость?Я тебе дала жизнь-я её и отниму и дам другим,червям и людям…мне всё равно А ты пока защищайся- и не мешай мне!”Ей всё равно,что человек, что червь всё одни твари У всех жизнь одна жизнь- величайшая ценность.А главное,что есть в ней,что надо беречь,поймать и не отпускать, - молодость и любовь.Не зря преобладающим мотивом является тоска героя о прошлом, скорбь из-за того,что всё подходит к концу,а так мало сделано…. Ведь жизнь человека так прекрасна и так мала, так мгновенна в сравнении с жизнью природы…Это противоречие, конфликт между человеческой жизнью и жизнью природы остаётся для Тургенева неразрешимым. «Не дайте проскользнуть жизни между пальцев» Вот основная философская мысль и наставление писателя,выраженное во многих «Стихотворениях…». Вот почему часто лирический герой Тургенева вспоминает свою жизнь,анализарует её, часто из его уст можно услышать фразу: «О жизнь, жизнь,куда ушла ты так бесследно?Ты ли меня обманула, я ли не умел воспользоваться твоими дарами?» Тургенев раз за разом говорит нам о том,что жизнь лишь мгновение,её надо прожить так,чтобы в конце не оглядываться с ужасом,не выводить: «Догорай, бесполезная жизнь »

Нередко,для того чтобы показать всю мимолётность её, Тургенев сопоставляет настоящее и прошлое.Ведь именно в такие моменты, вспоминая своё прошлое,человек начинает ценить свою жизнь…(«Двойник»)…

«Сила сильнее его воли »

Любовь занимала исключительное место в творчестве писателя.Любовь у Тургенева –это отнюдь не интимнейшее чувство.Это всегда сильная страсть, могучая сила.Она способна противостоять всему,даже смерти. «Любовь для него- едва ли не единственное,в чём человеческая личность находит своё высшее утверждение». «Только ею,только любовью держится и движется жизнь» («Воробей»).Она может сделать человека сильным и волевым,способным на подвиг.Для Тургенева существует только любовь-жертва, любовь –«надламывающая эгоизм».Он уверен,что только такая любовь способна принести истинное счастье.Любовь-наслаждение отвергается им.(И это неудивительно теперь для нас. Тургенева можно понять, вспомнив всю его тяжёлую жизнь.Во всех своих произведениях И.С.Тургенев представляет любовь,как большое жизненное испытание,как проверку сил человеческих.)На эту жертву обязан пойти каждый человек, любое живое существо.

Всё вышенаписанное И.С, Тургенев выразил в своём стихотворении "Воробей". Даже птицу,потерявшую гнездо,для которой смерть, казалось, неизбежна,может спасти любовь,которая сильнее воли.Лишь она,любовь, способна дать силы бороться и жертвовать собой.

В данном стихотворении можно заметить аллегорию. Собака здесь-«судьба»,злой рок,тяготеющий над каждым из нас,та могучая и,казалось бы,непобедимая сила.Она так же медленно приближалась к птенцу, как и то пятно из стихотворения «Старуха»,а проще говоря,смерть, медленно подкрадывается, «ползёт» прямо к нам. И здесь опровергается фраза старухи «Не уйдёшь!».Уйдёшь,ещё как уйдёшь,любовь сильнее тебя, она «закроет» «зубастую раскрытую пасть» и,даже судьбу,даже это громадное чудовище можно присмирить.Даже оно может остановиться, попятиться …признать силу, силу любви…

На примере этого стихотворения мы можем подтвердить слова,написанные ранее: «Стихотворения в прозе»–цикл противопоставления.В данном случае сила любви противостоит силе зла, смерти…

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности идиостиля И.С. Тургенева: художественно-стилистическое использование слов в функции предиката"

На правах рукописи

КОВИНА Тамара Павловна

ОСОБЕННОСТИ ИДИОСТИЛЯ И.С. ТУРГЕНЕВА: ХУДОЖЕСТВЕННО-СТИЛИСТИЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СЛОВ В ФУНКЦИИ ПРЕДИКАТА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО»)

Специальность -10.02.01. - русский язык

МОСКВА - 2006

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Московского государственного областного университета

Научный руководитель: Леденёва Валентина Васильевна

Официальные оппоненты: Монина Тамара Степановна

доктор филологических наук, профессор

Петрушина Мария Владимировна

кандидат филологических наук

Ведущая организация: Мордовский государственный

педагогический институт им. М.Е. Евсевьева

диссертационного совета Д. 212.155.02 по защите докторских диссертаций (специальности 10.02.01 - русский язык, 13.00.02 - теория и методика обучению и воспитания [русский язык]) в Московском государственном областном университете по адресу: г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21-а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу: г. Москва, ул. Радио, д. 10-а.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук профессор

М.Ф. Тузова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

«Что можно сказать о всех вообще произведениях Тургенева? -писал М.Е. Салтыков-Щедрин. - То ли, что после прочтения их легко дышится, легко верится, тепло чувствуется? Что ощущаешь явственно, как нравственный уровень в тебе поднимается, что мысленно благословляешь и любишь автора? Именно это впечатление оставляют после себя эти прозрачные, будто сотканные из воздуха образы, это начало любви и света, во всякой строке бьющее живым ключом».

Не одно поколение лингвистов и литературоведов обращалось к исследованию феномена Тургенева-классика (H.H. Страхов, 1885; В. Гиппиус, 1919; К.К. Истомин, 1923; H.JI. Бродский, 1931; А. Кипренский, 1940; С.М. Петров, 1957; Г.А. Бялый, 1962; Г.Б. Курляндская, 1977; Д.Н. Овсянико-Куликовский, 1989; Е.Г. Эткинд, 1999; Л.И. Скокова, 2000; И.А. Беляева, 2002; H.A. Куделько, 2003; Н.Д. Тамарченко, 2004; В.Я. Линков, 2006 и др.). Особенности мастерства писателя объясняют интерес и порождают многообразие подходов, выбор тематики изучения его творческого наследия.

Актуальность работы определяется неугасающим интересом к творчеству И.С. Тургенева «Он для нас остается до сих пор особенно близким, точно принадлежит гораздо больше веку нашему, чем прошлому...», - писал М.Н. Самарин в 1922 г. (Самарин, 1922,130).

В.Н. Топоров в «Слове при открытии-восстановлении Библиотеки-читальни имени И.С„. Тургенева 9 ноября 1998 года», подчеркивая значение всего созданного писателем, отмечал: «Сам Тургенев требует во многом нового прочтения, нового осмысления. Он во все времена, в радостях и горестях, наш вечный и живой спутник». Эту точку зрения разделяем и мы.

■. Язык Тургенева и поныне является образцом стилистического совершенства. И хотя языковое мастерство автора постоянно находится в поле зрения исследователей, многие грани его таланта еще недостаточно изучены. Так, не подвергалось пристальному исследованию стилистическое использование слов в функции предиката.

Объектом диссертационного исследования является художественный текст романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» как значительный источник информации о способности слов складываться в определенные словесно-синтаксические модели, подчиняясь идейно-эстетическим установкам автора, отражать не только социальный, художественно-стилистический аспекты творчества, но и передавать представление об индивидуальной языковой картине мира, сквозь призму образного видения.

Предметом исследования являются лексические единицы в функции предиката в персонажной зоне романа «Дворянское гнездо», типа патриотка-. Лизе и в голову не приходило, что она патриотка; добрый: Вы такие добрые, - начала она ив то же время подумала: «Да, он точно добрый...»; прошептать, потупить глаза: «Зачем же вы женились на ней?- прошептала Лиза и потупила глаза и др., - т.е. имена существительные, имена прилагательные, глаголы, фразеологические единицы.

Введенского, 1954; H.A. Герасименко, 1999; Е.И. Дибровой, 1999; Г.А. Золотовой, 1973; А.Н. Кожина, 2003; М.Н. Кожиной, 1983; Т.В. Кочетковой, 2004; В.В. Леденсвой, 2000; П.А. Леканта, 2002; Т.В. Маркеловой, 1998; В.В. Морковкина, 1997; О.Г. Ревзиной, 1998; Ю.С. Степанова, 1981 и др.

Мы считаем, вслед за В.В. Леденевой, что в использовании слов в функции предиката проявляются важнейшие черты идиостиля автора, что выбор предиката в тексте подчинен субъективному авторскому началу, которое отражено и в предпочтении слов определенной лексико-семантической группы (ЛСГ), и в избирательном отношении к тому или иному члену какой-либо лексической парадигмы, и в выборе конкретного лексического значения - лексико-семангаческого варианта (ЛСВ), стилистического пласта.

В исследовании функционально-семантических и коммуникативно-прагматических аспектов использования стилистически окрашенных и оценочных предикатов в тексте

Материалом исследования стали извлеченные методом сплошной выборки контексты, в которых предикат эксплицирован в синтаксическом

и семантическом отношении. Например: ... она очень чиста сердцем и не знает сама, что это значит: любить; ...Лаврецкий подошел к Лизе и шепнул ей: «Вы добрая девушка; я виноват...» и др.

Идиолект осмысливается нами как «поле экспликации особенностей языковой личности, которые реконструируются при анализе созданных этой языковой личностью текстов» (См.: Караулов, 1987, 94; Арутюнова, 1988; Степанов, 1981; ср.: Леденева, 2001).

5) охарактеризовать слово в роли предиката как представитель прагматического уровня языковой личности автора;

Языка художественной литературы, теории художественного текста: М.М. Бахтин, Ю.А. Бельчиков, В.В. Виноградов, Н.С. Валгина, Г.О. Винокур, И.Р. Гальперин, В.П. Григорьев, Е.И. Диброва, А.И. Ефимов, А.Н. Кожин, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман и др.;

Лингвопоэтического и лингвостилистического анализа: М.Н. Кожина, А.Н. Кожин, Е.С. Копорская, В.А. Маслова, З.К. Тарланов, Л.В. Щерба и др.;

Предикации, номинации: Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, Т.И. Вендина, В.В. Востоков, Н,А. Герасименко, М.В. Дягтярева, Г.А. Золотова, Э.В. Кузнецова, Т.И. Кочеткова, П.А. Лекант, В.В. Леденева, Т.В. Маркелова, Т.С. Монина, Н.Ю. Шведова, Д.Н. Шмелев и др.;

Языковой личности, языковой картины мира: Ю.Н. Караулов, Г.В. Колшанский, В.В. Морковкин, А.В. Морковкина, Ю.С. Степанов и др.;

Языка и стиля И.С. Тургенева: Г.А. Бялый, Е.М. Ефимова, Г.Б. Курляндская, В.М. Маркович, Ф.А. Марканова, П.Г. Пустовойт, С.М. Петров, В.Н. Топоров, А.Г. Цейтлин и др.

3. В отборе слов, использованных в функции предиката, отражается система лексико-стилисшческих предпочтений писателя.

4. Предпочтение характеризующего предиката мотивировано, ... задачей создания реалистических образов, отражающих

представления И.С. Тургенева о типах русского дворянства середины XIX века.

Апробация исследования. Основные теоретические положения диссертации изложены в 7-ми публикациях, в том числе в изданиях списка ВАК. Материалы исследования обсуждались на заседании кафедры современного русского языка МГОУ, на аспирантских семинарах по актуальным проблемам лингвистики (2003, 2004, 2005, 2006). Автор

принимал очное участие в международных и всероссийских научных конференциях (Москва, 2003,2004; Орел, 2005). -

В Предисловии обосновывается выбор темы и аспекта исследования идиостиля писателя, мотивируется актуальность и новизна диссертации, определяются объект, цель, задачи, методы исследования, представляются гипотеза и основные положения, выносящиеся на защиту, характеризуется теоретическая и практическая значимость работы,

Во Введении характеризуется творчество И.С. Тургенева сквозь призму многочисленных оценок, данных его исследователями -литературоведами и лингвистами. Мы обращаем внимание на важную роль анализируемого произведения в творчестве писателя. Это роман, в котором автор не только создает особый художественный мир, наполненный реалистическими образами, но и отражает мировоззренческие позиции, переосмысливает биографические факты, в том числе детство и воспитание. Мы подчеркиваем, что анализ избранных автором языковых средств, использованных в функции предиката, позволяет осмыслить художественный образа персонажа, оценить позицию самого автора, его отношение к героям и описываемой художественной действительности. В этом разделе представлен круг рабочих терминов.

В первой главе «Предикат как средство выражения авторского начала в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева» мы обращаемся к рассмотрению понятай «предикат» и «предикация» и к описанию единиц и их форм, использованных писателем в персонажной зоне художественного произведения в этой функции.

Нами представлены основные теоретические положения в научном освещении, приведены определения оперативных понятий диссертации: предикат, предикация, предикативность, сделан акцент на том, что наша точка зрения совпадает с позицией П.А. Леканта и с характеристикой предиката и предикации его научной школой. В работе обосновывается определяющий позицию автора характер предикации в художественном тексте; мы констатируем, что предикация в художественном тексте понятие более сложное и широкое, включающее в себя не только акт приписывания признака субъекту, но и особые «ирреально-художественные» смыслы, вкладываемые автором произведения сознательно или несознательно в текст.

В данной главе представлены и проанализированы основные формы слов, использованные И.С. Тургеневым в функции предиката в романе «Дворянское гнездо», описан и классифицирован фактический материал, составляющий базу исследования. Семантико-стилистическое и морфологическое (формальное) основание учтено в этих классификациях. Мы детально проанализировали формы слов различных частей речи (имен существительных, имен прилагательных и глаголов), использованные в функции предиката, и указали на некоторые особенности их употребления автором.

Выделяя контексты, включающие конструкции с участием в позиции предиката предложно-падежных форм имени существительного, мы (вслед за H.A. Герасименко) констатируем наличие бисубстантивных предложений в контексте романа как средства, благодаря которому осуществляется характеристика персонажа: Жена Петра Андреича была смиренница-, Михапевич не унывал и жил себе циником, идеалистом, поэтом... и др.

Исследование подтверждает важную роль и продуктивность в исследуемом материале романа собственно предикативных падежных форм, которыми в русском языке считаются именительный предикативный, употреблявшийся в этой функции с древнейших времен, и заметно активизировавшийся позднее (нач. XIX в.) творительный предикативный. Предикат, выраженный именем существительным, указывает на качественную характеристику, на родовой признак, обозначает состояние, являет сущность того, кто (что) характеризуется. Например, форма именительного падежа использована в следующих контекстах: Ну, это еще не доказательство; Я тоже артист, хотя плохой; Он дилетант - и все тут!; Ты умница, что приехал; Я не поэт, куда мне! и др.

Проанализированный материал также показывает, что предикат в своем составе имеет адъективный компонент, которое выражает качественную характеристику, обеспечивая семантическое наполнение предиката при лексически опустошенных, хотя и важных для формальной стороны словах человек, существо и под.: Он, кажется, хороший человек; Сергей Петрович - почтенный человек; Он, воля ваша, приятный человек; Ты честный человек?; Эта Глафира была странное существо; Эта девушка - изумительное, гениальное существо и др.

Имя существительное в творительном падеже также представлено: Маланъя Сергеевна стала ее рабой; Иван Петрович вернулся в Россию англоманом; Он чувствовал себя чудаком и др. Чаще имя существительное в форме творительного падежа употребляется со связкой быть в прошедшем и будущем времени изъявительного наклонения. Заметим, со связками стать, делаться, казаться употребляется только слово в форме творительного падежа: Паншин и в

Петербурге считался дельным чиновникам...; она слыла чудачкой...; ... он был камер-юнкером; я кажусь эгоистом; ... вы были ребенком; ... он сделался действительно хорошим хозяином; Все было кончено: Варвара Павловна стала известностью и др.

Общее различие между именительным и творительным предикативным сводится к тому, что первый обозначает нечто постоянное, неизменное, тогда как второй - нечто ограниченное во времени, сменяемое чем-то другим. Например: Лизе и в голову не приходило, что она патриотка - характеристика «патриотка» представляется как основная жизненная позиция, сущность героини. Ср.: Варвара Павловна показала себя большой философкой... - Тургенев характеризует героиню, называя ее то «философкой», то «музыкантшей». Показателем того, что форма творительного падежа имени существительного используется автором в целях указать на качество (характеристику), ограниченное во времени, подверженное изменениям, служит употребление слов в роли предиката со связками стать, делаться и т.д., указывающими на становление, переход из одного состояния/качества в другое. Например: Я стал другим человеком; Он им казался каким-то мудреным педантом и др.

Имена прилагательные, о чем свидетельствует анализ, обладают свойствами, представляющими их как классические предикаты. Имена прилагательные - это предикативные формы, - т.е. типичные для предикации; несклоняемые формы - краткие прилагательные, склоняемые формы - полные прилагательные в именительном и творительном падежах. ^

Специфической формой, употребляемой только в сказуемом, т.е. предикатной, является краткая форма имени прилагательного; Мы выявили краткие формы, образованные от следующих полных форм прилагательных: бедный, влюбленный, восторженный, глупый, грубый, грязный, добрый, довольный, дрянной, дурной, жалкий, здоровый, сильный, страшный, счастливый, умный, хороший, чистый и др. В персонажной зоне романа писатель использовал их а) с нулевой формой связки: В самом деле, он - ничего, здоров, весел", Лаврецкий сознавал, что он не свободен; Разве она богомольна...; Она и собой хороша; Жаль, она, кажется, восторженна немножко; - Вы больны? - говорил между тем Паншин Лизе; - Да, я нездорова и др.; б) с материально выраженной связкой: Он был недурен собою, умен и, когда хотел, очень любезен; Паншин был действительно очень ловок, - не хуже отца; ...но он был также очень даровит; Он стал очень равнодушен ко всему; Я был тогда молод и неопытен: я обманулся, я увлекся красивой внешностью; Лиза была спокойна по обыкновению, но более обыкновенного бледна; Иногда он сам себе становился гадок: «Что это я,- думал он,- жду, как ворон крови, верной вести о смерти

жены!» и др. Кратких форм имен прилагательных в функции предиката «качества» подавляющее большинство, и в том нас убедили наблюдения над их использованием в персонажной зоне романа, что подтверждает выводы Ю.С. Степанова о том, что в употреблении данных форм заметна тенденция русского языка сближать краткие формы с «категорией личности».

Полные имена прилагательные используются автором в типичных предикативных формах именительного и творительного падежей: Также рассказывал Антон много о своей госпоже, Глафире Петровне: какие они были рассудительные и бережливые...; Лаврецкий не сразу отвечал ему: он казался рассеянным... и др.

Тургенев - мастер комплексных характеристик. Глаголы у писателя являются важным инструментом в работе над художественным образом, и это отличительная, яркая черта идиостиля писателя. В процессе работы нами установлено, что предпочтительными для автора являются глаголы в функции предиката как средство продвижения сюжета произведения, выражения авторских симпатий, оценки положения дел, ситуаций, в целом реализующих авторскую интенцию. Они представлены в романе более чем 1500 единицами и рассмотрены в пределах 1200 контекстов.

Глагольное пространство, образованное полнозначными глаголами, структурируется, прежде всего, оппозицией по семантическому признаку акциональностии - неакциональности. «Действие», «состояние», «отношение» - три семантических поля, которые образуются глагольной лексикой в связи с наличием/отсутствием или трансформацией компонентов активности и целенаправленности в семантической структуре слов.

Благодаря глаголам, картина мира в тексте может предстать как статичная или динамическая, находящаяся в движении, взаимодействии предметов, уже - лиц, событий и под., т.е. в «положении дел» (Золотова, Онипенко, Сидорова, 1998, 73, 75-77; Леденева, 2000, 59). Анализируя глагольные предикаты в исследуемом материале, мы установили ЛСГ, которые использует писатель, создавая образы персонажей с помощью различных художественных приемов, и вместе с тем описали состав данных единиц идиолекта И.С. Тургенева, отражающих особенности его языковой картины мира.

Данные анализа глаголов действия как самой многочисленной группы, используемой в функции предиката, показывают, как подбирались автором языковые средства при описании главного героя романа Лаврецкого. Так, количественно выделяется группа глаголов ЛСГ мышления (базовый думать). Глагол думать мы отмечаем особо, так как он употреблен в тексте романа 35 раз в описании действий героя. Частота употребления показывает, что герой находится в размышлении, поэтому данный предикат является не только самым частотным в романе, но и,

пожалуй, самым важным для понимания идеи произведения, определяющим звеном структуры романа (формирует линию связи романного прошлого и будущего). Например: «Вот, - подумал он, - новое существо только что вступает в жизнь; «Вот я и дома, вот я и вернулся»,- подумал Лаврецкий\ Он стал думать о ней, и сердце в нем утихло и др. Повторное, неоднократное использование слова в роли предиката указывает на присутствие имплицитной положительной или отрицательной авторской оценки и закрепляет ее.

Выбор слова как предиката демонстрирует отношение автора к функционально-стилистическим качествам языковых средств, необходимых для выражения его идейно-эстетической позиции и воплощения замысла

Во второй главе «Стилистическое употребление слов в функции предиката в романе «Дворянское гнездо»: к характеристике особенностей идиостиля И.С. Тургенева» проанализированы стилистические особенности использования слов в функции предиката в обрисовке персонажной зоны романа, определен авторский подход к выбору средств выражения предикации, который является одним из показателей идиостиля И.С. Тургенева.

Исследование художественного текста, языка отдельного автора на современном этапе развития лингвистической науки не может обойтись без обращения к понятиям идиолект и идиостиль. Это обращение мотивировано уже самой спецификой феномена «язык художественной литературы», который признается лингвостилистической системой синтезированного характера, имеющей свои законы функционирования и образования единиц, предназначенных создать эмоциональность, экспрессивность, образность как признаки художественного текста; в этой системе применяется «эстетический фокус», «эстетический угол зрения» в отборе средств национального языка, и этот угол зрения устанавливается писателем (См.: Андрусенко, 1978; Виноградов, 1959, 1976, 1980; Максимов, 1967).

Мы присоединяемся к трактовке определения идиостиля, данной В.В. Леденевой, по которому «идиостиль - это индивидуально устанавливаемая языковой личностью система отношений к разнообразным способам авторепрезенгации средствами идиолекта, которая проявляется в использованных единицах, формах, образных средствах в тексте. Идиолект - совокупность особенностей, характеризующих речь данного индивида» (Леденева, 2001,36).

Приметы идиостиля Тургенева мы находим в построении диалога главного героя Лаврецкого с его другом Михалевичем. И.С. Тургенев художественно преобразует «фонетическую оболочку», семантику, стилистическую значимость единиц, чтобы подчеркнуть эмоциональное

возбуждение участников спора: скептык, эгоист, волътериянец, фанатик, байбак, цынык. Например: Ты байбак; ...ты скептык; Ты именно цынык

Мастерство Тургенева проявляется в создании текстовых фрагментов особого философского звучания, которые автор использует для речевой автохарактеристики Лаврецкого и Лизы Калитиной. Существительные в функции предиката являются в них смысловым ядром, центром характеристики. См: Слушайтесь вашего сердца; оно одно вам скажет правду, - перебил ее Лаврецкий... - Опыт, рассудок - все это прах и суета! Не отнимайте у себя лучшего, единственного счастья на земле и др.

романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенев использует фразеологизмы в качестве важного характерологического средства персонажей. Экспликация позиции автора осуществляется благодаря включению фразеологизмов в текстовую ткань в кульминационные моменты развития действия, развертывания событийной канвы романа.

Последовательность введения фразеологизмов в текст позволяет сделать выводы об их роли в организации идейно-художественной структуры романа. Так, сначала формируется представление о герое «со слов» второстепенных персонажей (по информации, переданной автором в этих речевых партиях): Марья Дмитриевна приняча вид достойный, и несколько обиженный. «А коли так,- подумала она,- мне совершенно все равно; видно, тебе, мой батюшка, все как с гуся вода; иной бы с горя исчах, а тебя еще разнесло» - как с гуся вода.

Затем писатель описывает душевную боль героя из-за измены жены, причем использует фразеологизм с камнем на груди, варьируя узуально-известный камень на душе. Далее И.С. Тургенев говорит о чувстве любви к ней, при этом использует фразеологизмы для обрисовки психологического состояния человека: Лаврецкий, узнав об измене жены, не может сразу перестать ее любить. Глубину его переживаний передает фразеологизм, тоска берет (брала)-. Иногда такая брала его тоска по жене, что он, казалось, все бы отдал, даже, пожалуй... простил бы ее, лишь бы услышать снова ее ласковый голос, почувствовать снова ее руку в своей руке. Следующий фразеологизм указывает на философские размышления главного героя о человеке и его природе, о возможности понять,чью-то душу (что связано с сюжетной линией «любовь к Лизе»). Личностно-бытовые переживания прерывает автор философским спором Лаврецкого с Михалевичем. Фразеологизм войти в душу указывает на осознание героем всего с ним происходящего: «А ведь он, пожалуй, прав,- думал он, возвращаясь в дом,- пожалуй, что я байбак». Многие из слов Михалевича неотразимо вошли ему в душу, хоть он и спорил и не соглашался с ним. Следующий этап - известие о смерти жены и ее внезапном возвращении, когда герой сопоставляет прошлое и возможное будущее. Но Тургенев не дает легкой судьбы герою: с горькой иронией

повествует о мнимой смерти жены, а потом о ее внезапном появлении. Фразеологизмы включаются в эти фрагменты текстовой ткани как единицы, несущие сильный эмоциональный заряд: Он уже хотел бросить их - и вдруг вскочил с постели, как ужаленный. В фельетоне одной из газет известный уже нам мусъе Жюль сообщал своим читателям «горестную новость»: прелестная, очаровательная москвитянка,- писал он,- одна из цариц моды, украшение парижских салонов, madame de Lavretzki скончалась почти внезапно. Затем показаны тяжелые муки, связанные с пониманием того, что счастье, основанное на взаимной любви, стало невозможно, и - как финал - семантически измененный фразеологизм, который указывает на смерть, но не физическую, а духовную - от осознания, что счастья не будет никогда. Для этого в эпилоге автор использует фразеологизм отдать последний поклон, усиливая его коннотациями: А мне, после сегодняшнего дня, после этих ощущений, остается отдать вам последний поклон - и хотя с печалью, но без зависти, безо всяких темных чувств, сказать, в виду конца, в виду ожидающего Бога: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!» Коннотативное, оценочное содержание фразеологических единиц усиливает воздействие изображенных событий.

Работая над романом «Дворянское гнездо», И.С. Тургенев использовал арсенал диалектных и просторечных слов для более точной и полной в идейном плане обрисовки героев. Он вводил диалектизмы как яркое характерологическое средство при создании речевого портрета персонажей, а также эксплицировал собственное. отношение к речи, характеру героя. Многие ученые - А.И. Батюто, Г.Б. Курляндская, П.Г. Пустовойт - подчеркивали эту важную черту тургеневского письма, мы же отмечаем, что с данной целью использовались и слова в функции предиката.

Диалектизм хинь употребляется в составе фразеологизма И.С. Тургеневым всего один раз в исследуемом романе, но он является важной авторской характеристикой, которую можно отнести к изображенной дворянской, общественной жизни в целом. Это употребление мы считаем стилистически обусловленным. Писатель, обрисовывая «жизнь дворянских гнезд», на примере гнезда Лаврецкого показал, что пошло хинею все дворянское обустройство, весь дворянский быт, вся дворянская крепостная Россия. Оценочным предикатом пошло хинею в речи второстепенного персонажа - старого слуги Антона, как мы показали в диссертации, оказывается переданным тот общественно-политический смысл, который несет в себе тургеневское «повествование о России» (определение В.Г. Щербины) - роман «Дворянское гнездо».

В диссертационном сочинении мы исследуем художественно-стилистическую роль стилистически окрашенных единиц в функции предиката и слова нейтральной лексики, обретающие в тексте особую

стилистическую нагрузку. Оценочный компонент как детерминирующий проявляется в экспликации автором отношения к главному герою при использовании слов с корнем -добр- (словообразовательное гнездо с вершиной добрый) в функции предиката, что становится предметом специального рассмотрения.

Характеризуя Лаврецкого, И.С. Тургенев словно ставит под сомнение его силу и направленность его доброты и поэтому для характеристики героя использует предикат добрый с коннотативными оттенками сомнения, даже иронии. Они появляются в речевых партиях Лизы и Варвары Павловны (жены), женщин, которых любил Лаврецкий. См.: ...вы такие добрые, начала она и в то же время подумала: «Да, он точно добрый...» (Лиза). И.С. Тургенев показал, что своих героев он «проверяет добротой». Ср.: ...но мне кажется, что он все такой же добрый (жена). Предикат добрый употреблен в конструкции, где выражается сомнение, неуверенность и, тем не менее, надежда, что доброта-мягкотелость не сменилась чувством высоконравственным и противостоящим злу.

В ходе анализа слов в функции предиката как средств, раскрывающих особенности идиостиля писателя, нами установлено, что ключевым понятием, отражающим черту русского национального характера, для И.С. Тургенева является страстность. Это демонстрируют группы предикатов (см.: приглянуться, полюбить, привязаться, отдаться, казаться милей), в значениях которых ощутимы смысловые компоненты интенсивности и неожиданности, что, по нашему наблюдению, характеризует страстный темперамент. Например, о матери Лаврецкого: Она с первого разу приглянулась Ивану Петровичу; и он полюбил ее робкую походку, стыдливые ответы, тихий голосок, тихую улыбку, с каждым днем она ему казалась милей. И она привязалась к Ивану Петровичу всей силой души, как только русские девушки умеют привязываться, - и отдалась ему.

Ярким эпизодом, в котором проявилась «страстность» как черта русского характера, является встреча Лаврецкого с другом Михалевичем. В динамике представлен спор, который русский человек пытается выиграть не логическим путем, а эмоциональностью, страстностью речей, порой противореча собственным же суждениям (в этом - правдивость и точность изображения): Четверти часа не прошло, как уже загорелся (1) между ними спор, один из тех нескончаемых споров, на который способны только русские люди. С оника, после многолетней разлуки, проведенной в двух различных мирах, не понимая ясно ни чужих, ни даже Собственных мыслей, цепляясь за слова и возражая одними словами, заспорили (2) они о предметах самых отвлеченных - и спорили так, как будто дело шло о жизни и смерти обоих: голосили (3) и вопили {А) так, что все люди всполошились в доме. Стилистически сниженные слова загореться, голосить, вопить использованы как предикаты, передающие

эмоциональный накал, который показан в его возрастании. Ср. в ТСУ: 1) ЗАГОРЕТЬСЯ - «Начать гореть» (метафорически об интенсивном начале чего-либо); 2) ЗАСПОРИТЬ - «Начать спорить»; 3) ГОЛОСИТЬ -«Вообще громко кричать, плакать, причитать навзрыд (разг. фам.)»; 4) ВОПИТЬ - «(разг.). Кричать громко и протяжно, выть».

Объектом детального анализа мы избрали образ Лаврецкого; он предстает в романе «Дворянское гнездо» как индивидуальность, но в то же время Тургенев обобщает в этом образе черта представителей культурного среднего дворянства 40-60-х гг. XIX в. В диссертации представлен круг предикатов, с помощью которых данный образ обретает полноту очертаний.

Речевую манеру героя характеризует глагол произнесения промолвил с конкретизаторами действия, выраженными деепричастиями и наречиями, например: промолвил он, снимая шляпу; промолвил Лаврецкий, взбираясь по ступенькам крыльца; промолвил он громко. Наблюдения показали, что И.С, Тургенев редко употребляет глагол речевого сообщения сказать и глагол произнесения говорить. Из синонимичных единиц он выбирает те члены парадигматических объединений, которые будут акцентировать внимание на семантической нагрузке слова, соответствующей речевой модификации героя: возразить, вопить, воскликнуть, дрогнуть, завести, заговорить, заметить, крикнуть, молить, перебить, подхватить, проговорить, произнести, твердить, шепнуть и да.

В системе характеристики персонажей И.С. Тургенев большую роль отводит монологам и диалогам. Наивысшей точки в обрисовке образа Лаврецкого достигает автор в моменты открытого диалога героя с Лизой и в показе скрытого спора с ней. Сдержанная авторская характеристика этого общения не затемняет роли спора в развитии чувства любви у главных героев, в оценке этого чувства как большого, судьбоносного. Тональность диалога героев указывает на рождение большого чувства - любви, что передается глаголами-предикатами: ...ничего друг другу не сказали, но оба поняли, что тесно сошлись, оба поняли, что и любят и не любят одно и то же. Последовательность употребления глаголов в репликах диалога также указывает на зарождение чувств. Глаголы в авторских ремарках и в репликах выстраиваются в пары: проговорил - прошептала; произнес с невольным ужасом - медленно взглянула; он понял, проговорил снова - она вздрогнула; не мог заснуть - не спала.

Появление коннотаций связано с повторением одних и тех же слов. Глаголы отражают приближение кульминационного момента романа, и автор использует повтор слова как художественный прием.

В обрисовке Лаврецкого мы отметили преобладание кратких форм прилагательных в роли предиката «качества» с оценочным оттенком; они обозначают качественное состояние предмета характеризации: с нулевой формой связки - он здоров, весел, с материально выраженной связкой -он стал равнодушен. Полные имена прилагательные используются И.С.

Тургеневым в предикативных формах именительного и творительного падежей: да какой же ты славный, в том числе при связках: он казался сонливым. Таким образом, краткая форма у писателя портретирует, это «живое» в романе, отражающее «мгновение» романного времени, а полная форма используется для показа эволюции образа: каким был - каким стал впоследствии.

В диссертации мы также анализируем средства создания образа главной героини романа - Лизы Калитиной. Автор характеризует Лизу через описание ее взгляда. Как показал материал, только взгляд Лизы передает состояние ее души, а движения и речь в проявлении чувств, по представлению Тургеневым, сдержанные. В уста Лаврецкого автор вложит в начале романа штрих-характеристику Лизы: Я помню вас хорошо; у вас уже тогда было такое лицо, которого не забываешь. См. описание взгляда/глаз по отношению к Паншину: Глаза Лизы выражали неудовольствие. О взгляде Лизы Тургенев написал на страницах романа не один раз. Мы считаем, что именно эта деталь является главной в оценке героини и в представлении типа - тургеневская девушка.

В работе над образом Лизы автор использует усилитель смысла основного предиката, делая акцент на том, как происходило действие; таким усилителем он избрал слова с корнем -тих-: в детстве: Она усердно молилась: тихо светились ее глаза, тихо склонялась и поднималась ее голова; Лиза прислонилась к спинке кресла и тихо занесла себе руки на лицо; Мы о Лизе недавно имели вести, - промолвил молодой Калитин, и опять кругом все притихло; ... к нам через людей вести доходят.- Сделалось внезапное, глубокое молчанье; вот «тихий ангел пролетел»,- подумали все.

В эпилоге романа взгляд героини передается как особое дрожание ресниц: Перебираясь с клироса на клирос, она прошла близко мимо него, прошла ровной, торопливо-смиренной походкой монахини - и не взглянула на него; только ресницы обращенного к нему глаза чуть-чуть дрогнули.

В представлении героев автором характеризующий предикат является одним из наиболее широко распространенных^ художественном тексте типов предикатов, так как с его помощью автор имеет возможность проявить себя в описании, характеристике, оценке как героев, так и изображаемых событий.

Предикат является значимым для создания неповторимого художественно-стилистического содержания прозы И.С. Тургенева, для понимания авторской позиции, отношения писателя к изображаемому, для определения особенностей его идиолекта и идиостиля.

В Заключении подводятся общие итоги исследования художественно-стилистического употребления слов в роли предиката в персонажной зоне романа «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева, излагаются основные выводы, полученные в ходе анализа материала.

1. Стилистически обусловленное употребление слова хинь в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»: Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». -№2 (27). - 2006. - М.: Изд-во МГОУ. - С. 281-282.

2. Предикат как средство авторской характеристики образа Лаврецкого // Рациональное и эмоциональное в языке и речи: средства и способы выражения: Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 75-летию профессора М.Ф. Тузовой. - М.: МГОУ, 2004. - С. 157-161.

3. Стилисшческие функции слова добрый в романе И.С. Тургенева «Дворянское Гнездо» // Рациональное и эмоциональное в языке и речи: средства художественной образности и их стилистическое использование в тексте: Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 85-летаю профессора А.Н. Кожина. - М: МГОУ, 2004. - С. 275-280.

4. Роль ЛСТ в создании художественного образа (на материале романа И.С. Тургенев! «Дворянское гнездо») // Рациональное и эмоциональное в языке и речи: грамматика и текст: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МГОУ, 2005. - С. 225-229.

5. Роль фразеологизмов в формировании структуры романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» // Информационный потенциал слова и фразеологизма: Международная научно-практическая конференция, посвященная памяти профессора Р.Н. Попова (к 80-летию со дня рождения): Сборник научных статей. - Орел, 2005. - С. 330-333.

6. Стилистически окрашенные имена существительные в роли предиката в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» // Актуальные вопросы современного русского литературного языка: Сборник материалов ваучной конференции профессорско-преподавательского состава, студентов и аспирантов кафедры современного русского языка. -Издательство МГОУ, 2005. - С. 50-55.

7. Черты русского национального характера в обрисовке И.С. Тургенева (ш| материале романа «Дворянское гнездо») // Молодые тургеневеды о Тургеневе: Материалы конференции / Сборник статей. - М.: Экон-Информ, 2006. - С. 69-77.

Заказ №417. Объем 1 пл. Тираж 100 экз.

Отпечатано в ООО «Петроруш». г. Москва, ул. Палиха-2а, тел. 250-92-06 www.postator.ru

Введение.

ГЛАВА 1. ПРЕДИКАТ КАК СРЕДСТВО ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОГО НАЧАЛА В РОМАНЕ «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО»

И.С. ТУРГЕНЕВА.

§1.0 понятии «предикат» в научном освещении.

§2. Имена существительные в роли предиката в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».

2.1. Имена существительные как предикаты.

2.2. Имена существительные в функции предиката, характеризующие персонажную зону романа: предикативные формы.

2.3. Имена существительные в функции предиката, характеризующие персонажную зону романа: непредикативные формы.

§3. Имена прилагательные в роли предиката в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».

3.1. Особенности употребления имен прилагательных в роли предиката.

3.2. Использование различных форм имен прилагательных в роли предиката в персонажной зоне романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».

§4. Глагольные предикаты в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».

4.1. Акциональные глаголы в функции предиката.

4.2. Статуальные глаголы в функции предиката.

4.3. Реляционные глаголы в функции предиката.

4.4. Лексико-семантические группы глаголов, использованных при создании образа главного героя романа.

§5. Специфика введения предикатов и экспликация позиции автора.

Выводы по 1 главе.

ГЛАВА 2. СТИЛИСТИЧЕСКОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ СЛОВ В ФУНКЦИИ ПРЕДИКАТА В РОМАНЕ «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО»: К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ОСОБЕННОСТЕЙ ИДИОСТИЛЯ И.С. ТУРГЕНЕВА.

§1. О средствах идиолекта, отражающих особенности идиостиля И.С. Тургенева.

1.1. Понятия «идиостиль» и «идиолект» как рабочие термины при анализе художественного текста И.С. Тургенева.

1.2. Использование И.С. Тургеневым стилистически окрашенной лексики в роли предиката.

1.3. Роль фразеологизмов в формировании идейно-художественной структуры романа.

1.4. Концептуально значимые предикаты романа «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева.

1.4.1. Фразеологизм хинью пошло как экспликатор авторского отношения к миру дворянских гнезд.

1.4.2. Стилистические функции слова добрый и отражение этикофилософской мысли автора.

§2. Художественные образы романа И.С. Тургенева в лексической аранжировке.

2.1. Ключевые слова, отражающие черты русского национального характера.

2.2. Роль предикатов в создании художественного образа Лаврецкого.

2.3. Имя прилагательное в роли предиката - излюбленное средство тургеневской характеристики.

Выводы по 2 главе.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Ковина, Тамара Павловна

Текст романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» мы воспринимаем как речевой факт, как полотно, сотканное из средств лексико-семантического уровня, также учитываем его прагматико-стилистические интенции.

Вбирая в себя лексику различных стилей, текст писателя становится источником знаний о прагматиконе языковой личности уже потому, что использованные единицы идиолекта содержат прагматическую информацию, присущую им как членам лексической системы, эта система тесно сплетается с семантической, а зачастую «впрессовывается» в лексические значения слов (Апресян, 1995, 2; Маркелова, 1998; Леденёва, 2000,16).

Функционирование слова в тексте в целом и конкретном предложении как высказывании имеет большое значение для определения особенностей идиостиля автора, предпочтительность избрания слов конкретной стилистико-функциональной отнесенности в качестве средств номинации и предикации дает возможность говорить об индивидуальности языковой личности автора и чертах этой индивидуальности, ее языковой картине мира (ЯКМ).

Актуальность работы определяется неугасающим интересом к творчеству И.С. Тургенева. «Он для нас остается до сих пор особенно близким, точно принадлежит гораздо больше веку нашему, чем прошлому.», - писал М.Н. Самарин в 1922 г. (Самарин, 1922,130).

В.Н. Топоров в «Слове при открытии-восстановлении Библиотеки-читальни имени И.С. Тургенева 9 ноября 1998 года», подчеркивая значение 5 всего созданного писателем, отмечал: «Сам Тургенев требует во многом нового прочтения, нового осмысления. Он во все времена, в радостях и горестях, наш вечный и живой спутник». Эту точку зрения разделяем и мы.

Художественное произведение, как показали многочисленные исследования (М.М. Бахтин, 1963; Г.Б. Курляндская, 2001; В.М. Маркович, 1982; В.Б. Микушевич, 2004; Е.М. Огнянова, 2004; С.М. Петров, 1976; А. Труайя, 2004 и др.), создается благодаря взаимодействию многих факторов, обусловленных идейно-эстетической позицией писателя и своеобразием его языковой картины мира.

Язык Тургенева и поныне является образцом стилистического совершенства. И хотя языковое мастерство автора постоянно находится в поле зрения исследователей, многие грани его таланта еще недостаточно изучены. Так, не подвергалось пристальному исследованию стилистическое использование слов в функции предиката.

Мы считаем необходимым сосредоточить внимание на этой стороне тургеневского языка, так как предикаты способствуют выражению жизненной и творческой позиции, авторской художественно-эстетической концепции, хода мысли писателя при создании целостного текста, передают систему оценок, т.е. определяют манеру художественного письма, идиостиль в целом.

Слово в тексте рассматривается нами как реализованная единица языка, отражающая состав идиолекта автора, способствующая материальному воплощению его замысла, как свидетельство креативной деятельности автора. Под пером мастера слова единицы языка становятся изобразительно-выразительными средствами художественной речи, создающими образный строй и авторское повествование - текстовую ткань.

Объектом диссертационного исследования является художественный текст романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» как значительный источник информации о способности слов складываться в определенные словесно-синтаксические модели, подчиняясь идейноэстетическим установкам автора, отражать не только социальный, художественно-стилистический аспекты творчества, но и передавать представление об индивидуальной языковой картине мира, сквозь призму образного видения.

Мы пристально рассматриваем персонажную зону романа «Дворянское гнездо», под которой понимается «иерархическая квалификационная структура, состоящая из определенных характеристик персонажа, обоснованная авторскими истолкованиями, которые находят свое языковое подтверждение в тексте художественного произведения» (Диброва, 1999,91).

Предметом исследования являются лексические единицы в функции предиката в персонажной зоне романа «Дворянское гнездо», типа патриотка: Лизе и в голову не приходило, что она патриотка; добрый: Вы такие добрые, - начала она и в то же время подумала: «Да, он точно добрый.»; прошептать, потупить глаза: «Зачем же вы женились на ней?- прошептала Лиза и потупила глаза и др., - т.е. имена существительные, имена прилагательные, глаголы, фразеологические единицы.

Стилистические потенции слова номинирующего и слова квалифицирующего, идейно-художественно мотивированное употребление предикатов, влияние особенностей языковой личности на формирование индивидуального художественного пространства вызывают научный интерес у исследователей разных поколений. Мы находим отражение круга данных вопросов в работах отечественных языковедов: Н.Д. Арутюновой, 1998; Ю.Д. Апресяна, 1995; Ю.А. Бельчикова, 1974; Н.П. Бадаевой, 1955; В.В. Виноградова, 1954; Г.О. Винокура, 1991; Д.Н. Введенского, 1954; Н.А. Герасименко, 1999; Е.И. Дибровой, 1999; Г.А. Золотовой, 1973; А.Н. Кожина, 2003; М.Н. Кожиной, 1983; Т.И. Кочетковой, 2004; В.В. Леденёвой, 2000; П.А. Леканта, 2002; Т.В. Маркеловой, 1998; В.В. Морковкина, 1997; О.Г. Ревзиной, 1998; Ю.С. Степанова, 1981 и др.

Мы считаем, вслед за В.В. Леденевой, что в использовании слов в функции предиката проявляются важнейшие черты идиостиля автора, что выбор предиката в тексте подчинен субъективному авторскому началу, которое отражено и в предпочтении слов определенной лексико-семантической группы (ЛСГ), и в избирательном отношении к тому или иному члену какой-либо лексической парадигмы, и в выборе конкретного лексического значения - лексико-семантического варианта (ЛСВ), стилистического пласта.

Определение предмета исследования мотивировано интересом к предикации и предикатам, обладающим художественно-стилистическим содержанием в прозе писателя, а потому значимым для понимания авторской позиции, отношения писателя к изображаемому. Это обусловило новизну исследования.

Научная новизна диссертационного исследования заключается:

В новом подходе к изучению языка И.С. Тургенева - в рассмотрении стилистических особенностей романа "Дворянское гнездо" сквозь призму предикации;

В полиаспектном анализе слов, избранных И.С. Тургеневым на роль предиката, как единиц идиолекта автора, демонстрирующих особенности его идиостиля;

В выявлении факторов, влияющих на выбор Тургеневым лексических и фразеологических элементов при создании образов персонажей и в установлении концептуально значимых для персонажной зоны предикатов;

В характеристике ключевых слов, отражающих черты русского национального характера в представлении И.С. Тургенева;

В стилистическом анализе роли предикатов при создании образов героев романа;

В исследовании функционально-семантических и коммуникативно-прагматических аспектов использования стилистически окрашенных и оценочных предикатов в тексте романа;

В научный оборот вводится не исследованный ранее материал, отражающий специфику языка и стиля автора, обработанный по толковым, семантическим, этимологическим словарям и другим информационным источникам.

Материалом исследования стали извлеченные методом сплошной выборки контексты, в которых предикат эксплицирован в синтаксическом и семантическом отношении. Например: .она очень чиста сердцем и не знает сама, что это значит: любить; .Лаврецкий подошел к Лизе и шепнул ей: «Вы добрая девушка; я виноват.» и др.

Анализ слов, использованных в роли предикатов, проводился нами с учетом их художественно-стилистической значимости. Ограничение круга исследования объясняется широтой материала, с одной стороны, и способностью предикатов нести значительную информационную и эстетическую нагрузку в тексте, которая помогает выявить авторскую интенцию, с другой стороны. Картотека включает около 3000 контекстов.

Художественное произведение реализует в себе не только авторскую идею, но и выражает суждение о типах людей. Имена существительные и прилагательные в плане подобного выражения являются носителями образно-характеризующей мысли автора, образности текста. Глаголы -средство реализации мысли писателя и продвижения сюжета в развитии замысла, таким образом, слова в функции предиката - важные единицы идиолекта.

Идиолект осмысливается нами как «поле экспликации особенностей языковой личности, которые реконструируются при анализе созданных этой языковой личностью текстов» (См.: Караулов, 1987, 94; Арутюнова, 1998; Степанов, 1981; ср.: Леденёва, 2001).

Цель исследования - охарактеризовать особенности идиостиля И.С. Тургенева, эксплицированные художественно-стилистическим использованием слов в функции предиката в романе «Дворянское гнездо».

Данная цель предопределила постановку и решение следующих конкретных задач:

1) выявить состав предикатов, использованных в персонажной зоне романа; систематизировать языковой материал;

2) дать формальную, семантическую и стилистическую характеристику единиц, выступающих в роли предиката, по материалам исследования;

3) оценить роль средств предикации в создании художественных образов и в экспликации позиции писателя по отношению к изображаемым персонажам;

4) выявить художественно значимые для Тургенева компоненты семантики слов, использованных в функции предиката;

6) установить стилистическую мотивированность использования предикатов и их место в системе средств репрезентации черт языковой личности писателя;

7) доказать, что предпочтение предикатов характеризующего типа является идиостилевой чертой автора (при создании персонажной зоны романа).

Основная гипотеза исследования: слова в функции предиката являются важнейшим характерологическим средством экспликации авторского замысла, оценки места и роли персонажа в художественном пространстве и в соотношении с общественно значимыми событиями реальной действительности.

Теоретическая основа диссертации базируется на достижениях в следующих областях лингвистического исследования:

Языка художественной литературы, теории художественного текста:

М.М. Бахтин, Ю.А. Бельчиков, В.В. Виноградов, Н.С. Валгина, Г.О.

Винокур, И.Р. Гальперин, В.П. Григорьев, Е.И. Диброва, А.И.

Ефимов, А.Н. Кожин, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман и др.;

Лингвопоэтического и лингвостилистического анализа: М.Н.

Кожина, А.Н. Кожин, Е.С. Копорская, В.А. Маслова, З.К. Тарланов,

Л.В. Щерба и др.;

Предикации, номинации: Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Т.В.

Булыгина, Т.И. Вендина, В.В. Востоков, Н.А. Герасименко, М.В.

Дягтярева, Г.А. Золотова, Э.В. Кузнецова, Т.И. Кочеткова, П.А.

Лекант, В.В. Леденёва, Т.В. Маркелова, Т.С. Монина, Н.Ю.

Шведова, Д.Н. Шмелев и др.;

Языковой личности, языковой картины мира: Ю.Н. Караулов, Г.В.

Колшанский, В.В. Морковкин, А.В. Морковкина, Ю.С. Степанов и др.;

Языка и стиля И.С. Тургенева: Г.А. Бялый, Е.М. Ефимова, Г.Б.

Курляндская, В.М. Маркович, Ф.А. Марканова, П.Г. Пустовойт,

С.М. Петров, В.Н. Топоров, А.Г. Цейтлин и др.

Методы исследования и подход к анализу материала избраны с учетом поставленных цели и задач. Характер диссертационной работы предполагает использование общенаучных методов анализа, синтеза, сопоставления и обобщения. В качестве основных методов применялись метод лингвистического наблюдения, художественно-стилистический, описательно-сопоставительный, элементы компонентного анализа, методика сплошной выборки материала, лексикографической его обработки. В основе выбора методов и анализа - представление об антропоцентричности языка.

Теоретическая значимость исследования состоит в разработке на конкретном материале аспекта актуальной для современной лингвистики проблемы отражения особенностей языковой личности автора в чертах ее идиостиля; в описании функционирования слов в роли предиката в произведении как художественно и стилистически значимых единиц.

Практическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью адекватного отражения в лингвистической науке важности авторской предикации в художественном тексте, в выявлении закономерностей отбора языковых средств ее выражения. Результаты исследования могут быть использованы при дальнейшем исследовании языка и стиля И.С. Тургенева. Материал исследования может найти применение в практике вузовского и школьного преподавания лингвистического и филологического анализа художественного текста, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам языка художественной литературы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. И.С. Тургенев - активная языковая личность, полем интересов которой является сфера межличностных отношений, что подтверждается выбором средств идиолекта и особенностями их функционирования в качестве предиката при характеристике образов (в персонажной зоне романа).

2. Качественный и количественный состав единиц, использованных в функции предиката, указывает на оправданность их выбора и актуальность для создания романа данного идейно-художественного содержания.

3. В отборе слов, использованных в функции предиката, отражается система лексико-стилистических предпочтений писателя.

4. Предпочтение характеризующего предиката мотивировано задачей создания реалистических образов, отражающих представления И.С. Тургенева о типах русского дворянства середины XIX века.

5. Отбор предикатов в персонажной зоне романа «Дворянское гнездо» мотивирован замыслом и идейно-художественной структурой романа, эксплицирующей этико-философские и эстетические позиции писателя.

6. Круг избранных И.С. Тургеневым предикатов выделяет значимые для автора черты национального характера, ментальности русского человека.

7. Важнейшей чертой идиостиля И.С. Тургенева считаем отсутствие категорических оценок, представленных предикатами-существительными, что позволяет говорить о прагматической установке автора на диалектическое развитие образов, выражающейся в эволюции героев (типов).

Структура диссертации. Работа состоит из Предисловия, Введения, двух глав, Заключения, Библиографического списка, Приложения.

ВВЕДЕНИЕ

Искусство слова. Мастерски владел этим искусством И.С. Тургенев -великий русский писатель 2-й половины XIX века, художественные открытия которого не только обогатили русский литературный язык, но и упрочили его славу как «великого и могучего» языка.

Тексты И.С. Тургенева обладают той притягательной силой, которая вдохновляет исследователей на поиски материала, раскрывающего своеобразие национальной языковой картины мира (ЯКМ), еще не до конца познанной. Язык как некий храм, это то, что было до нас, и будет после нас, то одухотворенное в человеке, что воплощается в тексте словом, расцвеченным писательским талантом.

Не одно поколение лингвистов и литературоведов обращалось к исследованию феномена Тургенева-классика (Н.Н. Страхов, 1885; В. Гиппиус, 1919; К.К. Истомин, 1923; H.JI. Бродский, 1931; А. Кипренский, 1940; С.М. Петров, 1957; Г.А. Бялый, 1962; Г.Б. Курляндская, 1977; Д.Н. Овсянико-Куликовский, 1896; Е.Г. Эткинд, 1999; Л.И. Скокова, 2000; И.А. Беляева, 2002; Н.А. Куделько, 2003; Н.Д. Тамарченко, 2004; В.Я. Линков, 2006 и др.). Особенности мастерства писателя объясняют интерес и порождают многообразие подходов, выбор тематики и проблематики изучения его творческого наследия.

О магнетизме языка Тургенева сказал К.К. Истомин: «Мы стоим перед мало исследованной областью, еще ожидающей углубления в нее и к этому углублению зовущей» (Истомин, 1923, 126). На этот зов откликнулись и мы, избрав для научного исследования идиостиль писателя, которого нам

14 вслед за К. Кедровым) хочется назвать «императором русского языка», «Моцартом в прозе» (Кедров, 2006, 99).

Мы считаем, что в ряду великих русских писателей, продолживших пушкинскую традицию, обработавших и поднявших на новую высоту литературный язык, И.С. Тургеневу по праву можно отвести одно из первых мест. Он вошел в историю русского литературного языка как крупнейший мастер художественной прозы, блестящий стилист и один из создателей современного русского литературного языка.

И.С. Тургенев унаследовал лучшие поэтические традиции своих предшественников - Пушкина, Лермонтова и Гоголя. Его исключительное умение передать глубокие внутренние переживания человека, его «живое сочувствие к природе, тонкое понимание ее красот» (А. Григорьев), «необыкновенная тонкость вкуса, нежность, какая-то трепетная грация, разлитая на каждой странице и напоминающая утреннюю росу» (Мельхиор де-Вопоэ), наконец, всепокоряющая музыкальность его фразы - все это порождало неповторимую гармонию его творений. Художественная палитра великого русского романиста отличается не яркостью, но мягкостью и прозрачностью красок» (Пустовойт, 1980,3).

Г.Б. Курляндская подчеркнула: «Связь Тургенева с предшественниками видна прежде всего в изображении характеров, сложном сочетании в них социально-типических проявлений с общечеловеческим содержанием» (Курляндская, 1980, 5). Нас также привлекают эти характеры и интересуют черты идиостиля писателя, проявившиеся при их создании.

Восхищаясь силой и красотой русского языка, относясь к нему как к «кладу», «достоянию», Тургенев не только с исключительным умением использовал все его богатейшие возможности для изображения характеров, обладающих набором выразительных черт, представляющих менталитет человека, но и в подтексте указывал на события огромного общественного значения.

Факты жизни и, как следствие, вехи биографии обусловливают выбор тем, круг проблем, рассматриваемых в произведениях автора. Так, известно, что в начале 1843 года Тургенев поступает на службу в Министерство Внутренних Дел, в особую канцелярию по крестьянским делам, а в декабре 1842 года составляет официальную бумагу, где излагает мысли о русском хозяйстве: «Несколько замечаний о русском хозяйстве и о русском крестьянине». На этот факт обращает внимание Л.И. Скокова в статье «И. Тургенев о дворянстве», где она отмечает: «На первый план выходит драматическая история современного Тургеневу русского дворянства. Недаром же роман называется «Дворянское гнездо». В 1842 году Тургенев только коснулся темы дворянства. И в 1858 году, когда разгорелись споры вокруг дворянского сословия, он, активный сторонник отмены крепостного права, не мог обойти тему дворянства молчанием. Потому «Дворянское гнездо», роман, задуманный еще в 1856 году (и скорее всего по личному поводу), возник именно в 1858 году в связи с полемикой о крестьянской реформе и о судьбе русского дворянства в этой реформе» (Скокова, 2004, 101).

Ключевое значение в разгадке тайны слова, особенностей идиостиля, имеет, по словам Г.О Винокура, «изучение языка писателя в проекции на его биографию, факты которой, так или иначе, дают толчок формированию тех или иных индивидуальных свойств языковой личности. Надо обратить внимание на то, что самое понятие «личность» по отношению к писателю может толковаться различно. Рядом с реальной личностью писателя, которую познаем или представляем в биографии на основании соответствующих исторических материалов, живет его иная, литературная личность, та, которая заключается в его произведениях. Во всяком тексте есть тот, кто говорит, субъект речи, хотя бы слово я в нем ни разу не встретилось. Не требует доказательства, что в художественном произведении субъект речи есть одно из явлений художественной фантазии и потому не сводимо без остатка к соответствующей реальной биографической личности. В этом случае характеристики, которые мы выводим из наблюдений над различными индивидуальными, внеграмматическими свойствами в языке литературных произведений, мы будем приписывать уже не биографической, а литературной личности писателя» (Винокур, 1991, 44,48).

Индивидуальное мастерство писателя раскрывается в своеобразии его произведений, но художественное своеобразие произведения обусловлено не только мерой таланта, но и жизненным опытом автора.

Мы стремимся исследовать язык романа «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева с учетом фактов биографии писателя, преломить особенности идиолекта и идиостиля сквозь призму жизненных коллизий, показать, как проявляется в тексте необыкновенная одаренность, которая позволяет говорить о личности, опередившей время, поражающей своим мировосприятием, отраженным в произведениях. И.С. Тургенев признан не только прекрасным художником слова, но и обладателем редкой лингвистической интуиции, способности чувствовать предназначенность слова как средства воплощения предмета изображения. А.Г. Цейтлин указывает на важный фактор: «Интерес Тургенева к языку основывался на прочной научной базе. Получив в юности хорошее филологическое образование, Тургенев в течение всей своей жизни интересовался лингвистическими проблемами» (Цейтлин, 1958,269).

Язык Тургенева и поныне является образцом стилистического совершенства; писателю было присуще высокое умение стилистически целесообразно использовать узуальные и - реже - неузуальные единицы языка и грамматические формы. В текстовой ткани произведений автор использовал лишь тот материал, который гармонировал с литературной речью, и в таком количестве, чтобы он не засорял речь, не затруднял ее восприятие и понимание (См. о чувстве языка: Литвинов, 1958, 307). И хотя языковое мастерство автора постоянно находится в поле зрения исследователей, многие грани его таланта еще недостаточно изучены. Так, не подвергался пристальному исследованию синтаксис тургеневской прозы, употребление и стилистическое использование не только окрашенных, но и нейтральных слов, в частности, в функции предиката, чему мы и посвятили свое диссертационное исследование как актуальной зоне лингвистических разысканий.

Роман «Дворянское гнездо» написан тем «прекрасным» языком, который является «первоосновой» художественного творчества, благодатным объектом научно-лингвистического наблюдения и анализа», -отмечал Д.Н. Введенский (Введенский, 1954, 125).

Начиная исследование идиостиля писателя-классика, как было сказано выше, мы непременно должны приподнять завесу личного, влиявшего на мастера в период создания художественного произведения, рассматривая черты портрета языковой личности (ЯЛ) автора. «Под языковой личностью понимается «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью изображения действительности, в) определенной целевой направленностью. В этом определении объединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов» (Караулов, 1987,3).

Тургенев был необыкновенно одаренной личностью, он «жаждал познаний» (Б. Зайцев). Окончив Петербургский университет, он продолжил образование в Берлине, слушал лекции по филологии и философии. Ученые полагают, что столь страстная тяга к знаниям объяснима его нелюбовью к матери, которая не сумела дать ему ласки и любви. Не познав тепла семейного очага, Тургенев не любил семьи, не пожелал он и многим своим героям тепла и уюта (Лаврецкий в «Дворянском гнезде», Базаров в «Отцах и детях», Нежданов в «Нови», Чулкатурин в «Дневнике лишнего человека» и др.). Отсутствие счастливого семейного уклада как внешняя причина, породило внутреннее напряжение и тоску, о чем свидетельствуют известные биографы И.С. Тургенева: С.М. Петров «И.С. Тургенев: Жизнь и творчество»

1968), Н.И. Якушин «И.С. Тургенев в жизни и творчестве» (1998), Г.Б. Курляндская «Эстетический мир Тургенева» (1994), В.М. Маркович «И.С. Тургенев и русский реалистический роман 19 века (30-50-е годы)» (1982), В.Н. Топоров «Странный Тургенев» (1998) и др. Писатель был одинок, и это напряженное, тревожное состояние души сумел передать читателю настолько умело, что, следуя за судьбой его героев, анализируя их поступки, внешность, речь, читатель искренно сопереживает, но, самое удивительное, испытывает то же мучительно-тоскливое чувство внутреннего одиночества, которое было так знакомо самому мастеру. Нам близко следующее утверждение: «Справедливо говорят, что с ранних пор Тургенев невзлюбил «основы» - брак, семью, дом - и что детские и юношеские переживания в родительском доме - будь он в Спасском, на Самотеке или на Остоженке -отвратили его от таких «основ». Это отталкивание от своего дома, жизнь у чужого очага определили его бездомность и одиночество, остро почувствованные им в конце жизни. Об этом состоянии лишенности своего гнезда, безгнездовья или прилепленности к чужому гнезду Тургенев писал не раз, как и те, кто наблюдал за его жизнью, и кого печалило его одиночество. П.Д. Боборыкину Тургенев рассказывал: «Жизнь моя сложилась так, что я не сумел свить собственного своего гнезда. Пришлось довольствоваться чужим» (Топоров, 1998, 81).

Мы не ощущаем никакого преувеличения в отзывах о Тургеневе современников (П.В. Анненкова, В.Г. Белинского, Д.В. Григоровича, П.Л. Лаврова, Я.П. Полонского, Н.С. Русанова, В.В. Стасова, А.А. Фета, Н.В. Щербаня и др.), согласно которым, по замечанию литературоведа В.Р. Щербины, «в поэтичности картин, связанных с описанием человеческих переживаний, Тургенев достигает высоты, которую можно сравнить только с классическими образцами пушкинской лирики» (Щербина, 1987,16).

В романе «Дворянское гнездо» (1859 г.) представлена жизнь не только нескольких поколений рода Лаврецких, но перед глазами читателя встает также «гнездо» Калитиных. По тому, как обустроена духовная жизнь дворянских гнезд», по их связи с различными сторонами социальной жизни, в текстовой объективации, можно судить о том, что вся Россия, с точки зрения Тургенева, состоит из таких «дворянских гнезд».

Замечания Тургенева проницательны и объективны: так жила семья самого автора, так жила тогда вся дворянская Россия. «Дворянское гнездо» можно назвать повествованием о России: исчезают дворянские гнезда, разрушается дворянский быт, уходит «старая» Россия. Эта мысль, несомненно, приводила читателя-современника к печальным размышлениям, сегодняшнего - к грусти (См.: Щербина, 1987,10).

В книге «И.С. Тургенев - художник слова» П.Г. Пустовойт отметил, ссылаясь на отзыв современника писателя Н.А. Добролюбова, что «крах иллюзий Лаврецкого, невозможность для него личного счастья являются как бы отражением того социального краха, который переживало дворянство в эти годы. Таким образом, Тургенев изображал правду жизни. Этим романом писатель как бы подвел итог периоду своего творчества, ознаменовавшемуся поисками положительного героя в среде дворянства, показал, что «золотой век» дворянства отошел в прошлое» (Пустовойт, 1980,190).

Текст романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» дает широкие возможности для изучения идиолекта и идиостиля этого автора.

Н.С. Валгина, уточняя определение термина «идиостиль», указывает, что «авторский текст характеризуется общим, избираемым способом организации речи, избираемым часто неосознанно, так как этот способ присущ личности, именно он и выявляет личность. В одних случаях это открытый, оценочный, эмоциональный строй речи; в других - отстраненный, скрытый: объективность и субъективность, конкретность и обобщенность -отвлеченность, логичность и эмоциональность, сдержанная рассудочность и эмоциональная риторичность - вот качества, характеризующие способ организации речи. Через способ мы узнаем автора. создается индивидуальный, неповторимый образ автора, или, точнее, образ его стиля, идиостиля» (Валгина, 2004,104; ср.: Леденёва, 2000,36).

Наше исследование выполнено в русле антропоцентрической парадигмы, ставящей человека, языковую личность в центре внимания, посвящено исследованию языковых средств, использованных в роли предиката при изображении человека, и репрезентации авторской модальности (интенции).

Стилистические потенции слова номинирующего и слова квалифицирующего идейно-художественно мотивированное употребление предикатов, влияние особенностей языковой личности на формирование индивидуального художественного пространства вызывает научный интерес у исследователей разных поколений. Мы находим отражение круга данных вопросов в работах отечественных языковедов: Н.Д. Арутюновой, Ю.Д. Апресяна, Ю.А. Бельчикова, Н.П. Бадаевой, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Д.Н. Введенского, Н.А. Герасименко, Е.И. Дибровой, Г.А. Золотовой, А.Н. Кожина, М.Н. Кожиной, Т.Н. Кочетковой, В.В. Леденёвой, П.А. Леканта, Т.В. Маркеловой, Т.С. Мониной, В.В. Морковкина, О.Г. Ревзиной, Ю.С. Степанова и др. (см. библиографический список).

Наше исследование опирается также на труды ведущих ученых-тургеневедов: А.И. Батюто, Ю.В. Лебедева, В.М. Марковича, Н.Ф. Будановой, Г.Б. Курляндской, П.Г. Пустовойта, В.Н. Топорова, А.Г. Цейтлина и др. В работе В.Н. Топорова «Странный Тургенев», где ученый ссылается на исследования В. Ильина, мы нашли подтверждение собственной позиции в отношении оценки места исследуемого нами романа в творчестве писателя, а именно: «Он написал много полупублицистических романов с довольно скоропортящейся лирикой. Из его крупных романов сохранили свою художественную мощь лишь «Дворянское гнездо» да «Рудин». Все прочие безнадежно устарели» (Топоров, 1998,189).

В диссертации мы опирались на понятие об идиостиле и идиолекте как отражении особенностей ментально-лингвального комплекса (МЛК) (термин В.В. Морковкина, 1997) писателя и его творческой манеры, запечатленных текстами произведения (См.: Леденёва, 2000, 2001; Ср.

Везерова, 2004). Слово в идиолекте рассматривается нами как реализованная единица языка - JICB. Состав языковых единиц - это материально воплощенные замыслы и взгляды автора, зеркало концептосферы, креативной деятельности, обнаруживающей себя в реализации идиостиля.

Художественное произведение, как показали многочисленные исследования (М.М. Бахтин, 1963; Г.Б. Курляндская, 2001; В.М. Маркович, 1975, 1982; В.Б. Микушевич, 2004; Е.М. Огнянова, 2004; С.М. Петров, 1976; А. Труайя, 2004 и др.), создается благодаря взаимодействию многих факторов, обусловленных идейно-эстетической позицией писателя и своеобразием его языковой картины мира.

Мастер слова выступает как творец, создающий эстетически ценные элементы текста на разных его уровнях. Все эти элементы, безусловно, принадлежат идиостилю автора. Причем стиль творческой индивидуальности причисляется к достоянию национальной литературы. Принцип индивидуализации стиля - принцип исторический. Индивидуальное в языке художественной литературы признается исторической категорией, опирающейся на язык писателей и реализующейся в многообразии частных идиолектов и идиостилей (См.: Леденёва, 2001,36-41).

Мы считаем, что для характеристики идиостиля важен круг слов, избранных на роль предиката, поскольку это средства характеризации, выражения авторской позиции, оценки. Выбор предиката в тексте подчинен субъективному авторскому началу, которое отражено и в предпочтении слов определенной лексико-семантической группы (ЛСГ), следовательно, «в избирательном отношении к тому или иному члену какой-либо лексической парадигмы (тематической, лексико-семантической группы, синонимического ряда), в предпочтении определенной парадигмы как части некоего поля» (Леденёва, 2001,37), стилистического пласта.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности идиостиля И.С. Тургенева: художественно-стилистическое использование слов в функции предиката"

Выводы по 2 главе:

1. Творческая личность писателя может отражаться не только в его языке в целом, но и в языке отдельного произведения: идиолект и идиостиль автора обладают единством, а их черты проявляются в каждом тексте.

2. В числе факторов, влияющих на выбор Тургеневым лексических и фразеологических элементов при создании образов и установлении концептуально значимых предикатов, бережное авторское отношение к народному языку и восхищение его меткостью, что проявляется в стилистическом использовании фразеологизмов и слов разговорной лексики, в актуализации эмоционально-оценочных, этнокультурных компонентов в семантическом содержании. В таких словоупотреблениях репрезентируется народность тургеневской прозы.

3. И.С. Тургенев - активная языковая личность, полем интересов которой является сфера межличностных отношений, что подтверждается выбором состава средств идиолекта и особенностями их функционирования в качестве предиката при характеристике лиц (в персонажной зоне романа).

4. Выбор предиката указывает на тесную связь между характером изображаемого героя и средствами, благодаря которым создается этот характер: отмечено введение автором слов с отрицательной экспрессией в роли предикатов для характеризации и представления второстепенных персонажей романа; семантику рассудочности, разумности, расчета (рационального) И.С. Тургенев, напротив, передает с помощью единиц книжного фонда идиолекта

5. Круг избранных И.С. Тургеневым предикатов (ключевых слов) выделяет значимые для автора черты национального характера, ментальности русского человека (страстность, религиозность, народность, доброта и др.).

6. Фразеологизмы как единицы, с которыми связана такая особенность идиостиля, как определение сюжетно-событийной канвы романа, выступают как сигналы кульминационных моментов, символизируют линию «трагедия души» и формируют читательское отношение к герою романа.

7. Выбор формы и частеречных свойств слова в функции предиката подчинен идейно-эстетическим задачам, выдвигавшимся в произведении, и развитию художественного пространства: в начале романа И.С. Тургенев активно пользуется прилагательными в роли предиката, но к концу повествования предикаты-прилагательные встречаются редко. Их заменяют предикаты, выраженные глагольными словами, а также имена существительные в роли предиката - индикаторы жестких, непреложных авторских оценок.

8. Важной чертой идиостиля И.С. Тургенева представляется такой способ характеристики персонажа, как скрытое сопоставление с другими персонажами.

9. Мастерство И.С. Тургенева в создании образа не только связано с использованием средств детализированной портретной характеристики (глаза, взгляд), но и с созданием речевого портрета.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основе результатов нашего исследовании языка романа «Дворянское гнездо» можно говорить об особенностях идиолекта и идиостиля русского классика И.С. Тургенева, который относился к языку как «кладу», «достоянию».

Продолжая традиции Пушкина, Лермонтова, Гоголя писатель создал средствами идиолекта произведение в реалистических традициях. Его роман раскрывает личностный и социальный конфликты.

Разнообразие лексических средств показывают народность идиолекта автора, его связь с общенациональным языком. В поисках нужного меткого слова Тургенев обращался к различным источникам, что находит отражение в составе разговорных и книжных слов и фразеологизмов, используемых в роли предиката. Анализ языкового материала подтверждает вывод о писателе как языковой личности с высоким уровнем лингвистической компетенции, активности в лингвокреативной деятельности, направленной на творческое использование слов. Экспликация авторской позиции просматривается в употреблении диалектных единиц, и во взаимодействии книжных и разговорных слов в одном контексте. Состав рассмотренных слов говорит о тщательном их подборе и мотивированности использования иностилевых вкраплений.

Функция предиката указывает на развитие особой стилистической значимости лексических единиц. Стилистическая нагрузка слова отражает авторскую интенцию и подчинена решению идейно-эстетических задач.

Слова, используемые в функции предиката, в «Дворянском гнезде являются выразителем авторского начала.

Творческая индивидуальность автора проявилась на уровне реализации пейоративных по содержанию коннотаций, различных эмоционально-оценочных сем, явилась характерологическим средством выражения языковой личности писателя. Стилистически сниженная лексика, реализованная в разговорных партиях героев, также служит для экспликации авторской оценки.

Богатство и разнообразие средств идиолектаа и приемов введения предикатов позволяет сказать о Тургеневе как о феномене русской литературы.

Мы считаем, что творческое наследие И.С. Тургенева не раз будет привлекать к себе исследователей его идиостиля, что будет способствовать развитию тургеневедения.

В диссертации проведено исследование предикатной лексики, позволившее охарактеризовать особенности идиолекта писателя, на примере его крупного в идейном отношении весьма значимого произведения.

За пределами настоящей работы остается множество направлений в исследовании синтаксического строя речи автора, способы введения его философских суждений, авторский комментарий к происходящим событиям.

Перспективы конкретного исследования видятся нам в плане проведения сравнения особенностей использования отдельных синтаксических конструкций типа Прошло восемь лет: хронология событий романа позволяет выдвинуть гипотезу о дневниковой манере написания произведений.

Данная работа может быть рассмотрена как часть перспективного проекта «Особенности идиостиля И.С. Тургенева», имеющего большие возможности быть осуществленным благодаря неослабевающему интересу к литературной личности писателя, к его творчеству, особенностям приемов художественного письма и манеры изложения в художественном произведении, разнообразию языковой палитры.

Список научной литературыКовина, Тамара Павловна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адмони В.Г. Двучленные фразы в трактовке Л.В. Щербы и проблема предикативности // Филологические науки. - М., 1960.

2. Андрусенко В.И. Язык художественной литературы как лингвистическая система // Вопросы стилистики русского языка. -Ульяновск, 1978. С. 52-58.

3. Апресян Ю.Д. Избранные труды: В 2-х тт. Т. I. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995.

5. Аристотель. Собрание сочинений: в 4-х тт. М.: Мысль, 1984.

6. Арутюнова Н.Д. Предикат // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990.- С. 392.

7. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

8. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека: Субъект предикат - связка; Сравнение - метафора - метонимия; Истина - правда - судьба; Норма -аномалия; Стихия - воля. - М.: Языки русской культуры, 1998.

9. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение: Бытийный тип (структура и значение). М., 1983.

10. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957.

11. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

12. Бабайцева В.В. О логико-психологической основе субъекта речи в некоторых синтаксических конструкциях // Материалы по русско-славянскому языкознанию. Воронеж, 1963.

13. Бабайцева В.В. Семантика простого предложения // Предложение как многоаспектная единица. М., 1983.

14. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистичекий анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000.

15. Бадаева Н.П. Безличные предложения в художественной прозе И.С. Тургенева: АКД. М., 1955.

16. Батюто А.И. Тургенев романист. - Л.: Наука. Ленинградское отделение. АН СССР. Институт русской литературы. Пушкинский дом. -Л., 1972.

17. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963.

18. Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1977.

19. Бельчиков Ю.А. Вопросы соотношения разговорной и книжной лексики в русском литературном языке II половины XIX столетия: АДД.-М., 1974.

20. Бельчиков Ю.А. Русская литература во 2-й половине XIX века. М.: ВШ, 1974.

21. Бельчиков Ю.А. Русский литературный язык во второй половине XIX века.-М.: Bill, 1974.

22. Беляева И.А. Творчество И.С. Тургенева. М., 2002.

23. Берляева Т.Н. Грамматическая структура предложений с инфинитивом и предикативом: КД. М., 1982.

24. Бескровный А.Е. Из истории предикативного употребления прилагательных в русском литературном языке XVIII XIX вв. // Уч. зап. Петропавловского гос. пед. ин-та. - Петропавловск, 1960. Вып. 4. -С. 63.

25. Блинников Л.В. Великие философы. Словарь справочник. - М., 1999.

26. Богословский Н.В. Тургенев. М., 1961.

27. Бондарко А.В. Носитель предикативного признака (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. №5. -1991.

28. Бондарко А.В., Буланин Л.Л. Русский глагол. Л., 1967.30,31,32,33,34,35,36,37,38

РЕФЕРАТ
Типологические и индивидуальные черты в романе И.С Тургенева «Дворянское гнездо»

Ключевые слова: ТУРГЕНЕВ, «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО», ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ, ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ, ЛИЗА КАЛИТИНА, ЛАВРЕЦКИЙ, ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ
Объектом исследования является роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».
Цель работы - проанализировать роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» и рассмотреть основные типологические и индивидуальные черты произведения.
Основными методами исследования являются сравнительно-сопоставительный и историко-литературный.

Материалы данного исследования могут быть использованы в качестве методического материала при подготовке учителя к урокам по русской литературе в средней школе.

ВВЕДЕНИЕ 4
ГЛАВА 1 ГЕНЕЗИС ЖАНРА РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА 7
1.1 Истоки романного творчества И.С. Тургенева 7
1.2 Жанровое своеобразие романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» 9
ГЛАВА 2 ПРИНЦИПЫ ВНУТРЕННЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ РОМАНА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО» И.С. ТУРГЕНЕВА 13
2.1 «Дворянское гнездо» как наиболее совершенный из тургеневских романов 1850-х гг. 13
2.1 Авторская концепция героя как индивидуальная черта в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева 16
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 24
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 26

ВВЕДЕНИЕ

И.С. Тургеневу принадлежит выдающееся место в развитии русской литературы XIX века. В свое время еще Н.А. Добролюбов писал о том, что в современной ему реалистической литературе есть «школа» беллетристов, «которую, пожалуй, по главному ее представителю мы можем назвать «тургеневскою» . И как одна из главных фигур литературы этого времени И.С. Тургенев «попробовал» себя буквально почти во всех основных жанрах, став творцом и совсем новых.
Однако романы занимают особое место в его творчестве. Именно в них писатель наиболее полно представил живую картину сложной, напряженной общественной и духовной жизни России.
Каждый тургеневский роман, появившийся в печати, сразу же оказывался в центре внимания критики. Интерес к ним не иссякает и в наши дни. В последние десятилетия немало сделано в изучении романов Тургенева. Этому во многом способствовало издание полного собрания сочинений писателя в 28-ми томах, осуществленного в 1960-1968 годах, и вслед за ним 30-титомного собрания сочинений. Опубликованы новые материалы о романах, напечатаны варианты текстов, проведены исследования различных проблем, так или иначе связанных с жанром тургеневского романа.
В этот период вышли 2-х томная «История русского романа» , монографии С.М.Петрова , Г.А.Бялого , Г.Б.Курляндской , С.Е. Шаталова и других литературоведов. Из специальных работ следует, пожалуй, выделить фундаментальные исследования А.И.Батюто , серьезную книгу Г.Б.Курляндской «Художественный метод Тургенева-романиста» , небольшую, но весьма интересную работу В.М.Марковича «Человек в романах И.С. Тургенева» и ряд статей.
В последнее десятилетие появилось ряд работ о Тургеневе, так или иначе соприкасающихся с его романным творчеством. При этом для исследований последнего десятилетия характерно стремление по-новому взглянуть на творчество писателя, представить его в соотнесенности с современностью.
Тургенев не был только летописцем своего времени, как однажды он сам заметил в предисловии к своим романам. Он был удивительно чутким художником, умеющим писать не только об актуальных и вечных проблемах человеческого бытия, но и обладал способностью заглянуть в будущее, стать в известной степени первооткрывателем. В связи с этой мыслью хотелось бы отметить публикацию в серии «Жизнь замечательных людей» книгу Ю.В. Лебедева .С полным основанием можно говорить о том, что названный труд - это значительное монографическое исследование, выполненное на современном научном уровне, несущее в известной степени и новое прочтение романов И.С. Тургенева.
Основательные монографии о писателе - не столь уж частое явление. Вот почему особенно необходимо отметить книгу известного ученого-тургеневеда, А.И.Батюто «Творчество И.С.Тургенева и критико-эстетическая мысль его времени» . Рассматривая специфику эстетических позиций Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Анненкова и соотнося их с литературно-эстетическими взглядами Тургенева, А.И. Батюто создает новую неоднозначную концепцию художественного метода писателя. При этом книга содержит много различных и весьма интересных наблюдений в художественной специфике романного творчества И.С.Тургенева.
Актуальность курсовой работы обусловлена тем, что в современном литературоведении растёт интерес к творчеству И.С. Тургенева и современному подходу к творчеству писателя.
Цель данной работы – проанализировать роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» и рассмотреть основные типологические и индивидуальные черты произведения.
Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

Объектом данного исследования стал роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».
Предметом исследования являются типологические и индивидуальные черты в романе писателя.
Характер работы и задачи определили методы исследования: историко-литературный и системно-типологический.
Практическая значимость заключается в том, что материалы данного исследования могут быть использованы в качестве методического материала при подготовке учителя к урокам по русской литературе в средней школе.
Структура и объём работы. Курсовая работа состоит из введения, двух глав, составляющих основную часть, и заключения. Общий объём работы – 27 страниц. Список использованных источников составляет 20 наименований.

ГЛАВА 1

ГЕНЕЗИС ЖАНРА РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА

1.1 Истоки романного творчества И.С. Тургенева

Творчество И.С. Тургенева 1850-х годов наиболее полно выразило особенности литературной эпохи и стало одним из характерных и ярких её проявлений. За этот необычайно плодотворный период писатель проходит путь от «Записок охотника» к «Рудину», «Дворянскому гнезду», «Накануне», разрабатывает особый (лирический) тип повести. В 1848 – 1851 годах он ещё находится под влиянием «натуральной школы», пробует свои силы в драматических жанрах. Знаменательным для И.С. Тургенева стал 1852 год. В августе отдельным изданием выходят в свет «Записки охотника».
Несмотря на большой успех «Записок охотника», прежняя художественная манера не могла удовлетворять писателя уже тем, что диапазон его дарования неизмеримо выше того художественного опыта, который накоплен им в «Записках охотника».
У И.С. Тургенева начинается творческий кризис. Он заметно охладевает к очерковому жанру. Это во многом объясняется тем, что очерковая манера писателя не годилась для создания крупных эпических полотен. Жанровые границы очерка не позволили ему показать героя в контексте широкого исторического времени, ограничивали сферу взаимодействия личности с миром, его окружающим, заставляли работать в узком стилевом ключе.
Необходимы были другие принципы изображения действительности. Поэтому в 1852 – 1853 годах перед И.С. Тургеневым встаёт проблема «новой манеры», которая знаменуется переходом тургеневской прозы от произведений малого жанра («Записки охотника») к более крупным эпическим формам – повестям и романам. Вместе с тем художественная структура «охотничьего» цикла уже толкала на поиски новой манеры, свидетельствовала о склонности писателя к большой форме.
На смену творческой манеры в прозе И.С. Тургенева повлияло изменение тематики и его отказ от изображения «крестьянской жизни как определяющей всей особенности видения писателя» . Поворот к новой тематике был связан у писателя с трагическими событиями революции 1848 года во Франции, резко повлиявшими на его мировосприятие. И.С. Тургенев начинает сомневаться в народе как сознательном творце истории, свои надежды он теперь возлагает на интеллигенцию как представительницу культурного слоя общества.
В своём воззрении на русскую жизнь близкого ему дворянского круга И.С. Тургенев усматривает «трагическую судьбу племени, великую общественную драму» . Писатель пристально вглядывается в суть жизненной драмы многих представителей дворянского круга и пытается выявить её истоки и обозначить сущность.
В первой половине 50-х годов интенсивной была критическая деятельность И.С. Тургенева. В это время он пишет целый ряд статей и рецензий, посвящённых произведениям разных родов и жанров. В них писатель пытается осмыслить пути развития своего творчества. Помыслы его устремляются к большой форме эпического рода – роману, для создания которого он пытается найти более совершенные средства воспроизведения действительности. Теоретически эти мысли И.С. Тургенев развивает в рецензии на роман Е.Тур «Племянница», где подробно излагает свои литературно-эстетические взгляды.
Писатель считает, что лирическое в повествовательной ткани произведения не должно препятствовать созданию полнокровных художественных образов и типов, объективных в своей основе. «Простота, спокойство, ясность линий, добросовестность работы, та добросовестность, которая даётся уверенностью» , - вот идеалы писателя.
Много лет спустя, в письме 1976 года И.С. Тургенев вновь выскажет свои мысли о требовании к истинным талантам: «Если Вас изучение человеческой физиономии интересует больше, чем изложение собственных чувств и мыслей; если, например, Вам приятнее верно и точно передавать наружный вид не только человека, но и простой вещи, чем горячо высказывать то, что Вы ощущаете при виде этой вещи или этого человека, значит, Вы объективный писатель и можете взяться за повесть или роман» . Однако, по И.С. Тургеневу, такой тип писателя должен обладать умением не только улавливать жизнь во всех её проявлениях, но и понимать те законы, по которым она движется. Таковы тургеневские принципы объективности в искусстве.
Повести и романы И.С. Тургенева как бы располагаются «гнёздами». Предваряют романы писателя повести (или повесть), имеющие отчётливо выраженное философское содержание и любовный сюжет. Прежде всего через повесть шло становление тургеневского романа как в целом, так и в отдельных произведениях («Рудин», «Дворянское гнездо», «Дым» и т.д.).
Итак, новая манера, органически впитавшая в себя лучшее из предыдущего опыта писателя, связана с принципом объективного в искусстве, с попыткой воплотить в произведениях простые, ясные линии и создать русский тип, с поворотом к большой жанровой форме романа, со сменой тематики.

1.2 Жанровое своеобразие романа И.С. Тургенева « Дворянское гнездо»

Такими произведениями, как «Евгений Онегин», «Герой нашего времени», «Мертвые души», было заложено прочное основание для будущего развития русского реалистического романа. Художественная деятельность Тургенева-романиста развернулась в тот момент, когда русская литература искала новые пути, обратившись к жанру социально-психологического, а затем и социально-политического романа.
Многие исследователи отмечают, что на роман И. С. Тургенева в его становлении и развитии оказывали воздействие все литературные формы, в которых облекалась его художественная мысль (очерк, повесть, драма и т.д.).
До недавнего времени романы И.С. Тургенева изучались преимущественно как «учебники истории» . Современные учёные (А.И. Батюто, Г.Б.Курляндская, В.М.Маркович и др.) уже обратили внимание на соотнесённость социально-исторического сюжета с универсальным содержанием в тургеневском романе. Это даёт основание полагать, что романы И.С. Тургенева тяготеют к социально-философскому типу. В этой центральной жанровой форме русского романа XIX века, как справедливо полагает В.А.Недзвецкий, проявилась такая общая особенность, как «осмысление проблем современности сквозь призму «вековечных» онтологических потребностей человека и человечества» .
Социально-исторический и универсально-философский аспект неразрывно связаны в романе «Дворянское гнездо» писателя, искание и судьбы главных героев (русских людей) соотносятся с вечными проблемами бытия - в этом заключается общий принцип внутренней организации романа писателя.
Существенным видовым признаком «Дворянского гнезда» И.С. Тургенева является углубленный психологизм. Уже на первых страницах романа проявляется тенденция усиления психологизации характеров Фёдора Лаврецкого, Лизы Калитиной.
Своеобразие тургеневского психологизма определяется авторским пониманием действительности, концепцией человека. И.С. Тургенев полагал, что человеческая душа – это святыня, касаться которой следует бережно и осторожно.
Психологизм И.С. Тургенева «имеет довольно-таки жёсткие границы» : характеризуя своих героев в романе «Дворянское гнездо», он, как правило, воспроизводит не сам поток сознания, а результат его, что находит внешнее выражение – в мимике, жесте, краткой авторской характеристике: «Вошел человек высокого роста, в опрятном сюртуке, коротеньких панталонах, серых замшевых перчатках и двух галстуках - одном черном, сверху, другом белом, снизу. Все в нем дышало приличием и пристойностью, начиная с благообразного лица и гладко причесанных висков до сапогов без каблуков и без скрыпу» .
Не случайно писатель основной принцип психологического метода сформулировал следующим образом: «Поэт должен быть психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления – в их расцвете или увядании» .
В.А. Недзвецкий относит романы Тургенева к типу «персонального романа XIX века» . Этот тип романа характеризуется тем, что как в содержательном, так и структурном отношении предопределен историей и судьбой «современного человека», развитой и осознающей свои права личности. «Персональный» роман открыт житейской прозе далеко не беспредельно. Как отмечал еще Н.Н.Страхов, Тургенев насколько мог, искал и изобразил красоту нашей жизни . Это вело к отбору явлений по преимуществу духовных и поэтических. В.А. Недзвецкий справедливо отмечает: «Художественное исследование судьбы человека в непременной связи и соотношении с его практическим долгом перед обществом и народом, а также общечеловеческий разворот проблематики и коллизий закономерно придали гончаровско- тургеневскому роману то широкое эпическое дыхание» .
Первый период романного творчества писателя относится к 1850-м годам. В эти годы сложился классический тип тургеневского романа («Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети»), вобравший и глубоко преобразовавший художественный опыт романистов первой половины столетия, а впоследствии оказавшим разностороннее влияние на романы 1860 – 1880-х годов. «Дым» и «Новь» представляли другой жанровый тип, связанный с иным историческим и литературным окружением.
Тургеневский роман не мыслим без крупного общественного типа. В этом одно из существенных отличий тургеневского романа от его повести. Характерная особенность структуры тургеневского романа – подчеркнутая непрерывность повествования. Исследователи отмечают, что «Дворянское гнездо, написанное в пору расцвета таланта писателя, изобилуют сценами, как бы не завершенными в своем развитии, полными значения, не раскрываемого до конца. Основная цель И. С. Тургенева – нарисовать лишь в главных чертах духовный облик героя, рассказать о его идеях.
Лаврецкий является выразителем уже следующего этапа общественной истории России - 50-х годов, когда «деяние» накануне реформы приобретает черты большей социальной конкретности. Лаврецкий уже не Рудин, дворянский просветитель, отрешенный от всякой почвы, он ставит перед собой задачу научиться пахать землю и нравствен воздействовать на народную жизнь путем ее глубокой европеизации.
И.С. Тургенев рисует представителей своего времени, поэтому его персонажи всегда приурочены к определенной эпохе, к определенному идеологическому или политическому движению.
Характерной чертой своих романов писатель считал наличие в них исторической определенности, связанной с его стремлением передать «самый образ и давление времени». Ему удалось создать роман об историческом процессе в его идеологическом выражении, о смене исторических эпох, о борьбе идейно-политических направлений. Роман И.С. Тургенева стал историческим не по теме, а по способу изображения. С острым вниманием следя за движением и развитием идей в обществе, автор убеждается в непригодности старого, традиционного, спокойного и обширного эпического повествования для воспроизведения современной бурлящей общественной жизни.
Г.Б. Курляндская, В.А. Недзвецкий и др. отмечают те черты стиля, в которых сказалась жанровая близость тургеневского романа повести: лаконичность изображения, концентрация действия, сосредоточенность на одном герое, выражающем своеобразие исторического времени и, наконец, выразительная концовка. В романе иной, чем в повести, угол зрения на русскую действительность (не «через себя», но от общего к отдельному), иная структура героя, скрытый психологизм, открытость и смысловая подвижность, незавершённость жанровой формы. В простоте, сжатости и гармоничности заключаются особенности структуры тургеневских романов.

ГЛАВА 2

ПРИНЦИПЫ ВНУТРЕННЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ РОМАНА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО» И.С. ТУРГЕНЕВА

2.1 «Дворянское гнездо» как наиболее совершенный из тургеневских романов 1850-х гг.

Второй роман «Дворянское гнездо» занимает особое место в эпической прозе И.С. Тургенева – это один из самых поэтических и лирических романов. Писатель с исключительной симпатией и грустью пишет о людях того класса, к которому он принадлежит по своему рождению и воспитанию. Это является индивидуальной чертой романа.
«Дворянское гнездо» - одно из самых замечательных художественных созданий И.С. Тургенева. В этом романе очень сжатая композиция, действие протекает в краткие сроки - немногим более двух месяцев, - при большой композиционной строгости и стройности. Каждая сюжетная линия романа уходит в далекое прошлое и вычерчивается весьма последовательно.
Действие в «Дворянском гнезде» развивается медленно, как бы соответствуя медленному течению жизни дворянской усадьбы. При этом четко мотивируется каждый сюжетный поворот, каждая ситуация. В романе все поступки, симпатии и антипатии героев вытекают из их характеров, миросозерцания и обстоятельств их жизни. Развязка романа глубоко мотивирована характерами и воспитанием главных героев, а также сложившимися обстоятельствами их жизни.
О событиях романа, о драме любимых им героев И.С. Тургенев повествует спокойно в том смысле, что он вполне объективен, видя свою задачу в анализе и верном воспроизведении жизни, не допуская никакого вмешательства в нее воли автора. Свою субъективность, свою душу И.С. Тургенев проявляет в том удивительном лиризме, который составляет своеобразие художественной манеры писателя. В «Дворянском гнезде» лиризм разлит как воздух, как свет, особенно там, где появляются Лаврецкий и Лиза, окружая глубоким сочувствием печальную историю их любви, проникая в картины природы. Иногда И.С. Тургенев прибегает к авторским лирическим отступлениям, углубляющим те или иные мотивы сюжета. В романе больше описаний, чем диалогов, и автор чаще говорит, что происходит с героями, чем показывает их в поступках, в действии.
Психологизм романа «Дворянское гнездо» огромен и очень своеобразен. И.С. Тургенев не развертывает психологического анализа переживаний своих героев, как это делают его современники Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой. Он ограничивается самым необходимым, сосредоточивая внимание читателя не на самом процессе переживаний, а на его внутренне же подготовленных результатах: нам ясно, как постепенно возникает в Лизе любовь к Лаврецкому. И.С. Тургенев заботливо отмечает отдельные этапы этого процесса в их внешнем проявлении, но о том, что делалось в душе Лизы, мы только догадываемся.
Лиризм в романе проявляется в изображении любви Лаврецкого и Лизы Калитиной, в создании лирического образа-символа «дворянского гнезда», в поэтически выразительных картинах природы. Мнение ряда исследователей о том, что И.С. Тургенев делает в «Дворянском гнезде» последнюю попытку найти героя времени в передовом дворянстве нуждается в корректировке. В тургеневском романе наряду с осмыслением исторического заката «дворянских гнёзд» утверждаются «вечные» ценности культуры дворянства. Для писателя – дворянская Россия – неразрывная часть национальной русской жизни. Образ «дворянского гнезда» - «хранилище интеллектуальной, эстетической и духовной памяти поколения» .
И.С. Тургенев ведет своих героев дорогой испытаний. Переходы Лаврецкого от безнадежности к необычайному подъему, рожденному надеждой на счастье, и снова к безнадежности создают внутренний драматизм романа. Такие же перипетии испытала и Лиза, на мгновение отдавшаяся мечте о счастье и тем сильнее затем почувствовавшая себя виноватой. Вслед за рассказом о прошлом Лизы, заставляющим читателя от всей души пожелать ей счастья и радоваться ему, Лизу вдруг постигает страшный удар - приезжает жена Лаврецкого, и Лиза вспоминает, что она не имеет права на счастье.
В эпилоге «Дворянского гнезда» звучит элегический мотив скоротечности жизни, стремительного бега времени. Прошло восемь лет, ушла из жизни Марфа Тимофеевна, не стало матери Лизы Калитиной, умер Лемм, постарел душой и телом Лаврецкий. В течение этих восьми лет совершился, наконец, перелом в его жизни: он перестал думать о собственном счастье и добился того, чего хотел – сделался хорошим хозяином, выучился пахать землю, улучшил быт своих крестьян. В сцене встречи Лаврецкого с молодым поколением дворянского гнезда Калитиных выражено предчувствие И.С. Тургеневым ухода в прошлое целой эпохи русской жизни.
Эпилог романа является концентрированным выражением всей его проблематики, символического, образного значения. В нем заключен основной лирико-трагический мотив, передана атмосфера и настроение увядания, исполненного поэзии заката. При этом И.С. Тургенев показывает, что в русском обществе подспудно зреют новые, лучшие, светлые силы.
Если в «Рудине» И.С. Тургенева главным образом привлекала сфера умственной жизни и духовного развития русского общества, то в «Дворянском гнезде», при всем внимании писателя к некоторым проблемам начала 40-х годов, связанным с западничеством и славянофильством, его главный интерес сосредоточился на жизни души и сердца героев романа. Отсюда эмоциональный тон повествования, преобладание в нем лирического начала.
«Дворянское гнездо» - наиболее совершенный из тургеневских романов. Как отмечал Н.Страхов, «Тургенев насколько мог, искал и изображал красоту нашей жизни» . Художественное исследование судьбы героя в соответствии с его долгом перед обществом и народом сочеталось с общечеловеческой проблематикой.
Роман «Дворянское гнездо» явился выражением раздумий И.С. Тургенева о русском человеке и его историческом признании, что является типологической чертой всех романов писателя.
Проблематика романа достаточна сложна. Это поиски смысла жизни; вопрос о положительном герое; это судьба родины, что самое главное для писателя; своеобразно трактуется в романе женский вопрос; проблема поколений, широко отражённая в романе, предваряет появлений «Отцов и детей»; в произведении затронут и такой важный для писателя вопрос, как судьба таланта и его связь с родиной.

2.1 Авторская концепция героя как индивидуальная черта в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева

В своих романах И.С. Тургенев, как правило, точно обозначает время действия (типологическая черта): события в романе относятся к 1842году, когда определились расхождения между западниками и славянофилами. Попытка привить молодому Лаврецкому посредством системы домашнего воспитания западный, по природе своей рациональный, идеализм его натуре окончилась неудачей. Образ Лаврецкого, которого ещё Ап. Григорьев назвал «обломовцем», был близок русским читателям славянофильской и почвеннической ориентации: его с одобрением встретил Ф.М. Достоевский.
В статье «По поводу «Отцов и детей»» И.С. Тургенев, снова назвав себя западником, объяснил появление героя славянской ориентации в своём творчестве тем, что не хотел грешить против жизненной правды, как она ему представлялась в то время. В лице Паншина «Тургенев разоблачает ту западную ориентацию, которая являет собой отрыв от народной почвы, полное невнимание ко всему «народному»» . Лаврецкий является «выразителем общедемократических настроений той дворянской интеллигенции, которая стремилась к сближению с народом» . Весь роман – это в какой-то мере полемика между Лаврецким и Паншиным. Отсюда такой накал спора и непримиримости этих персонажей.
И.С. Тургенев разбивает действующих лиц на две категории по степени их близости к народу и с учетом той среды, которая формировала их характеры. С одной стороны, Паншин – представитель чиновничества, преклоняющийся перед Западом, с другой – Лаврецкий, воспитанный, несмотря на англоманство отца, в традициях русской народной культуры.
С одной стороны, Варвара Павловна Лаврецкая, отдавшаяся парижским нравам и обычаям полубогемы, не чуждая, правда, эстетических влечений, с другой – Лиза Калитина с острым чувством родины и близости к народу, с высоким сознанием нравственного долга. Основа побуждений как Паншина, так и Варвары Павловны – это эгоизм, житейское благополучие. Следует согласится с В.М. Марковичем, который относит Паншина и Варвару Павловну к персонажам, «занимающим «низший уровень» среди действующих лиц романа, что соответствует взглядам Тургенева. И Варвара Павловна, и Паншин не мечутся, а сразу устремляются к реальным жизненным ценностям» .
И.С. Тургенев следующим образом описывает Паншина: «С своей стороны, Владимир Николаич во время пребывания в университете, откуда он вышел с чином действительного студента, познакомился с некоторыми знатными молодыми людьми и стал вхож в лучшие дома. Его везде охотно принимали; он был очень недурен собою, развязен, забавен, всегда здоров и на все готов; где нужно - почтителен, где можно - дерзок, отличный товарищ, un charmant garcon (прелестный малый (франц.)). Заветная область раскрылась перед ним. Паншин скоро понял тайну светской науки; он умел проникнуться действительным уважением к ее уставам, умел с полунасмешливой важностью заниматься вздором и показать вид, что почитает все важное за вздор; танцевал отлично, одевался по-английски. В короткое время он прослыл одним из самых любезных и ловких молодых людей в Петербурге. Паншин был действительно очень ловок, - не хуже отца; но он был также очень даровит. Все ему далось: он мило пел, бойко рисовал, писал стихи, весьма недурно играл на сцене. Ему всего пошел двадцать восьмой год, а он был уже камер-юнкером и чин имел весьма изрядный. Паншин твердо верил в себя, в свой ум, в свою проницательность; он шел вперед смело и весело, полным махом; жизнь его текла как по маслу. Он привык нравиться всем, старому и малому, и воображал, что знает людей, особенно женщин: он хорошо знал их обыденные слабости. Как человек не чуждый художеству, он чувствовал в себе и жар, и некоторое увлечение, и восторженность, и вследствие этого позволял себе разные отступления от правил: кутил, знакомился с лицами, не принадлежавшими к свету, и вообще держался вольно и просто; но в душе он был холоден и хитр, и во время самого буйного кутежа его умный карий глазок все караулил и высматривал; этот смелый, этот свободный юноша никогда не мог забыться и увлечься вполне. К чести его должно сказать, что он никогда не хвастался своими победами» .
Паншину противостоит в романе Лаврецкий, который ищет слияние со стихией национального, с «почвой», с деревней, с мужиком. На протяжении десяти глав (VIII - XVII) И.С. Тургенев широко развернул предысторию героя, изобразил целый мир прошлой жизни с её социальным порядком и нравами. Не случайно И.С. Тургенев отказался от первоначального названия «Лиза» и предпочёл название «Дворянское гнездо» как наиболее соответствующее проблематике задуманного произведения. Не менее подробно излагается родословная семейства Калитиных. Предыстория героев как эпическая основа повествования о современности является важным жанровым компонентом тургеневского романа и индивидуальной чертов в романе «Дворянское гнездо». В родословных героев обнаруживается интерес писателя к историческому развитию русского общества, к смене различных поколений дворянских «гнёзд».
Биографическое отступление о предках Лаврецкого имеет важное значение для раскрытия его характера. По матери близкий к народу, он наделён той отзывчивостью, которая помогла ему пережить трагедию личного чувства и понять свою ответственность перед родиной. Это сознание образно выражается им как стремление пахать землю и как можно лучше её пахать. Даже в авторском описании образа Лаврецкого присутствую сугубо русские черты в отличии от описания Паншина: «От его краснощекого, чисто русского лица, с большим белым лбом, немного толстым носом и широкими правильными губами, так и веяло степным здоровьем, крепкой, долговечной силой. Сложен он был на славу, и белокурые волосы вились на его голове, как у юноши. В одних только его глазах, голубых, навыкате и несколько неподвижных, замечалась не то задумчивость, не то усталость, и голос его звучал как-то слишком ровно» .
Отличие Лаврецкого от других тургеневских героев заключается в том, что он чужд раздвоенности и рефлексии. В нём соединились лучшие черты Рудина и Лежнева: романтическая мечтательность одного и трезвая целеустремлённость другого. И.С. Тургенев уже не удовлетворяется способностью будить людей, которую он ценил в Рудине. Лаврецкий автором поставлен выше Рудина. Это является ещё одной индивидуальной чертой в авторской концепции писателя.
Центр романа, его основная сюжетная линия – это любовь Фёдора Лаврецкого и Лизы Калитиной. В отличие от предшествующих произведений И.С. Тургенева, оба центральных героя, каждый по-своему, являются сильными и волевыми людьми (индивидуальная черта). Поэтому тема невозможности личного счастья развита в «Дворянском гнезде» с наибольшей глубиной и с наибольшим трагизмом.
В «Дворянском гнезде» есть ситуации, во многом определяющие проблематику и сюжет романов И.С. Тургенева: борьба идей, стремление обратить собеседника в «свою веру» и любовная коллизия. Так, Лиза критикует Лаврецкого за равнодушие к религии, которая для неё - средство разрешения самых мучительных противоречий. Лаврецкого она считает близким человеком, чувствуя его любовь к России, к народу.
Как правило, мимо внимания исследователей проходит тот факт, что Лаврецкий явно стремится к вере (в её конфессиональ
и т.д.................

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

Психопоэтика И.С. Тургенева– романиста

(на материале творчества 1850-х – начала

1860-х годов)

Выполнила:

Чухлеб Ирина Александровна

Введение…………………………………………………………………………..4

Квалификационные характеристики работы

Своеобразие тургеневского психологизма в аспекте структурно-жанровых особенностей романов писателя 1850-1860 гг.………………………………..10

1.1 Проблемы изучения психопоэтики в современном литературоведении…………………………………………………………… 10

1.2 Типологическое и индивидуальное в жанровой системе и в характерологии Тургеневского романа………………………………………..14

1.3 Специфика психологизма Тургенева……………………………………….23

Психологическое раскрытие внутреннего мира человека в романах Тургенева 1850г…………………………………………………………………38

2.1 Особенности тайного психологизма в Тургеневском романе……………38

2.2 Роль нравственно психологической коллизии в романах "Рудин" и "Дворянское гнездо"………..……………………………………………………41

Эволюция психологизма в романах И.С.Тургенева

о "Новых людях. "………………………………………………………………..46

3.1. Тип общественного деятеля эпохи конца 50-х начала 60-х годов в романах "о "Новых людях"………………………………………………..……46

3.2. Трансформация роли любовно-психологической коллизии в романах

"о" Новых людях"……………………………………………………………….49

3.3. Эволюция принципов психологического раскрытия "внутреннего человека" в романах конца 1850-х начала 1860о-х годов. ("Накануне,

Отцы и дети")……………………………………………………………………53

Заключение………………………………………………………………………65

Библиографический список………………………………………………..…..68

Введение

Общественно-эстетическая ценность человека определяется мерой его психологической сложности и духовного богатства, а главный аспект воспроизведения характера – собственно-психологический. (Разумеется, внутренний мир человека не сводиться к его психологии. Но именно через психологию героя наиболее глубоко и наглядно, убедительно и целостно раскрывается в искусстве его внутренний мир). (25,с.16).

Как отмечают исследователи, проблема психологизма – комплексная по своему характеру. В ней тесно связаны объект и субъект и вместе с тем чрезвычайно велика роль субъекта.

Проблема психологизма интересна и эстетически значима тем, что именно в ней очень остра и наглядно раскрываются и проявляются внутренние противоречия личности, которая одновременно отражает и носит в себе противоречия и конфликты эпохи и общества. (12,82)

Человек в литературе представляет как характер, как определенный тип поведения, чувствования и мышления.

Исследователи отмечают, что необходимо дифференцировать и различать понятия "психологизм" и "психологический анализ", т. к. они частично совмещаясь, не являются в полном смысле синонимами и не совпадают по значению. Понятие "психологизм" шире понятия "психологический анализ", оно включает в себя, например, отражение психологии автора в произведении. Подобного нельзя сказать о психологическом анализе, располагающем совокупностью своих средств, обязательно предполагающем объект, на который он должен быть направлен. "Появление психологического анализа в произведении, – замечает В. В. Компанеец, – его форма и типология чаще всего зависят от сознательной установки писателя, от характера его дарования, личностных свойств, от ситуации в произведении и т.д. В то же время, характеризуя психологический анализ как сознательный эстетический принцип, не следует, видимо, абсолютизировать преднамеренность выбора художником тех или иных свойств"(28, с 47).

Психологический анализ возникает на сравнительно высокой ступени художественного развития человечества и проявляется лишь в определенных общественно-эстетических условиях.

Среди исследователей недостигнуто согласия и в толковании самого содержания понятия "психологический анализ". Так, для С. Г. Бочарова, интересующегося "психологическими характеристиками" в том смысле, в котором, например, говорят о Л. Н. Толстом и Достоевском, как о великих художниках-психологах, объектом психологического анализа является "внутренний мир", как нечто само по себе занимающее художника, способное привлечь его самостоятельный и специальный интерес (9, с 17).

Некоторые исследователи понимают под психологизмом изображение в литературе человеческих характеров, но не всякое изображение, а лишь такое, при котором характер строится как "живая ценность". В этом случае в характере раскрываются его различные, иногда противоречащие друг другу грани: характер предстает не однолинейным, а иного плановым. Одновременно эти исследователи включают в понятие психологизма и изображение собственно внутреннего мира человека, т.е. его и переживаний понимание характера как сложного многоаспектного единства, с одной стороны и изображение внутреннего мира персонажа – с другой; выступает здесь как два аспекта, две грани психологизма.

Изображение внутреннего мира человека – психологизм в собственном смысле слова – представляет собой способ построений образа, способ воспроизведений, осмысления и оценки того или иного жизненного характера.

Некоторые исследователи, например, А. И. Иезуитов ищет причины порождающие психологизм вне пределов произведения. Он отмечает, что «в процессе развития литературы в периоды повышенного интереса к психологизму со стороны самих писателей, а так же литературной критики и литературоведов сменяются периодами, когда интерес к психологизму почти падает». Исследователь приходит к выводу, что "общественно-эстетической почвой" повышенного внимания к психологизму и его оживление и развитие в литературе является в первую очередь "известная самостоятельность и независимость внутреннего мира человека по отношению к окружающим его жизненным условиям". Такая ситуация в общественной жизни складывается не всегда, а лишь в определенных общественно-эстетических условиях, когда определенная система отношений личности с обществом уже сложилась, или когда она решительно утверждается и отстаивается в острой и открытой борьбе… психологизм как эстетический принцип, как мера человеческой ценности отступает на задний план… Когда же исторически новый тип взаимоотношений общества с личностью начинается лишь постепенно устанавливаться или видоизменяться и совершенствуется прежний психологизм как эстетический признак выходит на сцену. Отмеченная исследователем тенденция чередования "приливов и отливов" совпадает в основном с теми социально-историческими процессами, на которые автор указывает как на причину появления или отсутствия психологизма. Однако А. И. Иезуитов ограничивается лишь констатацией данного факта, не объясняя его (25,с.18).

А. Б. Есин возражает ему, отмечая, что "прямое и непосредственное соотношение такого стилевого качества, как психологизм, с объективной социальной действительностью неизбежно упрощает реальную картину взаимодействия литературы с общественной жизнью". Автор предлагает искать новое звено, которое стоит между социальной действительностью и психологизмом и опосредующее влияние первой на стиль и, в частности, на психологизм (22, с 54).

Актуальность темы.

Романы И.С.Тургенева не раз становились объектом анализа с точки зрения специфики художественного психологизма. Среди предшественников следует назвать имена таких известных исследователей, как Г.Б. Курляндская, Г.А. Бялый, П.Г. Пустовойт, А.И. Батюто, С.Е. Шаталов и др. До сих пор большое внимание уделялось особенностям "тайного психологизма" писателя и анализу форм его выражения в идиостиле И.С.Тургенева. Актуализируя "внешние "проявления психологизма, исследуя поэтику психологического портрета, ученые уже поставили вопрос о "внутреннем человеке" в изображении Тургенева – романиста. Однако, как нам представляется, проблема "внутреннего человека" в свете психопоэтики, то есть в корреляции "мысль – слово", изучена еще не столь глубоко и всесторонне, как другие аспекты психологизма Тургенева. Этим обусловлена актуальность избранной темы.

Не претендуя на многоаспектное изучение данной темы, мы видим цель своей работы в том, чтобы на основе уже имеющихся научных разработок психологизма Тургенева показать мастерство писателя в изображении многообразия и сложности процессов, протекающих в душе героя и вербализующихся по законам художественного обобщения. Иначе говоря, психопоэтику мы рассматриваем в её характерологической функции.

Материал исследования : романы И.С.Тургенева о "лишних" и "новых людях" 1850 – начала 1860 – х годов ("Рудин", " Дворянское гнездо", "Накануне," "Отцы и дети").

Объект исследования – психологизм художественной прозы XIX века.

Предмет исследования - психопоэтика Тургенева - романиста, специфика тургеневского психологизма и её проявление в структуре художественного текста, психологическое раскрытие характеров, в системе "мысль – слово".

Из сформулированной выше цели вытекают следующие задачи исследования:

Изучить теоретическую литературу по проблеме психологизма и, в частности, психопоэтики;

Рассмотреть в эволюции систему психологизма Тургенева-художника на материале романов 1850-х – начала 1860-х годов;

Проанализировать функциональную роль психологизма в аспекте психопоэтики;

Рассмотреть своеобразие тургеневского психологизма в аспекте структурно - жанровых особенностей романов писателя 1850-х – начала 1860-х годов;

Исследовать сюжетно – композиционные, стилевые особенности романов Тургенева в процессе изучения идейно - структурной роли нравственно– психологической коллизии в этих произведениях.

Методы исследования : типологический, комплексный, сравнительно– сопоставительный; в работе используются также системный подход и принципы исследования описательной поэтики.

Методологическую основу работы составляют труды А.Б. Есина, А.И. Изуитова, Е.Г. Эткинда, А.С. Бушмина, В.В. Компанейца, Г.Д. Гачева, С.Г. Бочарова, О.И. Федотова и др. по проблемам образной специфики литературы, поэтики психологизма. Использованы так – же методологические идеи содержащиеся в историко – литературных работах Г.А. Бялого, Г.Б. Курляндской, С.Е. Шаталова, А.И.Батюто, П.Г. Пустовойта и других тургеневедов.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования её материалов на уроках литературы в X классах средней общеобразовательной школы.

Апробация:

Работа апробирована на методическом семинаре в школе № 11 с. Первомайское, Ипатовский р-он, Ставропольский кр-й.

ГЛАВА 1.

Своеобразие психологизма в аспекте структурно-жанровых особенностей романов И.С. Тургенева –Х– начала 1850-1860 гг.

1.1. Проблемы изучения психопоэтики в современном литературоведении.

В XIX веке наблюдается широкое внедрение в художественную литературу социально-психологических и идейно-нравственных тем и мотивов, впервые получивших разработку в реалистическом романе и повести.

А. Иезуитов, рассматривая проблему психологизма в литературе, отмечал многозначность самого понятия "психологизм", сводя его к трем основным определениям: 1) психологизм "как родовой признак искусства слова"; 2) "как результат художественного творчества, как выражение и отражение психологии автора, его персонажей и, шире – общественной психологии"; 3) психологизм "как сознательный и определяющий эстетический принцип(25,с.30). Причем, именно это последнее значение и выступает доминирующим в психологическом анализе. «Проблема психологизма интересна и эстетически значима тем, что именно в ней чрезвычайно остро, драматично и наглядно раскрываются и проявляются внутренние противоречия личности, которая одновременно отражает и носит в себе противоречия и конфликты эпохи и общества» (25, с.55).

В литературе после "натуральной школы" наблюдается повсеместное переключение внимания со среды, с типических обстоятельств на характер, который, безусловно, есть явление психологическое. К 40-50 годам XIX в. отчетливо проявились и те общекультурные процессы и закономерности, которые благоприятствуют развитию психологизма. Во-первых, неуклонно повышается ценность личности и одновременно возрастает мера ее идейной и нравственной ответственности. Во-вторых, в процессе общественного развития усложняется сам исторически складывающийся тип личности, потому что развивается и обогащается система общественных отношений - объективная основа богатства каждой отдельной личности. Связи и отношения человека становятся более многообразными, их круг шире, сами отношения по своей сути сложнее. В результате существующая в реалистической исторической действительности личность потенциально усложняется. Ясно, что эти процессы прямо и непосредственно стимулируют развитие психологизма.

XIX в– качественно новый этап в развитии психологизма. В творчестве писателей– реалистов важное значение приобретает раскрытие корней изображаемого явления, установление причинно-следственных связей. «Одним из главных становится вопрос о том, как, под влиянием каких жизненных факторов, впечатлений, путем каких ассоциаций и прочее складываются и меняются те или иные идейно-нравственные основы личности героя, вследствие каких событий, размышлений и переживаний герой приходит к постижению той или иной моральной или философской истины» (23, 1988, с.60). Все это, естественно, ведет к повышению удельного веса психологического изображения в произведении.

В литературе середины XIX в. особо отмечают роль психологического детерминизма», причинно обусловливающего «внезапные и резкие изменения в нравственном облике, поведении и настроении персонажей, которые восходят к сложности и богатству индивидуальных характеров, а не к какому-то постепенному и целенаправленному воздействию извне, а также детерминизма, в котором просматривается связь «естественного» и «социального», когда «противоречивое проявление природы человека связывается не только с ее внутренними коллизиями, но и с противоречивостью современной исторической ситуации».

Реалистический метод предполагает изображение личности не только как продукта определенных обстоятельств, но и как индивидуальности, вступающей в активные, широкие и многообразные отношения с окружающим миром. Потенциальное богатство характера, рожденное в его связях с действительностью, ведет к углублению психологизма и возрастанию его роли в литературе.

«Психологизм - неотъемлемое свойство литературы, он играет большую роль в изображении характера как сложного единства объективного и субъективного, закономерного и неповторимого» (Головко, 1992, с. 110).

Для того чтобы возник психологизм, необходим достаточно высокий уровень развития культуры общества в целом, но главное, необходимо, чтобы в этой культуре неповторимая человеческая личность осознавалась как ценность. Подобное осмысление человека и действительности и стало возможно в XIX в., где психологизм достигает высочайших вершин в познании и освоении внутреннего мира личности, ставя перед человеком высшие нравственные требования.

«Литературный психологизм – это художественная форма,
воплощающая идейно-нравственные искания героев, форма, в которой литература осваивает становление человеческого характера, мировоззренческих основ личности. В этом, прежде всего, состоит познавательно-проблемная и художественная ценность психологизма» (23, 1988, с. 28).

В психологической же драме психологизм занимает ведущее положение, это ее содержательная форма, несущая на себе определенную проблемную, идейную нагрузку. Это не часть, не элемент художественной структуры драмы. Психологизм в ней является особым эстетическим свойством, пронизывающим и организующим все элементы формы, все ее строение, всю конфликтность положений.

Основное внимание в психологической драме сосредотачивается не на каких-либо внешних проявлениях, а на внутренней жизни действующих лиц. Психологизм здесь выступает выражением сокровенно-внутренней жизни человека. Персонажей психологической драмы можно условно разделить на две основные группы (и социальный признак в данном случае играет второстепенную роль), принадлежащие к разным психологическим типам: первая группа - «люди внешнего мира» и вторая - «внутреннего» (60, 1999). Представители первой группы лишены рефлектирующего сознания, это «клишированные» типы, лишенные душевной глубины. Люди же внешнего типа - сложные натуры, выступающие в своей «неразрешенности» и «отстраненности» от каких - либо проявлений реальной действительности, не находя в ней своего места. Они вступают в своеобразный конфликт не только с обществом, но и с самими собой, становясь невольными жертвами «свободной воли», носителями которой они порой себя считают.

Кроме того, внедрение психологизма во внутреннюю структуру психологической драмы вносит переакцентировку действующих лиц. Единый герой чаще всего отсутствует, их несколько и каждый из них несет в себе личную драму. «Психологическая драма становится произведением с полифоническим звучанием (звучат равнозначно «голоса» действующих лиц). Психологическая драма - это, по преимуществу, полифоническая, а не монологическая структура» (Основин, 1970, с.248).

Можно сказать, что психологизм в драме представляет собой определенный принцип организации ее художественных элементов в некое единство, что и составляет цельность и своеобразие психологической драмы.

Особенности психологической драмы как жанровой разновидности.

Драма, (в частности, психологическая драма как ее жанровая разновидность) выходит на литературную арену в тот период, когда идет процесс формирования новой «идеи человека». Ведь именно «идея человека» эволюционирует, определяя диахронию жанровой системы, динамику литературы. «Философская «идея человека», характерная для определенной историко-литературной эпохи, причинно обусловливает доминирование жанров определенного литературного рода, расцвет и развитие тех из них, которые оказываются наиболее расположенными к адекватному воплощению этой идеи» (Головко, 2000, с.8).

1.2 Типологическое и индивидуальное в жанровой системе и характерологии тургеневского романа.

Такими произведениями, как "Евгений Онегин", "Герой нашего времени", "Мертвые души", было "заложено" прочное основание для будущего развития русского реалистического романа. Художественная деятельность Тургенева-романиста развернулась в тот момент, когда русская литература искала новых путей, обратившись к жанру социально– психологического, а затем и социально-политического романа.

Вставшей в 1859-е годы перед Тургеневым новой, большой идейной и художественной задачи – показать "мгновенья перелома" русской жизни – нельзя было решить средствами "малых " литературных жанров. Сознавая это, И. С. Тургенев и обратился к новому для себя жанру, накопив отдельные элементы, оказавшиеся ему нужными для художественного построения своих романов, в процессе предшествующей творческой работы в области поэмы, новеллы, очерка, повести, драматургии.

По-видимому, вообще не бывает подлинных художников, которые не интересовались бы внутренним миром своих героев. В. Г. Белинский вообще не представлял себе большого художника без "способности быстро постигать все формы жизни, переноситься во всякий характер, во всякую личность". Развивая эту мысль, Н. Г. Чернышевский в своей диссертации подчеркнул: «Одно из качеств поэтического гения – умение понимать сущность характера в действительном человеке, смотреть на него проницательными глазами".

Ещё Н. Г. Чернышевский писал о том, что "психологический анализ есть едва ли не существенное из качеств, дающих силу творческому таланту". Знание человеческого сердца, способность раскрывать перед нами его тайны – ведь это первое слово в характере из тех писателей, творения которых с удивлением перечитываются нами. Начиная с середины XIX века, психологический анализ в русской литературе приобретает новое качество: обостренное художественное внимание к психологическому развитию личности, как к предмету изображения становиться общей тенденцией развития критического реализма, что объяснялось глубокими общественно-историческими изменениями.

В.А. Недзвецкий относит романы Тургенева к типу "персонального романа" XIX века (41, с54. Русский социально-универсальный роман XIX века: Становление и направленная эволюция.– М.,1997). Этот тип романа Характеризуется тем, что как в содержательном, так и структурном отношении предопределен историей и судьбой "современного человека", развитой и осознающей свои права личности. "Персональный " роман открыт житейской прозе далеко не беспредельно. Как отмечал еще Н.Н.Страхов, Тургенев насколько мог, искал и изобразил красоту нашей жизни (51 ,Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом.–Киев.,2001.с.–190). Это вело к отбору явлений по преимуществу духовных и поэтических. В.А. Недзвецкий справедливо отмечает: "…Художественное исследование судьбы человека в непременной связи и соотношении с его практическим долгом перед обществом и народом, а также общечеловеческий разворот проблематики и коллизий закономерно придали гончаровско- тургеневскому роману то широкое эпическое дыхание…" (51, с.189-190)

Многие исследователи отмечают, что на роман И. С. Тургенева в его становлении и развитии оказывали воздействие все литературные формы, в которых облекалась его художественная мысль (очерк, повесть, драма и т.д.).

Как показали наблюдения многих исследователей (Н. Л. Бродский, Б. М. Эйхенбаум, Г.Б.Курляндская, С.Е. Шаталов, А.И. Батюто, П.Г. Пустовойт, М. К. Клеман, Г. А. Бялый, Г. А. Цейтлин и д.р.) наиболее прочными и постоянными следует считать связи романа Тургенева с его повестью. По жанровому признаку роман И. С. Тургенева тяготеет к повести благодаря своей вершинной композиции, четко обозначенным пунктом наивысшего напряжения. Литературоведы стремились понять близость тургеневского романа с повестью. По словам Цейтлина, Тургенев не случайно называл свои романы повестями: они действительно стоят на грани между этими жанрами, где в отличие от романа-эпопеи, романа-трагедии, мы находим здесь роман-повесть. И этой гибридностью жанра определяются многие особенности структуры тургеневского романа – ее простота, сжатость, гармоничность.

Тургеневский роман не мыслим без крупного общественного типа. В этом одно из существенных отличий тургеневского романа от его повести. Характерная особенность структуры тургеневского романа – подчеркнутая непрерывность повествования. Исследователи отмечают, что романы, написанные в пору расцвета таланта писателя, изобилуют сценами, как бы не завершенными в своем развитии, полными значения, не раскрываемого до конца. Основная цель И. С. Тургенева – нарисовать лишь в главных чертах духовный облик героя, рассказать о его идеях.

Запросами общественной жизни и логикой собственного художественного развития Тургенев был приведен к необходимости преодоления "старой манеры" очеркиста. Издав в 1852 году отдельным изданием "Записки охотника", Тургенев решил "отделаться... от этой старой манеры", как сообщил он в письме К. С. Аксакову 16(28) октября 1852 года. Это решение оставить "старую манеру" Тургенев еще с большей определенностью повторил в письме П. В. Анненкову от 28(9) ноября того же года: «Надобно пойти другой - дорогой – "надобно найти ее - и раскланяться навсегда со старой манерой" (П., 11,77)

Преодолевая "старую манеру", Тургенев ставит задачу осмысления героя в его социальной роли, в аспекте соотнесения с целой эпохой. Так, Рудин выступает представителем эпохи 30-40-х годов, эпохи философских увлечений, отвлеченных созерцаний и вместе с тем страстного стремления к общественном; служению, "делу", с ясным пониманием своей ответственности перед родиной и народом. Лаврецкий является выразителем уже следующего этапа общественной истории России - 50-х годов, когда "деяние" накануне реформы приобретает черты большей социальной конкретности. Лаврецкий уже не Рудин, дворянский просветитель, отрешенный от всякой почвы, он ставит перед собой задачу "научиться пахать землю" и нравствен воздействовать на народную жизнь путем ее глубокой европеизации. В личности Базарова Тургенев воплотил уже существенные черты выдающихся представителей демократического круга 60-х годов. Как материалист-естественник, презирающий идеалистические абстракции, как человек "непреклонной воли", сознающий необходимость разрушения старого, чтобы "место расчистить", нигилист Базаров принадлежит к поколению революционеров-разночинцев.

Тургенев рисует представителей своего времени, поэтому его персонажи всегда приурочены к определенной эпохе, к определенному идеологическому или политическому движению. Рудин, Базаров, Нежданов связаны с определенными этапами классовой борьбы в истории русского общественного развития. Характерной чертой своих романов Тургенев считал наличие в них исторической определенности, связанной с его стремлением передать "самый образ и давление времени". Ему удалось создать роман об историческом процессе в его идеологическом выражении, о смене исторических эпох, о борьбе идейно-политических направлений. Романы Тургенева стали историческими не по теме, а по способу изображения. С острым вниманием следя за движением и развитием идей в обществе, Тургенев убеждается в непригодности старого, традиционного, спокойного и обширного эпического повествования для воспроизведения современной бурлящей общественной жизни: "...то критическое и переходное время, какое мы переживаем, два ли может быть прибежищем эпоса" (П., I, 456). Задача ловить идейно-политические веяния времени, запечатлеть "слом эпохи" обратила Тургенева к созданию романа-повести, к оригинальной композиционно-жанровой структуре.

Особый тип романа, созданный Тургеневым, связан с этой способностью подмечать зарождающуюся жизнь, верно угадывать своеобразие поворотных моментов русской общественной истории, когда предельно обостряется борьба между старым и новым. Переход общественной жизни из одного состояния в другое занимает писателя-диалектика. Ему удалось передать идейно-нравственную атмосферу каждого десятилетия общественной жизни России 1840-1870-х годов, создать художественную летопись идейной жизни "культурного слоя" русского общества данного периода. В предисловии к собранию романов в издании 1880 года он писал: "Автор "Рудина", написанного в 1855-м-зду, и автор "Нови", написанной в 1876-м, является одним тем же человеком. В течение всего этого времени я стремился, насколько хватало сил и умения, добросовестно и беспристрастно изображать и воплотить в надлежащие типы и то, что Шекспир называет "the body and pressure of time ", и ту остро изменявшуюся физиономию русских людей культурного слоя, который преимущественно служил предметом моих наблюдений» (XII, 303).

Задача воспроизведения переходных моментов русской истории, стремление поспеть за убегающей "последней волной жизни и "уловить быстро изменяющуюся физиономию" русской интеллигенции, сообщали романам Тургенева известную эскизность ставили их на границу повести по концентрированности содержания, четко обозначенным пунктам наивысшего напряжения выделению вершинных моментов сюжетной истории, сосредоточенности вокруг одного героя. Не случайно свои романы Тургенев называл повестями, иногда большими повестями, иногда распространенными новеллами, передававшими, однако, "стихи нашей общественной жизни". Сознательно избегая "раздробления характеров" (Белинский) и распространенных бытовых сцен Тургенев вместе с тем подает своих героев-персонажей конкретно – исторически, создавая образ эпохи с помощью немногих метко выбранных деталей. А. Моруа так писал о творчестве Тургенев романиста: "Часто сравнивали искусство Тургенева с греческим искусством. Сравнение верное, потому что у греков, как и Тургенева, сложное целое указано намеком немногих превосходно выбранных черт. Никогда романист до Тургенева не проявил столь полной экономии средств: Недоумеваешь, как мог Тургенев такими короткими книгами дать законченное впечатление длительности и полноты".

Особая структура тургеневского романа, несомненно, связав с углублением в закономерности социальной действительности следовательно, с философско-историческими воззрениями писателя, с признанием диалектического развития природной и общественной реальности. Прошедший школу диалектического мышления под руководством гегельянца Вердера, Тургенев знал, что движение истории совершается через борьбу противоположных начал от низшего к высшему, от простого к сложному, с повторением на высшей ступени положительного содержания низшее

В своих литературно-критических статьях Тургенев не раз подчеркивал роль, и значение критического начала в историческом движении человечества. Отрицание рассматривалось и как момент перехода от старого к новому: при своем вступлении на поприще общественного развития отрицательное начало бывает "односторонним, безжалостным и разрушительным", но потом теряет свою ироническую силу и наполняется "положительным содержанием и превращается в разумный и органический прогресс" (I, 226). В историческом движении человечества писатель видел прежде всего действие закона отрицания. Он полагал, что каждая фаза общественной истории через борьбу внутренних противоположностей приходит к самоотрицанию, но при этом ее положительное содержание органически усваивается представителями нового, более высокого этапа развития. Настоящее, сходя с исторической сцены, передает будущему свои рациональные начала и таким образом обогащается в дальнейшем. Так осуществляется преемственность поколений, по мысли Тургенева, романы которого пронизаны верой в значительность совершающейся истории, хотя писателю были свойственны и черты философского пессимизма. Идея отрицания старого, отживающего и утверждение нового, побеждающего имела определяющее значение для структурно жанровой организации тургеневского романа. Свою задачу романиста он полагал в угадывании "мгновений перелома, мгновений, в которых прошедшее умирает и зарождается нечто новое" (П., III, 163).

Стремясь возвысить искусство романа, близкого к повести, Тургенев старался передавать "правду людской, физиономии", интересовался лишь обычными событиями, подлинными масштабами и естественными пропорциями жизненных явлений, руководствуясь классическим чувством меры и гармонии. Это отрицание авантюрно-сюжетной занимательности в романах Тургенева отметил Г. Мопассан: "Он придерживался в отношении литературы самых современных и самых передовых взглядов, отвергая все старые формы романа, построенного на интриге, с драматическими и искусными комбинациями, требуя, чтобы давали жизнь", только жизнь – "куски жизни", без интриги и без грубых приключений".

Не занимательная интрига, не бурное развитие событий, а "внутреннее действие" характерно для романов Тургенева - процесс обнаружения духовного содержания человека и конфликт его со средой.

Несмотря на новеллистический характер, романы Тургенева отличаются необходимой эпичностью. Она создается именно тем, то ведущие герои выходят за пределы интимно-личных переживаний в широкий мир духовных интересов. Рудин, Лаврецкий, Инсаров, Базаров, Соломин, Нежданов и другие сосредоточенно размышляют над проблемой "общего блага", о необходимости радикальных преобразований народной жизни. Внутренний мир героев вбирает в себя стремления и думы целой эпохи - эпохи дворянского просвещения, как Рудин и Лаврецкий или эпохи демократического подъема, как Базаров. Образ героя приобретает известную эпичность, потому что становится выражением национального своеобразия, каких-то коренных тенденций народной жизни, хотя Тургенев и раскрывает характер героя не в широких сценах общественной практики, а в сценах идеологического спора и в интимных переживаниях. История этих переживаний выступает необыкновенно содержательной и потому, то любовь рождается на почве внутреннего идейного согласия, потому, что она ставит влюбленных в конфликтное отношение с ближайшим общественным окружением. В силу этого любовь становится проверкой нравственной ценности героев. Не случайно повествование в романах Тургенева завершается "драматическим взрывом", как верно заметила М. Рыбникова.

Эпическому осмыслению жизни способствовала и вера Тургенева в духовное богатство русского народа, в его нравственное превосходство над помещиками. Изображая в романах общественную историю людей "культурного слоя", Тургенев этот мир дворянской и разночинной интеллигенции оценивает с позиции автора "Записок охотника", т. е. сознания великих нравственных сил, таящихся в народе.

Способом достижения эпической масштабности в тургеневском романе является особое преломление принципа историзма: в романе происходит сложное взаимопроникновение хронологических аспектов. Настоящее время, в котором развертывается действие, насквозь пронизано прошлым, объясняющим истоки корни изображаемых явлений, событий, характеров. Для русского романа вообще, в особенности для тургеневского, характерны подчеркнутая связь времен и тесное переплетение хронологичёских планов. Характеры героев в их цельности и развитии вырисовываются у Тургенева за счет ретроспекций (биографий и проекций в будущее (эпилогов)), поэтому те "пристройки" которые воспринимались в критике как "просчеты" и "недостатки" автора, обладают эпическим содержательным смыслом, способствуют прорастанию повести в роман.

Эпической широты Тургенев достигает смещением временных пластов и использованием больших временных прорывов. Настоящее развертывается плавно и неторопливо в соответствии содержанием изображаемых действий и событий, прошлое будущее дается эскизно, бегло, вскользь, концентрированно.

Тургенев - стремился к предельной динамичности первых вводных эпизодов, к тому, чтобы действующие лица проявляли себя непосредственно, в диалогических сценах. Но эти последние как правило, сочетаются с предварительными, правда, очень сжатыми и выразительными социально- психологическими характеристиками. Динамический зачин часто сменяется биографическими отступлениями, которые иногда - бывают очень значительными. Например, в "Дворянском гнезде" это отступление в прошлое реализуется на протяжении многих глав (VIII-XVI) правда, это отступление в данном романе приобретает самостоятельное значение в контексте целого. Широко развернув социально-бытовой фон, который объясняет драматическую историю Лизы и Лаврецкого, Тургенев в XVII главе возвращается повествованию в настоящем. Таким сложным сплетением настоящего и прошлого является жизнь и в романе "Дым".

Обрастая "дополнениями", раскрывающими перспективу характера и дающими широкую панораму жизни, любовно-психологическая повесть усложняется в своей структуре, приобретая эпическую содержательность. К тому же ядро тургеневского романа далеко не сводится к интимно-психологической коллизии: личная история всегда сопровождается сценами драматического действия, которые представляют собой идеологические столкновения социальных антагонистов или этико-философский разговор единомышленников. Сама любовь в тургеневском романе выступает глубоко очеловеченной, рождающейся из духовных сочувствий, именно поэтому сцены идеологического разговора органически вписываются в историю интимно-личностных отношений. Возлюбленный становится для тургеневской девушки учителем, отвечающим на вопрос о том, как делать добро.

Внимание писателя сосредоточено на разнообразных идеологических опосредствованиях любовной истории. Уже в эпизодах
из настоящего времени Тургенев выходит за пределы "большой
повести". Сцены идеологического разговора, осложненные психологическими мотивами, составляют основание романа и определяют во многом структурно-жанровое его своеобразие.
Форма диалога в романах Тургенева всегда выступает оправданной, необходимой, потому что с ее помощью изображаются
люди, отношения которых представляются внутренне значимыми,
существенными. Собеседники и в сценах идеологического спора,
в интимной беседе даются в сопоставлении, в сравнении друг
другом. К форме диалога Тургенев нёизбежно обращается
целью изображения идейно-психологического антагонизма Рудина и Пигасова, Базарова и Павла Петровича Кирсанова,
Лаврецкого и Паншина, Сипягина и Соломина, а также с целью изображения людей, духовно близких,- Рудина и Лежнева, Лаврецкого и Мизалевича, Лизы и Лаврецкого, Шубина и Берснева, Литвинова и Потугина. Формами диалогической речи Тургенев рисует столкновения типических характеров, выражающих существенные исторические тенденции времени. У сцены идеологического спора, выражающие идейные взаимоотношения его участников, русских интеллигентов 40-70-х годов, имеют существенное значение в композиции тургеневских романов интересуясь историей идейных расхождений своих героев, Тургенев противопоставлял их друг другу не только по линии идеологии, но также и по линии их индивидуально-психологического содержания. Расхождения тургеневских собеседников по теоретическим вопросам - это всегда расхождения типических характеров, представленных в единстве их идейного и морального облика. В сценах спора Тургенев выступает психологом, остро интересующимся душевными особенностями антагонистов. Полемический диалог становится формой выявления не только содержания теоретической позиции действующих лиц, но и их социально-психологического своеобразия.

Итак, важное отличие тургеневского романа от повести коренится в характере его построения. При сравнении с повестью Тургенева, его роман выглядит как сложная и в то же время очень стройная сюжетно-композиционная система с четко налаженной внутренней взаимосвязью между всеми ее подчас противоречивыми элементами.

1.3 Специфика психологизма И. С. Тургенева.

Во второй половине XIX века, когда во всех формах общественного сознания пробилось огромнейшее количество идей, мыслей, в русской реалистической литературе стала особенно очевидной тенденция к все более глубокому проникновения во внутренний мир человека.

Открытие сложной сферы человеческих мыслей и чувств – главная сторона реалистического метода художественного творчества, а психологически достоверное раскрытие внутреннего мира человека на основе его связей с окружающим миром давно уже стало прочным художественным завоеванием.

В исследовательской литературе давно поставлен вопрос о большой значимости вклада И. С Тургенева в сокровищницу человековедения.

Еще в XVIII веке в 50-х годах Н. Ч. Чернышевский сформулировал определение многих видов психологического анализа на материале анализа психологической манеры Л. Толстого: "Внимание графа Толстого более всего обращено на то, как одни чувства и мысли развиваются из других; ему интересно наблюдать, как чувство непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова обращается к прежней исходной точке и опять странствует, изменяясь по цепи воспоминаний, как мысль, рожденная первым ощущением, ведет к другим мыслям, увлекается дальше и дальше, сливает грезы с действительным ощущением, мечты о будущем с рефлексиею о настоящем. Психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают все более очертания характеров; другого – влияния общественных отношений и житейских столкновений на характеры; третьего – связь чувств с действиями; четвертого – анализ страстей; графа Толстого все более – сам психический процесс; его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразиться с определенным термином.

Современник И. С. Тургенева, критик П. В. Анненков, писал о том, что Тургенев – "несомненно психолог", "но тайный". Исследование психологии у Тургенева "всегда скрыто в недрах произведения, - продолжает он, - и развиваться он вместе с ним, как красная нитка, пущенная в ткань".

Эту точку зрения разделял целый ряд критиков при жизни Тургенева, получила она признание и в последующий период – вплоть до наших дней. В соответствии с этой точкой зрения тургеневский психологизм имеет предметно-итоговый характер: психическое, внутреннее, сокровенное хотя и постигается, но не посредством своего рода снятия покровов с тайников души, когда перед читателем открывается картина возникновения и развития чувств героя, а путем художественной реализации их во внешних проявлениях в позе, жесте, мимике, поступке и т.п.

Знание человеческого сердца, способность раскрывать перед нами его тайны - ведь это первое слово в характеристике каждого из тех писателей, творения которых с удивлением перечитываются нами".

Начиная с середины XIX века, психологический анализ в русской литературе приобретает новое качество: обостренное художественное внимание к психологическому развитию личности как предмету изображения становится общей тенденцией развития критического реализма, что объяснялось глубокими общественно-историческими изменениями. Вторая половина XIX века - эпоха ломки устоев старой, патриархальной крепостнической России, когда "старое бесповоротно, у всех на глазах рушилось, а новое только укладывалось". Убыстрялся процесс исторического движения. "В несколько десятилетий совершились превращения, занявшие в некоторых странах Европы целые века", - писал В.И. Ленин об этой эпохе. На смену крепостной России шла Россия капиталистическая. Этот экономический процесс отразился в социальной области "общим подъемом чувства личности".

Углубление психологического анализа в русской литературе середины и второй половины XIX века, связанное с новым решением проблемы личности, нашло свое индивидуально неповторимое выражение в творчестве Тургенева и Гончарова, Толстого и Достоевского. Этих писателей объединяет стремление понять внутренний мир человека в его противоречивой сложности, непрестанном изменении и борьбе противоположных начал. Психологию личности они рассматривали как многослойную, в соотнесенности коренных свойств и поверхностных образований, возникших под воздействием социально порочной среды. Вместе с тем метод психологического анализа осуществлялся нашими замечательными писателями индивидуально своеобразно, в соответствии с их пониманием действительности, с их концепцией человека.

Сравнительная идейно-художественная характеристика родственных писателей как представителей магистральных, противоположных и вместе с тем неразрывно связанных течений в русском психологическом реализме XIX века, имеет огромное значение для понимания не только индивидуального своеобразия каждого из них, но и закономерностей литературного процесса.

По словам М. Б. Хранченко, "типологическое единство не означает простой повторяемости литературных явлений, оно предполагает их родственность - сходство некоторых существенных внутренних особенностей". Для писателей психологического течения, русского критического реализма в особенности характерно изображение многообразных конфликтов личности и общества в отличие от писателей так называемого социологического течения, интересующихся конфликтами, обусловленными глубокими противоречиями между потребностями нации, народа и господствующим общественным укладом, самодержавно-крепостническим строем.

Внутренний мир героев становится объектом пристального художественного изучения в произведениях психологического направления. "История души человеческой" признавалась Лермонтовым "едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа". Главную цель искусства Л. Толстой полагал в том, чтобы "высказать правду о душе человек". Искусство он считал микроскопом, который наводит художник на тайны своей души и показывает эти общие всем тайны людям. "Образы страстей" всецело занимали и Гончарова. Он постоянно изображал "процесс разнообразного проявления страсти, то есть любви", потому что "игра страстей даст художнику богатый материал живых эффектов, драматических положений и сообщает больше жизни его созданиям".

"Внутренний человек" в новой литературе Европы существовал и до появления этого словосочетания. Литература– и, конечно, философия- по-разному понимала происходящее "внутри"; менялось восприятие мысли и соотношения мысли со словом, призванным ее выразить, вербализировать. Под психопоэтикой Эткинд понимает область филологии, которая рассматривает соотношение мысли- слово, причем термин "мысль" здесь и ниже означает не только логическое умозаключение (от причин к следствиям или от следствий к, причинам), не только рациональный процесс понимания (от сущности к явлению и обратно), но и всю совокупность внутренней жизни человека. Мысль (в обычном нашем словоупотреблении) передает содержание, которое Жан-Поль вкладывал в понятие "внутренний человек"; впрочем, этим сочетанием мы будем пользоваться часто, имея в виду многообразие и сложность процессов, протекающих в душе. Для начала заметим, что вербализация, то есть выраженность мысли внешней речью, существенно различна в разных культурно- стилистических системах.

"Внутренний человек" и психология – эта проблема рассматривается Е.Эткиндом как актуальная. Он отметил, что Жуковский искал „словесных средств - выразить невыразимое. Русская повествовательная поэзия и романная проза XIX века стремится к тому, чтобы соединить завоеванный романтиками мир "внутреннего человека" с отвергнутым ими психологизмом. Романтики отбрасывали характер - Новалис решительно заявлял: "Так называемая психология - это лавры, занявшие в святилище места, положенные истинным богам". Писатели XIX века, преодолевшие романтизм, занялись реабилитацией психологии. Н. Я. Берковский замечал: "Характеры неприемлемы для романтиков, ибо они стесняют личность, ставят ей пределы, приводят ее к некоему отвердению"

Русская проза (а до нее – "роман в стихах" Пушкина) все настойчивее и решительнее снимает это ошибочное представление. Ни у одного из наших великих романистов нет и в помине такого "отвердения": психология героев Гончарова и Тургенева, Достоевского и Толстого, Гаршина и Чехова отличается гибкостью, многосторонней глубиной, изменчивостью, непредсказуемой сложностью. У каждого из них - собственное представление о внутренней доминанте: у Гончарова это борьба естественной сути человека с книжностью; у Достоевского - рождение в сознании неодолимо-растущей и подчиняющей себе всего человека идеи, ведущей к расщеплению личности, к патологическому "двойничеству"; у Толстого - борьба между духовной и греховно-плотской силами внутри тела и души, борьба, определяющая и любовь, и смерть; у Чехова - конфликт между социальной ролью и собственно-человеческим в человеке. Эти беглые формулы поневоле легковесны, читатель найдет более обстоятельные и серьезные суждения в предлагаемой книге (Эткинд Е.Г. Внутренний человек и внешняя речь.: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX вв.–М.,1999.–446с).

Разумеется, писатели-психологи не были сторонниками чистого психологизма, пассивного созерцательного погружения во внутренний мир героя как самодовлеющий и беспредметный поток ассоциативных связей. Через психологию личности они раскрывали сущность общественных отношений. История интимно-личных переживаний позволяла выявлять нравственно-психологические состояния представителей антагонистических социальных сил и тенденций. Недаром В. Г. Белинский писал: "Теперь роман и повесть изображают не пороки и добродетели, а людей как членов общества, и потому, изображая людей, изображают общество".

Психологическая драма личности выступала социально-обусловленной, порожденной какими-то существенными процессами общественной истории. Но, как заметил Г. Поспелов, в художественных произведениях психологического течения, и характерах героев проявляют себя лишь "симптомы" создавших их общественных обстоятельств в отличие от произведений социологического направления, в которых типические обстоятельства являются непосредственно.

Психологизм прозы И. С. Тургенева неоднократно привлекал внимание исследователей, в том числе и автора данной монографии. Еще в статье 1954 года "Художественный метод Тургенева-романиста (по материалам романов "Рудин", "Дворянское гнездо", Накануне", "Отцы и дети")", а затем в книге "Метод и стиль Тургенева-романиста" рассматривались формы психологического анализа в произведениях Тургенева в связи с его мировоззрением и методом. Портретный рисунок, своеобразие психологической детали, содержание авторской позиции, характер повествовательного стиля - все изучалось мною в связи с формами психологического анализа Тургенева.

Из работ, специально посвященных специфике художественной манеры Тургенева, следует назвать давнюю книгу А. Г. Цейтлина "Мастерство Тургенева-романиста", изданную "Советским писателем" в 1958 году. Значительная часть монографии Г. Бялого "Тургенев и русский реализм" отводится изучению романов писателя с точки зрения связи их идейного содержания с особенностями художественной формы, в перспективе идейно-политического и этико-философского мировоззрения. Компоненты стиля рассматриваются в соответствии с человеком, с учетом концепции характера, тургеневского решения проблемы личности, что и придает анализу органическое единство, несмотря на пестроту и многообразие привлеченного материала.

В книгах "Проблемы поэтики И. С. Тургенева" (1969), "Художественный мир И. С. Тургенева" (1979) С. Е. Шаталов практически продолжает традиции своих предшественников, рассматривая эволюцию тургеневского психологизма от предметного, внешнего изображения души к более глубокому аналитическому проникновению во внутренний мир человека. Кроме названных монографических работ имеются и отдельные статьи, посвященные формам психологического анализа в том или другом произведении Тургенева.

Тургенев был противником того самонаблюдения, которое так изострило наблюдательность Толстого, приучив его смотреть на людей проницательным взглядом. По словам Н. Г. Чернышевского, Толстой "чрезвычайно внимательно изучал тайны жизни человеческого духа в самом себе", это знание "дало ему прочную основу для изучения человеческой жизни вообще, для разгадывания характеров и пружин действия, борьбы страстей и впечатлений". Тургеневу же чудилось в этом сосредоточенном внимании к себе рефлексия лишнего человека: "Уж как приелись и надоели все эти тонкие рефлексии и размышления над собственными чувствами". Старая "психологическая возня", составляющая "положительно мономанию Толстого", ассоциировалась у Тургенева с капризным, навязчивым и бесплодным самоанализом «лишнего человека». Эта сосредоточенность "российского Гамлета" на своих сугубо индивидуалистических переживаниях представлялась писателю мелкой, эгоистической, ведущей к разобщенности с человечеством.

Тургенев справедливо возражал против детального описания незначительных явлений психики в произведениях эпигонов Толстого, против использования ими метода психологического разложения. Когда погоня за тонкими полутонами становится самоцелью, тогда психологический анализ приобретает субъективно-односторонний характер. Тургенев советовал Н. Л. Леонтьеву: "Старайтесь... быть как можно проще и яснее в деле художества; ваша беда - какая-то запутанность, хотя верных, но уж слишком мелких мыслей, какое-то ненужное богатство задних представлений, второстепенных чувств и намеков. Вспомните, что как ни тонко и многосложно внутреннее устройство какой-нибудь ткани в человеческом теле, кожи, напр., но ее вид понятен и однороден" (П., II, 259). Ему же Тургенев писал: "...ваши приемы слишком тонки и изысканно умны, часто до темноты" (П., IV, 135). Приветствуя дар психологического анализа Л. Я. Стечкиной, Тургенев находит, что этот дар "часто переходит в какую-то кропотливую нервозность", и писательница впадает тогда в "мелочность, в каприз". Он предостерегает ее от стремления "уловить все колебания психических состояний": "у Вас все беспрестанно плачут, даже рыдают, чувствуют страшную боль, потом сейчас же не-обыкновенную легкость и т. д. Я не знаю, - заключает Тургенев, - много ли Вы читали Льва Толстого; но уверен, что для Вас изучение этого - бесспорно первого русского писателя - положительно вредно".

Тургенев ценил присущую Толстому поразительную мощь психологического анализа, текучесть, подвижность, динамичность его психического рисунка, но вместе с тем отрицательно относился к бесконечному разложению чувства в произведениях Толстого (П., V, 364; VI, 66; VII, 64-65, 76). Форму непосредственного изображения психического процесса Тургенев расценивал как "капризно-однообразную возню в одних и тех, же ощущениях", как "старую замашку передавать колебания, вибрации одного и того же чувства, положения", как "психологическую возню". Ему казалось, что благодаря мелочному разложению чувства на его составные части.

Эта неудовлетворенность микроскопическим анализом "души" не была случайной для Тургенева: она связана с глубочайшими основами его мировоззрения, с определенным решением проблемы личности.

Толстой прекрасно справлялся с задачей динамической трансформации внутренней речи. Превращая идиоматическую Внутреннюю речь в синтаксически организованную и понятную для других, Толстой создавал литературную имитацию внутренней речи, стараясь сохранить ее особенности - нерасчлененность и сгущенность. Но Тургеневу это превращение нерасчлененного потока речевого мышления в речь, понятную для всех, не представлялось верным и, главное, возможным. Его не удовлетворял толстовский переход от внутренней речи к внешней, как рационалистическое вторжение в ту область человеческого сознания, которая не подлежит аналитическому разложению и обозначению.

Тургенев был в какой-то степени прав, когда протестовал против рационалистического понимания "духовности" человеческой личности, против словесного, следовательно, логизированного изображения средствами внутреннего монолога психического потока, еще смутного и вполне неосознанного на самых ранних зачаточных стадиях его развития, Во всяком случае, убеждение Тургенева в том, что первые движения зарождающейся жизни, первые неосознанные проявления сознания не поддаются точному словесному обозначению - вполне согласуется с положениями современной научной психологии.

Отрицательное отношение Тургенева к методу рационального обозначения всех фаз психического процесса становится ясным, в особенности в свете достижений Л. С. Выготского в области изучения мышления и речи.

Протестуя против тех, кто рассматривает отношения между мыслью и словом как процессы независимые, самостоятельные и изолированные, а также против тех, кто отождествляет эти процессы, Л. С. Выготский вместе с тем признает, что "мысль и слово" не связаны между собой изначальной связью. Эта связь возникает, изменяется, разрастается в ходе самого развития мысли и слова". В том же труде "Мышление и речь" ученый пишет: "Мы не соглашались с теми, кто рассматривает внутреннюю речь как то, что предшествует внешней, как ее внутреннюю сторону. Если внешняя речь есть процесс превращения мысли в слово, материализация и объективизация мысли, то здесь мы наблюдаем обратный по направлению процесс, процесс, как бы идущий извне внутрь, процесс испарения речи в мысль. Но речь вовсе не исчезает и в своей внутренней форме. Сознание не испаряется вовсе и не растворяется в чистом духе. Внутренняя речь есть все же речь, т. е. мысль, связанная со словом. Но если мысль воплощается в слове во внешней речи, то слово умирает во внутренней речи, рождая мысль. Внутренняя речь есть в значительной мере мышление чистыми значениями... ". Выражая свою идею в результате тщательно проведенных экспериментов, Л. С. Выготский замечает: "Это течение и движение мысли не совпадает прямо и непосредственно с развертыванием речи. Единицы мысли и единицы речи не совпадают. Один и другой процессы обнаруживают единство, но не тождество. Они связаны друг с другом сложными переходами, сложными превращениями, но не покрывают друг друга, как наложенные друг на друга прямые линии. Легче всего убедиться в этом в тех случаях, когда работа мысли оканчивается неудачно, когда оказывается, что мысль не пошла в слова, как говорит Достоевский".

Процесс зарождения чувства и мысли представляется Тургеневу таинственной лабораторией, закрытой для любого писателя. Первые движения эмоциональности не терпят холодного аналитического расчленения: они таинственны и не могут сразу стать осознанными. Свои заветные убеждения в неразложимости душевного процесса, протекающего скрыто, именно на первых стадиях его развития Тургенев выразил в связи с интимными переживаниями Лизы и Лаврецкого: "Лаврецкий отдавался весь увлекавшей его воле - и радовался; но слово не выразит того, что происходило в чистой душе девушки: оно было тайной для нее самой. Никто не знает, никто не видел и не увидит никогда, как призванное к жизни и расцветанию, наливается и зреет зерно в лоне земли" (VII, 234). Это сравнение отвлеченного психологического понятия с зерном, наливающимся и зреющим в лоне земли, раскрывает тургеневское понимание процесса зарождающегося чувства как неподвластного внешнему наблюдению.

По глубокому убеждению Тургенева, нельзя обозначить точным словом то, что само по себе неуловимо, непостижимо благодаря богатству оттенков и сложности внутреннего противоречивого единства, благодаря недостаточной осознанности этих еще только слагающихся, только рождающихся чувств. Именно поэтому Тургенев отказался от микроскопического анализа смутных, нерасчлененных потоков внутренней эмоциональной жизни человека, а преимущественно изображал средствами внутреннего монолога созревшие и вполне осознанные чувства, вполне завершенные мысли, т. е. все-таки результаты психического процесса. Не случайно средствами эпитетов и их сцепления он передавал устойчивые признаки духовного склада своих героев и в ситуации данного момента, при изображении их меняющихся настроений.

Следует оговориться: сфера подсознательного и различные уровни сознания очень занимали Тургенева-психолога, но для выявления этих сфер он почти не пользовался средствами внутреннего монолога. Но к этой теме обратимся ниже.

Тургенев и Толстой - антиподы по своему психологическому методу, по идейно-творческой, этико-философской позиции.

Трезвый реализм Толстого, совершенно чуждый романтической идеализации, сказался в приемах психологического анализа, в стремлении разлагать весь процесс зарождения и развития чувства, точным словом обозначать самые глубинные непосредственные движения сознания. Своим беспощадным анализом Толстой добирался до последних глубин личности, четко выявляя самые первые проявления внутреннего сознания, еще наиболее диффузные. В течении психического процесса Толстого занимали наиболее зыбкие связи и отношения мельчайших частиц душевной жизни, их причудливые сцепления и превращения, словом, сложный узор внутреннего, психического. Путем всеисчерпывающего анализа писатель шел к синтетическому представлению нравственно-психологического строя личности литературного героя, переживающего сложную историю высвобождения из-под гнета сословных классовых представлений и норм.

Для Толстого в человеке все прояснено - и наносное и коренное. Самое сокровенное в человеке раскрывалось им с исчерпывающей полнотою, с трезвым сознанием истины, в полной свободе от романтических иллюзий. "При всей сложности духовной жизни человека, какой воссоздает ее Толстой, для него в психологии людей нет той загадочности, таинственности, которые привлекают Достоевского, - писал М. Б. Храпченко. - Духовный мир героев Толстого предстает ясным в своих истоках, в соотнесенности основных элементов, в основных своих взаимосвязях".

Рационалистическая позиция Толстого, прежде всего сказавшаяся в изображении элементарных частиц микрокосмоса психической жизни, несомненно, раздражала Тургенева, считавшего глубинную сущность человеческой личности рационально непостижимой и потому не подлежащей разложению на мельчайшие неделимые элементарные частицы. Психология элементарных частиц представлялась ему "однообразной возней в одних и тех же ощущениях". Он выступал убежденным противником просветительского, рационалистического подхода к человеческой личности, к ее "духовности", т. е. противником толстовской "диалектики души", снятия покровов с душевной жизни человека до ее простейших слагаемых.

Лишенный безграничной веры в силу слова и разума, в их способность выразить и то, что само по себе таинственно и не подлежит внешнему определению, т. е. обозначению, Тургенев, в полном согласии с романтической эстетикой, полагал, что только музыка передает с наибольшей непосредственностью эмоциональность человека. Так, подводя итоги одинокой бессемейной и безрадостной жизни Санина, вдруг неожиданно нашедшего крестик, подаренный ему Джеммой, и получившего ее ответное письмо из Америки, Тургенев со всей определенностью замечает: "Не беремся описывать чувства, испытанные Саниным при чтении этого письма. Подобным чувствам нет удовлетворительного выражения: они глубже и сильнее - и непосредственнее всякого слова. Музыка одна могла бы их передать" (XI, 156).

Эмоциональная стихия музыки ставит человека в непосредственное отношение с словесно невыразимым потоком внутренней жизни, всего богатства переливов и переходов чувств, озаренных светом определенного сознания; приобщает его к идеалу, поднимает над обыденным человеческим бытом. Музыкальное искусство становится для Тургенева совершенным языком сердца, страстного порыва таинственной незнакомки из повести "Три встречи", возвышенной любви Лизы и Лаврецкого. Поэтическая любовь русской девушки! могла быть выражена лишь дивными, торжествующими звуками композиции Лемма. Внимание к миру внутреннего человека получает в произведениях Тургенева романтическую окраску, связанную со стремлением к синтетическому изображению, а также к "обобщенно-символическому отражению отдельных душевных состояний".

Тургеневская концепция личности, в истоках своих уходящая в романтический философский идеализм людей 40-х годов, ведет нас к пониманию внутренних органических связей творческого метода писателя с формами его психологического анализа. Реалистический метод Тургенева становится романтически активным благодаря пониманию личности, как загадочной, таинственной и непостижимой в своей субстанциальной основе. "Ведь только то и сильно в нас, что остается для нас полуподозренной тайной", - говорит писатель, разъясняя близость Марианны, ею до конца неосознанную, к романтике, к поэзии (XII, 100).

Протестуя против литературной имитации наиболее диффузных стадий внутренней речи, еще связанных с подсознательными глубинами нашего духовного «я», Тургенев создал теорию "тайной психологии", согласно которой "психолог должен исчезнуть в художнике, как исчезает от глаз скелет под живым и теплым телом, которому он служит прочной, но невидимой опорой". "Поэт должен быть психологом, - разъяснял Тургенев К. Н. Леонтьеву, - но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления - в их расцвете или увядании" (П., IV, 135).

глава 2

Психологическое раскрытие внутреннего мира человека в романах И. С. Тургенева о "лишних людях".

2.1 Особенности "тайного психологизма " в тургеневском романе.

С. Е. Шаталов в свое время объяснял отсутствие исследований психологического метода И. С. Тургенева тем, что еще не вполне назрели условия для постановки и решения этого вопроса на современном научном уровне. Изучение психологического метода даже Достоевского и Л. Толстого началось относительно недавно; что же касается Тургенева, да в прочем и Герцена, Гончарова, Лескова и многих других художников XIX века, то современный читатель вынужден довольствоваться либо утратившими значение работами авторов, тяготевших к психологизму, либо суммировать попутные замечания, рассыпанные в трудах о мастерстве русских классиков.

Как отметил А. И. Батюто, приемы психологического раскрытия характеров у Тургенева находятся в тесном соответствии с формой его романов, что они неотъемлемая ее часть. Тургенев изображает психологический процесс, как бы идя рядом с читателем, поручая ему о многом в душевной жизни героя догадываться. В этих целях, считает исследователь, Тургенев пользуется методом "тайного раскрытия душевных движений". Писатель строит свой анализ таким образом, что не рассказывая о подоплеке душевных явлений, все-таки дает возможность читателю составить представление о ее сущности.

Как пишет Г. Б. Курляндская, - "Тургенев выступал сознательным противником отыскания четкого определительного обозначения тех простейших частиц душевной жизни, которые составляют глубинную основу человеческой психологии".

2.2 Роль нравственно-психологической коллизии в романах "Рудин", "Дворянское гнездо".

Рудин – гениальная натура, он принадлежит к тем характерам, которые выдвигаются на общественную арену, когда в них возникает историческая необходимость, личные свойства соответствуют роли, которую они призваны сыграть в истории. Тургенев рисует его как человека мыслительного типа – теоретика, "русского Гамлета",но показывает, что зарубежная им и, подобными ему героями русская действительность заставляет их выступить в несвойственной их характеру роли деятелей.

Психологизм зависит от того социально- психологического типа, который воспроизводиться художником в образах героев. Оторванный от народа Рудин силою исторических обстоятельств был обречен на беспочвенность, на скитание по родной земле. По собственным словам, он «скитался не одним телом – душой скитался. "Где не бывал я, по каким дорогам не ходил". Внутренняя социально-психологическая драма Рудина, раздвоение мысли и чувства, слова и дела в нем, не раз отмечалась в критике. Эта драма явилась результатом социально-исторических обстоятельств эпохи безвременья, когда лучшие представители дворянской интеллигенции оказались "умными ненужностями", "лишними людьми".

Внутренний душевный конфликт Рудина – это полное несогласие между созерцательно- бездейственным характером и нравственной чуткостью, которая зовет Рудина служению родине и народу. Рудин понимает, что господство над одними умами и непрочно и бесполезно. Преобладание головного, рассудочного над собственностью к непосредственному и яркому чувству и действию характеризует Рудина как типического представителя дворянской интеллигенции 30-х – 40-х годов. Он страдает "проклятой непривычкой", "каждое движение жизни своей, и чужой разлагать на составляющие элементы " Внутренне раздвоенный Рудин тянется к идеалу душевной цельности, горячей, страстной жизни, рекомендует жить просто и непосредственно: "чем проще, тем теснее круг, по которому пробегает жизнь, тем лучше". Представители поднимающейся демократической интеллигенции 60-х годов понимали, что дворянские просветители 40-х годов оказались несостоятельными при практическом приложении своих идей к делу, отчасти потому, что еще недостаточно была приготовлена почва к полному осуществлению их идей, отчасти потому, что, развившись более помощью отвлеченного мышления, нежели жизни, которая давала для их воззрений и чувств одни отрицательные элементы, они жили более всего головою; перевес головы иногда был та велик, что нарушал гармонию в их деятельности, хотя нельзя сказать, чтобы в них сухо было сердце и холодна кровь. Социально-психологическая драма Рудина связана с определенными историческими условиями, периодом 1830-х – начала 1840-х годов в жизни России, когда дворянская интеллигенция отдавалась отвлеченным философским исканиям, уводящих от живых противоречий реальной жизни.

Тип «лишнего человека» был поставлен и в центре следующего романа Тургенева – "Дворянское гнездо". Этого своего героя наделил полудемократическим происхождением, физической силой, душевной целостностью и способностью к практической деятельности. Острое ощущение быстроты исторического движения, смены общественных сил, осуществляющих это движение, ставило писателя перед необходимостью наблюдать и анализировать новые характеры, возникающие в обществе типы. Интерес к народу, желание быть полезным ему найти свое место в исторической жизни страны, главным смыслом развития которой должно быть улучшение народного быта, основанное на познании потребностей и устремлений народа, характерны для Лаврецкого. Лаврецкий – мыслитель. Сознавая необходимость действия, он считает для себя заботой разработку смысла и направления этого действия. В роман "Дворянское гнездо" введено немало моментов, долженствующих подчеркнуть гамлетизм главного героя. В судьбе Лаврецкого, как и в судьбе Рудина, Тургенев показывает духовную драму идеалистически настроенной дворянской интеллигенции 30-х – 40-х годов, оторванной от народной почвы, хотя, как верно заметил Д. И. Писарев "на личности Лаврецкого лежит явственно обозначенная печать народности. Ему никогда не изменяют русский незатейливый, но прочный и здравый практический смысл и русское добродушие, иногда угловатое и неловкое, но всегда искреннее и неприготовленное. Лаврецкий прост в выражении радости и горя …". Лаврецкий искренне стремиться быть полезным и нужным родине. Но он уже не может тешить себя теми благородными иллюзиями, которыми поддерживал свое существование, Рудин, его мысли обращены к реальной жизни, к сближению с народом. "Надо землю пахать", - говорит он. Лаврецкий провозглашает необходимость возвращения интеллигенции "с идеалистических небес к реальной действительности".

Нужно было сохранить и пронести "душу живу" сквозь длинные годы растлевающего человека крепостного рабства, и не только пронеси, но и будить своим словом эту душу в других, хотя бы и в форме самых общих и отвлеченных, но возвышенных истин, как в "Рудине", или исполненных нравственной чистоты поэтических картин "Дворянского гнезда". Исторически задача состояла в том, чтобы с одной стороны, с возмещением и протестом отвергать все, пропитанное рабской идеологией и моралью, а с другой – разъяснять гуманистический идеал, видеть счастье в жизни и не в наживе или карьере, не в рабовладельчестве, а в стремлениях к красоте, к истине, к добру, в осознании долга, в близости к народу, в любви к родине. Герои тургеневских романов 50-х годов были лучшими русскими людьми того времени, не давшие и другим окончательно закоснеть и опуститься.

Острое ощущение быстроты исторического движения, смены общественных сил, осуществляющих это движение, ставило писателя перед необходимостью наблюдать и анализировать новые характеры, возникающие в обществе типы. Освещая слабые стороны "лишних людей", Тургенев вместе с тем указывает, что они сыграли положительную рол в общественной жизни своего времени.

Большую идейно-художественную роль в романах Тургенева играет любовно-психологическая коллизия. Еще Н. Г. Чернышевский отмечает присущее всем тургеневским романам: через любовную историю раскрывать значение героя в общественной жизни.

Сердцевину каждого романа Тургенева образует личная драма героя. Тургенев-романист испытывает своих героев, прежде всего не на большой, а на малой жизненной арене, делая их участниками сложной любовно-психологической коллизии.

Однако поведение героя в "малой" любовно-психологической драме с узким кругом участников оказывается для него решающим испытанием не только как для героя "малой" любовно-психологической, но и для участника другой, стоящей за ней "большой" общественно-исторической драмы. Тургенев-романист исходит из представлений о том, что личные и общественные свойства людей неразрывно связаны друг с другом. Поэтому поведение тургеневского героя перед лицом любимой женщины и других окружающих людей раскрывает не только его личные, но и общественные свойства, заложенные в нем возможности, служит измерением его исторического значения. Благодаря этому поведению героя на "малой" арене и особенности в личной любовно-психологической драме помогает романисту ответить на вопрос об общественной ценности героя, о способности его служить потребностям жизни общества и народа. Герой романа "Рудин" оказывается слабым и несостоятельным в любви, и недостаток непосредственного чувства выявляет противоречие, внутреннюю разорванность его натуры не только потому, что, проповедую свободу он уступает перед рутиной и готов примериться с действительностью, но и потому, что в этот момент он перестаёт сам представлять ту социальную стихию молодости "идеализма", риска, которая была выражена в самом стиле его проповедей, соответствовала его неустроенности, внутренней свободе от влияния консервативных устоев быта и привлекала к нему молодых людей. Рудин предпочитает рассуждать о любви, чем любить а сама любовь для него одна из выигрышных философских тем.

Основные черты людей "рудинского типа" раскрывались в момент решающего для него испытания – "испытания любовью", через которое, определяя истинную ценность героев, Тургенев обычно "проводил" их в своих испытаниях. Этого испытания Рудин не выдержал: очень бойкий на словах, он в момент, когда появилась необходимость проявить решимость на деле, оказался слабым и малодушным. Он растерялся и сразу отступил перед серьезным препятствием

ГЛАВА 3

ЭВОЛЮЦИЯ ПСИХОЛОГИЗМА В РОМАНАХ И.С.ТУРГЕНЕВА О "НОВЫХ ЛЮДЯХ ".

3. 1. Тип общественного деятеля эпохи конца 50-х начала 60-х годов в романах о "новых людях".

1. Как художник, быстро откликавшийся на все крупные события современной ему общественной жизни, Тургенев почувствовал необходимость создать образ нового героя способного сменить пассивных дворянских интеллигентов типа Рудина и Лаврецкого, время которых прошло. Этого нового героя Тургенев находит в среде демократов разночинцев и стремится описать его с максимальной объективностью в двух романах - "Накануне"(1860) и "Отцы и дети"(1862). Постановка вопроса о новом деятеле русской истории предваряется в "Накануне" своеобразной философской увертюрой - на тему о счастье и долге (15, Тургенев и русский реализм.–Л.:Сов.писатель,1962, с.183). В "Накануне" мы видим неотразимое влияние естественного хаоса общественной жизни и мысли, которому невольно подчинилась сама мысль и воображение автора"- писал Н.А.Добролюбов в статье "Когда же придет настоящий день?"" "Накануне"- первый роман, в котором общественная ценность героя, бесспорно утверждена, и в то же самое время это первый роман с фигурой разночинца в центре. Новый герой охарактеризован как прямая противоположность Рудину и Лаврецкому: ни тени эгоизма или индивидуализма в нем нет, стремление к своекорыстным целям ему совершенно чуждо. Налицо все свойства индивидуального характера, необходимые для исторического деятеля, ставящего своей целью борьбу за освобождение родной страны: "непреклонность воли", "сосредоточенная обдуманность единой и давней страсти " и т.д. в романе "Накануне" на смену рефлектирующим и страдающим "лишним людям" приходит человек сильного характера и целеустремленности воодушевленный великой идеей борьбы за свободу родины, которой он подчиняет всю свою жизнь. Инсаров полностью человек новой эпохи. "В нем нет,- отмечает исследователь С.М.Петров,- ни разъедающего гамлетизма, ни мучительной рефлексии, ни склонности к самобичеванию.(44, И.С.Тургенев. Творческий путь.–5-е изд.–М.,1978).

Он не увлекается и музыкой красноречия, что так характерно было для "лишних людей" типа Рудина или Бельтова.

Инсаров, если применить добролюбовскую характеристику нового поколения новых людей, "не, умеет блестеть и шуметь. В его голосе, кажется, нет кричащих нот, хотя и есть звуки очень сильные и твердые. В Инсарове нет также сознания разлада между словом и делом.(21, Собр. соч. В 9-ти т., –М).

Эта цельность личности, рожденная преданностью великому делу, придает ему силу и величие. Роман "Накануне" означал, что героями русской литературы становятся новые люди-разночинцы-демократы. Романы Тургенева 1860-х годов отличаются от предшествующих тем, в них приобретала большое значение социальная проблематика. Её проявления явственно ощутимы в романе "Отцы и дети". В "Отцах и детях" Тургенев возвращается к "центростремительной" структуре романа. Воплощением исторического движения, исторического перелома в романе является один герой. "Вместе с тем в "Отцах и детях" впервые у Тургенева складывается роман, структура которого определяется противостоянием сознательных и политических сил" (36, –Л.,1974).

2. Жизненные наблюдения убеждали Тургенева, что демократы, с которыми он идейно разошелся,- большая и растущая сила, которая уже проявила себя во многих областях общественной деятельности. Тургенев почувствовал, что именно из демократической среды должен выйти ожидаемый всеми герой. Герои первых двух романов были близки и понятны Тургеневу. Теперь он столкнулся с задачей художественного воплощения в качестве героев новой эпохи людей совсем иного склада, чем персонажи из среды дворянской интеллигенции 30-х 40-х годов. Существует мнение, что "стремясь уловить и сконденсировать в образах Инсарова и Базарова черты нового общественного типа, художник не мог достаточно глубоко почувствовать его сущность, не сумел – в силу новизны характера - до конца перевоплотиться в него"(56, –М.,1979).

Психика людей типа Базарова и Инсарова осталась для него в известной мере "закрытой", потому что "надо самому быть Базаровым, а с Тургеневым этого не случилось", полагал Д.И.Писарев. И потому-то критик считал, что здесь "психологического анализа, связанного перечня мыслей Базарова мы не находим, мы можем только отгадывать, что он думал и как формулировал перед самим собою свои убеждения. В процессе эволюций тургеневского психологизма, - отмечает исследователь С.Е.Шаталов, - произошло своеобразное расщепление. При обрисовке главных и второстепенных героев, чем-то близких художнику, психологический анализ неизменно углублялся и с годами становился все более отточенным. При обрисовке же различных воплощений некоторых типов - главным образом новых - обнаруживается возврат к косвенному психологизму. Тургенева интересовали эти новые типы, он чутко уловил их еще не совсем определившиеся черты. Он придал образную определенность, может быть, даже не столько разрозненным штрихам поведения реальных лиц, сколько ожиданиям и надеждам, связывавшимся с новым героем.

Рассматривая проблематику тургеневских романов конца 50-х начала 60-х годов мы замечаем, что Тургенев по-прежнему стремился к правдивому отображению всего нового и прогрессивного в русской жизни. " Точно и сильно воспроизвести истину, реальность жизни есть высочайшее счастье для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственными симпатиями"- писал он (11.ХУ, с.349). Романы "Накануне" и "Отцы и дети" показали, что героями русской литературы становятся новые люди – разночинцы-демократы. Заслуга Тургенева и состоит в том, что он первым в русской литературе отметил их появление и все возрастающую роль уже в конце 50-х годов.

3.2. Трансформация роли любовно-психологической коллизии в романах "о " новых людях "

Большую идейно-художественную роль в романах И.С.Тургенева о "новых людях" продолжает играть любовно-психологическая коллизия, хотя её функции значительно слабее, чем в предыдущих романах, а в "Отцах и детях" центр тяжести переносится на коллизии, раскрывающие социальную проблематику, в результате чего любовно-психологическая коллизия отодвигается на второй план. Изменяется и её структурно-образующая функция в связи с эволюцией жанровой системы. Это в свою очередь обусловлено изменением проблематики.

В романе "Накануне" впервые любовь предстала как единство в убеждениях и участие в общем деле. История взаимоотношений Инсарова и Елены Стаховой - это не только история бескорыстной любви, основанной на духовной общности; личная их жизнь тесно переплетается с борьбой за светлые идеалы, за верность большому общественному делу.

В "Накануне", так же как и в "Рудине" и "Дворянском гнезде", через любовно-психологическую коллизию раскрываются характер, причем, не только главных героев, но и второстепенных. Глубина и сила любви, самые формы ее проявления характеризуют особенности личностей героев - Шубина, Берсенева, Инсарова. Беспечный и легкомысленный Шубин, хотя и страдает порой от равнодушия Елены, любит её так же неглубоко, как неглубоки его занятия искусством. Любовь Берсенева - тихая, умиленная, сентиментально-вялая. Но вот появляется Инсаров, и любовь с такой силой захватывает Елену, что ей становится страшно. Беззаветное и беспредельное чувство, охватившее ее, пробуждение в ней страсти, ее смелость-всё это соответствует силе характера и богатству личности Инсарова. Тургенев рисует совсем другие, еще невиданные в его произведениях, сцены любви, новый тип отношений между героями романа. Полюбив Елену, Инсаров бежит не от слабости характера, как "лишние люди", а от силы его. Он боится, что любовь к девушке, на которую он не шел еще основания смотреть, как на человека способного разделить дело его жизни, помешает ему. А Инсаров даже и мысли не допускает, чтобы "для удовлетворения личного чувства изменить своему делу и своему долгу" (У111,53).Это все опять-таки знакомые черты нравственного облика разночинца-демократа 60-х годов. Примечательно, что отношение к Инсарову у Елены складывается несколько иное, чем у героев первых романов Тургенева. Наталья готова преклоняться перед Рудиным. Елена же "чувствовала, что ей не преклоняться перед Инсаровым хотелось, а подать ему дружески руку (У111.53).Елена не просто жена Инсарова - она друг, единомышленник, сознательный участник его дела.

И естественно, что, в противоположность Рудину и Наталье, Лаврецкому и Лизе, Инсаров и Елена находят свое счастье, их жизненный путь определяется высокой идеей подвига во имя счастья народа. Гармоническое соответствие между идеалом и поведение Елены ощутимее всего сказывается в сценах романа, посвященных изображению зарождения и развития её чувства к Инсарову. Примечательна в этом отношении гл. Х1У, в которой после очередного рассказа Инсарова о Болгарии между ним и Еленой происходит следующий диалог:

"-Вы очень любите свою родину?- произнесла она робко.

Это еще не известно, - отвечал он, - Вот когда кто-нибудь из нас умрет за нее, тогда можно будет сказать, что он ее любил.

Так что, если бы вас лишили возможности возвратиться в Болгарию,- продолжала Елена,- вам было бы очень тяжело в России?

Мне кажется, я бы этого не вынес, - проговорил он.

Скажите,- начала опять Елена,- трудно выучиться болгарскому языку?

Инсаров... снова заговорил о Болгарии. Елена слушала его с пожирающим, глубоким и печальным вниманием. Когда он кончил, она еще раз спросила его:

Так вы ни за что не остались бы в России? А когда он ушел, она долго смотрела ему вслед" (У111,65-66) . Печальная интонация вопросов Елены вызвана сознанием того, что её любовь не способна удержать Инсарова в России, и страхом, что её собственное преклонение перед жертвенным героизмом может остаться безответным, а жажда деятельного добра неутоленной. Вместе с тем в каждом вопросе Елены чувствуется осторожный, но настойчивый поиск верного пути, ведущего к прочному соединению с Инсаровым. Естественное продолжение и закономерное развитие этот диалог получает в гл. ХУ111.

"-Так ты пойдешь за мною всюду?

Всюду, на край земли. Где ты будешь, там я буду.

И ты себя не обманываешь, ты знаешь, что родители твои никогда

не согласятся на наш брак?

Я себя не обманываю, я это знаю.

Ты знаешь, что я беден, почти нищий?

Что я не русский, что мне не суждено жить в Роосии, что тебе придется разорвать все твои связи с отечеством, с родными?

Знаю, знаю.

Ты знаешь также, что я посвятил себя делу трудному, неблагодарному, что мне... что нам придется подвергаться не одним опасностям, но и лишениям, унижению, быть может?

Знаю, все знаю... Я тебя люблю.

Что ты должна будешь отстать от всех своих привычек, что там, одна, между чужими, ты, может быть, принуждена будешь работать... Она положила ему руку на губы.

Я люблю тебя, мой милый " (У111,92). Елене свойственна необычайная жажда деятельности, целеустрёмленности, способность пренебречь мнением и условиями окружающей среды и, главное, непреодолимое стремление быть полезной народу. Умная, сосредоточенная в своих помыслах, она ищет человека волевого, цельного, видящего в жизни широкую перспективу и смело идущего вперед.

В романе многообразно представлены Тургеневым типы русской жизни в канун падения крепостного права. "Все они своим историческим содержанием,- как указывает исследователь С.М. Петров,- соотносятся с главной темой "Накануне", что и обусловило расположение главных действующих лиц вокруг Елены как композиционного центра романа".

Еще Н.А.Добролюбов считал образ Елены средоточием романа. В этой героине, по мнению критика, воплощена "неотразимая потребность новой жизни, новых людей, которая охватывает теперь все русское общество, и даже не одно только так называемое "образованное"... "Желание деятельного добра есть в нас, и силы есть; но боязнь, неуверенность в своих силах, и, наконец, незнание: что делать?- постоянно нас останавливает... и мы все ищем, жаждем, ждем... ждем, чтобы нам хоть кто-нибудь объяснил, что делать".

Таким образом, Елена, представлявшая, по его мнению, молодое поколение страны, ее свежие силы характеризуется стихийностью протеста, она ищет "учителя"-черта, присущая деятельным героиням Тургенева, Несмотря на трагическую развязку, "Накануне" дышит утверждением разума, передовой мысли, смелости и героизма. Елена воплощала собой новые веяния. Тургенев полагал, что развязка произведения еще недостаточно полно разъяснила направление дальнейшего развития изображаемых характеров и недостаточно ясно определило их судьбы. Он обращается к эпилогу, где в тяжелых размышлениях Елены о виновности их с Инсаровым перед небом "за горе бедной одинокой матери" звучит тема о невозможности для человека длительного счастья. "Елена не знала, - заключает от себя Тургенев,- что счастье каждого человека основано на несчастье другого". В отличие от первых двух романов в "Накануне" Тургенев разрабатывает романную структуру типа "сцен из жизни", в которой сочетаются особенности хроники и повести - исповеди: большая часть жизни героя (иногда вся) освещается в сценах, разделенных крупными хронологически провалами и группирующихся вокруг сюжетного ядра. В основных ценах с максимальной полнотой воспроизводится определенная психологическая ситуация (чаще всего на основе любовной коллизии) с присущим ей внутренним движением. В "Накануне" Тургенев продолжает использовать любовно-психологическую коллизию в качестве средства нравственной характеристики и оценки своих героев, их отношений, силы и богатства их внутреннего мира, в этой коллизии раскрываются характеры. Как и в предыдущих романах любовно-психологическая коллизия в "Накануне" "пропускает" большое общественное содержание.

"Отцы и дети" - яркий образец социально-психологического романа. Большие социальные проблемы, волновавшие русскую общественную мысль в 1860-х годах и достоверно отраженные Тургеневым в "Отцах и детях", поставили этот роман и в политическом и в художественном отношениях выше других романов писателя. Тургенев переносит центр тяжести на коллизии, раскрывающие социальную проблематику, в результате чего любовная интрига отодвигается почти до середины (Х1У-ХУ111). Любовно-психологическая коллизия в романе настолько компактна, что укладывается всего в пяти главах, хотя роль её немаловажна.

Чувство любви, власть которой над собой не признает Базаров, обрушивается на него именно потому, что он наделен сильной, волевой, сопротивляющейся натурой. Не желая смириться перед этой стихией, Базаров ищет опоры в труде, в служении людям, в том, что составляет принцип его жизни и что может привести его к примирению с самим собой. Для Тургенева способность человека к большому, всепоглощающему чувству - признак глубокой, избранной натуры. Трагическая любовь Базарова, глубина охватившего его чувства, противореча некоторым категоричным рационалистическим утверждениям нигилиста, демонстрирует широту его натуры, новые грани его личности.

Тургенев, для которого истинная любовь всегда являлась высоким критерием, показывая противоречие между высказываниями Базарова о любви и вспыхнувшим в нем большим чувством к Одинцовой, стремится не унизить Базарова, а напротив, возвысить его, показать, что в этих, казалось бы, сухих, черствых нигилистах таится гораздо более мощная сила чувства, чем в "рассиропившемся" перед Катей Аркадии. Любовь последнего Базаров определяет кратко "бланманже". В судьбе передового разночинца-демократа, как отмечено в критике любовь редко играла всеопределяющую и тем более "роковую роль"; и не случайно в "Отцах и детях" Тургенев отводит любовному сюжету второстепенноё место.

И на Базарове сказалась могучая сила любви, торжество молодости. "В разговорах с Анной Сергеевной он еще больше прежнего высказывал свое равнодушное презрение ко всему романтическому: а, оставшись один, с негодованием ощущал романтика в самом себе." "Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы со своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость"(1Х,126).

В "Отцах и детях" впервые у Тургенева любовно-психологическая коллизия не выполняет структурно-образующей роли. Структура нового тургеневского романа определяется противостоянием социальных и политических сил, способных вступать в контакты, только в стычках и "боевых действиях" идейного порядка. Рассмотрев роль любовно-психологической коллизии в ромах Тургенева о "новых людях", мы замечаем, что, как и в предыдущих романах, она выполняет ряд функций. Через любовно-психологическую коллизию происходит раскрытие характеров, в "Накануне" она "пропускает" большое общественное содержание и выполняет структурно-образующую функцию. В "Отцах и детях" роль любовно-психологической коллизии сильно ослабевает, т.к. центр тяжести перёносится на коллизии, раскрывающие социальную проблематику.

3.3.Эволюция принципов психологического раскрытия "внутреннего человека" в романах конца 1850-х начала 1860о-х годов. ("Накануне, Отцы и дети")

Как художника Тургенева отличает интерес к подробностям движения характера не только под определяющим воздействием среды, но и в результате довольно устойчивого самостоятельного внутреннего развития героев.

Психологический анализ в романах о "новых людях" приобретает новое качество: он заметно усложняется благодаря обращению автора к приему внутреннего говорения, хотя этот приему в какой-то мере встречается в предыдущих романах Тургенева.

За время работы над романами о "новых людях" заметна эволюция психологического метода Тургенева: "косвенный анализ,- отмечает исследователь С.Е.Шаталов,- приобретает большую отточенность, предметную осязаемость и выпуклость; сочетание различных приёмов описания героев извне" все чаще создает иллюзию одновременного проникновения во внутрь".

Но эволюция эта означала не отход от одних принципов анализа внутреннего мира и переход к другим, а развитие тенденций, с самого начала присущих психологическому методу Тургенева, овладение возможностями, заложенными в нем. Этот процесс может быть определен как накопление творческого опыта и роста художественного мастерства писателя. Тургенев до предела использовал возможности психологического анализа в объективном повествовании, которые оказались доступными русской литературе к 1860-м годам. И не случайно Герцен весной 1860г. в "Колоколе" назовет Тургенева "величайшим современным русским художником". В романах "Накануне" и "Отцы и дети" продолжается эволюция психологического метода Тургенева в результате собственного творческого развития художника и учета опыта русской и зарубежной литературы.

В романах о "новых людях"- в силу новизны характера - Тургенев использует разнообразные средства психологического анализа - и среди, них такие, которые в ранних романах и повестях встречались эпизодически, либо вовсе не употреблялись.

В первую очередь - это записки, письма, дневники. Например, отрывки из дневника Елены группируются таким образом, что создается целостная картина становления её чувства к Инсарову. Вводятся сны, безотчетные порывы - настолько зыбкие, что неясна их связь с окружающими обстоятельствами.

В "Накануне", как отмечают исследователи; писатель решительно подчеркивает соответствие или несоответствие пейзажа внутренним состояниям героев. Пейзажные обрамления приобретают психологическую функцию. Так, сомнения и колебания Елены оттеняются и раскрываются особыми пейзажными соответствиями: «Перед утром она разделась и легла в постель, но заснуть не могла. Первые огненные лучи солнца ударили в её комнату... "О, если он меня любит!- воскликнула она вдруг и не стыдясь озарившего её света, раскрыла свои объятия (У111,88). Когда же она идет на свидание с Инсаровы (на которое он решил не явиться), следует пейзажное предуведомленье ожидающего её разочарования:"...0на хотела еще раз увидеться с Инсаровым. Она шла, не замечая, что солнце давно скрылось, заслоненное тяжелыми черными тучами, что ветер порывисто шумел в деревьях и клубил её платье, что пыль внезапно поднималась и неслась столбом по дороге... Сверкнула молния, гром ударил... Дождь хлынул ручьями; небо кругом обложилось (У111,90).

В период работы над романом "Накануне Тургеневу стали доступными прежде не вполне ясные уголки и сферы человеческой психики.

Самый замысел приобрел большую общественно-политическую отчетливость и заостренность. Богаче стал арсенал средств психологического анализа. "Общественно-политические проблемы отныне в романах Тургенева определяют отношения между персонажами и открывают нечто новое в их внутреннем мире, что ранее писателям не изображалось", замечает исследователь С.Е.Шаталов.

В романах о "новых людях" для раскрытия характеров, используются уже знакомые приемы, например, прием повторения. В диалоге с Павлом Петровичем непосредственно перед дуэлью Базаров ограничивается тем, что повторяет уже только концы фраз (и не своих, а своего собеседника).0днако в этом, по Тургеневу, раскрывается весь Базаров в данную минуту. В каждом его небрежно произнесенном ответном слове чувствуется благодушное презрение к ритуалу дуэли, чопорно уважаемому Павлом Петровичем; сквозит ирония, как по адресу противника, так и по-своему собственному адресу. Напоминая о причинах дуэли, Павел Петрович говорит:

"- Мы друг друга терпеть не можем. Чего же больше?

Чего же больше,- повторил иронически Базаров.

Что же касается до самых условий поединка, то так как у нас секундантов не будет - ибо, где же их взять?

Именно, где их взять?"

И перед самой дуэлью:

"-Мы можем приступать?

Приступим.

Новых объяснений вы, я полагаю, не требуете?

Не требую...

Соблаговолите выбрать?

Соблаговолю" .(1Х,134).

С помощью все тех же повторений, несомненно, имеющих значение своеобразных приемов психологического анализа, рассчитанного на предельно минимальную, но тем не менее, вполне достаточную, показано стремление Базарова и Одинцовой к сближению друг с другом, их тайное, все нарастающее волнение.

Однако в подавляющем большинстве случаев толстовским распространенным повторениям в творчестве Тургенева объективно противостоят не эти усеченные повторы, а приемы умолчания, паузы, нередко своеобразной психологической, смысловой перегрузки отдельной фразы, а подчас даже отдельные слова.

Так, в романе "Накануне" изображается кратковременный выход больного Инсарова из бредового состояния: "Резеда,- шепнул он, и глаза его закрылись."0динокое слово полно глубокого психологического значения, которое можно вполне оценить, лишь вспомнив описание первого свидания Елены с Инсаровым у него на квартире. Проводив Елену, Инсаров подумал: "Не сон ли это? " Но тонкий запах резеды, оставленный Еленой в его бедной, темной комнатке, напоминал её посещение. Слово "резеда" в устах Инсарова означает, что мысль о Елене не покидала его в течение всей его тяжелой болезни. Других слов на "эту тему", в романе просто нет. Прием долгой тузы или умолчания, который встречается и в предыдущих произведениях Тургенева, наполняется здесь особым содержанием.

Вот Базаров в разговоре с Аркадием (гл.1Х) делает рискованное заявление: "Эге- ге... ты придаешь еще значение браку; я этого от тебя не ожидал". Сказанное Базаровым оставляется как будто без внимания.

Но иная точка зрения все же ощущается в подтексте - о ней дано понять... умолчанием:"приятели сделали несколько шагов в молчанье" - и затем перевели разговор в другое русло…

В гл. У "Отцов и детей" на террасу входит Фенечка - впервые при Аркадии, и "Павел Петрович строго нахмурил брови, а Николай Петрович смутился" Фенечка только вошла и вышла - больше ничего, но после этого "на террасе в течение нескольких мгновений господствовало молчание", нарушенное лишь приходом Базарова

В главе Х1Х, мотивируя свой отъезд из имения Одинцовой, Базаров

с раздражением говорит о том, что он "у ней не нанимался". "Аркадий задумался, а Базаров лег и повернулся лицом к стене. Прошло несколько минут в молчании» (1Х,156).

Одинцова нравится обоим, но оба стремятся скрыть друг от друга

свои чувства.

В гл.ХХY. имея в виду свои отношения с Базаровым, Аркадий спрашивает собеседницу:"-разве вы замечаете, что я уже освободился

из-под его влияния?" Вместо того чтобы пояснить, что подумала

при этом Катя ("Да, освободился, но я тебе об этом пока не скажу, потому что ты юношески самолюбив"). Тургенев ограничивается указанием на психологическую паузу в диалоге: " Катя промолчала". (1Х,165). С помощью этого средства психологического анализа вырисовывается фигура главного героя.

Встретив Аркадия и Базарова, Николай Петрович везет их в Марьино, по дороге Аркадий разнеживается: "- Какой, зато здесь воздух! Как славно пахнет! Право, мне кажется, нигде в мире так не пахнет как в здешних краях! Да и небо здесь... Аркадий вдруг остановился, бросил косвенный взгляд назад и умолк. " (1Х,13). Это первый намек на то, что Базаров, "враг всяческих излияний", а Аркадий в его присутствии стесняется быть самим собой. Вскоре вслед за этим Николай Петрович начинает читать стихи из "Евгения Онегина", Базаров же прерывает его декломацию просьбой прислать спички. В этом вторая тайная (но уже более конкретная) психологическая характеристика Базарова как непримиримого противника "романтизма". Недаром через некоторое время Базаров заявит Аркадию: "А отец-то у тебя славный малый, "но "стихи он напрасно читает".

Так в этих романах Тургенева реализуется центральное теоретическое положение его "психологии": писатель "должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления".

"Тайный" психологический анализ Тургенева скуп и "поверхностен" только на первый взгляд. При помощи такого анализа Тургенев убеждает, например, в том, что Базаров лишь с виду насмешник, скептик и бессердечный ученик. Об этом говорят сцены объяснения Базарова с Одинцовой. Недомолвки, обрывки фраз, замедленные речи, паузы показывают, что оба все время ходят по краю пропасти. Но на большое, искреннее чувство оказывается, в конце концов, способным именно "нигилист".О суровой человечности, сдержанной силе переживаний Базарова свидетельствуют такие его немногословные речи перед смертью: на отчаянный зов отца: "Евгений! ...сын мой, дорогой мой, милый сын! " - Базаров отвечает медленно, и в голосе его впервые звучат трагедийно-торжественные ноты: "-Что, мой отец?"(1Х,163).

В связи с этим уместно напомнить характерное суждение Тургенева о приемах психологического анализа, высказанное в рецензии на пьесу Островского "Бедная невеста". "Господин Островский в наших глазах, так сказать, забирается в душу каждого из лиц, им созданных,- констатирует Тургенев,- но мы позволим себе заметить ему, что это бесспорно полезная операция должна быть совершена автором предварительно. Лица его должны находиться уже в полной его власти, когда он выводит их перед нами. Это психология, скажут нам, пожалуй, но психолог должен исчезнуть в художнике, как исчезает от глаз скелет под живым и теплым телом, которому он служит прочной, но невидимой опорой... нам,- заключает Тургенев,- дороже всего те простые, внезапные движения, в которых звучно высказывается человеческая душа... " (П. ХУ111.136).

В силу новизны характера Тургенев обращается к, казалось бы, устарелым для XIX века прием - вводить в текст повествования дневник героя. Но весь вопрос в том, как вводить. Дневник Елены не только сокращает количество страниц романа, знакомящих читателя с её характером к настроениями, но, по-видимому, некоторые из них и вовсе исключает путем подмены. Кроме того, дневник состоит из беглых отрывков (своеобразные сцены), при чем каждый из них предваряется многоточием. "Все этот как отмечает исследователь А.И.Батюто,- подчеркивает вехообразность изображения духовного развития Елены, создает иллюзию его кинематографической непрерывности".

Сложное душевное состояние своих героев Тургенев передает через рисунок внешних движений. Так, после ночного свидания с Базаровым и интимно-психологического разговора с ним Одинцова оказалась взволнованной. Её сложное душевное состояние - сознание бесплодности своей уходящей жизни, желание новизны, страх перед возможностью страсти - передается Тургеневым через рисунок внешних движений героини: «Базаров стремительно вышел вон. Одинцова, порывисто поднявшись с кресла, направилась быстрыми шагами к двери, как бы желая вернуть Базарова... Лампа еще долго горела в комнате Анны Сергеевны, и долго она оставалась неподвижною, лишь изредка проводя пальцами по своим рукам, которые слегка покусывал ночной холод."(1Х,294-295). Большую психологическую нагрузку в романах Тургенева несут жесты. За ними скрывается целый поток невыраженных в слове мыслей и чувств, которые благодаря характеристической детали, угадываются читателем. Опираясь на интимно-личные переживания Базарова, на его положительную человеческую природу, Тургенев опровергает нигилистическое отрицание романтики. Он показывает, что Базаров, вопреки нигилистическим запретам, глубоко и сильно чувствует. Трагедия любви приводит Базарова к ощущению пустоты, горечи и какой-то отравы. Наиболее глубокое, внутреннее, больное и тщательно отрицаемое проявляется в манере держаться, во внешнем облике героя, в том, что не зависит от его волевого усилия. Наоборот "стремление Базарова остаться в верхнем плане нигилистического сознания выражается в словах, его разговорах с Аркадием".

При чем эти два момента - обнаружение внутреннего душевного состояния через внешние движение и мимические изменения, и словесное утверждение прежних, нигилистических воззрений, связанное с желанием закрыть в себе источники романтической жизни,- даны автором рядом, в оценочном сопоставлении.

У Тургенева, как подчеркивалось выше, средством раскрытия основных социально- психологических особенностей личности становится портрет. В статическом портрете Елены Стаховой тоже выражается основная психологическая особенность её личности,- именно внутренняя душевная напряженность, страстное, нетерпеливая искание. "Ей недавно минул двадцатый год. Росту она была высокого, лицо имела бледное и смуглое, большие серые глаза под круглыми бровями, окруженные крошечными веснушками, лоб и нос совершенно прямые, сжатый рот и довольно острый подбородок. Ее темно-русая коса спускалась низко на тонкую шею. Во всем её существе, в выражении лица внимательном и немного пугливом, в ясном, но изменчивом взоре, в улыбке, как будто напряженной, в голосе тихом и неровном, было что-то нервическое, электрическое, что-то порывистое и торопливое, словом что-то такое, что не могло всем нравиться, что даже отталкивало иных. Руки у ней были узкие, розовые, с длинными пальцами и ноги тоже узкие; она ходила быстро, почти стремительно, немного наклонясь вперед. (У111,32).

История последовательного развертывания образов основных персонажей начинается с обращения писателя к приему "предварения, нераспространенного немногократного предварения как в романах Достоевского, но психологически выразительного."

Так, образ Е.Стаховой возникает впервые в сфере субъективно-экспрессивной речи Шубина. На вопрос Берсенева в работе над бюстом Елены Шубин с отчаянием отвечает: нет, брат, не подвигается. От этого лица можно в отчаяние прийти. Посмотришь, линии чистые, строгие, прямые; кажется, нетрудно схватить сходство. Не тут-то было... Не дается, как клад в руки. Заметил ты, как она слушает? Ни одна черта не тронется, только выражение взгляда меняется, а от него меняется вся фигура. «(У111,10).

Говоря о внешнем облике Елены, Шубин раскрывает сложность её духовного "я". Предварительные замечания главных действующих лицах сменяются эскизным изображением в первый момент их появления в сценах диалогической речи.

Как отмечает исследователь А.И.Батюто, особенно выразительны

подобные характеристики в романе "Отцы и дети": Кукшина, Фенечка,-все второстепенные персонажи очерчены выпукло. Исследователями творчества И.С.Тургенева отмечено, что было бы ошибочно представить эволюцию тургеневского психологизма в романах "Накануне" и "Отцы и дети" как вполне равномерное развитие однородное во всех его проявлениях.

Так, профессор С.Е.Шаталов отмечает, что "...стремясь уловить и сконденсировать в образах Инсарова и Базарова черты нового

общественного типа, художник не мог достаточно глубоко почувствовать его сущность, не сумел - в силу новизны характера- до конца перевоплотиться в него. "

Таким образом, в процессе эволюции тургеневского психологизма произошло своеобразное его расщепление. При обрисовке большинства главных и второстепенных персонажей, чем-то близких художнику, психологический анализ неизменно углублялся и с годами становился все более отточенным. При обрисовке же различных воплощений некоторых типов - главным образом новых - обнаруживается возврат к косвенному психологизму. Отмечая эволюцию тургеневского психологизма в русле русского психологического реализма, нельзя не отметить своего рода обратного течения в его поступательном потоке. Это обусловлено самим содержанием новых общественных типов или новым предметам психологического исследования.

3 А К Л Ю Ч Е Н И Е.

Рассматривая вопросы, посвященные изучению проблемы своеобразия психологизма в романах К.С.Тургенева 1850-х - начала 1860-х годов, мы пришли к выводу, что поднятая нами проблема, несмотря на значительные достижения советского литературоведения в этой области, требует еще дополнительного изучения.

Психологическое мастерство писателя мы рассматриваем в связи с его идейно-эстетическими задачами. Психологизм определяется концепцией человека и действительности каждого художника и является средством и формой типизации, т.е. система психологизма связана с художественным методом писателя.

Изучение проблемы своеобразие психологизма в романах И.С.Тургенева к.1850-х - н.1860-х годов мы попытались рассмотреть в аспекте анализа творческого метода писателя.

В первой главе работы мы обобщили данные тургеневедения о структурно-жанровых особенностях тургеневского романа 50-х-начала 60-х годов, проблем "тайного" психологизма рассматривается в аспекте выявления типологического и индивидуального начал в социально-психологическом романе Тургенева. Тургенев - один из наиболее ярких представителей психологического течения русского критического реализма; и особенности психологизма писателя проявляется наиболее отчетливо при сопоставлении с типологически родственными ему системами психологизма. Таким образом, мы затронули вопрос о роли творческой индивидуальности писателя в литературном процессе 1850-х - 1860-х годов.

Эта проблема рассмотрена на примере романов 1850-х - начала 1860-х годов не случайно. В конце 1830-х - начале 1840-х годов Россия встала на путь превращения из феодальной монархии в буржуазную. В стране готовилась революционная ситуация. Ленин охарактеризовал эту эпоху, как эпоху ломки устоев старой патриархальной крепостнической России, когда "старое бесповоротно, у всех на глазах рушилось, а новое только укладывалось". На исторической арене появилась новая социальная сила - революционно-демократическая интеллигенция. Тургенев упорно размышлял о характере и средствах общественного преобразования и о той положительном герое, который будет способствовать его осуществлению. Главные герои тургеневских романов выражаю новые стремления новой России.

Идея развития, идея прогресса всегда была близка И.С. Тургеневу. Большой заслугой Тургенева является создание и разработка особой разновидности романа - романа общественного, в котором своевременно и быстро отражались новые и притом важнейшие веяния эпохи. Основные герои тургеневского романа - так называемые "лишние" и "новые" люди, дворянская и разночинно-демократическая интеллигенция, в течение значительного исторического срока предопределявшая нравственный и идейно-политический уровень русского общества, его чаянья и стремления.

Социальные вопросы в романах Тургенева получили художественное воплощение при изображению исканий личности. Художник психологического течения не случайно стремится к значительной психологической разработке характера и использует для этого любовно-психологическую коллизию.

Психологизм рассматривается нами как динамическая система; эволюция психологизма вызвана развитием и усложнением проблематики тургеневского романа.

Мы пытались показать, что любовно-психологическая коллизия в романах о "новых людях" утрачивает свои структурно-образующие функции, столь характерны для нее в романах "Рудин",

"Дворянское гнездо", поскольку характер нового героя, его общественно-нравственные позиции не могли быть раскрыты в рамках традиционной коллизии. В связи с изменением природы характера в романах "Накануне", "Отцы и дети" эволюционируют, обогащаются формы и средства психологического анализа.

Нельзя согласиться с теми исследователями, которые считают Тургенева таким писателем, который достигал художественных вершин, лишь приближаясь к "диалектике души" Л.Толстого. Психологический анализ Тургенева был глубок, оригинален и эффективен в познании внутреннего мира человека.

Библиографический список

1. Тургенев И.С.Полн.собр.соч. и писем: В 28 т.– М.;Л.,1960-1968..

2. Батюто А.И. Тургенев – романист. – Л.,1972

3. Батюто А.И. Структурно – жанровое своеобразие романов И.С. Тургенева 50-х начала 60-х годов // Проблемы реализма русской литературы XIX в.– М.;Л.,1961

4. Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9т. – М.,1976-1979.

5. Безруков З.П. Формы психологического анализа в романах Л.Н.Толстого "Война и мир" и "Анна Каренина" // Л.Н.Толстой. Сборник статей о творчестве.– М.:МГУ,1956.

6. Белов П.П. Единство психологического и эпического в "Войне и мире" Л.Н.Толстого // Традиции новаторства в русской литературе XYIII-XIXв.в. – Вып. I, – М..,1976.

7. Берковский Н.Я. Мировое значение русской литературы. – Л.,1961.

8. Богуславский З.П. Портрет героя // Вопросы литературы. – 1960. – № 5

9. Бочаров С.Г. Л.Н.Толстой и новое понимание человека // Литература и новый человек. – М.,1963.

10. Бурсов Б.И. Национальное своеобразие русской литературы. – 2-е.изд.–Л.,1967.

11. "Изображение человека". – М,1972.

12. Бушмин А.С. Методологические вопросы литературоведческих исследований.– Л.,1969.

13. Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы. – Л.,1978.

14. Бялый Г.А. О психологической манере Тургенева (Тургенев и Достоевский) // Русская литература. – 1968. – № 4.

15. Бялый Г.А Тургенев и русский реализм. – М.;Л..,1962

16. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. – М.,2000.

17. Винникова И.А. И.С.Тургенев в 60-е годы. – Саратов.,1965.

18. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. – М.1977.

19. Гройсман А.Л. Основы психологии художественного творчества: Учебное пособие. – М.;2003.

20. Драгомирецкая Н. Характер в художественной литературе // Проблемы теории литературы. – М.;1958.

21. Добролюбов Н.А. Когда же придет настоящий день? // Собр.соч.:В 9 т., – М.,1965 –1965.

22. Есин А.Б. Психологизм как теоретическая проблема. – М.,1977.

23. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. – М.,1988.176с.

24. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. – 2-изд. М.: Флинта,2003.

25. Иезуитов

26. История русской литературы конца XIX в. Библиографический указатель. Под ред. Муратовой К.Д. – М.:АН. – СССР. – 1962.

27. Карташова И.В. и др. История психологии и литературоведение: возможности и перспективы взаимодействия // Филологические науки. – 1995. – №3. – С.3-13.

28. Компанеец В.В. Художественный психологизм в современной литературе (1920г.). Волгоград. – 1980.

29. Компанеец В.В. Художественный психологизм как проблема исследования // Русская литература. – 1974.– №1.– С.46-66.

30. Компанеец В.В. Проблема художественного психологизма в дискуссиях 1920-х годов // Русская литература. – 1974. – №2.

31. Кормилов С.И "Внутренний человек" в литературе // Вопросы литературы. – 2000. – №4

32. Курляндская Г.Б.Структура повести и романа И.С.Тургенева 50-х годов. – Тула, 1977.

33. Курляндская Г.Б. И.С.Тургенев и русская литература. – М.;1980.

34. Курляндская Г.Б. Эстетический мир Тургенева. – Орел.,2002.

35. Литературное наследство. – Т. IXXYI. И.С.Тургенев: Новые материалы и исследования. – М.;1967.

36. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века.–Л.,1974.

37. Манн Ю. Базаров и другие // Новый мир. – 1968. – №10.

38. Маркович В.М. Человек в романах Тургенева. – Л.,1975.

39. Методология современного литературоведения. Проблемы историзма. – М.,1978.

40. Михайловский Н.К. Литературно – критические статьи. – М.,1957.

41. Недзвецкий В.А. Русский социально-универсальный роман XIX века: Становление и направленная эволюция.– М.,1997

42. Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман. –Кишинев.,1981.

43. Пантелеев В.Д. К вопросу о психологизме И.С.Тургенева // Идейно– художественное своеобразие произведений русской литературы в XYIII-XIX в. – М.,1978.

44. Петров С.М. И.С.Тургенев. Творческий путь. – 5-е изд. – М.,1978.

45. Проблемы психологизма в советской литературе. – Л.,1970.

46. Проблемы психологического анализа. – Л.,1983.

47. Проблемы типологии русского реализма. – М.,1969.

48. Развитие реализма в русской литературе: В 3т. – М..1972-1974.

49. Ревякин А.И. Проблема типического в художественной литературе. –М.,1959.

50. Симонов П.Р. Творчество и психология // Взаимодействие наук при изучении литературы. – М.;1981. – С.141-213.

51. Страхов Н.Н. Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом. –Киев,2001.

52. Тургенев и русские писатели. – Курск, 1975.

53. Тургенев и его современники. – Л.,1977.

54. Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию соч. и писем И.С.Тургенева. – Вып.I. – М.;Л.,1964.

55. Тюхова Е.В. Достоевский и Тургенев: Типологическая общность и родовое своеобразие. – Курск.,1981.

56. Шаталов С.Е. Художественный мир И.С.Тургенева. – М.,1979.

57. Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. – М.,1972.

58. Храпченко М.Б. художественное творчество, действительность, человек. – М.,1976.

59. Эсалнек А.Я. Типология романа (теоретический и историко– литературные аспекты). – М.,1991.

60. Эткинд Е.Г. Внутренний человек и внешняя речь.: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII – XIXвв.– М.,1998. – 446с.

Сочинение

В художественном мироощущении И. С. Тургенева огромную роль сыграла школа немецкой классической философии, которую он прошел в период учебы в Берлинском университете. Шеллинг и Гегель дали русской молодежи 1830-х годов целостное воззрение на жизнь природы и общества.

На философскую мысль Западной Европы Россия отзывалась жизнью и судьбой. Она взваливала на себя тяжелое бремя практической реализации самых отвлеченных мечтаний человечества.

В согласии с русскими традициями юный Тургенев и его друзья в Берлине, в кружке Станкевича, говорили о преимуществах народного представительства в государстве, о том, что \"масса русского народа остается в крепостной зависимости и потому не может пользоваться не только государственными, но и общечеловеческими правами... И потому прежде всего надлежит желать избавления народа от крепостной зависимости и распространения в среде его умственного развития\". При этом Станкевич взял со всех \"торжественное обещание\" в распространении образования в России. Вероятно, это \"торжественное обещание\" и вспомнил Тургенев, называя его своей \"аннибаловой клятвой\".

В январе 1847 года в журнале \"Современник\" был опубликован очерк из народного быта \"Хорь и Калиныч\", который неожиданно для автора и некоторых членов редакции имел большой успех у читателей.

В двух крестьянских характерах Тургенев представил главные силы нации. Практичный Хорь и поэтичный Калиныч - крепостные, зависимые люди, но рабство не превратило их в рабов; духовно они богаче и свободнее жалких полутыкиных.

Вдохновленный успехом, Тургенев пишет другие рассказы. Вслед за \"Хорем и Калинычем\" они печатаются в \"Современнике\". А в 1852 году \"Записки охотника\" впервые выходят отдельным изданием.

В этой книге Иван Сергеевич выступал как зрелый мастер народного рассказа, здесь определился своеобразный антикрепостнический пафос книги, заключавшийся в изображении сильных, мужественных и ярких народных индивидуальностей, существование которых превращало крепостное право в позор и унижение России, в общественное явление, несовместимое с нравственным достоинством русского человека.

Большую роль играет тургеневский рассказчик как объединяющее начало книги. Он - охотник, а охотничья страсть, по Тургеневу, вообще свойственна русскому человеку; \"дайте мужику ружье, хоть веревками связанное, да горсточку пороху, и пойдет он бродить... по болотам да по лесам, с утра до вечера\". На этой общей для барина и мужика основе и завязывается в книге Тургенева особый, открытый характер взаимоотношений рассказчика с людьми из народа.

Повествование от лица охотника освобождает Тургенева от одностороннего, профессионального взгляда на мир. В книге сохраняется непреднамеренная простота устной речи. Авторские творческие усилия в ней остаются незаметными, возникает иллюзия, что это сама жизнь являет нам яркие народные характеры, изумительные картины природы.

В \"Записках охотника\" изображается Россия провинциальная, но Тургенев занавес провинциальной сцены широко раздвигает, видно, что творится там, за кулисами, в России государственной.

Первоначально книга включала в свой состав 22 очерка. В 1874 году писатель дополнил ее тремя произведениями: \"Конец Чертопханова\", \"Живые мощи\" и \"Стучит\", помещенными одно за другим перед заключительным очерком \"Лес и степь\".

Постепенно, от очерка к очерку, от рассказа к рассказу, нарастает в книге мысль о несообразности и нелепости крепостнического уклада. Любой иностранный выходец чувствовал себя в России свободнее русского крестьянина. Например, в рассказе \"Однодворец Овсянников\" француз Лежень превращается в дворянина. Особенно поражает образ Степушки из \"Малиновой воды\". Тургенев показывает в этом рассказе драматические последствия крепостнических отношений, их развращающее воздействие на психологию народа. Человек привыкает к противоестественному порядку вещей, начинает считать его нормой жизни и перестает возмущаться своим положением: \"То под забором Степушка сидит и редьку гложет\". В этом же рассказе показаны барское равнодушие, черствость, тупость по отношению к крестьянину Власу, который, потеряв сына, пешком идет в Москву и просит барина сбавить ему оброк. Но вместо сочувствия барин прогнал бедного Власа. Рассказ о бессмысленной встрече с барином неспроста приводит Степушку в возбужденное состояние, несмотря на то что он очень забит, безответен и робок. В истории Власа он нашел, по-видимому, повторение своей горемычной судьбы. В Степушке неожиданно прорывается чуткость к чужому страданию.

Дружелюбие, сострадание, живой талант взаимопонимания, острая до боли человечность, воспитанная в народе жизнью, - эти качества привлекают автора \"Записок...\" в русской жизни. Примечателен в этом плане рассказ \"Смерть\". Русские люди умирают удивительно, ибо и в час последнего испытания думают не о себе, а о других, о ближних.

Максим: \"Простите мне, ребята, коли в чем...\" Старушка помещица: \"Она приложилась, засунула было руку под подушку и испустила последний вздох\" (хотела дать целковый священнику за свою собственную отходную).

В \"Записках охотника\" мы наблюдаем музыкальную одаренность русского народа. Калиныч поет, а трезвый деловитый Хорь ему подтягивает, в \"Певцах\" от песни Якова веяло чем-то родным и необозримо широким... Песня сближает людей, сквозь отдельные судьбы она ведет к судьбе общерусской.

Одним словом, Тургенев - реалист. Он показывает, как пение Якова действует на души окружающих, как этот порыв сменяется духовной депрессией.

Нельзя не заметить острой наблюдательности писателя за тончайшими деталями человеческой души, огромной напряженной духовной работы в изображении человеческих судеб, характеров в связи с любовью ко всему живому, к \"Добру и Красоте\", которая коренится не только в природной мягкости характера Тургенева.

Художественная целостность \"Записок охотника\" как единой книги поддерживается также искусством тургеневской композиции. Необычайно чуткий ко всему сиюминутному, умеющий уловить прекрасный момент жизни, Тургенев был также свободен от всего личного и эгоистичного. \"Наше время, - говорил он, - требует уловить современность...\" Все его произведения не только попадали в \"настоящий момент\" общественной жизни России, но одновременно его опережали. Беспристрастная, неэгоистическая любовь к жизни позволяла ему быть пророком. В своих произведениях он постоянно забегает вперед.

Характер помещика Полутыкина Тургенев набрасывает легкими штрихами. Походя, сообщает о его пристрастии к французской кухне и о другой праздной затее - барской конторе. Автор говорит мимоходом о Полутыкине неспроста: так пуст этот помещик по сравнению с полнокровными характерами крестьян. К сожалению, полутыкинская стихия отнюдь не случайна и не безобидна. Французские пристрастия Тургенев воскресит в более значительном образе помещика Пеночкина.

Единство книги создается путем сложных сцеплений между отдельными ее героями. Сходны, например, портретные характеристики поэтически одаренных героев. В изображении живой души русского народа Тургенев идет по восходящей лестнице добра, правды и красоты. Художественная связь героев сопровождается родственным им пейзажным мотивом. Читая \"Записки охотника\", ощущаем, что Тургенев долго и пристально всматривается в образ природы, прежде чем она \"явит\" перед ним человека.

Основная мысль \"Записок охотника\" заключается в тургеневской концепции русского национального характера: недоверие к бурным страстям и порывам, мудрое спокойствие, сдержанное проявление духовных и физических сил. \"Трагическую судьбу племени\" Тургенев видел в гражданской незрелости народа, рожденной веками крепостного права. России нужны просвещенные и честные люди, исторические деятели, призванные просветить \"немую\" Русь.

Прошло 180 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева, но и в наше время финансовых кризисов, проживания за чертой бедности большей части россиян также нелегко воспитать в народе чувство гражданского самосознания. Жизнь нашей страны представляет сплошную цепь драматических несообразностей. Однако вселяют надежду слова Тургенева о русском языке, сказанные им еще 116 лет назад:

\"Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!\"

banyaplus.ru

«Тайный» психологизм Тургенева. Стихотворения в прозе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности идиостиля И.С. Тургенева: художественно-стилистическое использование слов в функции предиката"

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Ковина, Тамара Павловна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности идиостиля И.С. Тургенева: художественно-стилистическое использование слов в функции предиката"

Список научной литературыКовина, Тамара Павловна, диссертация по теме "Русский язык"

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1

ГЕНЕЗИС ЖАНРА РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА

1.1 Истоки романного творчества И.С. Тургенева

1.2 Жанровое своеобразие романа И.С. Тургенева « Дворянское гнездо»

ГЛАВА 2

ПРИНЦИПЫ ВНУТРЕННЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ РОМАНА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО» И.С. ТУРГЕНЕВА

2.1 «Дворянское гнездо» как наиболее совершенный из тургеневских романов 1850-х гг.

2.1 Авторская концепция героя как индивидуальная черта в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева

Советуем почитать

Ремчуков Константин Вадимович, российский журналист: краткая биография

Очень вкусный торт с использованием молотой или крученой черемухи

Котлеты из индейки рубленные рецепт Рубленные котлеты из индюшатины

Яковенко, игорь александрович Отрывок, характеризующий Яковенко, Игорь Александрович

Заговор на мужа: как отвадить от любовницы и вернуть в семью

Крейсер "Богатырь": фото, модель, чертежи, вооружение

Эрнст неизвестный скульптуры Эрнст неизвестный работы картины

Пословицы о подвигах и героизме Страна ждет героев народная поговорка

Белгородцы не понимают, что такое солидарное общество

Как сохранить брокколи на зиму в домашних условиях Сколько хранится брокколи

Хрен на зиму – основные методы заготовки пряного корнеплода

Особенности употребления разделительных вопросов в английском языке

Зверства фашистов в крыму

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности идиостиля И.С. Тургенева: художественно-стилистическое использование слов в функции предиката"

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Ковина, Тамара Павловна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности идиостиля И.С. Тургенева: художественно-стилистическое использование слов в функции предиката"

Список научной литературыКовина, Тамара Павловна, диссертация по теме "Русский язык"

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1

ГЕНЕЗИС ЖАНРА РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА

1.1 Истоки романного творчества И.С. Тургенева

1.2 Жанровое своеобразие романа И.С. Тургенева « Дворянское гнездо»

ГЛАВА 2

ПРИНЦИПЫ ВНУТРЕННЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ РОМАНА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО» И.С. ТУРГЕНЕВА

2.1 «Дворянское гнездо» как наиболее совершенный из тургеневских романов 1850-х гг.

2.1 Авторская концепция героя как индивидуальная черта в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева

Советуем почитать

Похожие записи