Самая печальная история. "Ромео и Джульетта" (1968): актеры, роли, интересные факты

Шекспир ошибался: повесть печальнее, чем о Ромео и Джульетте существует. Главная же печаль - в том, что она реальна. Задолго до появления пьесы на глазах у невымышленных героев разворачивалась неподдельная драма. Кто же все-таки был прототипом самой популярной в литературном мире пары?

Конечно, нельзя безоговорочно утверждать, чем именно был вдохновлен Шекспир. Однако есть исторические факты, которые накладывают свой отпечаток на умы и фантазию великих творцов. Данная трагедия началась с того, что существовал король Португалии Афонсу IV Храбрый, у которого в 1320 году родился сын. Звали его Педру. Именно он и стал героем самой драматической историю любви в своей стране.

Поэтому повинуясь отцу, он женился на Констанции. Впрочем, этот союз не помешал ему параллельно строить отношения с симпатичной фрейлиной. Когда же в 1345 году его законная супруга преждевременно оставила этот мир, принц и вовсе посчитал это благословением на любовь.

Удивительно то, что в отличие от законного сына Педру, дети Инес росли здоровыми. Этот факт также волновал Афонсу IV, который заботился, чтобы будущий наследник был достойным претендентом на престол, а не полукровкой. В намерениях защитить династию он решился заключить Инес в тюрьму.

Инес де Кастро просила Афонсу IV пощадить ее. Она была готова на пожизненную ссылку, лишь бы ее детей, и, кстати говоря его внуков, не оставляли без матери. Однако король был непреклонен - женщину убили на глазах у детей.

Педру был в ярости. Конфликт повлек за собой двухлетнюю гражданскую войну, где принц стал зачинщиком раскола, выступив против своего отца. Точка в споре была поставлена в 1357 году - Афонсу IV скончался, и королем Португалии стал Педру. Первым делом он нашел убийц своей возлюбленной и наказал их: по обвинению в бессердечии их в прямом смысле этого слова лишили сердец.

Руку мертвой королевы, посаженной на трон, целовали все придворные

Позже Педру все-таки похоронил возлюбленную в церкви монастыря Алкубаса. Напротив был сделан еще один саркофаг, в котором после смерти должен был лежать сам Педру.

К написанию этой заметки меня побудили два факта. Первый – сейчас в сети появился новейший перевод «Ромео и Джульетты» режиссера Ивана Диденко, который я с удовольствием прослушала, и, должна сказать, это лучшее, что случалось с шекспировской трагедией за последние 100 лет.

Во-вторых, по социальным сетям снова начал гулять пост о том, «какие мы все старые», где упоминается, что матери Джульетты было 28 лет, и это абсолютно не соответствует действительности. В заметке – 12 быстрых фактов о трагедии «Ромео и Джульетта», прочитав которые, надеюсь, вам захочется ознакомиться с новым переводом пьесы , поскольку он невероятно хорош. Итак, поехали!

1. Первое и важное. Шекспир не создавал пьесу о двух несчастных влюбленных из Вероны с нуля. К тому моменту, как трагедия была поставлена в театре «Глобус», эту историю знала уже вся Европа. Первым в литературную форму ее облег итальянский литератор Луиджи да Порто. В 1530 году он опубликовал «Новонайденную историю двух благородных влюбленных», но наибольшую известность новелла обрела в интерпретации Маттео Банделло — другого итальянского писателя, который переработал сюжет да Порто на собственный лад. Кстати, Банделло является и автором новелл, что впоследствии легли в основу пьес «Много шума из ничего» и «Двенадцатая ночь», поэтому исследователи не без основания считают, что Шекспир вдозновлялся именно его версией трагедии.

«Ромео и Джульетта», экранизация Франко Дзеффирелли

2. Если говорить о Луиджи да Порто, то, как считают многие литературоведы, в основе сюжета «Ромео и Джульетты» автобиография писателя. Луиджи был влюблен в свою кузину – 16-летнюю Лучину Саворнян из итальянского города Удине, и именно она стала прототипом Джульетты. Влюбленные были вовлечены в семейные распри и в результате Лучина вышла замуж за другого. По сей день многие гиды Удине называют этот город местом, где зародился сюжет всем известной трагедии.

3. Еще одна точка на карте Италии, связанная с «Ромео и Джульеттой», городок Монтеккьо-Маджоре, расположенный близ Виченцы, где жил и творил Луиджи да Порто. Тут имеются два замка на соседних холмах – бывшие крепости скалигеров, возведенные для оборонительных целей. Сегодня все называют их «замками Ромео и Джульетты», мол, Луиджи да Порто, описавший противостояние двух семейств, вдохновлялся как раз этими крепостями. К тому же, название населенного пункта Монтеккьо созвучно с фамилией Ромео Монтекки, что, конечно, неспроста. Сегодня в замках открыты рестораны и, по понятным причинам, их чаще всего арендуют для проведения свадеб. Во дворе «замка Джульетты» нынешние владельцы даже установили белую статую Ромео почему-то с яблоком в руках.

НАШ ВИДЕОРОЛИК О ЗАМКАХ «РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТЫ»

4. Фамилия Джульетты «Капулетти» – это искаженная версия итальянской фамилии «Каппеллети», что означает «Шляпникова». Так что, в переводе на русский язык главную героиню шекспировской трагедии зовут просто: «Юля Шляпникова».

5. Действие пьесы происходит в период с 1301 по 1304 год. Откуда такая точная информация? Все просто: в тексте Луиджи да Порто указано, что в это время подестой Вероны был Бартоломео I делла Скала, а он управлял городом с 1301 по 1304 год.

6. Можно с относительной точностьюопределить и месяц, когда произошли трагические события. Скорее всего, познакомились, полюбили друг друга, поженились и умерли Ромео и Джульетта в конце апреля — начале мая. Здесь все тоже очень просто: во время первой брачной ночи они слышат пение птиц, а брат Лоренцо в сцене, когда Ромео просит обвенчать его с Джульеттой, собирает весенние цветы и травы для снадобий.

7. Считается, что матери Джульетты – 28 лет. Это не так, скорее всего, ей только 25. Сами посчитайте: на момент действия трагедии Джульетта «нет еще четырнадцати лет», при этом мать упоминает, что она ее «и раньше родила», то есть – в 12. Кстати, именно этот возраст считался в четырнадцатом веке «возрастом первой юности». 12 + 13 = 25. Или 24, если маме Джульетты совсем не повезло.

8. Имя «Джульетта» указывает сразу на два аспекта. Во-первых, что девушка очень молода, ведь в Италии это детское обращение к особе женского пола по имени «Джулия». При этом в повести Луиджи да Порто (первой версии данной истории) главной героине уже 18 лет, а вот у Шекспира ей всего лишь 13. Во-вторых, имя Джульетта говорит нам о том, что девушка родилась в июле. Для сомневающихся: Кормилица упоминает, что четырнадцать Джульетте стукнет на Петров день – 29-го июля.

9. Судя по всему, отца Джульетты и Кормилицу в прошлом связывали интимные отношения. На это Кормилица намекает сама: в сцене подготовки свадьбы Джульетты и Париса она называет сеньора Капулетти «старым развратником». Кстати, если обратиться с реалиям Северной Италии XIV века, это вполне вероятно. Кормилицами здесь нередко становились бывшие «гражданские жены» влиятельных сеньоров, то есть, любовницы из низов, наставлявшие молодых людей высшего сословия в искусстве семейной жизни и любви. Отношения с ними, как правило, прекращались после женитьбы сеньора на ровне. Затем девушки выходили замуж, рожали, а потом переходили в категорию кормилиц: не будешь же малознакомой женщине свою кровинушку доверять?

10. Все знают знаменитую сцену на балконе: когда Ромео и Джульетта впервые объясняются друг другу в любви и договариваются о браке. На самом деле, ни у Шекспира, ни в других вариантах трагедии никакого балкона и в помине нет. Джульетта стоит у окна, которое закрыто ставнями, затем открывает их, смотрит на звезды, и тут Ромео, вздыхающий под окном, дает о себе знать, после чего начинается их знаменитый диалог.

Это особенно заметно, если почитать текст в оригинале. Недаром, балкон не фигурирует и в сцене первой брачной ночи: забирается и вылезает наружу Ромео через окно. Откуда же он взялся? Тут во всем виновата театральная традиция, которая со временем закрепилась, и сцена объяснения в любви у всех начала ассоциироваться с балконом, на который Ромео, конечно же, должен по законам жанра вскарабкаться, рискуя жизнью.

На фото: балкон Джульетты в Вероне

11. Если говорить об шекспировском тексте, то, знайте, все, что мы читаем сегодня — лишь пиратская версия пьесы. Произведения Шекспира не издавались, просто конкуренты, пришедшие в театр «Глобус», записывали действие со слуха, поэтому тот же «Гамлет» сегодня существует в очень разных версиях. Еще один важный момент: пьеса писались для толпы, поэтому в ней немыслимое количество всевозможных скабрезностей и шуток ниже пояса какого-нибудь Павла Воли. Но, начиная с XVIII века, когда театр начали воспринимать в большей степени, как возвышенное и благородное искусство, постановщики принялись планомерно вымарывать непристойности из оригинального текста. В классических же российских переводах трагедии неприличностей и вовсе не осталось.

12. Кинематографисты да и режиссеры театральных постановок чаще всего выбрасывают из пьесы Шекспира одну и ту же сцену. Происходит она на кладбище, когда Ромео, направляясь к гробнице Джульетты, встречает на своем пути Париса, и между молодыми людьми происходит дуэль. В результате Ромео убивает жениха своей возлюбленной, после чего относит его тело в склеп. Данного эпизода нет ни в классическом фильме Дзеффирелли, ни в модернизированной экранизации трагедии с Леонардо ди Каприо, ни, само собой, в мюзикле. По всей видимости, режиссеры старательно избавляются от неоднозначности образа Ромео, ну и к тому же, не хотят отвлекать внимание зрителей от истории двух влюбленных, что приближает пьесу к дошекспировским вариантам: текстам Луиджи да Порто и Маттео Банделло.

История Ромео и Джульетты стара как мир. Ее неоднократно воспевали в стихах, песнях и, конечно, в кино. Кинематограф помнит несколько вариантов этой душещипательной истории, представленных в формате фильма. Но самым первым, трогательным и приближенным к идеалу является фильм «Ромео и Джульетта», снятый в 1968 году.

О фильме

История двух любящих сердец начинается со встречи на балу в доме Капулетти. Но к несчастью, их любви не суждено быть счастливой. Оказывается, что они дети враждующих родов. Теоретически Монтекки не могут быть вместе с Капулетти, но сила любви противится этой вражде. В фильме все действия происходят согласно пьесе Уильяма Шекспира. Любовь, страсть, драматизм, разочарование - картина передает столько различных чувств, что ей просто невозможно не увлечься. После просмотра на душе остается некий осадок и чувство несправедливости. В «Ромео и Джульетте» (1968) актеры исполняли свои роли, будучи юными, но несмотря на небольшой возраст, всю чувственность и трагичность момента им удалось передать в совершенстве.

Актерский состав

В фильме фигурировало не слишком много основных актеров, благодаря чему зритель в полной мере смог погрузиться в историю главных героев. Актеры «Ромео и Джульетты» (1968) представлены далее:

Ромео - исполнитель Леонард Уайтинг.
Джульетта - актриса
Меркуцио - в исполнении Джона МакИнери.
Монах Лоренцо - точно сыграл Майло О’Ши.
Герцог Веронский - в роли снимался Роберт Стивенс.
Кормилица Джульетты - сыграла милейшая Пэт Хэйвуд.
Тибальт - в исполнении великолепного Майкла Йорка.

Также в фильме приняли участие Брюс Робинсон в роли Бенволио, Пол Хардвик исполнил роль синьора Капулетти, а синьору Капулетти сыграла Наташа Пэрри. Синьор и синьора Монтекки в картине сыграны Антонио Пьерфедеричи и Эсмеральдой Русполи. Роберто Биссако посчастливилось сыграть графа Париса, а в роли рассказчика выступил Лоуренс Оливье. Талантливые актеры «Ромео и Джульетты» (1968) великолепно исполнили заявленных персонажей и подарили зрителю всю полноту чувств и эмоций.

Оливия Хасси

До съемок в фильме «Ромео и Джульетта» Оливия Хасси была вовсе непримечательной актрисой. В ее арсенале было лишь участие в паре эпизодических ролей. После съемок в фильме «Ромео и Джульетта» (1968) ее карьера пошла в гору. За всю свою кинокарьеру ей удалось сняться более чем в тридцати фильмах. Одной из последних работ актрисы стал фильм «Социальное самоубийство», вышедший на экраны в 2015 году. Здесь она также сыграла маму современной Джульетты. Кстати, последнюю в этой картине исполнила дочь Оливии Индиа.

Фильм «Ромео и Джульетта» (1968) для актрисы стал не только проходным билетом в мир кино, но и причиной получения «Золотого глобуса». Что касается личной жизни, то она у Оливии была бурной. Сначала она вышла замуж за известного актера Дина Мартина, от которого вскоре родила сына Александра. Затем последовал брак с певцом японского происхождения Акирой Фусе. Этот брак подарил актрисе еще одного сына Максимиллиана. И наконец, завершила Оливия Хасси свой брачный марафон, связав себя семейными узами с американским актером и певцом Дэвидом Гленом Айсли. Плодом любви от этого брака стала дочь Индиа.

Леонард Уайтинг

Фильмография Леонарда Уайтинга не так уж и велика. Свою порцию славы он получил благодаря участию в фильме «Ромео и Джульетта» (1968). Получить главную роль было для него большой удачей. Актер за великолепное исполнение роли Ромео был удостоен премии «Золотой глобус». В «Ромео и Джульетте» Леонард Уайтинг играл настолько убедительно, что до сих пор образ Ромео ассоциируется именно с ним. Снявшись в десятке фильмов, Леонард завершил свою карьеру актера. Но из творчества он не ушел и принялся за продюссирование различных детских проектов. Также он занимается литературой и пишет музыку. Леонард Уайтинг еще является и профессором, в связи с чем активно читает лекции и дает мастер-классы по шекспировской драме. Что касается личной жизни, то женился актер дважды. С первой супругой он прожил 6 лет, что привело к рождению дочери Сары. Второй брак с менеджером Линн Пессер существует и по сей день. Дочь от ушла из жизни из-за болезни, у нее был рак. В утешение отцу остались три внука.

Сначала режиссер не хотел брать на роль Джульетты Оливию Хасси, так как считал ее излишне полной.
В фильме «Ромео и Джульетта» (1968) актеры были очень близки по возрасту к своим персонажам.
Лоуренс Оливье не стал забирать свой гонорар, так как его участие в проекте было основано только на огромной любви к Шекспиру.
Некоторые костюмы были настолько тяжелыми, что достигали веса 25 килограммов.
В одном из эпизодов в фильме виднеется тень Меркуцио. На самом же деле это тень режиссера картины В тот день он подменял актера на съемочной площадке.
В советском прокате в категории "Зарубежные фильмы" "Ромео и Джульетта" занимает 79-е место.
Оливии Хасси запретили посетить премьерный показ фильма в Лондоне. Причиной были сцены эротического характера, в которых она сама же и снималась.

Лев Николаевич Толстой, как известно, очень любил детей. А Шекспира он не любил. Считал его драматургом «неправильным», а славу – незаслуженной. Поскольку же был Л.Н.Толстой человеком талантливым, ужасно упрямым и при том любил всех учить жизни (матерый, одним словом, выдался человечище), он даже три пьесы с разгону написал: «Власть тьмы», «Плоды просвещения» и «Живой труп». Пьесы получились совершенно в стиле автора. Этакие истории из жизни с моралью, для поучения. Но успехом в театре они пользовались. Во-первых, из-за имени автора, а во-вторых, оттого, что с большим трудом прошли цензуру. Впрочем, мнения зрителей и режиссеров о мастерстве Шекспира эти пьесы так и не поколебали.

Во взглядах на любовь Лев Николаевич тоже в корне расходился с английским драматургом. Поэтому не трудно представить, что бы вышло из-под его пера, пожелай он переписать, скажем, «Ромео и Джульетту». Но, к счастью, он этого сделать не пожелал.

И тут мне вспоминается случай из культурной жизни города Ленинграда конца 1950-х годов. Питер в то время называли «колыбелью трех революций». В свете этого местные идеологические начальники продолжали линию большого искусствоведа А.А.Жданова и прессовали тонкий слой ленинградских работников культуры – Москве такое и не снилось.

Но все же это было время, вошедшее в советскую историю под названием «оттепель». И даже на хладных берегах Невы послышался треск льда, и начались какие-то подвижки. Режиссер одного ленинградского театра решил поставить «Ромео и Джульетту».

Театр был второразрядный. Что сие значило? Это значило, что здесь играли только пьесы, апробированные в двух московских драматических театрах, которые еще покойный Сталин утвердил в качестве образцовых: в Малом театре и во МХАТе. Пьесы эти все были ужасно скучные, потому что в них ничего не происходило. Герои Отечественной войны погибали, но не сдавались. Советские рабочие и колхозники, напротив, преодолевали трудности и выполняли соцобязательства. Актеры старались изо всех сил, но зал все равно был пустой. Финансовый план спасали школьники, а также солдаты и матросы, приходившие в театр с культпоходами. Актеры же по-настоящему разыгрывались только на театральных капустниках, да еще в немногочисленных пьесах классического репертуара.

«Ромео и Джульетта» – что может быть более классическим! Так что в выборе пьесы для постановки особой крамолы никто не усмотрел. Трудно было увидеть бунт и в сумасшедшем замысле режиссера сыграть Шекспира в ключе сугубо реалистическом. Как если бы вдруг пьесу о двух юных любовниках из Вероны написал Лев Николаевич Толстой. Самые замшелые идеологические дубы из Смольного обеими руками были за реализм. Так что даже на питерских болотах вполне могла бы родиться театральная постановка в духе фильмов Григория Козинцева и Франко Дзефирелли, появившихся на советском экране через несколько лет.

С целью поглубже вникнуть в реалии Италии далекого 14-го века наш режиссер напросился на консультацию к человеку, который про эту страну и про это время знал, наверное, больше всех в Ленинграде, к Виталию Николаевичу Разумихину.

Виталию Николаевичу было в то время лет шестьдесят. Он работал в итальянском отделе Эрмитажа. Среди ленинградской интеллигенции, круг которой, как сказано, был не очень широк, о нем слагали легенды. Причем, достаточно противоречивые. То он юношей участвовал в штурме Зимнего и был именно тем человеком, кто получил под расписку все бывшее имущество царской семьи от последнего дореволюционного директора Эрмитажа графа Дмитрия Ивановича Толстого. То он, будучи студентом Петербургского университета, влюбился в акробатку-итальянку из цирка Чинизелли. И когда началась революция, вместе с этой акробаткой уехал куда-то во Флоренцию. Но там ветренная акробатка изменила молодому русскому любовнику с неким сыном кузнеца и начинающим деятелем социалистической партии по имени Бенито Муссолини. Виталий же Николаевич с разбитым сердцем и прекрасным итальянским языком вернулся в Петроград. Косвенным подтверждением этой легенды было то, что итальянский язык Виталий Николаевич знал не хуже русского. Любовь – лучший учитель, об этом еще Джордж Гордон Байрон говорил.

Виталий Николаевич встретил гостя радушно, а просьбу стать научным консультантом спектакля – доброжелательно. Воодушевленный режиссер стал излагать ему свое видение великой пьесы Шекспира. Исполнители главных ролей, конечно, должны быть юными. Ибо если маститая сорокалетняя Джульетта, стоя на прогибающемся под ее тяжестью балконе, разыгрывает появление первого девичьего чувства – это уже не трагедия, а комедия.

Злые языки говорили, что на роль Джульетты режиссер прочил свою очередную пассию, студентку театрального института. Девица эта была лет на шесть старше четырнадцатилетней наследницы дома Капулетти. Но Джульетту сыграть, конечно же, могла. Женские стати у нее, бледной ленинградской дохлятины, были вполне еще девичьи. Нежностью же и лаской, говорят, девушка обладала сверх меры. Чем, вероятно, и очаровала режиссера.

Те же злые языки поговаривали, что источником неподдельной любви, которую она выказывала на сцене, был не столько стареющий мэтр, сколько кандидат на роль Ромео, горячий молодой актер родом откуда-то с Кавказа. Надо сказать, что молодой человек этот в роли юного аристократа из Вероны смотрелся бы просто идеально. Поскольку обладал жарким темпераментом, был горд и самолюбив сверх меры и к тому же показал себя прекрасным драчуном и фехтовальщиком. Будто бы с саблей, то есть со шпагой, родился. Один недостаток был у него – прорывавшийся иной раз по ходу пьесы кавказский акцент. Заигравшись, паренек переставал контролировать себя. Иной раз такой переход выглядел просто смешно. Впрочем, иной раз это было даже трогательно. Многие критики, говорят, слезу пускали от такого напора ненаигранной страсти.

– Боюсь, что мне придется разочаровать Вас. – Сказал Разумихин, выслушав восторженную речь энтузиаста-режиссера. – Шекспир и кондовый реализм – две вещи несовместные. У них в театре «Глобус» выходил человек, ставил табличку «Берег моря», и все понимали: место действия сменилось, а Вы, как я понял, хотите засандалить декорации, круче, чем в Александринке.

Свою мечту – ошарашить зрителя роскошными декорациями и дорогими костюмами – режиссер уже Разумихину выболтал.

– Но дело даже не в этом – продолжал Разумихин крушить все только что воздвигнутое перед ним воображаемое великолепие. – Дело в том, что история двух возлюбленных из враждующих кланов, так как она описана Шекспиром, в начале 14-го века в реальности, скорее всего, произойти не могла.

– Почему? – Пискнул режиссер. – Ведь это же вечный сюжет!

– Сюжет-то вечный, да жизнь его каждый раз выкручивает по-новому.

Видать, удивление и разочарование режиссера были так велики, что Виталий Николаевич решил подсластить пилюлю.

– Мы очень мало знаем о том времени. Письменных документов почти не сохранилось. А все дошедшие до нас материалы обсосаны мидиевистами до последней косточки. Беда в том, что и высасывать там особенно нечего. О повседневной жизни горожанина той же Вероны наши сведения ужасно скудны. И это при том, что Верона в 14-м веке была городом совсем не захолустным.

Чаще всего о жизни людей в те времена мы судим по аналогии. В каких домах, скажем, жили в Вероне? Вероятно, в таких же, как в соседней Падуе, про архитектуру которой нам кое-что известно. Чем кормили на том самом пиру, где Ромео впервые увидел Джульетту? Наверное, тем же, чем в одном знатном доме в соседней же Виченце, где к счастью для нас в 14-м веке случился пожар. Пожар благополучно залили, дом отстроили заново, потом его еще несколько раз разрушали в ходе войн и снова восстанавливали. А в 19-м веке археологи, разрывая эти руины, вдруг обнаружили полусгоревшие росписи рецептов, которыми пользовался пять веков назад повар на той самой кухне, где занялось когда-то пламя. Мировая находка, что ты!.. Знаменитая кулинарная книга семейства Кампиони!

Вот если бы где-нибудь еще обнаружились документы того времени... Да не летописи, а самые презренные бумажки: счета, поваренные книги или бухгалтерские, с заметками на полях... Такая находка была бы, пожалуй, еще одним прорывом в итальянской медиевистике.

Тут уже Виталий Николаевич чуть не уселся на своего любимого конька-горбунка. Но вовремя опомнился, спешился.

– Потому давайте рассуждать по аналогии. Верона – город довольно старый, римских еще времен. Был у римлян хороший обычай – после двадцати пяти лет армейской службы давать легионерам землю и селить их в местах, где тем довелось напоследок служить. Так по всем окраинам империи возникли однотипные города, маленькие копии великого Рима. Прямые широкие улицы, на которых могли свободно разъехаться две колесницы, рыночная площадь, термы, храм, цирк. Все что нужно для жизни. Города эти, как я уже сказал, были разбросаны по всей территории громадной империи. Так сказать, от аравийских песков до британских морей. Верона была одним из таких городов-поселений в предгорьях Альп.

Города-колонии копировали не только внешний вид Рима, но и образ жизни. Латинский язык, храм Юпитера или Юноны, римская система власти и римская семья.

В римской семье с нашей точки зрения было много странного. В нее зачастую входили не только кровные родственники, но родственники близкие, дальние, а случалось, даже приживалы и освобожденные рабы. Римские правила усыновления не слишком считались с тем, кто от кого родился. Октавиан Август приходился Юлию Цезарю племянником, но был им усыновлен в завещании и стал главным наследником, а позже императором. В общем, чем знатнее был римский гражданин, тем обширнее была его семья и тем более она походила на воинское подразделение.

В самом деле, глава семейства, в своем доме был наделен властью почти безграничной. Провинившихся членов семьи чаще всего сдавали ему, а уж он чинил суд и расправу по своему разумению. Даже умертвить проштрафившегося было вполне в его власти. При определенных условиях отец мог убить сына, а уж тем более, дочь, и это не считалось преступлением.

К чему я это веду? К тому, что и после падения Рима порядки в городах-колониях на территории бывшей империи оставались римскими. Их копировали даже завоеватели-варвары, становившиеся королями, князьями и герцогами. Так что с большой степенью вероятности можно сказать: враждующие патрицианские семейства в Вероне, к которым принадлежали Ромео и Джульетта были сильно похожи на римские семейные кланы. То есть на маленькие сплоченные армии с отцом-господином-патроном во главе.

Сравнение с армией здесь вполне уместно. Все эти городские патриции постоянно воевали друг с другом. Поводы для вражды были иной раз глупыми, иной раз принципиальными, а иной раз их уже было не разглядеть во тьме прошедших лет. Приблизительно так, как это описано у Шекспира. Папаша Капулетти пытается вспомнить, когда и из-за чего началась ссора, да никак не вспомнит. Зато знает на уровне рефлекса: Монтекки – враги. Помните, как во время войны: «Убей немца!»

И у всех его домочадцев срабатывал тот же рефлекс. Слуги (а по законам римской семьи, фактически члены фамилии) затевают потасовку просто потому что встретились с врагами. На войне – как на войне! Здесь Шекспир все правдоподобно описал.

– Конечно, не реалист. Ведь на этом правдоподобии его реализм и кончается. В главном-то он гениально соврал. Самая фантастическая – завершающая сцена, когда главы враждующих кланов примиряются над гробом детей. Поверьте мне, в Вероне 14-го века, все было бы, скорее всего, наоборот. В угасающий костерок давней склоки смерть детей только подсыпала бы новых полешек.

Давайте еще вспомним, что и Ромео, и Джульетта в своих семействах-армиях были совсем не рядовыми, а если можно так выразиться, командирами среднего звена. Наследники как-никак. Так что благодаря воспитанию рефлекс: «Монтекки – враг» у Джульетты и «Капулетти – враг» у Ромео должен был включаться еще быстрее, чем у их слуг. В принципе, так оно и происходит. Ромео пробирается на бал в дом Джульетты в поисках острых ощущений. Для него это все равно, что совершить вылазку на вражескую территорию и вернуться живым и невредимым. Правда, в Вероне он, будучи обнаружен в доме Капулетти, жизнью бы за эту вылазку не расплатился. А вот в соседней Венеции юношу утром совершенно спокойно могли бы обнаружить зарезанным в канале. На войне – как на войне!

Впрочем, хитрец-Шекспир, сведя своих героев в первый раз, сделал так, чтобы бывший почти безусловным для средневекового горожанина рефлекс: «Чужой – враг!» у них не сработал. Ни Ромео, ни Джульетта врага не опознали, включили половой инстинкт на всю мощь своих юных организмов, и началась вся катавасия, благодаря которой мы почитаем нынче Шекспира великим драматургом, а «Ромео и Джульетту» – его величайшей пьесой.

Режиссера эти циничные суждения заметно покоробили. Но Разумихин этого как бы не заметил.

– Вы в армии служили? – Спросил он собеседника.

– Нет. – Смутился почему-то режиссер. – Был эвакуирован вместе с театром. В Свердловск.

– Впрочем, это неважно. Что сделает командир на войне, если его подчиненный не захочет выполнять приказы?

– Расстреляет.

– А если этот подчиненный еще вдобавок стакнулся с врагом?

– Расстреляет тем более.

– Вот Вам грядущая судьба Ромео и Джульетты, если бы они вели себя в 14-м веке, как предписал им Шекспир в конце века 16-го. Джульетту, не согласись она на брак с графом Парисом, в лучшем случае отправили бы в монастырь. А в худшем могли бы и удавить.

– Как же так, удавить? Любимая дочь, наследница...

– Шекспир попросту не показывает многочисленных братьев и сестер Джульетты. Насколько помню, ее мамаша начала рожать в четырнадцать лет. Не единственная была Джульетта, и, вполне вероятно, не самая любимая. Так что, нечего сомневаться, удавили бы ослушницу подушкой, удавили. Хотя бы другим детям в назидание. А в городе бы сказали, что умерла девочка от какого-нибудь морового поветрия. И устроили бы пышные похороны.

То же самое и с Ромео. В лучшем случае, не похерь он свою запретную любовь, его бы изгнали из Вероны. Судьба, скажем прямо, для юноши из благородного семейства незавидная. Что делать в этом случае? Разве что в разбойники идти или в кондотьеры наниматься. Впрочем, это было почти одно и то же. А в худшем случае верный слуга или тот же друг Меркуцио вполне могли бы приколоть упрямца стилетом по приказу папаши Монтекки. Или даже мамаши. Судя по некоторым местам в тексте, именно она в доме заправляла. Тоже, кстати, дело вполне житейское для Италии того времени. Последней правительницей Флоренции была как раз женщина, маркграфиня Марта.

Так что – не стану возражать – по мелочам Шекспир очень даже реалист.

Режиссер сидел обескураженный. Разумихин с улыбкой извалял в грязи его заветную мечту. И, похоже, собирался продолжать.

– На самом деле Шекспир написал совершеннейшую фантастику. Он и сам, по-видимому, знал, что ничего похожего в 14-м веке ни в Вероне, ни в Италии, да, пожалуй, нигде в Европе произойти не могло. И зрители, скорее всего, это знали. Но, в конце концов, они же пришли не лекцию слушать, а сказку смотреть. За то и деньги в кассу платили. Потому Шекспир ни себя, ни зрителей реализмом не утомлял. Такие плел сказки, что просто любо-дорого!

И ведь добился своего, паршивец! Зрители Шекспира рыдали, смотря сказку о неправильной, зато ужасно красивой и трогательной юной любви. Мало того, они эту сказку полюбили и подхватили.

Режиссер покинул Эрмитаж разочарованный. Разочарованный и обозленный на Разумихина за то, что профессор походя сокрушил его мечту: создать спектакль, о котором бы все заговорили.

Обескураженный режиссер, как положено у людей творческих, отправился заливать тоску в ресторан Дома актера. Здесь, он встретился с кем-то из коллег. За графинчиком водки и котлетой по-киевски, они пересказали друг другу последние питерские сплетни, перемыли косточки всем знакомым и незнакомым. Среди прочего, обсудили и вновь назначенного руководителя Ленконцерта Юрия Сергеевича Юрского, вроде бы неплохого мужика. Правда до этого, все больше управлявшего цирками. Ну, да ведь вся наша жизнь – сплошной цирк.

Разочарованность – чувство, несомненно, деструктивное. А вот злость иногда творит чудеса. Когда после ужина в ресторане пьяненький режиссер возвращался домой, он заблудился и каким-то чудом вышел на Сенатскую площадь. Здесь режиссер поглядел на Медного всадника и вспомнил свой разговор с Разумихиным. Воспоминание об этом разговоре разозлило уже основательно продрогшего беднягу. Он все еще не хотел признаться себе, что прав был не он, а профессор. А потому все больше злился на Разумихина. Злоба вылилась в совершенно дурацкий и картинный жест. Режиссер, словно бедняга-герой пушкинской поэмы воскликнул:

– Ужо тебе!

Впрочем, угроза адресовалась не бронзовому Петру I, а скорее всего, Разумихину. Потому, что режиссер при этом грозил кулаком Эрмитажу, повернувшись куда-то в сторону Зимнего дворца.

Ну, и что? Да ничего. Но через несколько месяцев режиссер осуществил-таки свою мечту. Он поставил «Ромео и Джульетту». И поставил, действительно, необычно. Можно сказать, в минималистской манере поставил. Без богатых декораций. Вообще без декораций. И без роскошных костюмов. Вообще без костюмов. Актеры играли в трико. «Голые по сцене бегают» – сообщали своим знакомым, мечтавшим попасть на спектакль, билетерши Ленфилармонии.

Почему Ленфилармонии? Потому что «концертную версию» великой пьесы Шекспира взял под свое крыло директор Ленконцерта. И взял крепко, защитив от идиотов из Смольного, которые хотели это безобразие на всякий случай прикрыть.

Актеров, согласившихся на этот эксперимент, было совсем немного. И были это, в основном, актеры молодые. Они не смущались бегать по пустой сцене едва ли не голышом. Они не смущались совмещать сразу несколько ролей. И они выкладывались в каждом спектакле по полной. Потому что, не выкладывайся они, могло бы случиться страшное – зал начал бы смеяться. А он натурально рыдал в конце каждого спектакля. Рыдал и рукоплескал.

Как, вероятно, рыдали и рукоплескали зрители театра «Глобус», первые зрители великой шекспировской трагедии.

Шекспир ошибался: повесть печальнее, чем о Ромео и Джульетте, существует. Главная ее печаль в том, что она реальна. Задолго до появления пьесы на глазах у невымышленных героев разворачивалась неподдельная драма. Кто же все-таки был прототипом самой популярной в литературном мире пары?

Когда Педру исполнилось 14 лет, отец решил женить его на испанской принцессе Констанции. Все бы ничего, но юноша был влюблен в одну из ее фрейлин - белокурую девушку по имени Инес де Кастро. На первом месте у принца стоял долг, а не чувства. Поэтому повинуясь отцу, он женился на Констанции. Впрочем, этот союз не помешал ему параллельно строить отношения с симпатичной фрейлиной. Когда же в 1345 году его законная супруга преждевременно оставила этот мир, принц и вовсе посчитал это благословением на любовь.

Педру не скрывал свои отношения с фрейлиной, чем невероятно злил короля, который планировал для сына второй династический брак. Во что бы то ни стало Афонсу IV был намерен разлучить влюбленных. Пока король думал, как организовать новый брак, пара стала жить вместе. Инес успела родить принцу четырех детей. Удивительно то, что в отличие от законного сына Педру, дети Инес росли здоровыми. Этот факт также волновал Афонсу IV, который заботился, чтобы будущий наследник был достойным претендентом на престол, а не полукровкой. В намерениях защитить династию он решился заключить Инес в тюрьму.

Руку мертвой королевы, посаженной на трон, целовали все придворные

ОТПРАВИТЬ: