1. Центральная тема творчества Арбузова.
2. «Иркутская история» — пьеса о человеке и времени.
3. Духовное возрождение героини.

Основные черты определенного эстетического течения находят в творчестве каждого писателя особое выражение, обусловленное его художественной индивидуальностью. Будучи до конца верным лирико- романтическому направлению, Алексей Николаевич Арбузов — русский советский драматург — выступает как художник, обладающий, своим неповторимым обликом. Главная тема творчества Арбузова — тема молодежи. Он посвятил ей свою первую драму «Город на заре». И эта же тема стоит в центре одной из его последних пьес — «Мой бедный Марат».

Художественные особенности арбузовских пьес, их романтический колорит определены главной проблемой, занимающей Арбузова как писателя — воспитание и рост молодежи в условиях коммунистического строительства. Арбузов раскрывает душу молодого человека этой эпохи, показывает, как формируют его сознание новый труд, изображает взаимоотношения, складывающиеся в среде молодежи.

Пьеса «Иркутская история» вышла в 1959 году. После выхода этой пьесы Арбузова стали называть «ведущим драматургом». «Иркутская история» — одновременно пьеса о любви и о новом типе жизни людей. Эта пьеса и том, что один человек, который осознал себя как личность, поднимает другого человека, делает личностью и его. В пьесе мы видим героя, который способен разрушить одиночество и цинизм, искусственно взращиваемые иногда вокруг себя слабыми и неуверенными. Героиня пьесы дважды оказывается на грани нравственного падения, и только любовь спасла ее. Первый раз это была любовь Сергея Серегина, которая помогла разглядеть в самой себе личность, обрести женское достоинство. Во второй раз это была любовь Виктора, которая помогла ей обрести трудовое достоинство. Любовь переплетена здесь и с жизнью экскаваторщиков, и с моралью коллектива, и с размахом новой стройки. Таким образом, в пьесе слилось воедино гражданское и лирическое, и в итоге образовался особый сплав публицистического лиризма, героических эмоций, гражданских чувств и личных переживаний.

Главная героиня пьесы — кассирша Валька, которую за довольно легкомысленное поведение прозвали «Валька-дешевка». До какого-то времени она считала главным свою физическую привлекательность, смысл жизни находила в любовных признаниях кавалеров, среди которых наиболее постоянным был Виктор. Он никогда не заботился о Валиной репутации и отзывался о ней цинично и грубо. Жениться на ней он и не думал — этим он мог насмешить всю стройку. Но неожиданно из этой пошлой истории родилась любовь — молодые люди полюбили друг друга. Но Виктор не сразу это понял, Валя первая осознала это чувство, но высказать его не могла из-за боязни быть высмеянной. Да и чувство это казалось Вале странным, так как она привыкла размениваться на случайные встречи. Герои, каждый день встречаясь, по сути ничего не знали друг о друге. А затем появился Сергей, друг Виктора, которому давно нравилась Валя. Он предложил ей стать его женой, и Валя согласилась.

Валя любит Виктора, но выходит замуж за Сергея. Причина этого поступка героини кроется в том, что все ее кавалеры предлагали любовь, один Сергей предложил ей уважение, дружбу, товарищескую поддержку. Валя одумалась, почувствовала радость семьи, вкус верности, счастье покоя. Важнее всех любовных признаний оказались ей слова доверия, уважения. Сергей решается жениться на Вале, понимая, что любви с ее стороны нет, понимая, что она идет к нему, боясь одиночества, боясь окончательно потерять себя. В этом проявляется незаурядность его натуры.

Затем происходит трагедия: Сергей гибнет, и Валя остается одна с дочкой и сыном. Он случайно оказывается на реке, где тонут дети, спасая их, Сергей тонет сам. Гибель его не случайна, а закономерна не просто в сюжетном, но в высшем нравственном смысле. Он умирает затем, чтобы снова восторжествовала любовь, но в ней зазвучат новые, им добытые мотивы — уважения, доверия, дружбы.

Осознает свои чувства к осиротевшей Вале Виктор, и автор, нарушая все законы драматургии, позволяет «Иркутской истории» подойти ко второй своей кульминации. Казалось бы, умер герой, совершилось нравственное возрождение героини, и сюжет близок к завершению. Но смерть героя — еще не вся драма, на сцену выступает Виктор. Бригада, где работал погибший Серегин, решает выплачивать Вале и ее детям зарплату, которую получал раньше ее муж, но неожиданно Виктор идет против всех. Он, ранее не очень разбирающийся в вопросах морали, сейчас говорит об унижении человека подачками. Таким образом, потеря любимой произвела перемены — Виктор становится умнее, мужественнее, интеллигентнее. Вале предлагают пойти работать к ним, на шагающий экскаватор — то самое место, где трудился Сергей. Пьеса начинается и кончается самой важной для Арбузова сценой. На мостике, возле тускло горящего фонаря, стоит Валя, в руке ее зажата первая в жизни, поистине трудовая зарплата. Появляется Виктор.

Валя. Витенька... родной... Спасибо.
Виктор. За что?
Валя. Получка. Первая.

Эта сцена — самая важная для драматурга. Ею он начинает и заканчивает пьесу, потому что в этот момент героиня обретает человеческое достоинство. Любовь дает ей этот толчок. Любовь, пройдя через все испытания, выдерживает их, мужает. В этой драме есть как бы два плана: план реальный, житейский и история века, строящего новых людей. История житейская завязывается нарочито простенько, как бы между прочим. Обычная история, ничего особенного, а к финалу все приобрело нравственный смысл, на жизни людей сказалась история, через частные судьбы людей проявилось общественное течение времени.

«Идеальный исход работы над пьесой, — писал Арбузов, — это когда слово «конец» обозначает, что и автор, размышлявший в течение всего действия, и его зрители — все поняли, что им не нужно больше ни одной реплики, ни одного дополнительного объяснения». Финал «Иркутской истории» — яркое подтверждение этих слов. Валя на мостике с получкой, зажатой в руке, и Виктор, робко спрашивающий о будущем — и обо всем сказано.

Темы устных выступлений

1. "Война – жесточе нету слова…" (А. Твардовский). Военная тема в лирике.

2. "Как это было! Как совпало – война, беда, мечта и юность!" (Д. Самойлов). Судьба поколения военных лет в русской прозе второй половины XX века.

3. Осмысление темы войны в русской литературе послевоенных лет.

4. Изображение батальных сцен в военной прозе.

Бочаров А. Г. Человек и война. – М., 1978.

Живая память поколений. – М., 1965.

Наровчатов С. С . Атлантида всегда с тобой. – М., 1972.

"Слово, пришедшее из боя". – Л., 1980.

Строка, оборванная пулей. – М., 1976.

Топер П. Ради жизни на земле: Литература и война. – М., 1975.

Литература второй половины XX-начала XXI века

Литературный процесс 1950-х – начала 2000-х годов

Русская литература 50-80-х годов

Сложный период развития русской литературы

50-80-е годы – многогранный и достаточно сложный период развития отечественной словесности, которую принято было называть советской литературой. Литература этих лет в большинстве своем была жестко унифицированной, подцензурной. Творчество художников слова направлялось по единому руслу – методу социалистического реализма и определялось решениями коммунистической партии и требованиями партийных документов. Узко регламентированный подход к воссозданию действительности средствами художественного слова резко ограничивал творческие возможности писателей, которые зачастую не могли преодолеть цензурные запреты, долго ожидали публикации своих произведений, а порой пополняли ряды писателей-диссидентов. Строгая однолинейность литературного процесса на некоторое время была прервана коротким периодом "оттепели", насту пившим после XX съезда партии, когда возникла иллюзия, что свободная мысль в искусстве, наконец, восторжествует. Но после этого "вегетарианские времена", по выражению А. А. Ахматовой, вновь уступили место партийно-бюрократическому диктату, когда художник рассматривался как слуга государства, перед которым ставилась задача формирования "нового человека".

Несмотря на существовавшие препоны было создано много интересных произведений в прозе, лирике, драматургии. Немалый вклад в литературу этих лет внесли писатели старшего поколения Л. М. Леонов, М. М. Пришвин, А. Т. Твардовский, Б. Л. Пастернак, Н. А. Заболоцкий, М. А. Шолохов, И. Г. Эренбург, В. А. Луговской. В большую литературу входят такие писатели, как Ф. А. Абрамов, А. И. Солженицын, В. М. Шукшин, В. Т. Шаламов, В. Г. Распутин, В. П. Астафьев, Ю. В. Трифонов, Ф. А. Искандер, Г. Н. Владимов, В. П. Аксенов, Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Ю. П. Казаков и др.

Мастера слова создавали художественно совершенные и самобытные произведения, которые не только отображали основные тенденции исторического развития, но и оказывали огромное воздействие на нравственный климат эпохи.

Деревенская проза

В середине 60-х годов в литературу властно входит тема деревни. Писателей, посвятивших свои произведения горькой правде деревенской жизни, в критике стали называть "деревенщиками". А. И. Солженицын предпочитал называть их "нравственниками", ибо изображение "сокрушенной вымирающей деревни" мастера деревенской прозы непосредственно связывали с исследованием внутренней жизни людей, истоков народной нравственности.

Стремлением передать правду деревенской жизни пронизана многоплановая тетралогия Федора Александровича Абрамова (1920–1983) "Братья и сестры", в которой показана история трех крестьянских поколений. Деревня Пекашино в ее трудовой повседневности вырастает в образ народного долготерпения и жизнестойкости. Драматическим фоном повествования является труд на грани человеческих сил, жесткое самоограничение во всем, когда люди в шестой послевоенный год еще "досыта куска не видели". Суровой, невыдуманной реальностью является описание крестьянской трапезы в доме Пряслиных, с которыми связаны главные события произведения: "Ужин был не лучше, не хуже, чем всегда: капуста соленая из листа-опадыша (Анисья уже по снегу собирала его на колхозном капустнике), штук пять-шесть нечищеных картошин. Хлеба не было вовсе – редко кто в Пекашине ужинал с хлебом".

Теме деревни посвящены повести Абрамова "Деревянные кони", "Пелагея", "Алька", "Поездка в прошлое", "Старухи", "О чем плачут лошади", написанные в годы работы над тетралогией. В повестях исследуются непреходящие нравственные устои, которые помогают человеку оставаться человеком, его созидательные возможности, способность жить по совести.

Глубоким художественным осмыслением нравственно-философских проблем, связанных с распадом и гибелью деревни, отличаются повести Валентина Григорьевича Распутина (род. 1937). Сюжетную основу его произведений составляют нелегкие испытания, которые выпали героям, проблемы выбора пути, жизни и смерти, физической и духовной. Писатель зачастую ставит своих героев в исключительную ситуацию, обычно ограниченную каким-то определенным сроком, в течение которого она должна разрешиться.

В повести "Деньги для Марии" (1967) ревизия, проведенная в магазине, где работала Мария, обнаружила недостачу в тысячу рублей. Эти большие по тем временам деньги Мария должна вернуть в течение пяти дней. И вот в "хождении по мукам" Кузьма, спасая жену и семью, остановился перед последней дверью, когда срок подходил к концу. В повести "Последний срок" (1970) героине вновь отмеряется срок, причем "последний". Старуха Анна дожидается смерти, "время для которой вроде приспело: старухе было под восемьдесят". Но дети, приехавшие отовсюду попрощаться с Матерью (не приехала только любимая Таньчора), оказываются далекими и от матери, и от земли, которая их вскормила. В последней фразе повести скорбно сообщается, что "ночью старуха умерла". С родной землей "разнялся" и герой повести "Живи и помни" (1974) Андрей Гуськов, сумевший как-то "боком" прожить с людьми на фронте и умудрившийся после тяжелого ранения так и не вернуться на свою батарею. Он живет в потемках, уподобляется зверю, но все-таки намечает для себя временной предел, когда свершится последний срок его бесполезного существования. В повести "Прощание с Матёрой" на грань гибели поставлен уже целый мир. И вновь "пограничная ситуация": остров Матёра и село с тем же именем будут затоплены после завершения строительства плотины. Отстаивая святость уходящего народно-природного мира, писатель переживает вместе с людьми, которые не могут свыкнуться с гибелью своей земли, домов, огородов, кладбища, на котором покоятся предки. Новый поселок строится на неудобных землях, но "жизнь… она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой".

Трудно представить себе деревенскую прозу и без талантливой повести Василия Ивановича Белова (род. 1932) "Привычное дело". Центральным героем произведения является Иван Африканыч Дрынов, колхозный возчик, плотник, землепашец. Он остро чувствует свою живую связь с миром, осознает естественность и правомерность всего окружающего: "Дело привычное. Жись. Везде жись. Под перьями жись, под фуфайкой жись. Женки вон печи затопили, канителятся у шестков – жись. И всё добро, всё ладно. Ладно, что и родился, ладно, что детей народил. Жись, она и есть жись". Иван Африканыч добр и совестлив, мягок и незлобив, но эти привлекательные черты соединяются с безволием и пассивностью. Когда жену увезли рожать, Иван Африканыч находился в хмельном забытьи. Его мерин ушел без возчика и опрокинул сани, и за покореженный товар, принадлежащий сельпо, Дрынову придется платить. Иван Африканыч легко поддается уговорам жениного брата уйти из деревни в поисках иной доли и, покинув Сосновку, чуть не гибнет в лесу. Но как искренне его горе на могиле жены: "Ты, Катя, где есть-то? Милая, светлая моя… Ну… что тепериче… вон рябины тебе принес… Катя, голубушка…" Душевное тепло Катерины не умерло – оно осталось в Иване Африканыче, в его "детках". После нелегких испытаний, выпавших на долю героя, он своим умом понимает: "Лучше было родиться, чем не родиться". "Привычное дело" – повесть о страданиях и любви. Художественное исследование нравственных устоев крестьянской жизни носит в ней глубоко народный, гуманный характер.

Деревенская проза как художественная тенденция литературы 60-70-х годов нашла свое отражение в творчестве Василия Макаровича Шукшина (1929 – 1974). Его писательское дарование с наибольшей силой воплотилось в рассказах, составивших несколько сборников: "Сельские жители", "Там, вдали", "Земляки", "Характеры", "Беседы при ясной луне". Шукшин создал целую галерею деревенских людей – шоферов, трактористов, бригадиров, счетоводов, председателей колхозов и рядовых крестьян. Его герои живут духовной жизнью: они не любят бессмысленного существования, напряженно размышляют о жизни, страдают, решают сложные вопросы, умеют удивляться и удивлять. "Мне интереснее всего, – признавался писатель, – исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, а следовательно, крайне естествен. Но у него всегда разумная душа".

(270,7 кБ)

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

После Октябрьской революции и последовавшего за ним установления государственного контроля над театрами возникла необходимость в новом репертуаре, отвечающем современной идеологии. Однако из самых ранних пьес, пожалуй, можно сегодня назвать лишь одну - Мистерия-Буфф В.Маяковского (1918). В основном же современный репертуар раннего советского периода формировался на злободневных "агитках", терявших свою актуальность в течение короткого периода.

Новая советская драматургия, отражавшая классовую борьбу, формировалась в течение 1920-х. В этот период получили известность такие драматурги, как Л.Сейфуллина («Виринея» ), А.Серафимович («Марьяна» , авторская инсценировка романа «Железный поток» ), Л.Леонов («Барсуки» ), К.Тренев («Любовь Яровая» ), Б.Лавренев («Разлом» ), В.Иванов («Бронепоезд 14-69» ), В.Билль-Белоцерковский («Шторм» ), Д.Фурманов («Мятеж» ) и др. Их драматургию в целом отличала романтическая трактовка революционных событий, сочетание трагедии с социальным оптимизмом.

Начал складываться жанр советской сатирической комедии, на первом этапе своего существования связанный с обличением НЭПа: «Клоп» и «Баня» В.Маяковского, «Воздушный пирог» и «Конец Криворыльска» Б.Ромашова, «Выстрел» А.Безыменского, «Мандат» и «Самоубийца» Н.Эрдмана.

Новый этап развития советской драматургии (как и остальных жанров литературы) был определен I съездом Союза писателей (1934), провозгласившим основным творческим методом искусства метод социалистического реализма.

В 1930-1940-е в советской драматургии происходили поиски нового положительного героя. На сцене шли пьесы М.Горького («Егор Булычов и другие» , «Достигаев и другие» ). В этот период сформировалась индивидуальность таких драматургов, как Н.Погодин («Темп» , «Поэма о топоре» , «Мой друг» и др.), В.Вишневского («Первая конная» , «Последний решительный» , «Оптимистическая трагедия» ), А.Афиногенова («Страх» , «Далекое» , «Машенька» ), В.Киршона («Рельсы гудят», «Хлеб» ), А.Корнейчука («Гибель эскадры» , «Платон Кречет» ), Н.Вирты («Земля» ), Л.Рахманова («Беспокойная старость» ), В.Гусева («Слава» ), М.Светлова («Сказка» , «Двадцать лет спустя» ), немного позже - К.Симонова («Парень из нашего города» , «Русские люди» , «Русский вопрос» , «Четвертый» и др.). Популярностью пользовались пьесы, в которых выводился образ Ленина: «Человек с ружьем» Погодина, «Правда Корнейчука», «На берегах Невы» Тренева, позже - пьесы М.Шатрова. Формировалась и активно развивалась драматургия для детей, создателями которой были А.Бруштейн, В.Любимова, С.Михалков, С.Маршак, Н.Шестаков и др. Особняком стоит творчество Е.Шварца, аллегорические и парадоксальные сказки которого адресовались не столько детям, сколько взрослым («Золушка» , «Тень» , «Дракон» и др.). В период Великой Отечественной войны 1941-1945 и в первые послевоенные годы на первый план закономерно вышла патриотическая драматургия как на современные, так и на исторические темы. После войны широкое распространение получили пьесы, посвященные международной борьбе за мир.

В 1950-е в СССР был издан ряд постановлений, направленных на повышение качества драматургии. Была осуждена так называемая "теория бесконфликтности", провозглашавшая единственно возможным драматургический конфликт "хорошего с лучшим". Пристальный интерес правящих кругов к современной драматургии обусловливался не только общими идеологическими соображениями, но и еще одной дополнительной причиной. Сезонный репертуар советского театра должен был состоять из тематических разделов (русская классика, зарубежная классика, спектакль, посвященный юбилейной или праздничной дате, и т.д.). Не менее половины премьер должны были готовиться по современной драматургии. Желательным было, чтобы основные спектакли ставились не по легким комедийным пьесам, но по произведениям серьезной тематики. В этих условиях большинство театров страны, озабоченных проблемой оригинального репертуара, искали новые пьесы. Ежегодно проводились конкурсы современной драматургии, журнал "Театр" в каждом выпуске публиковал одну - две новые пьесы. Всесоюзное агентство по авторским правам для служебного театрального пользования издавало ежегодно несколько сотен современных пьес, закупленных и рекомендованных к постановке министерством культуры.

Общий подъем театрального искусства в конце 1950-х повлек за собой и подъем драматургии. Появились произведения новых талантливых авторов, многие из которых определили основные пути развития драматургии ближайших десятилетий. Примерно в этот период сформировались индивидуальности трех драматургов, чьи пьесы много ставились на протяжении всего советского периода - В.Розова, А.Володина, А.Арбузова. Арбузов дебютировал еще в 1939 пьесой «Таня» и оставался созвучным своему зрителю и читателю в течение многих десятилетий. Конечно, репертуар 1950-х-1960-х не исчерпывался этими именами, в драматургии активно работали Л.Зорин, С.Алешин, И.Шток, А.Штейн, К.Финн, С.Михалков, А.Софронов, А.Салынский, Ю.Мирошниченко, и др. Наибольшее количество постановок по театрам страны в течение двух-трех десятилетий приходилось на непритязательные комедии В.Константинова и Б.Рацера, работавших в соавторстве. Однако подавляющее большинство пьес всех этих авторов сегодня известны лишь историкам театра. Произведения же Розова, Арбузова и Володина вошли в золотой фонд российской и советской классики.

Среди всего многообразия жанров и стилей, захлестнувших театр с конца 50-х годов XX века вплоть до наших дней, в современной драматургии можно отметить явное преобладание традиционной для русского театра социально-психологической пьесы. Несмотря на откровенно будничный, даже бытовой фон самого действия, большинство подобных произведений имели очень глубокий, многослойный философский и этический подтекст. В каком-то смысле авторы этих пьес стали продолжателями «чеховских» традиций в драматургии, когда в обыденном сюжете отражались «вечные», общечеловеческие вопросы и проблемы. Здесь писателями активно использовались такие приемы, как

• создание «подводного течения»
• встроенного сюжета,
• расширения сценического пространства путем введения в действие поэтических или предметных символов.
• Например, маленький цветник с маргаритками в пьесе А. Вампилова «Прошлым летом в Чулимске», как и старый вишневый сад из известной одноименной драмы А. Чехова, становится для героев Вампилова своеобразным тестом на способность любить, человечность, жизнелюбие.
• Очень эффектными, усиливающими психоэмоциональное воздействие на зрителя, оказались такие приемы, как внесценические «голоса», иногда составляющие, по сути, отдельный план действия, или фантастические видения героев.

А. Арбузов и В. Розов, А. Володин и С. Алешин, В. Панова и Л. Зорин продолжали исследовать характер нашего современника на протяжении 50-х --80-х годов, обращались к внутреннему миру человека и с беспокойством фиксировали, а также пытались объяснить неблагополучие в нравственном состоянии общества, девальвацию высоких моральных ценностей. Вместе с прозой Ю. Трифонова, В. Шукшина, В. Астафьева, В. Распутина, песнями А. Галича и В. Высоцкого, киносценариями и фильмами Г. Шпаликова, А. Тарковского, Э. Климова и работами многих деятелей искусства разных жанров, пьесы названных авторов искали ответы на вопросы: «Что с нами происходит?! Откуда это в нас?!»

Конец 1950 - начало 1970-х отмечены яркой индивидуальностью А.Вампилова. За свою недолгую жизнь он написал всего несколько пьес: «Прощание в июне» , «Старший сын» , «Утиная охота» , «Провинциальные анекдоты», «Двадцать минут с ангелом» и «Случай с метранпажем », «Прошлым летом в Чулимске» и неоконченный водевиль «Несравненный Наконечников» . Вернувшись к эстетике Чехова, Вампилов определил направление развития российской драматургии двух последующих десятилетий.

Молодой писатель, при первых же шагах в драматургии удостоившийся многочисленных критических обвинений в мрачности, пессимизме, так и не дожил до первой своей столичной премьеры, и тем более - до «вампиловского сезона» в нашем театре. Эти пьесы с тревогой говорили о распространяющихся нравственных недугах: двойной морали, жестокости, хамстве как норме поведения, исчезновении доброты и доверия в отношениях между людьми.

Молодому драматургу удалось чутко уловить и талантливо передать тревожные явления в нравственной атмосфере своего времени. Насколько волнует Вампилова проблема испытания человека бытом, можно судить по всем его пьесам. Смешны и одновременно страшны в своих жизненных установках его герои. «Серьезные» и «несерьезные», «ангелы» и «грешники» такая градация вампиловских героев встречается в некоторых критических работах. «...Любовь любовью, а... с машиной-то муж, к примеру, лучше, чем без машины» («Двадцать минут с ангелом»); «...если у человека есть деньги, значит он уже не смешной, значит серьезный. Нищие сегодня из моды вышли» («Прошлым летом в Чулимске»). Спекулянт Золотуев («Прощание в июне») - вообще не столько реальная, сколько фантасмагорическая фигура. Этот нелепый и жалкий персонаж всю жизнь свою положил на то, чтобы доказать, что честных людей нет, все или взяточники, или «соучастники», честны (да и то ненадолго) лишь те, кому мало дают, потому как «деньги, когда их нет, - великая сила».

Главный же герой театра А. Вампилова - это человек средних лет, ощущающий нравственный дискомфорт, недовольство своим образом жизни и «раннюю усталость от нее». Сельский учитель Третьяков («Дом, окнами в поле»), следователь Шаманов («Прошлым летом в Чулимске»), инженер Зилов («Утиная охота»), студенты Колесов и Бусыгин («Прощание в июне» и «Старший сын») показаны в драматические моменты своей жизни, «на пороге», который необходимо переступить, сделать решительный шаг, чтобы расстаться со своим духовным «предместьем». От того, как они поступят, зависит вся их дальнейшая судьба: проснуться перед «порогом» или продолжать существование-спячку; броситься в бой с несправедливостью или стоять в стороне и равнодушно предоставить другим «добиваться невозможного», «биться головой об стену»; признать свой образ жизни бездарным ее прожиганием, порвать решительно с прошлым или продолжать воспринимать весь этот кошмар как должное - надо всем этим автор заставляет задуматься своих героев едва ли не впервые в их жизни. В пьесах Вампилова очень сильно лирическое начало. Автор исследует, по существу, судьбу людей своего поколения, молодых людей 50 - 60-х годов, на переходе от эйфории «оттепели», надежд изменить весь мир, непременно состояться как личность - к краху социальных и собственных иллюзий.

Пьесу “Старший сын” А. Вампилов закончил в апреле 1966 года. В 1968 году она была опубликована, а в 1969 году - состоялась ее первая постановка. В 1970 году он перерабатывает пьесу. “Старший сын” поставлен в 28 театрах страны, спектакль прошел более тысячи раз, став одним из лидеров сезона.

“Старший сын” начинается со злой шутки двух молодых людей - Сильвы и Бусыгина. Ночью где-то в предместье, опоздав на последнюю электричку, они начали искать себе ночлег, но никто не захотел пустить их погреться. И тогда Бусыгин говорит: “У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто. Надо соврать как следует, только тогда тебе поверят и посочувствуют”. Сильва запоминает эту случайно брошенную фразу. Молодые люди снова заходят наугад в квартиру, желая в ней только переночевать. Увидев, что их вот-вот выгонят, Сильва выдает Бусыгина за внебрачного сына хозяина квартиры - Андрея Григорьевича Сарафанова. И тут все начинается.

Сарафанов - пожилой человек, имеющий дочь Нину и сына Васеньку. Ситуация в семье складывается непросто. Шестнадцатилетний сын Васенька влюбился в легкомысленную особу, которая к тому же на десять лет старше его. Из-за этого Васенька хочет покинуть дом и уехать. Дочь Нина собирается выйти замуж за Кудимова и тоже уехать, оставив своего отца. Может быть, Сарафанову не хватало того, кто бы был с ним на старости лет. И тут появился Бусыгин.

Молодые люди, представившиеся как "сын и его спутник", ошеломленные собственной наглостью, пытались скрыться, но им это не удалось по обстоятельствам сугубо житейским: сначала путь им преградил Васенька, предупредивший Сарафанова об их новоявленном родственнике ("Там гость и еще один"). Не сумев скрыться в этот момент, Бусыгин, однако, неожиданно узнает некоторые подробности предполагаемой биографии предполагаемого сына Сарафанова (возраст - 21 год, мать зовут Галиной, место рождения Чернигов). Другую попытку героев ретироваться нечаянно пресекает сам Сарафанов, принявшийся устраивать сыну ночлег, во время третьей попытки вновь возникает Сарафанов, решивший в этот самый миг подарить Бусыгину семейную реликвию - старинную табакерку, по традиции переходящую к старшему сыну в семье. И, наконец, в момент окончательного решения сматываться, которому теперь уже, казалось бы, ничего не может противостоять, проснувшийся Сарафанов зовет Бусыгина спасать Васеньку в его любовных безумствах.

Бусыгин не ожидал, что взрослый человек так безоглядно поверит вранью, с такой щедростью и открытостью примет его за своего старшего сына. Росший без отца; Бусыгин, может быть, впервые ощутил к себе любовь. Володю Бусыгина волнует все, что происходит в семье Сарафановых. Он ощущает свою ответственность за Васеньку и Нину. Одним словом, Бусыгин не просто входит в роль старшего сына, он чувствует себя им. Потому, трижды порываясь уйти и прекратить затянувшийся спектакль, он каждый раз медлит: его не отпускает ответственность за семью.

Бусыгин - сын Сарафанова не по крови, а по духу. Ему, может быть, тоже не хватало любящего и заботливого отца. Сын и отец как бы обрели друг друга, они как бы искали друг друга и нашли. Бусыгин мог бы продолжать свою жизнь с “отцом”, но не смог. Он не смог бы жить с враньем. Но, несмотря на то, что все уже выяснилось, он все-таки продолжает чувствовать себя сыном Сарафанова.

И в то же время ощущение не бытового смысла происходящих событий не оставляет ни на минуту. Виртуозно организованная "под жизнь" речевая структура пьесы, в которой не только нет ни одного монолога, но даже реплики, объемом более 4-5 фраз, расходится со сложно организованной внутренней структурой произведения.

Комедия "Старший сын" построена на жестком парадоксальном сломе, парадоксальном превращении событий, возникающем от "неправильной", неканонической реакции героев на обстоятельства.

И, прежде всего, это касается основного фабульного события. Когда Сарафанов узнает от Васеньки, что в кухне его ожидает новоявленный сын, то логика драматургического действия могла бы пойти несколькими вполне предсказуемыми путями.

В процессе выяснения истины могло оказаться, что Бусыгин - действительно сын Сарафанова, это была бы модель французского водевиля. Могло бы оказаться, что, жестоко надув доверчивое семейство, оплевав и растоптав все то, что оплевывать и топтать не полагается, Бусыгин и Сильва уже попытались своевременно скрыться, возможно, прихватив что-то из имущества простодушных Сарафановых. Тут в дело должно было бы вступить какое-то реальное мощное антагонистическое начало, ну, например, вовремя подоспевший жених Нины. Это был бы жестокий реалистический вариант в духе Павла Нилина или Владимира Тендрякова.

Наконец, под влиянием доверчивости жертвы герои пьесы могли бы по собственному почину начать "перевоспитываться". А раскаявшись, они могли бы, например, всколыхнуть в душе Сарафанова какие-то трагические воспоминания, может быть, и о потерянной в годы войны семье

Вампилов выбирает свой собственный путь. Назвавшись сыном старика Сарафанова, герой, в сущности, мгновенно, без размышления и подготовки, которые могли бы обернуться у другого автора смыслом пьесы, становится "сыном", принимает правила игры, им же самим навязанной окружающим. "Старший сын" начинается как предельно бытовая пьеса и пребывает в таком состоянии до того самого момента, когда растроганный Сарафанов восклицает, обращаясь к Бусыгину: "сын, сынок". С этими словами поворачивается не только ход интриги, но изменяется и художественная структура пьесы, она перестает быть историей с ложью, она становится историей с превращениями.

С того момента, как глава семьи признает в Бусыгине сына, в пьесе начинают действовать две системы координат - возникает как бы пьеса в пьесе - разыгрывается "пьеса для Сарафановых" и пьеса, объемлющая эту "пьесу для Сарафановых", "пьеса для читателей-зрителей", знающих, что Бусыгин - не сын, а Сарафанов - не отец. До этого момента ложь Бусыгина и Сильвы была в равной степени ложью для себя, хозяев дома и зрителей. Особая стихия пьесы, новая особая драматургическая напряженность возникает и от этого двойного, "слоеного" строения комедии.

В "пьесе для зрителей" еще кажется, что Бусыгин продолжает надувать хозяев дома, этого же мнения придерживается и Сильва, подозревающий в поведении Бусыгина преддверие новой грандиозной аферы, в то время как в "пьесе для Сарафановых" этого уже нет.

Нравственные искания пьесы разворачиваются между двумя тезисами-лозунгами, требующими перепроверки, между двумя полюсами - "все люди братья" и "у людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто".

Парадоксально не то, чтоСарафанов поверил выдумке Бусыгина, а то, что Бусыгин повел себя сообразно своей выдумке. Парадокс ситуации в том, что самая "тонкая" кожа оказалась у главного циника-теоретика. Бусыгин, решивший проверить, действительно ли все люди братья и насколько тонка кожа у окружающих, сам попадает в расставленные им самим сети человечности. Очутившись в расслабляющей атмосфере сарафановской наивности, он начинает вести себя сообразно заявленной роли.

Особенность пьесы в том, что мы знаем, чему верит Сарафанов: он верит истории, рассказанной Бусыгиным, не подозревая, что это ложь. Он верит слову Бусыгина. Чему же верит Бусыгин, который прекрасно знает, что обманывает старика, на первый взгляд, сказать трудно. А ведь Бусыгин тоже верит слову. Но не тому умозрительному, абстрактному честному слову, данному раз и навсегда, которому так верен железный Кудимов, а просто произнесенному, материализованному слову, такому, например, как слово "сынок".

Бусыгин назван сыном и ведет себя в дальнейшем как "сын", Васенька грозится убить Макарскую - идет и поджигает ее, Нина советует "страждущему от неразделенной любви" Бусыгину отбить девушку, что он и осуществляет с большим успехом, более того, и старик Сарафанов получает обратно им самим рассказанный гостям сюжет, чуть приукрашенный Бусыгиным.

Двигаясь в двойной системе координат, комедия Вампилова предполагает и особую структуру образа Бусыгина. Мы знаем, что Бусыгин - не сын, хотя название пьесы утверждает обратное, и в ходе действия наблюдаем два рода его психологических метаморфоз: как он разыгрывает из себя сына и как он превращается в сына. Мы видим двойное существование человека: Бусыгина-самозванца и Бусыгина-сына, и эти, наряду с перипетиями сюжета, перипетии уподобления и расподобления ипостасей героя представляют собой удивительно захватывающий процесс.

На первый взгляд, Бусыгин нравственно перерождается, попадая в расслабляющую атмосферу сарафановской доброты и наивности. Однако с укладом сарафановского дома, как и с художественным укладом пьесы в целом, дело обстоит не так просто.

На первый взгляд, Сильва и Бусыгин плохие, а Сарафановы - хорошие. А между тем Кудимов - лучше их всех, вместе взятых, а ведь высмеян, выставлен дураком, изгнан из дому и в мгновенье ока забыт ко всеобщему удовольствию.

Уклад дома Сарафановых далек от хрестоматийности. В этой пьесе все врут. Не говоря уже об основном, "глобальном" вранье Бусыгина и Сильвы, которое в окончательном варианте и враньем-то было почти условным, так, стечением обстоятельств, врут все Сарафановы: отец - детям, что работает в филармонии, дети - ему, что верят в это, Сарафанов уговаривает Макарскую быть поласковее с Васенькой, то есть приврать ему.

Всегда говорит правду один лишь Кудимов, но как же беден, пошл, глуп и жесток этот хозяин своему слову в своем бедном хозяйстве. Ни слова лжи не сорвется с уст Сильвы, отправляющегося на свидание с Макарской, и как унизительно он будет наказан - оставлен без штанов средь бела дня. Правда, которую бросает о Васеньке Макарская бездушнее и жестче любого обмана.

А как вместе с тем герои твердо верят своим выдумкам: Бусыгин - тому, что он сын Сарафанова, Васенька - тому, что убьет Макарскую и убежит в тайгу, и все вместе - тому, что Сарафанов работает в филармонии, а не играет на похоронах.

Все врут напропалую, и эта ложь оборачивается сердечностью, теплом и этим самым открывает в героях такие глубины личности, духовности и доброты, о которых они сами просто не подозревали. Импульсивная ложь героев "Старшего сына" особой природы, она создает игровую стихию пьесы.

Это - пьеса, которая формируется не конфликтными столкновениями, а отсутствием их: как только Бусыгин и Сильва приготовились быть с треском выгнанными, оказалось, что их самозванство принято с распростертыми объятиями. Бусыгин только пытается отбить Нину у лейтенанта, но она сама падает в объятия героя. Бусыгин только подозревает, что у Сильвы с Макарской может возникнуть роман, как обгорелый донжуан уже пулей вылетает из ее квартиры.

Здесь в "Старшем сыне" противопоставляются не герои, но уклады, стихии. Там, где правильный Кудимов потеряет Нину, там, где благоразумный сосед отправится уныло прогуливать свою гипертонию, там же этот чудесный уклад сведет Бусыгина и Нину, заставит жестокосердую Макарскую с интересом посмотреть на Васеньку - благородного разбойника. В этой чудесной стихии пьесы наказуемы правильные поступки - кефир, прогулки перед сном и пунктуальность, да еще, не приведи господи, "фотографическая", острая память могут просто изгнать человека из дома.

Вампилов строит мир злых тупиц и чиновных идиотов, он строит мир веселой игры, счастливых случайностей, ищущих тех, кто к ним расположен.

Жизнь в "Старшем сыне" не конструируется, а возникает, ее драматургия не привносится извне, а рождается в ней самой. Парни, пытающиеся переждать 5-6 часов под крышей чужого дома, уверенные в том, что жестоко надули окружающих, попадают в мир, существующий в нервных неприкрашенных формах быта, мир почти сказочных чудес, мир, согретый сердечностью и заботой друг о друге. Герои из немаркированного, неокрашенного мира главных улиц, придорожных стекляшек, общежитского не уюта попадают в мир совершенно иной, предместный. Много позднее и времени создания пьесы, и времени бурного к ней интереса критики напишут, что этот мир означает своеобразное срединное положение Вампилова в противостоянии городской и деревенской прозы.

Символична ремарка в финале пьесы: «Бусыгин, Нина, Васенька, Сарафанов - все рядом, Манарская в стороне...» . Реплика Макарской объединяет их в человеческое братство: «Чудные вы, между прочим, люди» . А. Вампилов сумел в жанре бытовой комедии создать «страсти» по духовной близости людей, по доброте и взаимопониманию.

Каждая следующая пьеса Вампилова выступает как аргумент в споре о герое-современнике. Герои поствампиловской драматургии постоянно демонстрируют самые различные проявления этой болезни.

Современная драматургия на протяжении нескольких десятилетий стремится преодолеть устоявшиеся штампы, быть ближе к реальной жизни в решении проблемы героя.

Драматургия 80-х годов, по словам театроведа Б. Любимова, нарисовала некий групповой портрет «промежуточного поколения» «людей не очень добрых, но и не так чтоб очень - злых, все знающих про принципы, но далеко не все принципы соблюдающих, не безнадежных дураков, но и не подлинно умных, читающих, но не начитанных; о родителях заботящихся, но не любящих; детей обеспечивающих, но не любящих; работу выполняющих, но не любящих; ни во что не верящих, но суеверных; мечтающих, чтобы общего стало не меньше. А своего побольше...»

Мучительный самоанализ, комплекс вины перед собой и близкими за свою «несостоятельность» - лучшее, что есть в этих «вибрирующих» героях. Стыд и совесть не покинули их души.

Поствампиловская драматургия исследует многие варианты душевного дискомфорта героев - чаще интеллигентов, как следствия нравственной атмосферы застойного времени, в которой были все условия для процветания конформизма, «двойной жизни», когда духовный потенциал человека стал обесцениваться, а талант и образованность не всегда оказывались востребованными. Но трудно понять, почему так легко отступают эти люди перед цинизмом, хамством, трезвой житейской логикой; почему этих «увядших» романтиков пытаются «реанимировать», растолкать их же антиподы-прагматики. В драматургии «новой волны» эти антиподы тоже неоднозначны: не грешники и не злодеи, а практичные люди, предпочитающие рефлексированию - действия, хотя и не во имя высоких идеалов.

Современная пьеса на тему нравственности необычайно ужесточилась в атмосфере гласности конца 80-х начала 90-х годов.

Впервые проститутки и наркоманы, бомжи и неформалы, уголовники всех мастей, от взяточников до рэкетиров и киллеров, наводнили экран и сцену настолько, что в критике обоснованно зазвучало беспокойство по поводу «черного реализма», «шоковой терапии». Долгое замалчивание многих проблем общества теперь, в обстановке «свободы и гласности», привело к прорыву плотины, писатели заглянули в обжигающую своей неприглядностью жизнь обочины, а иногда и «жизнь на пределе».

В современной драме больше пишется не столько о болезнях и их причинах, сколько о последствиях, о способах выжить «на краю», сохранить человеческое в человеке. Доброта мироощущения, спасительный юмор, ирония по отношению к своим героям, простым людям, пытающимся разобраться в нелепостях своей жизни, отличает пьесы В. Гуркина («Любовь и голуби», «Прибайкальская кадриль», «Плач в пригоршню»), С. Лобозерова («Семейный портрет с посторонним», «Его алмазы и изумруды», «Семейный портрет с дензнаками»), новые произведения М. Рощина, А. Казанцева, последние пьесы М. Варфоломеева. Все чаще вспоминаются сейчас недавние слова нашего старейшего драматурга В. Розова, слова, которым он всю жизнь следует в своем творчестве: «Искусство - это свет» и «Настоящий драматург должен быть добрым» . Критика напоминает современным писателям, что пора уже от развенчания современного героя перейти к какой-то положительной, конструктивной программе.

Развитие современной драматургии неизменно сопровождается активными эстетическими исканиями, касающимися традиционных драматургических категорий: жанра, конфликта, развития сценического действия, построения диалога, «речевого языка» героев и даже различных форм «авторского присутствия», что уж совсем ново.

Она представлена широким спектром самых разнообразных жанров, как традиционных, так и изобретаемых самими драматургами. Здесь вы встретите и «оперу первого дня», и «балет в темноте», и «виртуальный театр», а также - «гомерическую комедию», «комнату смеха для одинокого пенсионера». Много пишется сейчас самых разнообразных комедий: от водевилей, фарсов, памфлетов до «черных» трагикомедий (этот жанр особенно распространен).

Не все пьесы, особенно молодых драматургов, сразу доходили до зрителя. Однако и в то время, и позже существовало множество творческих структур, объединяющих драматургов. С 1982 выходит альманах «Современная драматургия», публикующий драматургические тексты современных писателей и аналитические материалы. В начале 1990-х годов драматурги Санкт-Петербурга создали свое объединение - «Домик драматурга». В 2002 ассоциацией «Золотая маска», МХТ им. Чехова был организован ежегодный фестиваль «Новая драма». В этих объединениях, лабораториях, конкурсах формировалось новое поколение театральных писателей, получивших известность в постсоветский период: М.Угаров, О.Ернев, Е.Гремина, О.Шипенко, О.Михайлова, И.Вырыпаев, О. и В.Пресняковы, К.Драгунская, О.Богаев, Н.Птушкина, О.Мухина, И.Охлобыстин, М.Курочкин, В.Сигарев, А.Зинчук, А.Образцов, И.Шприц.

У каждого из них свой голос, свои эстетические пристрастия, эксперименты в области формы. Новизна это всегда признак животворности процесса, а современная драматургия не стоит на месте, развивается, движется вперед через обновление традиций и в то же время - через верность важнейшим из них. Современное искусство тяготеет к философскому осмысливанию проблемы века. Во многом это усилило интерес к жанру интеллектуальной драмы, пьесы-притчи с многообразием условных приемов. Часто используются уже известные литературные и легендарные сюжеты. («Дом, который построил Свифт» Гр. Горина, «Не бросай огонь, Прометей!» М. Карима, «Мать Иисуса» А. Володина, «Седьмой подвиг Геракла» М. Рощина); исторические ретроспекции («Лунин, или Смерть Жака», «Беседы с Сократом» Э. Радзинского, «Царская охота» Л. Зорина). Эти формы позволяют ставить вечные проблемы, к которым причастны наши современники. Авторов интересуют Добро и Зло, Жизнь и Смерть, война и мир, предназначение человека в этом мире.

Особенно активно обновились театральный и драматургический языки в 1990-е годы. Актуальными стали авангардистские тенденции, постмодернизм, «альтернативное», «другое» искусстве, чья линия оборвалась еще в 1920-е годы. С середины 1980-х годов театральный андеграунд не просто поднялся на поверхность, но даже уравнялся в правах с официальным театром. Сегодняшние пьесы скорее «авангардны», «абсурдны» в плане содержания, нежели в плане художественной формы. В истории русской драматургии еще не было такого оригинального течения, как «абсурдистская драма». Современные пьесы такого рода называют пьесами с элементами абсурдизма, где вся нелепость человеческого существования уловлена живо и художественно. Одним из наиболее характерных моментов современного авангардного театра является восприятие мира как дома для умалишенных, «дурацкой жизни», где разорваны обычные связи, трагикомически одинаковы поступки и фантасмагоричны ситуации. Наша реальность населена людьми-фантомами, «придурками», оборотнями. Примером тому гротескные образы в пьесах «Чудная баба» И. Садур и «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева. На снах как отвратительной квинтэссенции абсурдной яви основана пьеса «Сны Евгении» А. Каранцева. Иногда небольшой «гротескный нажим» превращает нашу «реалистическую реальность» в нечто абсурдное. Яркое тому подтверждение - иронические, гротескные пьесы «Трибунал» В. Войновича, «Кот домашний средней пушистости» Гр. Горина и В. Войновича, «Учитель русского» А. Буравского. Современные драматурги охотно делают местом действия для своих героев свалку («И был день» А. Дударова), морг («...Sorry» А.Галина), кладбище («Аскольдова могилка» А. Железцова), тюрьму («Свидание» и «Казнь» Л. Петрушевской), палату психбольницы («Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева).

«Новая волна» молодых современных драматургов, таких, как Н. Коляда, А. Щипенко, М. Арбатова, М. Угаров, А. Железцов, О. Мухина, Е. Гремина и др. выражает новое мироощущение. Их пьесы заставляют испытывать боль от «неприятности достоверности». В то же время авторы не столько клеймят трагические обстоятельства, уродующие человека, сколько всматриваются в его страдания, заставляя задуматься «на краю» о возможности распрямиться и выжить в нередко страшных условиях.

Справедливыми кажутся слова критика Е. Соколянского, обращенные к «абсурдным» моментам в современной драматургии: «Кажется, единственное, что драматический писатель может передать в нынешних условиях, это определенное безумие момента. То есть ощущение переломного момента истории с торжеством хаоса».

Современная драматургия и театр первыми из всех видов искусств не просто отразили перемены, происшедшие в жизни нашего общества на рубеже веков, но и сыграли немалую роль в их осуществлении. Однако критики отмечают, что сегодня в России сложилась парадоксальная ситуация: современный театр и современная драматургия существуют как бы параллельно, в некоторой изоляции друг от друга. Наиболее громкие режиссерские искания начала XXI века связаны с постановкой классических пьес. Современная драматургия же проводит свои эксперименты больше «на бумаге» и в виртуальном пространстве Интернета.

Рассмотрим основные тенденции развития отечественной драматургии в 1950-1990-х годах.

1950-1960-е годы

В 1950 — 1960-е годы значительно разнообразился жанровый диапазон драматургии. Развиваются комедия, социально-психологическая и историко-документальная драмы. В большей мере, чем в прозе и поэзии, усиливается интерес к молодому современнику, к реальной жизни в ее острейших противоречиях.
Особой популярностью пользовались социально-психологические пьесы В. Розова, такие как "В добрый час!" (1954 год) и «В поисках радости», (1956 год). «В добрый час!» и в настоящее время ставится на театральных подмостках.

Все чаще драматургия обращала внимание на повседневные проблемы обычных людей. Исследуя психологию человеческих отношений, драматурги ставят характеры в узнаваемые жизненные обстоятельства. Драмы А. Володина, Э. Радзинского посвящены любви.

Обращаясь к теме войны, драматурги 1950 — 1960-х годов отходили от публицистичности, такие проблемы, как долг и совесть, героизм и предательство, честь и бесчестие, они рассматривали сквозь призму нравственных ценностей. Одной из лучших пьес репертуара тех лет стала пьеса А. Салынского «Барабанщица» (1958).

Драматургия периода "оттепели"

В период "оттепели" театральное искусство развивалось в тесном взаимодействии с поэзией. На сцене театра драмы и комедии на Таганке разыгрывались поэтические представления, драматургическую основу которых составляли стихи классиков В. Маяковского и С. Есенина, произведения современников — А. Вознесенского и Е. Евтушенко. Театр под руководством Ю. Любимова тяготел к экспрессивным формам образности, а благодаря приоткрывшемуся в то время «железному занавесу» художественная культура страны отчасти соприкоснулась с западноевропейским и американским искусством. В частности, на режиссуру Ю. Любимова оказало влияние творчество и теоретические концепции Б. Брехта.

С «оттепелью» связано творчество М. Шатрова, показавшего в необычном ракурсе образ Ленина. В документально-исторической, политической драматургии Шатрова аналитическому исследованию подвергается документальный факт, а не миф о вожде, созданный политическими идеологами. Наиболее удачная его пьеса периода «оттепели» — «Шестое июля» (первая редакция — 1964, вторая — 1973). В ней драматург исследует проблему соотношения цели, пусть даже высокой, и средств ее достижения. М. Шатров обращался к образу Ленина и в последующие десятилетия. Сам он определил жанровое своеобразие своих пьес как "публицистическую драму" и "публицистическую трагедию". Для этого есть все основания: открытая публицистичность присуща таким остроконфликтным пьесам М. Шатрова 1970 — 1980-х годов, как "Синие кони на красной траве" (1977) и «Так побелим!» (1981).

Драматургия в конце 1960 - 1980-е гг.

Конец «оттепели» потребовал других героев и адекватной опенки далекой от предполагаемого идеала действительности и нравственного состояния общества. В конце 1960-х годов в развитии драматургии наметился спад. Очевидно, этим было обусловлено активное обращение театров в 1970-е годы к произведениям отечественных прозаиков Ф. Абрамова, В.Тендрякова, Ю. Бондарева, В. Быкова, Б. Васильева, Д. Гранина, В. Распутина, Ю.Трифонова, Б. Можаева, В. Шукшина, Ч.Айтматова.

В те же 1970-е годы исследованием острейших проблем социально-экономического. нравственного и психологического характера занималась публицистически заостренная производственная. или социологическая, драма И. Дворецкого, Г. Бокарева, А. Гребнева, В. Черных и др. Особой популярностью пользовались "производственные" пьесы А. Гельмана.

С течением времени изменялась и тональность социально-бытовой и социально-психологической драмы. В. Розов, А. Володин, А. Арбузов. А. Вампилов и другие авторы пытались разобраться в причинах нравственного кризиса общества, в тех изменениях, которые происходят во внутреннем мире человека, живущего по законам двойной морали "застойного времени".

Переломный момент в драматургии В. Розова отразился в пьесе «Традиционный сбор» (1966), посвященной теме подведения жизненных итогов, которые контрастируют с романтическими устремлениями героев его драм 1950-х годов. В пьесах 1970—1980-х годов «Гнездо глухаря» (1978), "Хозяин" (1982), «Кабанчик» (1987) и других Розов обратился к теме постепенного разрушения изначально многообещающей личности. Общечеловеческие ценности стали предметом осмысления пьесах Л. Володина и Э. Радзинского. Оба автора использовали притчевые формы с целью философского постижения вневременных ситуаций, проблем, характеров.

Проблеме внутренней деградации внешне успешной личности посвящены пьесы А. Арбузова 1970— 1980-х годов. Пафосом отрицания «жестоких игр», в которые вовлечены и взрослые и дети, обделенные в свое время родительской любовью, отмечены его драмы, посвященные теме взаимной ответственности людей за то, что происходит с ними. Драматург создал цикл «Драматический опус», включающий три драмы — "Вечерний свет" (1974), «Жестокие игры» (1978) и «Воспоминания» (1980).

Душевно-духовный инфантилизм современника — ключевая тема драматургии А. Вампилова, появившейся на театральных подмостках в 1970-х годах. Говоря словами критика Л. Аннинского, драматург создал тип "средненравственного" героя, характер которого до того зависим от предлагаемых обстоятельств, что невозможно понять, каков же он на самом деле. Таков герой пьесы Вампилова «Утиная охота» (1970) Виктор Зилов. С именем А. Вампилова связано усиление роли символики и гротеска в отечественной драматургии.

Драматургия 1980 - 1990-х годов

Открытие «безгеройного» героя А. Вампилова осознается как этапное в развитии русской драмы второй половины XX века. Творчество пришедших в драматургию на рубеже 1980-х годов и воспринявших опыт Вампилова авторов «новой волны» получило определение «поствампиловская драма».
Этим понятием драматургии объединяют творчество драматургов Л. Петрушевской, В. Арро, В. Славкина,

А. Галина, Л. Разумовской и других, разнящихся по стилю, но объединенных пафосом обращения к тому негативу, что накопился в бытовой, частной жизни людей, утративших из ценностного поля понятие дома, образ которого долгое время был ключевым в русской литературе. Так, "поствампиловский театр" в полный голос заявил о том, что человеческая личность не сводима к одной лишь социально-профессиональной функции. А презрительное отношение к личным бытовым и семейным проблемам чревато в итоге серьезными нравственными пороками.

В годы перестройки, на рубеже 1980 — 1990-х годов, художественная публицистика «социологической» драмы уступила место собственно публицистике, а собственно драматургические произведения сменились инсценировками мемуарной литературы. В постановках произведений В. Шаламова, Е. Гинзбург, А. Солженицына в психологическом ключе исследовалась тема тоталитаризма. На этом же материале в конце 1980-х А. Казанцев написал драматургическую антиутопию «Великий Будда, помоги им!» (1988), действие которой разворачивается в "образцовой Коммуне имени великих Идей". Драматург рассматривает тему тоталитарного режима в плоскости проблемы личности и государства.

В русской драматургии второй половины 20 века постмодернистское ощущение проявило себя не так рано, как в других литературных родах. Не в последнюю очередь это обусловлено тем, что театр как явление публичное прежде всего находился под пристальным вниманием цензуры.

Наиболее явно постмодернистский способ постижения действительности проявился в неоконченной пьесе Вен. Ерофеева «Вальпургиева ночь, или Шаги Командор!» (1985). В основу содержания пьесы положено сравнение жизни с сумасшедшим домом: разумное в этой жизни оказывается ненормальным, а ненормальное — разумным. Так, в постмодернистской драме «Вальпургиева ночь...» отсутствует ярко выраженный конфликт, сюжет фрагментарен, система персонажей лишена иерархии, размыты родо-жанровые границы.

С традициями театра абсурда связаны постмодернистские драмы последнего десятилетия XX века Н. Садур, Д.Липскерова и др. Представления постмодернистского сознания о мире и человеке выражаются в современной драматургии такими средствами, как отсутствие причинно-следственных связей, взаимообусловленности характеров и обстоятельств, бессюжетность, пространственно-временные деформации, замкнутость и отчужденность персонажей.

С другой стороны, в 1990-е годы в развитии отечественной драматургии наметилась и противоположная тенденция. В пьесах М. Угарова, Е. Греминой, О. Михайлова и др. доминирует ностальгически светлый пафос по далекому, идиллически прекрасному прошлому. Драматурги создают поэтически возвышенный образ жизни персонажей, речь которых литературно нормирована и изобилует цитатами из чеховских комедий. Так создается эффект отражения разных эпох друг в друге, имеющий как минимум двоякий смысл. Либо драматурги хотят указать на то, что желанная гармония достижима лишь в художественной реальности, либо напоминают о "звуке лопнувшей струны", который, по словам чеховского Фирса, предвещает "несчастье" от "воли".

Использованы материалы книги: Литература: уч. для студ. сред. проф. учеб. заведений / под ред. Г.А. Обернихиной. М.: "Академия", 2010

Усиление тоталитаризма изолирование вчерашних военнопленных, депортация в восточные районы ряда обвиненных в «коллективном предательстве» народов, арест и вывоз в отдаленные районы инвалидов войны «Страшное восьмилетие было долгим. Вдвое дольше войны. Долгим, ибо в страхе отшелушивались от души фикции, ложная вера; медленно шло прозрение. Да и трудно было догадаться, что ты прозреваешь, ибо прозревшие глаза видели ту же тьму, что и незрячие» (Д. Самойлов)

«Ждановщина» 14 августа 1946 года Постановление ЦК ВКП (б) по вопросам литературы и искусства «О журналах «Звезда» и «Ленинград». «Пошляки и подонки литературы» Зощенко и Ахматова. 4 сентября 1946 год. «О безыдейности в кинематографе». Февраль 1948 года. «О декадентских течениях в советской музыке» год. Борьба с «космополитизмом». 13 января 1953 год. «Раскрытие» «заговора врачей-убийц». М.М. Зощенко

Презентация к уроку Н.Ю. Шурыгиной 7 «Теория бесконфликтности» «В советском обществе нет оснований для рождения антагонистических конфликтов, есть только конфликт между хорошим и лучшим». «Удручающе одинаковы эти вязкие книги! В них стереотипны герои, тематика, начала, концы. Не книги, а близнецы – достаточно прочитать их одну-две, чтобы знать облик третьей» (В. Померанцев «Об искренности литературы, 1953)

Размышляющая очерковая проза 1952 год. В. Овечкин «Районные будни». Цикл из 5 очерков. Факты реальной жизни людей из глубинки, положение колхозных крестьян (трудодни, отсутствие паспортов). Образ советского бюрократа –функционера Борзова противопоставлен образу «душевного» Мартынова. Прежний волевой управленец и новый самостоятельный хозяйственник год. В. Тендряков «Падение Ивана Чупрова». Председатель колхоза обманывает государство ради блага своего колхоза. Нравственное перерождение человека, корыстно использующего свое положение в обществе год. Г. Троепольский «Записки агронома». Цикл сатирических рассказов о деревне год. По мотивам повести В. Тендрякова «Не ко двору» «Будни послевоенной деревни»

Романы о молодёжи 1953 год. В. Панова «Времена года». Тема «отцов» и «детей». Образ Геннадия Куприянова – тип современного молодого человека, равнодушного, скептичного, ироничного, порожденного социальными условиями. Тема перерождения коррумпированной советской номенклатуры (судьба Степана Борташевича) год. И. Эренбург «Оттепель». Оттепель общественного (возвращение осужденных, возможность открыто говорить о Западе, не согласие с мнением большинства), и личного (быть честным и на людях, и перед собственной совестью). Проблема выбора между правдой и ложью. Право художника на свободу творчеств и на его независимость от требований идеологии и сиюминутной государственной пользы. История «среднего» человека, неповторимая глубина его переживаний, исключительность духовного мира, значительность «единственного» существования

1954 год. Второй Всесоюзный съезд писателей Дискуссии на страницах «Литературной газеты»: –Вопрос о характере героя литературы –Вопрос о лирике год. Выход толстых журналов: «Дружба народов», «Иностранная литература», «Нева» годы - «Молодая гвардия», «Вопросы литературы» и др. «Советский народ хочет видеть в лице своих писателей страстных борцов, активно вторгающихся в жизнь, помогающих народу строить новое общество. Наша литература призвана не только отражать новое, но и всемерно помогать его победе».

Кинематограф В центре человеческая судьба год.1964 год 1957 год.1956 год 1961 год.

Театральная жизнь 1956 год. Основан театр «Современник» группой молодых актёров. (Первый спектакль по пьесе Розова «Вечно живые»(пост. О. Ефремов). Свободное творческое объединение группы единомышленников и сумевшее отстоять себя как целостный художественный коллектив год. Основан Театр на Таганке (Первый спектакль - пьеса Б. Брехта «Добрый человек из Сезуана» (реж. Ю. Любимов). Вольная стихия игры, смелость площадных зрелищ, возрожденные традиции Вахтангова и Мейерхольда, владение актёрами всей палитрой искусств

«Мнение народа» 1957 год. Травля Б. Пастернака год. «Окололитературный трутень» И. Бродский арестован год. За «антисоветскую агитацию и пропаганду» арестованы А. Синявсякий и Ю. Даниэль (публикация за рубежом сатирических произведений за рубежом) 1970 год. Нобелевская премия Солженицыну год. Лишение советского гражданства год. Разгром «Нового мира» «Письма трудящихся» - гневные послания от лица рабочих и пр. «Мнение народа» оспаривать было невозможно. Внесудебные формы расправы: людей принудительно помещали в специальные психиатрические больницы

Проза 1956 год. В.Дудинцев. Роман «Не хлебом единым» год. П. Нилин «Жестокость» 1957 год. С. Антонов. «Дело было в Пенькове» 2005 год. С. Говорухин 1957 год. Станислав Ростоцкий

1964 год. С. Залыгин «На Иртыше». Коллективизация 30-х годов в сибирской деревне – трагедия гибели многовекового крестьянского уклада с глубокими, культурными традициями год. В. Белов «Привычное дело». Чудовищно несправедливая жизнь вологодского колхозника и его жены. «Крестьянский космос» наполнен поэзией, любовью, мудростью. Деревенская проза х годов 1952 год. В. Овечкин «Районные будни» год. А.Яшин. Рассказ «Рычаги». Руководители колхоза до, во время и после партийного собрания. Нормальные люди превращаются в «рычаги» власти. «Деревенщики» 1970 год. В. Распутин. «Последний срок». Смерть деревенской старухи Анны – спокойный и сознательный переход от земного существования к иной жизни. Проблемы жизни и смерти.

1946 год. В. Некрасов «В окопах Сталинграда». Война показана через быт простых солдат. Победу в войне одержали не генералы и маршалы, а народ. «окопная» правда о войне «Лейтенантская проза» 1959 год. Г. Бакланов «Пядь земли» и др год. Ю. Бондарев «Батальоны просят огня» и др год. К Воробьев. Повесть «Убиты под Москвой» и др год. Б. Васильев. «А зори здесь тихие» и др. Судьба человека в нечеловеческих условиях. Истинное лицо войны, суть «трудной работы» солдата, цена потерь и самой привычки к утратам – вот что стало предметом раздумий героев и их авторов.

«Молодёжная проза» "Я смотрю туда, смотрю, и голова начинает кружиться, и всё-всё, всё, что было в жизни и что ещё будет, всё начинает кружиться, и я уже не понимаю, я это лежу на подоконнике или не я. И кружатся, кружатся надо мной настоящие звезды, исполненные высочайшего смысла" год. А. Гладилин «Хроника времен Виктора Подгурского» 1957 год. А. Кузнецов «Продолжение легенды». Поиск своего пути на «стройках века» и в личной жизни год. В. Аксёнов «Звёздный билет». Беспечные выпускники московской школы, одевающиася по западной моде, обожающие джаз, не желающие сидеть на одном месте. Поколение романтиков, девиз которых «К звёздам!» 1962 год. Фильм А. Зархи «Мой младший брат» Краткосрочное явление. Стилистически обогатила литературу х годов. Исповедальные монологи, молодёжный сленг, телеграфный стиль.

Жанр рассказа Ю.П. Казаков В.М. Шукшин ()

Василий Макарович Шукшин Жанры рассказов: рассказ-судьба («Охота жить») рассказ-характер («Срезал», «Обида», «Чудик») рассказ-исповедь («Раскас») рассказ-анекдот «Шукшинский герой» - чудик: певучесть, неудачливость, застенчивость, бескорыстие, искренность

«Лагерная проза» годы. В.Т. Шаламов пишет «Колымские рассказы» (публ год в Лондоне, 1988) годы. Ю.О. Домбровсякий пишет «Факультет ненужных вещей» (публ Франция) 1962 год. А.И Солженицын «Один день Ивана Денисовича» (публ. 1962) Варла́м Ти́хонович Шала́мов (года) Ю́рий О́сипович Домбро́всякий () «Эту повесть о-бя-зан про-чи-тать и выучить наизусть каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза» (А.А Ахматова)

«Бронзовый век» Евтушенко, Вознесенский, Рождественский Ахмадулина Окуджава Соколов В. Куняев С. Горбовсякий Г. Рубцов Н. Жигулин А. Наровчатов С. Слуцкий Б. Друнина Ю. Самойлов Д. Левитанский Эстрадная лирика Тихая лирика Фронтовая лирика Оттепель- период расцвета поэзии в литературе

Драматургия лиризм, повышенная субъективность, свойственные литературе оттепели, жанр мелодрамы Афиногенов А. «Машенька» Арбузов А. «Таня» Леонов Л. «Обыкновенный человек» Розов В. Зорин Л. Володин А. Алешин С. Радзинский Э. Рощин М. повседневная жизнь людей (тонкая, деликатная поэзия), их житейские хлопоты (острый драматизм)

1954 год. «В добрый час!» 1957 год. «В поисках радости» 1957 год. «Вечно живые» «Розовские мальчики» совершают выбор между принятыми эталонами и собственной индивидуальностью, активно сопротивляются стандарту, ищут свою систему координат. Лирический пафос пьес – сплав сострадания, юмора, слёз и улыбки, иронии и патетики. Розов Виктор Сергеевич ()

«Пять вечеров» 1966 год. «Старшая сестра» «С любимыми не расставайтесь» Александр Володин Герои пьес Володина – интеллигенты: беззащитны, ранимы, предпочитают страдать сами, а не причинять боли близким людям, поэтому они особенно нуждаются в сочувствии и понимании. () 1963 год. «Таня» 1964 год. «Мой бедный Марат» Голос автора как голос поколения. Молодой герой, самоуверенный, входящий в жизнь и надеющийся обустроить её заново. В поисках счастья проходит жизнь Алексей Арбузов ()

Александр Валентинович Вампилов () 1967 год. «Старший сын» 1967 год. «Утиная охота» Произвёл революцию и в русской драматургии, и в русском театре.

Театр Вампилова Источники: Мелодрама 1960-х годов Театр экзистенциализма переосмысление роли своего поколения: «звёздные мальчики» представлены как «потерянное поколение» отношение как к парадоксальному эксперименту, нацеленному на проверку главного вопроса его творчества ЧТО ЕСТЬ СВОБОДА? «пороговая ситуация» (именно на «пороге» выявляется подлинная цена и значение свободы) Современный городской фольклор анекдотические сюжеты – атмосфера комическо-абсурдного лицедейства

Михаил Михайлович Рощин () 1967 год. «Старый Новый год» 1970 год. «Валентин и Валентина» и др.