Введение

Произведение Гончарова «Обломов» – социально-психологический роман, построенный на литературном методе антитезы. Принцип противопоставления прослеживается как при сопоставлении характеров главных героев, так и их основных ценностей и жизненного пути. Сравнение образа жизни Обломова и Штольца в романе «Обломов» позволяет лучше понять идейный замысел произведения, разобраться в причинах трагизма судеб обоих героев.

Особенности образа жизни героев

Центральным персонажем романа является Обломов. Илья Ильич боится жизненных трудностей, не желает что-либо делать или решать. Любое затруднение и необходимость действовать вызывают у героя печаль и еще сильнее погружают в апатичное состояние. Именно поэтому Обломов после первой неудачи на службе больше не захотел пробовать свои силы на карьерном поприще и укрылся от окружающего мира на любимом диване, стараясь не только не выходить из дому, но и даже не вставать с постели без крайней надобности. Способ жизни Ильи Ильича похож на медленное умирание – как духовное, так и физическое. Личность героя постепенно деградирует, а сам он полностью погружается в иллюзии и мечты, которым не суждено сбыться.

Штольца же трудности наоборот подстегивают, любая ошибка для него – только повод двигаться дальше, достигая большего. Андрей Иванович пребывает в постоянном движении – командировки, встречи со знакомыми и светские вечера являются неотъемлемой частью его жизни. Штольц смотрит на мир трезво и рационально, в его жизни нет неожиданностей, иллюзий и сильных потрясений, ведь он все просчитал наперед и понимает чего ждать в каждой конкретной ситуации.

Образ жизни героев и их детство

Развитие и становление образов Обломова и Штольца показано автором с самых ранних лет героев. Их детство, юношеские и зрелые годы протекают по-разному, им прививают разные ценности и жизненные ориентиры, что только подчеркивает непохожесть персонажей.

Обломов рос подобно тепличному растению, отгороженному от возможных воздействий окружающего мира. Родители всячески баловали маленького Илью, потакали его желаниям, готовы были сделать все, чтобы их сын был счастлив и доволен. Особого внимания требует сама атмосфера Обломовки – родного поместья героя. Медлительные, ленивые и малообразованные жители деревни считали труд чем-то подобным наказанию. Поэтому старались всячески его избегать, а если уж приходилась работать, то работали нехотя, без всякого вдохновения и желания. Естественно, это не могло не повлиять на Обломова, с малых лет впитывавшего любовь к праздной жизни, абсолютному безделью, когда за тебя всегда может все сделать Захар – такой же ленивый и медлительный, как и его барин. Даже когда Илья Ильич попадает в новую, городскую среду, он не желает менять своего образа жизни и начинать интенсивно работать. Обломов просто закрывается от окружающего мира и создает в своем воображении некий идеализированный прототип Обломовки, в котором и продолжает «жить».

Детство Штольца проходит иначе, что обусловлено, прежде всего, корнями героя – строгий отец-немец старался воспитать из сына достойного буржуа, который мог бы всего в жизни добиваться самостоятельно, не боясь никакой работы. Утонченная мать Андрея Ивановича, напротив, хотела, чтобы сын добился блестящей светской репутации в обществе, поэтому с малых лет прививала ему любовь к книгам и искусствам. Все это, а также регулярно проводимые в поместье Штольцев вечера и приемы гостей повлияли на маленького Андрея, сформировав экстравертную, образованную и целеустремленную личность. Героя интересовало все новое, он умел уверенно двигаться вперед, поэтому после окончания университета с легкостью занял свое место в обществе, став для многих незаменимым человеком. В отличие от Обломова, который любую активность воспринимал как отягощающую необходимость (даже университетские занятия либо чтение длинной книги), для Штольца его деятельность была импульсом для дальнейшего личностного, социального и карьерного развития.

Сходства и различия образа жизни героев

Если различия в образах жизни Ильи Обломова и Андрея Штольца заметны и очевидны почти сразу, соотносясь соответственно как пассивный, ведущий к деградации образ жизни и активный, нацеленный на всестороннее развитие, то их сходство просматривается только после подробного анализа персонажей. Оба героя являются «лишними» людьми для своей эпохи, они оба живут не в настоящем времени, а потому находятся в постоянном поиске себя и своего истинного счастья. Интровертный, медлительный Обломов всеми силами держится за свое прошлое, за «райскую», идеализированную Обломовку – место, где ему всегда будет хорошо и спокойно.

Штольц же стремится исключительно в будущее. Он воспринимает свое прошлое как ценный опыт и не пытается за него цепляться. Даже их дружба с Обломовым полна неосуществимых планов на будущее – о том, как можно преобразить жизнь Ильи Ильича, сделать ее более яркой и реальной. Штольц всегда на шаг впереди, поэтому ему трудно быть для Ольги идеальным мужем (впрочем, «лишняя» природа Обломова в романе также становится препятствием к развитию отношений с Ольгой).

Подобная оторванность от окружающих и внутреннее одиночество, которое Обломов заполняет иллюзиями, а Штольц мыслями о работе и самосовершенствовании, и становятся основой их дружбы. Персонажи неосознанно друг в друге видят идеал собственного существования, при этом полностью отрицая образ жизни своего друга, считая его то слишком активным и насыщенным (Обломова расстраивало даже то, что приходится долго ходить в сапогах, а не в привычных ему мягких тапках), то чрезмерно ленивым и бездеятельным (в конце романа Штольц говорит, что именно «обломовщина» сгубила Илью Ильича).

Заключение

На примере образа жизни Обломова и Штольца Гончаров показал, как могут различаться судьбы людей, выходцев из одного социального слоя, но получивших разное воспитание. Изображая трагизм обоих персонажей, автор показывает, что человек не может жить, спрятавшись от всего мира в иллюзии либо чрезмерно отдавая себя другим, вплоть до душевного истощения, – чтобы быть счастливым, важно найти гармонию между этими двумя направлениями.

Тест по произведению

Мой любимый "Обломов": Семейная жизнь Ольги и Штольца October 30th, 2014

Я очень люблю писателя И.А. Гончарова, автора трёх знаменитых романов на букву «О». В каком-то смысле, он мой учитель. Мне импонирует психологизм его сюжетов. Любовь, с которой он описывает своих героев. Порой, тончайшее чувство юмора. Мудрость и наблюдательность. Но больше всего я учусь у него… доброте. Доброте и полному принятию человеческих особенностей. Без осуждения, унизительного сравнения, с отеческой любовью и состраданием. Это прекрасно, когда автор пишет так! Наверное, поэтому мне так хочется возвращаться к его образам, и находить в их поведении ответы на свои вопросы…

Роман «Обломов» мне полюбился еще в школе. Это заслуга нашей учительницы, накануне изучения произведения обзвонившей родителей, чтобы разрешили детям увидеть его экранизацию. Фильм шёл в ночном эфире, и я терпеливо смотрела телевизор до половины второго. Но потом сдалась, и читала роман уже с увлечением. Мне было любопытно узнать, чем всё закончится… :)

В старших классах мы писали сравнительные характеристики - Обломов и Штольц, Обломов и Ольга… Учителя ведь не могут без сравнения. Им очень хочется, чтобы дети научились самостоятельно мыслить, выбирать лучшее. И я тоже критически сравнивала, выбирала. Разумеется, мне не нравился лениво лежащий на диване Обломов. Штольц казался слишком педантичным. Ольга - самолюбивой. Мне хотелось, чтобы все герои романа были идеальными. Но никто из учителей не сказал нам тогда, что в этой неидеальности есть своя красота. И своё возможное совершенство…

В прошлом году я открыла «Обломова» с единственной целью. Мне хотелось понять, какой путь лучше. Знакомый священник писал, что в христианстве издревле признаются два духовных пути - деятельный и созерцательный. Деятельного во мне было хоть отбавляй, а созерцательное тогда казалось неведомым и потому манило. И, сама не знаю отчего, я решила, что выразительные персонажи Обломова и Штольца дадут мне подсказку.

Но, когда начала читать, живые образы героев с головой захватили меня и увлекли. Я полюбила и прочувствовала каждого из них отдельно. И совсем иначе, чем в юности, пережила драматизм их отношений. В них мне открылось много красоты, трогательности и чуда...

Наверное, со временем я становлюсь более созерцательной. Потому что мне не всегда теперь кажется уместным анализировать и сравнивать, как нас учили в школе. Мне стало нравиться просто любоваться. Просто перечитывать созвучные фрагменты книг в том виде, как они есть, и растворяться в их языке, атмосфере, духе… Где я, где не я - границы стираются. Наслаждение красотой, мудростью, высоким примером - это и есть ответ…

И этой красотой мне хочется делиться с вами, мои друзья. В ближайших нескольких записях журнала я размещу наиболее интересные и «вкусные» (на мой личный взгляд) фрагменты «Обломова». Надеюсь, хотя бы малая часть моего наслаждения коснётся ваших сердец. А может, кому-нибудь прибавит желания перечитать русскую классику.

***
Семейная жизнь Ольги и Штольца

«Шли годы, а они не уставали жить. Настала и тишина, улеглись и порывы; кривизны жизни стали понятны, выносились терпеливо и бодро, а жизнь всё не умолкала у них.

Ольга довоспитывалась уже до строгого понимания жизни; два существования, её и Андрея, слились в одно русло; разгула диким страстям быть не могло: всё было у них гармония и тишина.

Казалось бы, заснуть в этом заслуженном покое и блаженствовать, как блаженствуют обитатели затишьев, сходясь трижды в день, зевая за обычным разговором, впадая в тупую дремоту, томясь с утра до вечера, что всё передумано, переговорено и переделано, что нечего больше говорить и делать и что «такова уж жизнь на свете».

Снаружи и у них делалось всё, как у других. Вставали они хотя не с зарёй, но рано; любили долго сидеть за чаем, иногда даже будто лениво молчали, потом расходились по своим углам или работали вместе, обедали, ездили в поля, занимались музыкой… как все, как мечтал и Обломов…

Только не было дремоты, уныния у них; без скуки и апатии проводили они дни; не было вялого взгляда, слова; разговор не кончался у них, бывал часто жарок.

И молчание их было - иногда задумчивое счастье, о котором одном мечтал бывало Обломов, или мыслительная работа в одиночку над нескончаемым, задаваемым друг другу материалом…

Часто погружались они в безмолвное удивление перед вечно новой и блещущей красотой природы. Их чуткие души не могли привыкнуть к этой красоте: земля, небо, море - всё будило их чувство, и они молча сидели рядом, глядели одними глазами и одной душой на этот творческий блеск и без слов понимали друг друга.

Не встречали они равнодушно утра; не могли тупо погрузиться в сумрак тёплой, звёздной, южной ночи. Их будило вечное движение мысли, вечное раздражение души и потребность думать вдвоём, чувствовать, говорить!..

Но что же было предметом этих жарких споров, тихих бесед, чтений, далёких прогулок?

Вопрос, что он будет делать в семейном быту, уж улёгся, разрешился сам собою. Ему пришлось посвятить её даже в свою трудовую, деловую жизнь, потому что в жизни без движения она задыхалась, как без воздуха.

Какая-нибудь постройка, дела по своему или обломовскому имению, компанейские операции - ничто не делалось без её ведома или участия. Ни одного письма не посылалось без прочтения ей, никакая мысль, а еще менее исполнение не проносилось мимо неё; она знала всё, и всё занимало её, потому что занимало его.

Сначала он делал это потому, что нельзя было укрыться от неё: писалось письмо, шёл разговор с поверенным, с какими-нибудь подрядчиками - при ней, на её глазах; потом он стал продолжать это по привычке, а наконец это обратилось в необходимость и для него.

Её замечание, совет, одобрение или неодобрение стали для него неизбежною поверкою: он увидел, что она понимает точно так же, как он, соображает, рассуждает не хуже его… Захар обижался такой способностью в своей жене, и многие обижаются, - а Штольц был счастлив!

А чтение, а ученье - вечное питание мысли, её бесконечное развитие! Ольга ревновала к каждой непоказанной ей книге, журнальной статье, не шутя сердилась или оскорблялась, когда он не заблагорассудит показать ей что-нибудь, по его мнению, слишком серьёзное, скучное, непонятное ей, называла это педантизмом, пошлостью, отсталостью, бранила его «старым немецким париком». Между ними по этому поводу происходили живые, раздражительные сцены.

Она сердилась, а он смеялся, она еще пуще сердилась и тогда только мирилась, когда он перестанет шутить и разделит с ней свою мысль, знание или чтение. Кончалось тем, что всё, что нужно или хотелось знать, читать ему, то надобилось и ей.

Он не навязывал ей ученой техники, чтоб потом, с глупейшею из хвастливостей, гордиться «ученой женой». Если б у ней вырвалось в речи одно слово, даже намёк на эту претензию, он покраснел бы пуще, чем когда бы она ответила тупым взглядом неведения на обыкновенный в области знания, но еще не доступный для женского современного воспитания вопрос. Ему только хотелось, а ей вдвое, чтоб не было ничего недоступного - не ведению, а её пониманию.

Он не чертил ей таблиц и чисел, но говорил обо всём, многое читал, не обегая педантически и какой-нибудь экономической теории, социальных или философских вопросов, он говорил с увлечением, страстью: он как будто рисовал ей бесконечную, живую картину знания. После из памяти её исчезали подробности, но никогда не сглаживался в восприимчивом уме рисунок, не пропадали краски и не потухал огонь, которым он освещал творимый ей космос.

Он задрожит от гордости и счастья, когда заметит, как потом искра этого огня светится в её глазах, как отголосок переданной ей мысли звучит в речи, как мысль эта вошла в её сознание и понимание, переработалась у ней в уме и выглядывает из её слов, не сухая и суровая, а с блеском женской грации, и особенно если какая-нибудь плодотворная капля из всего говоренного, прочитанного, нарисованного опускалась, как жемчужина, на светлое дно её жизни.

Как мыслитель и как художник, от ткал ей разумное существование, и никогда еще в жизни не бывал он поглощён так глубоко, ни в пору ученья, ни в те тяжёлые дни, когда боролся с жизнью, выпутывался из её изворотов и крепчал, закаливая себя в опытах мужественности, как теперь, нянчась с этой неумолкающей, вулканической работой духа своей подруги!

Как я счастлив! - говорил Штольц про себя и мечтал по-своему, забегал вперёд, когда минуют медовые годы брака.

Вдали ему опять улыбался новый образ, не эгоистки Ольги, не страстно любящей жены, не матери-няньки, увядающей потом в бесцветной, никому не нужной жизни, а что-то другое, высокое, почти небывалое…

Ему грезилась мать-создательница и участница нравственной и общественной жизни целого счастливого поколения.

Он с боязнью задумывался, достанет ли у ней воли и сил… и торопливо помогал ей покорять себе скорее жизнь, выработать запас мужества на битву с жизнью - теперь именно, пока они оба молоды и сильны, пока жизнь щадила их или удары её не казались тяжелы, пока горе тонуло в любви».

Итак, мы начитаем работать с текстом.

На одном из уроков вам предложено было составить цитатную сравнительную характеристику по плану, используя только материал романа. Текст романа.

Зачем это нужно?

Анализ текста, глубокий анализ текста! позволит вам в данном случае понять, из чего складывается образ героя, как выбор лексических средств позволяет Мастеру(писателю!) создать характер персонажа. Мы увидим, что выбор тех или иных позволят донести до читателя глубокую мысль, идею (какую именно идею - мы постараемся с вами определить вместе)

Вы находитесь на вике - странице, а значить можете вносить изменения. Как это сделать - смотрите . Не забывайте указывать авторство - так мне будет понятно, кого оценить.

Первую графу я заполнила для образца - здесь все то, о чем мы говорили на уроке. Если у вас будет желание дополнить первую графу - пожалуйста, это поощряется.

Сравнительная характеристика образа

Ильи Обломова и Андрея Штольца

И. А. Гончаров работал над романом «Обло­мов» в течение десяти лет. В этом (лучшем!) про­изведении автор выразил свои убеждения и на­дежды; отобразил те проблемы современной ему жизни, которые волновали и глубоко задевали его, вскрыл причины этих проблем. Поэтому образ Ильи Ильича Обломова и Андрея Ивановича Штольца приобрели типичные черты, а само слово «обломовщина» стало выражать вполне опреде­ленное, почти философское понятие. Нельзя ис­ключать и образ Ольги Сергеевны Ильинской, без которого характеры мужчин не были бы полно ос­вещены.

Чтобы понять характер человека, мотивы его поступков, нужно обратиться к истокам формиро­вания личности: детству, воспитанию, окруже­нию, наконец, к полученному образованию.

В Илюше сконцентрировалась, кажется, сила всех поколений его предков; в нем чувствовались задатки человека нового времени, способного на плодотворную деятельность. Но стремления Ильи самостоятельно познавать мир пресекались не спускавшей с него глаз нянькой, из-под надзора которой он вырывался лишь во время послеобе­денного сна, когда все живое в доме, кроме Ильи, засыпало. «Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смер­ти».

Внимательный ребенок наблюдает за всем, что делается в доме, «напитывает мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей», «глав­ная жизненная забота» которой есть хорошая еда, а потом - крепкий сон.

Тихое течение бытия нарушалось лишь иногда «болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом». Труд был главным врагом обитателей Обломовки, наказанием, наложенным «еще на пра­отцев наших». В Обломовке всегда при удобном случае избавлялись от работы, «находя это воз­можным и должным». Такое отношение к труду воспитывалось в Илье Ильиче, принявшим гото­вую норму жизни, передаваемую из поколения в поколение без изменений. Идеал бездействия под­креплялся в воображении ребенка нянькиными сказками о «Емеле-дурачке», получающем от вол­шебной щуки разные дары, причем незаслужен­ные. Сказки глубоко проникают в сознание Ильи, и он, будучи уже взрослым, «бессознательно грус­тит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».

Стремление к самостоятельности, молодая энергия останавливались дружными криками ро­дителей: «А слуги на что?» Вскоре Илья сам понял, что приказывать спокойнее и удобнее. Лов­кий, подвижный ребенок постоянно останавлива­ется родителями и нянькой из боязни, что маль­чик «упадет, расшибется» или простудится, его лелеяли, как оранжерейный цветок. «Ищущие проявления силы обращались внутрь и никли, увядая».

В таких условиях сложилась апатичная, лени­вая, трудная на подъем натура Ильи Ильича. Он был окружен чрезмерными заботами матери, сле­дящей за тем, чтобы ребенок хорошо поел, не перетрудился на обучении у Штольца, и готовой под любым, даже самым незначительным предло­гом не отпускать Илюшеньку к немцу. Она счита­ла, что образование не такая уж важная вещь, ради которой нужно худеть, терять румянец и пропускать праздники. Но все же родители Обло-мова понимали необходимость образования, одна­ко видели в нем только средство для продвижения по службе: чины, награды начали получать в то время «не иначе, как только путем ученья». Роди­телям хотелось преподнести Илюше все блага «как-нибудь подешевле, с разными хитростями».

Заботы матери пагубно сказались на Илье: он не приучился к систематическим занятиям, ни­когда не хотел узнать больше, чем задавал учи­тель.

Ровесник и друг Обломова, Андрей Иванович Штольц, любил Илью, пытался расшевелить его, привить интерес к самообразованию, настроить на деятельность, какой был увлечен сам, к которой был расположен, потому что воспитывался совер­шенно в других условиях.

Отец Андрея - немец дал ему то воспитание, которое получил от своего отца, то есть обучил всем практическим наукам, рано заставил рабо­тать и отослал от себя закончившего университет сына, как с ним поступил в свое время его отец. Но грубое бюргерское воспитание отца постоянно соприкасалось с нежной, ласковой любовью мате­ри, русской дворянки, которая не противоречила мужу, а тихо воспитывала сына по-своему:«...учила его прислушиваться к задумчивым зву­кам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя...» Соседство Обломовки с ее «первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвиж­ностью» и княжеского «с широким раздольем бар­ской жизни» также помешали сделать Ивану Бог­дановичу Штольцу из сына такого же бюргера, каким он был сам. Дыхание русской жизни «отво­дило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи». Но все же Андрей перенял от отца серьезный взгляд на жизнь (даже на все ее мелочи) и прагматичность, которые он пытался уравнове­сить «с тонкими потребностями духа».

Все эмоции, поступки и действия Штольц со­держал под «никогда не дремлющим контролем» разума и расходовал строго «по бюджету». Причи­ной всех своих несчастий и страданий он считал самого себя, вину и ответственность «не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь», в отличие от Обломова, который не находил сил признать себя ви­новным в своих бедах, в никчемности своей бес­плодной жизни: «...жгучие упреки совести язвили его, и он со всеми силами старался... найти вино­ватого вне себя и на него обратить жало их, но на кого?»

Поиски оказывались бесполезными, потому что причина загубленной жизни Обломова есть он сам. Ему было очень мучительно это сознавать, так как он «болезненно чувствовал, что в нем за­рыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое на­чало, может быть, теперь уже умершее...». Обло­мова терзали сомнения в правильности и нужности прожитой жизни. Однако с «летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками...».

Различно отношение Штольца и Обломова к воображению, имеющему два противоположных воплощения: «...друга - чем меньше веришь ему, и врага - когда уснешь доверчиво под его слад­кий шепот». Последнее произошло с Обломовым. Воображение было любимым спутником его жизни, только в мечтах он воплощал богатые, глу­боко зарытые способности своей «золотой» души.

Штольц же не давал воли воображению и боял­ся всякой мечты, ей «не было места в его душе»; он отвергал все, что «не подвергалось анализу опыта, практической истины», или принимал это за «факт, до которого еще не дошла очередь опыта». Андрей Иванович настойчиво «шел к своей цели», такое упорство он ставил выше всего: «...это было признаком характера в его глазах». Он лишь тогда отступал «от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходи­мая бездна». Он трезво оценивал свои силы и от­ходил, не обращая внимания на мнение окружаю­щих.

Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к реше­нию не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых «примири­тельных и успокоительных» словах «авось», «может быть» и «как-нибудь» и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и поря­дочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чис­тый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная ос­мотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова.

Об отношении Ильи Ильича к труду уже говори­лось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого «труд - образ, содержание, стихия и цель жизни», подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятель­ность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изряд­ной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц бы­стро утомился («возишься, как с пьяницей»), разо­чаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны ха­рактеров Обломова и Штольца.

Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел, «внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти Насмешливой женщины», которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое суще­ствование. Но Штольц «не предвидел, что он вно­сит фейерверк, Ольга и Обломов - и подавно».

Любовь к Ольге изменила Илью Ильича. По просьбе Ольги он отказался от многих своих при­вычек: не лежал на диване, не переедал, ездил с дачи в город исполнять ее поручения. Но оконча­тельно вступить в новую жизнь не смог. «Идти вперед - значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и про­зреть!» А Обломов боялся бурь и перемен, страх к новому он впитал с молоком матери, по сравнению с. которой, правда, ушел вперед (Илья Ильич уже отвергал «единственное употребление капита­лов - держать их в сундуке», понимая, что «долг всякого гражданина - честными трудами поддер­живать общее благосостояние»), но добился не­много, учитывая его способности.

Его утомляла беспокойная, деятельная натура Ольги, и поэтому Обломов мечтал, чтобы она ус­покоилась и тихо, сонно прозябала бы с ним, «переползая из одного дня в другой». Поняв, что Ольга никогда на это не согласится, Илья решает расстаться с ней. Разрыв с Ольгой обозначал для Обломова возврат к прежним привычкам, оконча­тельное духовное падение. В жизни с Пшеницы-ной Илья Ильич нашел бледное отражение своих мечтаний и «решил, что идеал его жизни осуще­ствился, хотя без поэзии...».

Приложив немало усилий к пробуждению в Обломове тяги к деятельности, Ольга вскоре убежда­ется, по выражению Добролюбова, «в его реши­тельной дрянности», то есть в неспособности к духовному преобразованию, и бросает его.

Пройдя через любовь и разочарование, Ольга стала серьезнее относиться к своим чувствам, она так нравственно выросла, что Штольц не узнал ее, встретившись через год, и долго мучился, пытаясь разгадать причину разительных перемен в Ольге.