МИФОЛОГИЧЕСКИЕ БАЛЛАДЫ

Мифологические баллады известны у большинства славянс­ких народов, их тематика восходит к глубокой древности. Од­ним из самых популярных у славян является сюжет о заклятии героя в дерево (см. в Хрестоматии: "Обращение женщины в де­рево"). Образы южнославянских мифологических баллад - че­ловекоподобное солнце, фея лесов и вод вила (от глагола "вить­ся"), змей (от его связи с женщиной родится чудесный сын). В Русском песенном фольклоре мы также встречаем эти темы (см. в Хрестоматии: "Змей Горыныч и княгиня"). Наряду со змеем

" Балашов Д. М. Русская народная баллада // Народные баллады / Вступ. ст., п одгот. текста и примеч. Д. М. Балашова; Общ. ред. А. М. Астаховой. - М.; Л., 1963. - С. 35.

2 Андреев Н. П. Песни-баллады в русском фольклоре // Русская баллада /
Иредисл.* ред. и примеч. В. И. Чернышева; Вступ. ст. Н. П. Андреева. - М.,
19 3б. - с. ХЬУП.

3 Андреев Н. П. Песни-баллады в русском фольклоре... - С. XXXV, XXXVII.

Русская мифологическая баллада знает и другой фантастичен кий образ: это Индрик-зверь.

В древнерусской письменности Индрик - единорог. Он фигурируй в духовном стихе "Голубиная книга". А.Н.Афанасьев сближал Индрика с древнеарийским богом Индрой. В мифологической балладе он напоминает сказочного коня Сивку-Бурку:

На нем шорсточка вся земчужная,

А и грива-хвост позлаченая,

А копытца у него все булатные.

Из ноздрей у него огонь пышет.

Из ушей у него идет дым столбом.

Он и бегает пить во Таръю-речку,

Он бежит, бежит - вся земля дрожит\

Большую популярность имели сюжеты с темой инцеста (отлат. incestum - кровосмешение) - см. в Хрестоматии: "Вдова и ее сыновья-корабельщики". Особенно популярен мотив инцеста сестры и брата.

В балладе "Царь Давыд и Олена" девушка должна стать женой своего брата по принуждению родителей. На ее сетования отец отвечает» требованием: "Ох ты дочка Олена! Назови ты меня лютыим свекром". Мать требует того же: "Ох ты дочка Олена! Назови ты меня лихою свекровью!" И брат с ними заодно: "Ох ты сестрица родима, Назови ты меня законныим браком!" Девушке ничего более не остает­ся, как умереть:

Побегла она во чистое поле,

"Ох, вы сбегайтеся, лютые звери,

Вы съедайте мое бело тело:

Моя душа много согрешила.

Солетайтеся, карги-вороны,

Растерзайте вы мое тело белое!"

Так и происходит. Баллада завершается гибелью девушки и одновре­менно ее нравственной победой.

В мифологической балладе гибель героя может восходить кдревнему обряду посвящения (инициации). Таковыми являются песни о гибели девушки или молодца в реке.

1 Народные баллады / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. Д. М. Балашова"-^
Общ. ред. А. М. Астаховой. - М.; Л., 1963. - С. 249

2 Народные баллады... - С. 138.

В балладе "Бессчастный молодец и река Смородина" (см. в Хресто­матии) герой должен ехать на чужу дальну сторону. На его пути непреодолимая река. Река вняла мольбе молодца: ответила ему человеческим голосом, Да и душой красной девицей, указала переезд. Молодец переехал через реку, а затем стал кощунственно глумиться над нею. Но он забыл на другой стороне два востра ножа булатные, вынужден был воротиться. Река наказала молодца: он погиб.

Следы мифологических баллад обнаруживаются в разных жанрах русского фольклора: сказках, былинах, духовных стихах. Они особенно заметны в балладах классических.

4. КЛАССИЧЕСКИЕ БАЛЛАДЫ

Содержание народной классической баллады всегда обраще­но к теме семьи. Балладу волнует нравственная сторона взаимо­отношений отцов и детей, мужа и жены, брата и сестры, невес­тки и свекрови, мачехи и падчерицы. Взаимная любовь парня и девушки также должна иметь нравственное основание: стремле­ние к созданию семьи. Посягание на честь девушки, надруга­тельство над ее чувствами - аморально.

В сюжете баллады торжествует зло, однако важна тема раска­яния, проснувшейся совести. Баллада всегда осуждает злодея­ние, с сочувствием изображает невинно гонимых, сокрушается о погибших.

4.1. Баллады любовного содержания

В балладе "Василий и Софья" (см. в Хрестоматии) зло исхо­дит из недр патриархальной семьи. В ней использован междуна­родный сюжет о гибели влюбленных, над могилами которых вырастают и переплетаются деревья: любовь оказывается силь­нее смерти. Пафос баллады - защита любви, критика семейно­го деспотизма. Деспотизм родителей изображает и баллада "На-сильный постриг" (см. в Хрестоматии). Перед матерью и отцом Девушка бессильна, ее погубленная жизнь становится для них тяжким укором. Когда же героине пытается вредить мачеха (хо­чет торговать телом падчерицы), то девушка защищается, как может. У нее есть только одно средство - пойти на преступле­ние. В балладе "Девушка защищает свою честь" героиня убивает гостей. Она предстает трагической фигурой, вина за содеянное зло ложится на м ачеху 1 . Иную нравственную оценку получает

1 Народные баллады... - С. 119.

ситуация: молоденькая монашка, родив младенца, пытается скрыть свой позор, утопив ребенка в реке ("Монашенка - мать ребен­ка"). Правда раскрывается чудесным образом 1 .

Сюжеты многих любовных баллад построены на взаимоотно­шениях девушки с молодцем. Баллада "Дмитрий и Домна" (см. в Хрестоматии) - чисто русская: по мнению Д. М. Балашова, она возникла в XIV-XV вв. в пределах Новгородской земли.

Девушка Домна, теремная затворница, вдруг проявляет характер и волю, смело оценивая недостатки своего жениха. Поведение Домны -

вызов не только жениху, но и традиционной морали, тем жизненным нормам, при которых согласия девушки на ее брак не спрашивали. Домна сама решает, идти или не идти ей за Дмитрия. Она не прислушивается к предостережениям матушки, отвечает на них так, как в этой ситуации отвечал бы мужчина:

"Ай же ты родна моя матушка!

Если спустишь - пойду и не спустишь - пойду".

Фактически Домна бросает Дмитрию вызов - и он его принимает. Их "роковой" поединок приводит обоих к гибели. Гибнет от горя и ее матушка.

Как видим, образ Домны неоднозначен. И Дмитрий, и ее мать нахо­дятся в рамках традиционной этики. Домна старается эти рамки разру­шить, что приводит всех к гибели.

Известна группа баллад, в которых девица отравила молодца зельем, злыми кореньями (см. в Хрестоматии: "Девица отравила молодца").

Обычно они начинаются с рассказа о том, как девица ходила по кру­тому бережку реки (по желтому, сыпучему песочку) и рыла кореньи-цо, зелье лютое. Она мыла это зелье в реке, сушила на крутой горе, толкла в ступочке, сеяла на ситочке, сыпала в зелено вино и зазывала добра молодца к себе в гости. Молодец предчувствует гибель, не хочет идти, но и не может отказаться.

Убирается добрый молодец на веселый пир,

Скидает с себя платье цветное,

Надевает на себя платье черное.

Девица его встречает, берет за правую руку, ведет в свой высокий терем, сажает за дубовый стол и наливает чару зелена вина:

У рюмочки по краюшкам огонь горит,

А на донушке люта змея лежит.

Молодец выпил в ино и к полуночи преставился 2 .

" Народные баллады... - С. 166. 2 Там же. - С. 104-105.

В этих балладах многое поражает: полностью отсутствует мо­тивировка преступления; молодец покорно идет навстречу не­избежной гибели; иногда девица подробно рассказывает ему, как она готовила зелье, а он дает ей подробное наставление, как его похоронить. Ответ на эти вопросы, вероятно, дает баллада "Де­вица по ошибке отравила брата":

...И хотела извести своего недруга, Невзначае извела своего друга милого,

Она по роду братца родимого^.

Наиболее древняя любовная коллизия, представленная еще в мифологической балладе, была связана с инцестом сестры и брата. Сохранились тексты песен, в которых брат принуждает сестру к любовной связи, а она, сопротивляясь этому, губит себя и его. Известны и другие: сестра пытается совратить брата. Эта тема глубоко вросла в народные лироэпические песни, приспо­собилась к новой балладе - классической.

Тема "сестра и брат" находит развитие и в других сюжетах. Например, известна группа баллад, в которых братья строго сле­дят за нравственностью сестры и жестоко карают ее вместе с возлюбленным (напр.: "Иван Дудорович и Софья Волховична"). А в балладе "Жена разбойника" муж-разбойник убивает своего шурина постылого.

4.2. Баллады семейного содержания

В балладах семейного содержания главенствует тема оклеве­танной и невинно гонимой молодой женщины. В ряде баллад ее губит мужской деспотизм. Одна из самых выразительных пе­сен - "Князь Роман жену терял" (см. в Хрестоматии).

Вот как охарактеризовал это произведение Д. М. Балашов: Это еще один блестящий пример классического балладного конфликта, а также классически простой и ясной балладной композиции. Муж убивает жену, мать своей дочери. Причин нет. Тем самым конфликту придан смысл очень широкого обобщения: тысяча причин была или ни одной - разни­цы нет. Мог, имел власть убить - это главное. Но, убив жену, Роман сталкивается с непредвиденным судьей, перед которым сила бессильна: собственной дочерью" 2 .

1 Народные баллады... - С. 107.

2 Балашов Д. М. Русская народная баллада... - С. 24.

В семейных конфликтах нравственную суть происходящего обнажают чистые, безгрешные голоса детей. Вокруг баллады о князе Романе образовалась целая группа произведений. Для них характерно развернутое заключение - поиски детьми убитой матери. В сюжет стал включаться исполненный драматизма ди- алог - разговор убийцы со своей женой (несчастная женщина просит убить ее, когда заснут дети).

Другим трагическим противопоставлением является злая свек­ровь и безответная невестка. Подобный конфликт вырастал из реальных семейных отношений феодальной эпохи: старшая хо­зяйка, подчиненная только главе дома, была выше всех осталь­ных членов семьи. В балладах недобрая сущность свекрови, ее враждебность по отношению к невестке не мотивируется - это предстает как жизненная норма ("Князь Михайло"). Тема взаи- моотношений невестки и свекрови была настолько актуальной, что слилась с сюжетом мифологической баллады "Обращение женщины в дерево" (см. в Хрестоматии).

В балладах освещаются и другие аспекты семейных драм. Несколько баллад посвящено трагической гибели одного из суп­ругов и скорби по нему другого ("Жена казака умирает от родов", "Жена князя Михаилы тонет", "Гибель пана"). Имеется единственная, однако очень популярная баллада, в которой жена губит своего мужа ("Жена мужа зарезала" - см. в Хрестоматии). Можно предположить, что до своего поступка она была доведе­на жестоким обращением мужа. Но как только убила его - уж тут-то она сама образумилася. Содержание этой баллады по­священо не столько злодеянию, сколько изображению страха и раскаяния несчастной женщины.

Сюжеты баллад могли получать социальную окраску. Яркий тому пример - песня "Князь Волконский и Ваня-ключник" (см. в Хрестоматии).

Герои образуют "любовный треугольник": князь, княгиня и молодыя-то княгини полюбовничек. Три года князь Волконский не догады­вается о преступной связи своей жены со слугою. А когда узнает -" семейная драма резко переходит в социальную плоскость. Это видно хотя бы из того, что допрашивают и наказывают не княгиню, а ключника. Образ ключника - самый яркий в песне. Он единственный представлю портретной зарисовкой, в которой явно присутствует идеализация:

Повели же ведь Ванюшу широким двором.

На Иванушке сибирочка пошумливает,

Александрийская рубашка ровно жар горит,

Козловы новы сапожки поскрипывают.

У Иванушки кудёречка рассыпаются,

А идет-то сам Ванюша - усмехается.

Ванюша напоминает удалого разбойника из народных песен, что не случайно. Он посягнул на святое - семейные узы, не остановился перед моральной стороной этого поступка. Песня сочувствует загубленной судьбе асавца, ПОВТО р Я я его портрет уже после наказания плетьми. При этом использован прием антитезы:

Александрийская рубашка с телом смешана

Казимирова сибирочка вся изорвана,

Русые кудеречки прирастрепаны,

Козловы новы сапожки крови полные.

Жестокое наказание не приводит героя к раскаянию. Он кощунствен­но бахвалится перед князем тем, сколько у них с княгиней было пожито, виноградных вин попито, приготовленных закусочек покушано. Взбе­шенный князь велит слугам повесить Иванушка-изменника, молодыя-то княгини полюбовника.

Образ княгини появляется только в конце, в последней строчке, из которой ясно, что княгиня умирает. Ее смерть необходима для полного выражения идеи. Однако в чем состоит идея песни? Если княгиня умира­ет от раскаяния, стыда и позора, от чувства своей вины перед мужем - тогда песня утверждает нерушимость семьи. Однако концовку можно трактовать и по-другому: княгиня умирает от любви к Иванушке, не может пережить его смерти. Баллада не дает однозначного и прямоли­нейного ответа, она только обозначает трагедию семьи князя Волконско­го, заставляет задуматься о ее причинах.

Эта баллада попала во многие песенники и получила широ­кую известность. Она была обработана поэтом В. Крестовским (в 1861 г.); литературная обработка проникла в устный реперту­ар (песня "Ванька-ключник") и в значительной степени потес­нила старинную балладу.

5. НОВЫЕ БАЛЛАДЫ

В XIX в. возникла новая баллада - жанр позднетрадиционного Фольклора. В песенный репертуар народа вошли многие литера­турные стихотворения балладного содержания (см. в Хрестома­тии: "Под вечер, осенью ненастной..." А. С. Пушкина). В их числе были поэтические обработки фольклорных произведений, как русских, так и иностранных (см. в Хрестоматии: "Сестры-соперницы" - перевод шведской баллады). Под их влиянием в Новой народной балладе, наряду с традиционным фольклорным

стилем, появились черты романтического стиля и литературного стиха (см. в Хрестоматии: "Окрасился месяц багрянцем...")

Конфликты новой баллады иногда напоминают уже известные, но их художественное истолкование мельчает. Появляется обостренный интерес к жестоким драмам на почве любви и ревности (темы ревности старая баллада почти не знала). Сюжет делается мелодраматичным, лиризм за­меняется дешевой пасторальностью, допускается убогий натурализм ("Как на кладбище Митрофаньевском отец дочку зарезал свою...").

6. ПОЭТИКА НАРОДНЫХ БАЛЛАД

Сила художественного воздействия баллад заключается в ис­кусстве изображения трагического. Сюжет сконцентрирован на конфликте, освобожден от подробностей. Он может иметь от­крытый ход действия (сразу начинаться с сообщения о факте злодеяния), а может строиться как предсказанный роковой ис­ход или как трагическое узнавание. Повествовательные мотивы баллад поэтически воспроизводили события, которые имели или могли иметь место в действительности. Наряду с этим известны мотивы с чудесным содержанием - след мифологической бал­лады (художественная функция чудесного заключалась в разоб­лачении преступления, утверждении справедливости). Особен­ность баллады - стремительность развития сюжета и гораздо меньшее, чем в былине, применение средств замедления дей­ствия. Балладе свойственна прерывистость изложения. Часто баллада использует повторение с нарастанием, что усугубляет напряженность, приближает драматическую развязку. Иногда баллада почти целиком состоит из диалога (например, вопросы детей об исчезнувшей матери и уклончивые ответы отца).

Герой баллады неотделим от сюжетной коллизии: в вариан­тах меняется его имя, возраст, социальная принадлежность, сохраняется сюжетная роль. В изображении героев типическое значительно преобладает над индивидуальным; характер типи­зации определяется семейным статусом персонажей (они пред­стают как муж, брат, свекровь). В отличие от сказок и былин, в балладах раскрывается более сложный, иногда даже противоре­чивый внутренний мир человека. Например, жестокая свекровь, в одном эпизоде изводящая невестку, в другом предстает как любящая мать, в третьем - винит себя и страдает. Это делает образы более жизненными и убедительными.

В балладах используются эпитеты, символы, иносказаний) гиперболы и другие стилистические средства.

Баллада давала возможность глубоко осознать радость бытия й пережить очищающее душу сострадание к гибнущему. Смерть героя эстетически воспринималась как обличение зла, утверж­дение моральных норм. Это открытие - художественная основа баллады, определяющая ее жанровое лицо.

ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ

Тексты.

Русская баллада / Предисл., ред. и примеч. В. И. Чернышева; Вступ. ст. Н. П. Андреева. - М., 1936.

Народные баллады / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. Д. М. Ба­лашова; Общ. ред. А. М. Астаховой. - М.; Л., 1963.

Русские народные баллады / Подгот. текста, вступ. ст. и примеч. Д. М. Балашова. - М., 1983.

Исторические песни. Баллады / Сост., подгот. текстов, вступ. ст., коммент. С. Н. Азбелева. - М., 1991.

Современная баллада и жестокий романс / Сост. С. Адоньева, Н. Ге­расимова. - СПб., 1996.

Исследования.

Путилов Б. Н. Славянская историческая баллада. - М.; Л., 1965.

Балашов Д. М. История развития жанра русской баллады. - Пет­розаводск, 1966.

Линтур П. В. Балладная песня и обрядовая поэзия // Русский фоль­клор: Специфика фольклорных жанров. - Т. 10. - М.; Л., 1966. - С 228-236.

Смирнов Ю. И. Славянские эпические традиции: Проблемы эво­люции. - М., 1974.

Кулагина А. В. Русская народная баллада: Учеб.-метод, пособие по спецкурсу. - М., 1977.

Смирнов Ю. И. Восточнославянские баллады и близкие им формы: Опыт указателя сюжетов и версий. - М., 1988.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1- Расскажите о балладах на тему "сестра и брат".

2- Какими художественными средствами достигается в балладах изображение трагического? Проиллюстрируйте ответ.

ЗАДАНИЕ

В современном народном репертуаре попытайтесь выявить и за­пишите песню балладного характера. Проанализируйте ее.

ДУХОВНЫЕ СТИХИ

На свадьбе Александра Сергеевича Пушкина и Наталии Николаевны Гончаровой пели любимую песню поэта, горькую, протяжную.

Извечный сюжет народной песни - девушку насильно выдают замуж - трактуется в этом шедевре русского фольклора с психологической тонкостью, немногословно и динамично.

«Матушка моя, что во поле вьется?» - не предвещая ничего страшного, звучит спокойный голос девушки, и только мрачноватый строй мелодии, тревожное повторение: «Родимая ты моя, что во поле вьется?» - с горестным нажимом на каждый слог в слове «родимая» заставляют слушателя заподозрить начало событий важных и нерадостных. Мягкий, успокаивающий ответ матери: «Дитятко мое, то кони разыгрались», повтор: «Родимое ты мое, то кони разыгрались» - с тем же нажимом на каждый слог в слове «родимое» на миг останавливает движение тревожного чувства. А потом снова звучит испуганный голос девушки, которая смотрит в окно и многое уже поняла, а в ответ на него - снова успокаивающий, снова ласковый голос матери: все было понятно еще вначале, но мать, жалея «дитятко», гнала от нее мрачные мысли, оберегала от преждевременного страха…

Удивительная эта песня, которая и теперь неизменно трогает сердца в любом исполнении - задушевно-домашнем или профессионально-утонченном, - соединяет в себе три, казалось бы, трудносоединимые черты: твердую последовательность в рассказе о событии, т. е. эпичность, тонкость и силу в выражении чувства, т. е. лиризм, и напряженность в разворачивании сюжета, «закрученность» действия, т. е. драматизм, точнее - драматургичность.

«Я должен признаться в собственной дикости: каждый раз, когда я слышу старинную песню о Перси и Дугласе, мое сердце начинает биться сильнее, чем при звуке боевого рожка, а ведь она поется каким-нибудь простолюдином, голос которого столь же груб, как и слог песни» ,- писал в XVI веке английский поэт, адепт поэзии ученой, утонченной и виртуозной, сэр Филип Сидни об одной популярной в народе английской балладе.

«…Чувства, выраженные в этой балладе, чрезвычайно естественны, и поэтичны, и полны той величественной простоты, какой мы восхищаемся у величайших поэтов древности… Только природа может произвести такое впечатление и доставить удовольствие всем вкусам, как самым непосредственным, так и самым утонченным… В ней есть такие места, где не только мысль, но и язык величествен, а стихи звучны» ,- писал в XVIII веке английский поэт и критик, «законодатель вкусов» того времени, защитник классицистской строгости Джозеф Аддисон о той же самой балладе.

Прерывая разговор о русской песне цитатами, посвященными английской балладе, можно связать «Матушку», близкую нам и живую, с тем далеким и ушедшим миром, который стоит за текстами этой книги. Такая связь не субъективна, выбрана не для красного словца. Английская народная баллада, равно как и вообще любая западноевропейская народная баллада, есть разновидность народной песни. Определение, которое принято к настоящему времени большинством фольклористов многих стран, гласит, что народная баллада есть повествовательная песня преимущественно лирико-драматического характера со строфическим построением. Добавим, что для большинства народных баллад характерен припев (рефрен), часто не имеющий прямого отношения к содержанию песни; функции рефрена, по-видимому, исходно были связаны с ритмическими структурами произведения, так как баллада иногда (во всяком случае, в Дании) не только пелась, но и танцевалась.

Слушая «Матушку», читая баллады этой книги, мы должны будем вслед за Сидни «признаться в собственной дикости» и вслед за Адиссоном покориться «величественной простоте», потому что, без каких-либо комментариев вслушиваясь в английскую «Балладу о двух сестрах», или немецкую «Лилофею», или датскую «Силу арфы», мы вновь и вновь будем испытывать прямое эмоциональное воздействие этих шедевров фольклора.

Каковы же их корни, кем и когда были созданы эти произведения?

Баллады возникли в эпоху зрелого средневековья (во многом как продолжение более ранней эпической традиции) в виде произведений устных, поддерживаемых в памяти народа только благодаря исполнителям. Как любой устный памятник, баллады «не знают ни автора в обычном понимании слова, ни канонического текста, ни определенной даты создания, ни отделенных непроницаемыми барьерами редакций» . Именно поэтому для нас не существует истории развития баллады как таковой: лишь записи, которые начинают делаться в разных странах в разное время, но всюду не ранее XVI века, фиксируют их и переводят, так сказать, из мира неосязаемого в мир материальный. Никто не может с уверенностью говорить о возрасте или месте возникновения той или иной баллады; лишь по определенным чертам удается разделить баллады на какие-то группы и тем самым обозначить опорные пункты в систематизации сложного мира народной баллады.

В частности, в английской фольклористике сложилось устойчивое представление о двух основных слоях в англо-шотландском балладном фонде: это, с одной стороны, так называемые «традиционные баллады» (собственно народные) и, с другой стороны, «баллады менестрелей» (т. е. созданные профессиональными музыкантами-литераторами, а не «народными певцами»). Произведения первого типа, как отмечается, безличны, в них, как правило, не уточняется место действия, сюжетное ядро трактуется в известной степени сухо и динамично; в балладах второго типа певец часто выдает себя отчетливо выделяемым «я», проявляет вкус к топографическим частностям, к подробному, неторопливому рассказыванию. И тем не менее баллады второго типа все же входят во все собрания баллад народных, поскольку менестреля надо воспринимать скорее не как утонченного носителя всей суммы средневековой культуры, но как странствующего полуобразованного певца (что-то вроде шарманщика более позднего времени), развлекающего низкий люд на ярмарках и постоялых дворах.

Даже конкретные исторические события, лежащие в основе тех или иных баллад, мало что говорят о времени создания: циклы скандинавских и немецких баллад об императоре Теодорихе (вспомним стихи А. А. Блока о Равенне принявшем в фольклоре имя Дидрика Бернского, вобрали в себя ранние германские сказания и возникли в окончательном виде в самое разное время, во всяком случае, формировались на протяжении нескольких веков.

Многие баллады существуют в разных, подчас весьма многочисленных версиях. Различные версии строго следуют в схеме изложения сюжета, точно передают последовательность событий, но стилистика их может различаться весьма существенно. Это еще раз подчеркивает бытование народной баллады как устного памятника. Фольклорные особенности поэтики народных баллад - простые рифмы, устойчивые эпитеты, магические числа - развились в систему тоже во многом как следствие «требований запоминаемости».

Само слово «баллада» для народной повествовательной песни стало употребляться сравнительно поздно. Во французской лирике XIV–XV веков наряду с «большой песней» и ронделем огромное распространение получила устойчивая форма под названием «баллада», трактуемая как чисто лирическое стихотворение и состоящая из трех строф, по восемь строк в каждой, со строго определенной системой рифмовки (три рифмы проходят через все строфы). Проникнув в английскую литературу, французская баллада, сохранив на время свою лирическую природу, претерпела некоторые структурные изменения в связи с тем, что английский язык беднее рифмами: каждая строфа стала рифмоваться отдельно, независимо от двух остальных. Постепенно утратилось и требование трехстрофности: уже в XV веке в Англии создавались баллады самой разной длины, в них мало-помалу начал проникать и сюжетный элемент. Поэтому, когда в XVI веке стали печататься в виде «летучих листков» народные песни повествовательного характера и куплетного построения, возникавшие примерно в это время, вовсю распевавшиеся на постоялых дворах и необычайно популярные в народе, их стали называть балладами. Со временем то же слово начали употреблять и для старинных, уходящих корнями в глубину веков, «традиционных» песен. Во всей Скандинавии и в Германии любые произведения данного жанра вплоть до XIX века называли народными песнями; термин «народная баллада» вошел там в обиход лишь сравнительно недавно.

Собственно говоря, в общеевропейском смысле этот термин стал применяться в результате деятельности тех замечательных энтузиастов, которые в XVIII–XIX веках собрали национальные своды баллад и определили способы их фиксирования.

И англо-шотландские, и немецкие, и датские народные баллады либо записывались в рукописях (песенниках, альбомах светских дам), либо издавались в наборных «летучих листках» достаточно долгое время, однако серьезные «господа литераторы» оставались безучастны к этим творениям низкого люда (в лучшем случае, т. е. при сочувственном отношении, они были вынуждены признаваться в «собственной дикости»); вплоть до конца XVIII века не было ни одного собрания народных баллад, вошедшего в общеевропейский литературный обиход.

И вот в предромантическую эпоху должна была произойти романтическая история, чтобы открыть этим шедеврам народного творчества путь в большую литературу.

Томас Перси (1721–1811), английский поэт, обнаружил старинную рукопись, которая была в плачевном состоянии - покорежена от небрежного обращения, частично разодрана; листы ее употреблялись служанками в замке, служившем обиталищем несчастной рукописи, для разжигания огня. Увидев, что манускрипт содержит стихи (общим счетом 191 стихотворение лирического и повествовательного характера) и датируется 1650 годом, Перси не дал ему погибнуть. По меткому высказыванию английского исследователя, «вырвав рукопись из огня, Перси пустил ее в дело и тем самым разжег огонь европейского воображения» . Взяв из сборника только баллады и отредактировав их, применяясь ко вкусам времени, Перси выпустил в феврале 1765 года книгу «Памятники древней английской поэзии», которая вызвала бурю энтузиазма; характерно, что тринадцатилетний Вальтер Скотт зачитывался этими стихами до самозабвения и признавался, что они во многом определили его литературный путь.

Выступивший на литературную арену после Перси ученый Джозеф Ритсон (1752–1803) предложил новый подход к публикации баллад; в противоположность Перси, вольно обращавшемуся с записями текстов, Ритсон настаивал на их неприкосновенности; важным постулатом системы Ритсона была также мысль о неразрывности текста и мелодии, о фиксировании музыкальной стороны.

До выхода книг американского ученого Фрэнсиса Джеймса Чайльда (1825–1896), собравшего практически полный свод англо-шотландских баллад, все собиратели должны были выбирать либо лагерь Перси с его установкой на «художественность», либо «клан» Ритсона с его научной точностью, стремлением к «непричесанности». Чайльд снял саму возможность выбора, авторитетно утвердив единственно возможное навсегда и для всех: точность в записи каждой отдельной версии, надежность в выборе источника, детальность текстологического комментирования. Ученый успел завершить труд всей жизни и издать свод, содержащий около 300 баллад с общим числом примерно 1000 версий. До сих пор англо-шотландские баллады нумеруются по изданию Чайльда.

В конце XVIII - в XIX веке собирание и систематизация баллад в Западной Европе шли параллельно (но не независимо!) в разных странах. Книга Перси поразила и взбудоражила не только его соотечественников, но и многих литераторов других стран. В Германии Иоганн Готфрид фон Гердер (1744–1803) выпустил в 1778–1779 гг. сборник «Народные песни», куда вошли образцы песенного фольклора разных народов; книга Гердера послужила мощным толчком для развития немецкой фольклористики, чье влияние на мировую науку неоспоримо. В Дании в 1812–1814 гг. была издана книга «Избранные датские песни времен средневековья», подготовленная Р. Нюэрупом и К. Л. Рабеком, которые были также вдохновлены примером Перси.

Но и принципы Чайльда возникли не сами по себе, а в результате активного восприятия идей и методов выдающегося датского фольклориста Свена Грундтвига (1824–1883). Начав с перевода на датский язык важнейших англо-шотландских баллад, с изучения сборников, выпущенных к тому времени в Германии (в частности, Ахима фон Арнима и Клеменса Брентано), Грундтвиг затем выработал фундаментальные принципы фольклористики, которые (во всяком случае, для балладного собирательства) не утратили своей важности до нынешнего времени.

Главным достижением Грундтвига было утверждение особенностей баллады именно как устного памятника: впервые сформулировав многие основополагающие положения текстологии и научного комментирования, он защитил балладу от косметического ретуширования, манерного приукрашивания, которому был не чужд даже такой широко мыслящий и основательный литератор, как Гердер.

И, читая баллады этой книги, не станем забывать, что это произведения устные, более того, созданные для пения. Вспомним еще раз любимую песню Пушкина, чтобы понять, как много теряет подобное произведение, лишившись музыки и живого чувства исполнителя.

Но, как любое великое произведение, лучшие баллады вбирают и в оторванные от музыки слова тот цельный художественный мир, который их породил и в них отразился. Мир этот многообразен и многолик - не станем разбирать подробно его содержание, потому что при внимательном чтении оно скажет само за себя. Содержание выступит рельефно, выпукло, потому что этот мир отличают естественная полнота чувств, беспощадная прямота и ясность высказывания, «величественная простота».

АДНЫЕ ПЕСНИ
Очень точно о роли баллад в русской национальной культуре сказал их знаток, блистательный исторический романист Д. М. Балашов: «Сколько удивительного гуманизма и подлинной человечности в этих внешне «жестоких», часто с кровавым исходом драмах! Сколько поэтических открытий, драгоценных сюжетных находок, подчас ожидающих одного только прикосновения поэта, писателя или драматурга, чтобы быть развернутыми в целый роман, пьесу, поэму!» [Русские народные баллады / Вступ. статья, подготовка текста и примечания Д. М. Балашова. - М., 1983, с. 6.]
Баллады на Руси, по предположению ученых, возникли на рубеже ХШ - XIV веков, когда постепенно начал угасать жанр былин - эпических песен о подвигах могучих богатырей, защитников родины. Нашествие орды, пожары деревень, осада городов, трагические судьбы угнанных в плен невольников, междоусобицы князей, сословное неравенство способствовали созданию новых повествовательных песен, отражавших эти явления.
Термин «баллада» имеет несколько значений. Так называют провансальские плясовые песни XI - XVII веков (от ballare - плясать); англо-шотландские народные баллады (ballad) - повествовательные песни на темы средневековой истории, а также литературные романтические баллады. В народной среде слово «баллада» не употребляется. Произведения этого жанра певцы на русском Севере отличают от былин, называя «стихами» или «песнями». Чтобы отделить фольклорный жанр от литературного, приходится уточнять, добавляя определение - «народная баллада» или «балладная песня». Для краткости мы будем использовать термин «баллада», под которым понимается русская народная баллада. Иные случаи будем специально оговаривать: литературная баллада и др.
Северная манера исполнения баллад отличается тем, что их поют, как и былины, в одиночку или вдвоем-втроем, а на юге баллады исполняются хором, как протяжные лирические песни.
В центре внимания баллад - индивидуальные судьбы людей, в силу исторических или социальных условий попавших в безысходные ситуации. Баллады - это эпические песни с семейно-бытовой тематикой, в основе которых лежат трагические конфликты.
В исторических балладах личность или члены семьи попадают в трагическую ситуацию в особых исторических условиях (нашествие врага, война), в любовных и семейных - конфликт возникает между молодцем и девушкой или членами семьи на почве любовных или семейных отношений, в социальных балладах причина трагического конфликта - в социальном неравенстве.
В исторических балладах ученые выделяют два цикла: о татарском или турецком полоне и о трагических встречах родных. Цикл о полоне включает в себя баллады, построенные на взаимоотношениях враг - девушка, где последняя страдает или гибнет, не желая стать женой или наложницей врага («Девушка взята в плен татарами», «Русская девушка в татарском плену»). Чаще всего в этой ситуации она кончает с собой («Красная девушка из полону бежит»). Очень редко пленнице удается спастись («Спасение полонянки», некоторые версии баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна»). В этот цикл входит группа баллад, в которых повествуется о побеге из плена («Два невольника», «Бегство невольников из плена») и более поздние переработки баллад о полоне («Молодая ханча», «Пан привозит жене русскую полонянку»).
Цикл о встречах родных включает в себя баллады «Козарин», «Теща в плену у зятя». К нему можно отнести балладу «Муж-солдат в гостях у жены», которую исследователи связывают с войной 1812 года. По типу эта песня близка к балладам о встречах родных, разлученных войной и не узнавших друг друга. В них есть общие мотивы первоначального неузнавания, а затем опознания (по родинке, перстню, полотенцу) и, наконец, трагической необходимости новой разлуки.
Сюжеты любовных баллад построены на взаимоотношении молодец - девушка, причем лишь одна баллада «Василий и Софья» повествует о взаимной любви героев, погубленных матерью Василия. В большинстве же любовных баллад девушка гибнет от руки молодца, за которого она не хочет выйти замуж («Дмитрий и Домна», «Молодец, слуга и девушка», «Устинья», «Параня»), бывает обманута и гибнет или страдает («Казак и шинкарка», «Похищение девушки», «Девушка и адъютант»). А в одной из баллад девушка убивает насильников («Девушка защищает свою честь»). Иногда она кончает самоубийством, чтобы не стать женой нелюбимого (некоторые версии баллады «Дмитрий и Домна»), будучи обманутой, топится («Обманутая девушка») или убивает ребенка («Монашенка топит ребенка»).
Если мы сопоставим любовные баллады с историческими балладами о полонянках, то увидим их сходство: девушка гибнет, отстаивая свою честь. Отличие же состоит в том, что в цикле исторических баллад девушка руководствуется не только личными, но и патриотическими чувствами (отвергает врага и не желает жить на чужой земле), а здесь она отстаивает свое право на свободу выбора жениха, на личное чувство.
Самая большая и наиболее популярная группа семейных баллад - о трагических конфликтах между мужем и женой. Обычно жена гибнет от руки мужа («Князь Роман жену терял», «Муж жену губил», «Федор и Марфа», «Панья», «Оклеветанная жена»); муж избавляется от жены другими путями («Муж постригает жену») или уходит из дому, бросая ее («Молодец и худая жена»). Жена мужа губит лишь в одной балладе - «Жена мужа зарезала». Трагической гибели одного из супругов и скорби по нему другого посвящено несколько баллад: «Жена короля (казака) умирает от родов», «Жена князя Михаилы тонет», «Гибель пана». Свекровь в роли погубительницы невестки выступает в балладах «Князь Михайло» и «Рябинка».
Довольно большая группа баллад посвящена взаимоотношениям брата и сестры. В ряде баллад братья опекают сестру и сурово карают ее за нарушение нравственности («Король и девушка», «Федор Колыщатой», «Алеша и сестра двух братьев», «Иван Дудорович и Софья Волховична»). Теме отравления брата сестрой посвящен ряд баллад, в которых сестра иногда убивает брата по ошибке («Девушка по ошибке отравила брата») или для того, чтобы он не мешал ей встречаться с любовником («Брат, сестра и любовник»). О неудавшейся попытке сестры отравить брата рассказывают баллады на тему «Сестра-отравительница». В балладе «Сестра мечом сняла буйну голову брата» («Сура-река») сестра убивает брата мечом.
Тема инцеста (кровосмешения) брата и сестры весьма популярна в русском фольклоре. Трагически кончаются баллады о кровосмешении «Охотник и его сестра», «Царь Давыд и Олена», «Брат женился на сестре». Тема кровосмешения встречается и в группе баллад о взаимоотношениях родители - дети («Дети вдовы»). В эту группу также можно отнести баллады «Насильственное пострижение», баллады на тему «Родители избывают своих детей» - о трагической судьбе детей, на которую их обрекли родители.
В социальных балладах, как правило, социальный конфликт переплетен с семейным. Важное место среди них занимают баллады о трагических конфликтах как результате социального неравенства («Молодец и королевна», «Князь Волконский и Ваня-ключник», «Любила княгиня камер-лакея», «Девушка и воеводский сын»), а также о разбойниках («Муж-разбойник», «Братья-разбойники и сестра», «Молодец убивает целовальника», «Разбойники убивают молодца») и о горе, бедности («Горе», «Молодец и горе», «Молодец и река Смородина», «Крестовый брат», «Проданный сын»).
Балладам свойственны мотивы, которые по характеру изображенных в них событий можно определить как реалистические (то есть поэтически воспроизводящие события, которые имели или могли иметь место в действительности) и фантастические (то есть изображающие невероятные, сверхъестественные события).
Центральным мотивом обычно является мотив злодеяния. Его основные элементы: действующее лицо - губитель, действие - убийство, отравление, насилие; объект - жертва (муж убивает жену; король отдает приказ повесить молодца; свекровь изводит сноху). Ему иногда предшествуют мотивы доноса или клеветы (на жену клевещут свекровь, старицы или друзья мужа; на молодца, похваставшегося связью с королевной, доносят «злы-лихи своя братья», на Ваню-ключника - сенная девушка); мотивы дележа награбленного, размышления, как поступить с жертвой (спорят, как убить пленницу: мечом, копьем или «стоптать» конем); мотив подготовки убийства (отравительница добывает яд; братья готовят саблю и плаху для расправы с сестрой или куют саблю в кузнице). Кроме мотива убийства центральным может быть мотив самоубийства. Иногда ему предшествует мотив подготовки самоубийства (Домна кует в кузнице «два ножичка булатных», королевна вынимает ножи из серебряной шкатулки).
Все центральные мотивы в балладах, как правило, реалистические. Фантастические мотивы, хотя их намного меньше, все же занимают значительное место в балладных сюжетах, однако они являются не центральными, а побочными. Их можно разделить на несколько групп: 1) анимистические и тотемистические (молодец, скрываясь от горя, оборачивается ясным соколом, щукой, волком, горностаем; сестры, отправившись на поиски брата, становятся щукой, соколом, звездой; свекровь превращает сноху в рябину; на месте гибели девушки встают леса, ее коса обращается в лес, кровь - в море); 2) антропоморфические (голубь говорит голубке о невиновности похороненных; ворон, чтобы спасти свою жизнь, рассказывает молодцу о пленнице трех татар; конь предсказывает молодцу несчастье; орел (или волк) приносит руку княгини и рассказывает детям о том, что их мать убита; змея клевещет на женщину; персонажи баллад обращаются к горам, рекам, морям с просьбой пропустить их, и просьба выполняется; молодец оскорбляет реку, и она топит его, объяснив почему; 3) магические (князь оживляет жену мертвой и живой водой; Марья Юрьевна ослепляет охрану при помощи рассыпанного жемчуга).
В балладах идейно-эстетическая функция фантастических мотивов, уходящих своими корнями в глубокую древность, заключается в утверждении справедливости и разоблачении преступления. Чудесное мотивирует развитие сюжета или завершает его. Специфика фантастических мотивов в балладах (в отличие от сказок, былин) состоит в том, что они обычно связаны с трагическим.
Так, молодец обращается в щуку, чтобы спастись от Горя, но Горе ловит его неводом, преследует орлом, вороном и загоняет в могилу. Сестры ищут пропавшего брата всюду - в воде (щукой), в воздухе (соколом), в небе (звездою) и узнают, что он убит. Обращенная в дерево женщина погибает. Свившиеся растения на могилах загубленных влюбленных свидетельствуют о силе их любви и об их невиновности (в некоторых вариантах не способная к раскаянию мать Василия вырывает их с корнями). Ударившись о камень, девушка обращается в церковь, но в сказке она снова перевоплотилась бы в девушку, как только погоня удалилась, а в балладе она уже не оживает. Конь предсказывает молодцу несчастье, и предсказание в балладе сбывается, в отличие от сказок, где герою удается спастись.
Трагическое своеобразно проявляется в балладах. Элементы трагического есть и в других жанрах, например, в сказках и былинах. В былинах, которые воспевают величие и мощь богатыря, его непобедимость, трагическое занимает незначительное место, а в сказках трагические элементы вводятся для более контрастного представления борьбы добра и зла, всегда завершающейся победой добра и торжеством героя, преодолевшего многочисленные препятствия. В балладах же обычно побеждает зло, но гибнущие положительные персонажи одерживают моральную победу.
В балладах можно выделить несколько аспектов трагического: общенародный, семейный, личный. Так, в балладе о встрече матери и дочери в татарском плену есть все эти аспекты.
Во-первых, возможность встречи в плену не узнающих друг друга матери и дочери говорит о трагической участи народа, страдающего от татарских набегов. Во-вторых, трагична участь молодой женщины, забывшей родину и не узнавшей свою мать; в-третьих, в трагической ситуации находится старая пленница, ставшая рабыней родной дочери. Положение ее безвыходно: вернувшись домой, на родину, она вновь потеряет дочь, а оставшись с дочерью, не увидит других детей и родной земли. В балладе «Муж-солдат в гостях у жены», значительно более поздней по времени возникновения, те же аспекты, хотя социально-историческая обстановка давно изменилась. Трагическое здесь проявляется в раскрытии тяжелой участи народа: двадцатилетняя солдатчина, разлучающая мужа и жену; судьба женщины, считавшей себя вдовой, вновь обретшей мужа, чтобы опять расстаться с ним; горький удел солдата, который случайно попал в свой дом, но не может побыть с детьми и женой и уходит со своим полком, может быть, навсегда. В цикле баллад о девушке-полонянке особым трагизмом проникнуты баллады о девушке, которая убегает от татар и кончает с собой, когда ее настигает погоня. Девушка гибнет, но моральная победа на ее стороне; баллада звучала как призыв к сопротивлению врагу.
В социальных балладах раскрываются трагические противоречия между теми, кому принадлежит власть (король, князь, воеводский сын), и обездоленными (слуга, ключник, простая девушка). Преступное ремесло людей, ушедших в разбой, оборачивается против них самих.
Основа трагического в семейных балладах - с одной стороны, в деспотизме родителей, мужа, брата, свекрови, а с другой - в бесправии и покорности детей, жены, сестры, невестки.
В группе любовных баллад жертвой обычно становится девушка.
В ряде баллад трагическое не имеет возвышенного характера, так как связано не с высокими целями, патриотическими или нравственными подвигами, а с низкими узко личными стремлениями, имеет бытовую основу. Муж убивает жену, узнав, что она в его отсутствие плохо вела хозяйство («Оклеветанная жена»), князь губит девушку не отвечающую ему взаимностью, чтобы она «никому не досталась» («Устинья» «Параня»). Непримиримость противоречий вызывает острые столкновения и применение отрицательными персонажами решительных, жестоких средств. Трагическое проявляется обычно в преступлении (убийстве, отравлении), направленном против невинной жертвы. К балладе вполне может быть отнесено высказывание Аристотеля по поводу героя трагедии: «Пусть герой будет представлен таким, каким никто не пожелал бы быть». В отличие от античных трагедий, где поступки отрицательных персонажей часто объясняются волей богов, судьбой, роком героев баллады к злодеянию ведут такие черты характера, как мстительность подозрительность, неумение обуздать свой буйный нрав. Трагизм в балладах зависит не только от характера персонажей, но и от обстоятельств, вызванных неустроенностью окружающего мира. Обманутая девушка вынуждена утопить родившегося pe6eнкa, чтобы спастись от позора. Балладный конфликт является результатом не мелкой ссоры, случайной обиды, а порождается глубокими противоречиями, свойственньми тои эпохе, в которую баллада возникла и сформировалась Поведение людей в балладах расценивается с позиций верной, идеальной семьи - в этом проявляется моральный аспект трагического. Трагическое возникает тогда, когда создаются резкие противоречия между строгими моральными принципами и поведением людей. На этой почве рождаются, с одной стороны, стремление к счастью и свободе личности в ее чувствах, а с другой - трагические столкновения, зависящие от жизненных обстоятельств. Баллада, как и «образцовая трагедия» (по Аристотелю), представляет переход от счастья к несчастью безнравственного, отрицательного героя, и в этом также раскрывается ее моральный аспект.
Трагизм в балладах часто проявляется в том, что убийца слишком поздно узнает о невиновности погубленного им и горько раскаивается. Это стало нормой балладной поэтики- Поэтому, например, стихотворение С. Т. Аксакова «Уральский казак», написанное в 1821 году на популярный в народе сюжет «Муж губит жену», в процессе бытования было изменено в соответствии с народным пониманием трагического. У Аксакова муж шашкой срубает неверной жене голову и отдается властям, требуя себе казни. В переработанных народом вариантах, распространенных в центральных и южных областях России, баллада «Ехали солдатики...» («Солдат, вернувшись домой, убил неверную жену») кончается монологом-раскаянием убийцы. А на Севере, где дольше сохранялась традиционная эпическая поэзия, вводится мотив невиновности жены, усугубляющий трагическую вину мужа.
Страдание и гибель положительного персонажа и раскаяние убийцы вызывают у слушателей своеобразную эмоциональную реакцию, сходную с аристотелевским «катарсисом»: сочувствие, сострадание, нравственное очищение, осознание бесчеловечности зла, размышления и оценку поступков действующих лиц.
В балладах не всегда имеет место «трагическая вина» героя, а также не всегда объясняется, чем невинно гонимая жертва навлекла на себя ненависть антагониста. Это связано со спецификой фольклора, стремящегося к предельной типизации явлений.
И все же во многих балладах мы можем обнаружить «трагическую вину» героев. В балладе «Оклеветанная жена» разъяренный клеветниками муж в гневе срубает жене голову. Он поступает сознательно, но неумышленно, действует несправедливо, не будучи несправедливым вообще. Его трагическая вина заключается в аффекте, возникшем в результате ошибочного знания. Мать Василия («Василий и Софья») желает избавиться от недостойной, с ее точки зрения, избранницы сына. Пытаясь ее погубить, она не предполагает, что сын разделит с возлюбленной отравленное питье. Здесь проявляется новый аспект трагического: «Несправедливый не должен быть счастлив», - считал Аристотель. Подобная мысль своеобразно реализуется во многих балладах: злодей, убивая ненавистное ему лицо, невольно губит и любимого человека.
Искусство трагического в балладах состоит в умении их творцов увидеть трагическое в жизни и передать его в поэтически обобщенной форме с большим эмоциональным напряжением. Своеобразное сочетание эпичности и драматизма усиливает эмоционально-эстетическое воздействие трагического, чему в немалой степени способствует и предельная сжатость драматических моментов. Балладе в известной мере свойственно бесстрастие, которое великий Пушкин считал необходимым для драматического писателя. Это бесстрастие создается сочетанием эпичности и драматизма: о событиях повествуется суровым, объективным тоном, а в самых напряженных местах повествование прерывается диалогом или монологом. Важное значение для раскрытия трагического имеет искусство развития сюжетного действия, которое сконцентрировано на одном наиболее значительном конфликте, сюжет освобожден от замедляющих действие подробностей. От искусства трагического зависит расположение мотивов в сюжете. Можно выделить три типа баллад, отличающихся развитием сюжета.
1. Открытый ход действия в тех балладах, в которых его развитие начинается с центрального эпизода - описания злодеяния («Князь Роман жену терял», «Князь Михайло», «Рябинка», «Жена мужа зарезала», «Василий и Софья», «Оклеветанная жена», «Монашенка - мать ребенка»).
Сильное эмоциональное воздействие в этих балладах оказывает не столько эпизод убийства, сколько поведение страдающего персонажа, не ведающего еще о несчастье и пытающегося разыскать исчезнувшую мать (жену или брата), за которым слушатель, уже знающий о случившемся, следит с сочувствием и состраданием, а в кульминационный момент вторично - и более остро - переживает вместе с ним. К балладам этого типа вполне применимо высказывание Лессинга по поводу эстетических функций открытого действия трагедии у Еврипида: «...он сообщал зрителю гораздо раньше о всех тех бедствиях, какие должны разразиться над головою его действующих лиц, стремясь внушить сострадание к ним еще тогда, когда сами они были далеки от того, чтобы считать себя заслуживающими сострадания» [Лессинг Г. Э. Избранные произведения. - М., 1953, с. 555].
2. Предсказанный роковой исход. В этой группе баллад герою, а вместе с ним и слушателю становится известно о предстоящем несчастье из мотивов вещего сна, недоброго предзнаменования, зловещей приметы («Дмитрий и Домна», «Князь Роман и Марья Юрьевна», «Муж убил жену», «Жена князя Михаилы тонет») или из мотива подготовки к преступлению. В этом случае трагические эмоции слушателей усиливает то, что на протяжении развития сюжета они вместе с героями баллады находятся в тревожном ожидании: сбудется или не сбудется предсказание, как это случится, и волнуются за судьбу персонажей.
3. Трагическое узнавание. Подобные сюжеты строятся на неожиданной встрече родных, по приметам или из расспросов узнающих друг друга. Трагизм здесь возникает в результате или позднего узнавания после роковых событий или необходимости новой разлуки случайно нашедших друг друга родных. Этот способ более широко используется в балладах о кровосмешении и трагических встречах родных. В балладе «Брат женился на сестре» брат и сестра после свадьбы узнают о своем родстве. Их охватывает ужас, брат уходит в лес на растерзание зверям, а сестра - в монастырь. В балладе «Охотник и сестра» молодец, соблазнив девушку, неожиданно узнает, что перед ним сестра. От отчаяния он кончает с собой. В балладе «Теща в плену у зятя» мать по родинке или другим приметам в жене пленившего ее татарина узнает дочь и тяжело страдает, боясь признаться ей. На трагическом узнавании строятся также баллады «Муж-солдат в гостях у жены», «Козарин», «Дети вдовы», «Братья-разбойники и сестра», «Молодец и река Смородина», «Одна была песня...» («Муж убил жену»), «Заозерье, да во сторонке...».
Баллады с эффектом неожиданности трагического узнавания могут его утрачивать в отдельных вариантах и развивать действие по принципу открытого сюжета, и, наоборот, баллады с открытым сюжетом в вариантах могут быть построены на эффекте неожиданности, который исчезает тогда, когда в балладу вводится мотив, заранее объясняющий случившееся.
В балладе, стремящейся не только удивить и взволновать, но и потрясти слушателя, чрезвычайно важную роль играют вещие сны, недобрые приметы и предсказания. В этом жанре можно встретить трагические мотивы большой поэтической силы. К их числу относится мотив неожиданности трагических последствий (свекровь губит невестку, не подозревая, что ее смерть вызовет самоубийство сына; король казнит любовника дочери, которая с горя убивает себя) и мотив превращения, метаморфозы (из срубленного дерева льется кровь; на могилах погубленных влюбленных вырастают и переплетаются деревья).
Искусство трагического чрезвычайно ярко раскрывается в изображении отношения к страшному как к обыкновенному (хладнокровно и уверенно отравительница готовит яд; обстоятельно описано методичное истязание снохи свекровью в бане). Именно такое отношение злодея к убийству потрясает слушателей.
Искусство трагического проявляется и в психологическом изображении героев баллады, когда раскрывается глубина чувств человека, сраженного случившимся несчастьем. Если героев лирических песен охватывают такие чувства, как грусть, тоска, обида, то герои баллад испытывают ужас, отчаяние, терпят тяжкие страдания.
Большое эмоциональное воздействие баллад на слушателей несомненно. Об этом свидетельствуют многие собиратели. Д. М. Балашов пишет о глубоком впечатлении, которое произвело на слушателей исполнение баллады «Князь и старицы»: «Одна из пожилых поморок сказала: «Мы как слушали этот-то красивый стих, так наплакались» [Балашов Д. М. Русская народная баллада. В кн. Народные баллады. – М.; Л., 1963, с. 15].
Сила эмоционально-эстетического воздействия баллад заключается в искусстве трагического противопоставления жизни и смерти, дающего возможность глубоко осознать радость бытия и пережить очищающее душу сострадание к гибнущему. Очень тонко отметил сущность возвышенного в трагическом немецкий философ Н. Гартман: «Не гибель добра как таковая является возвышенной, а само добро в своей гибели озарено возвышенным. И чем яснее отражается гибель в страданиях и в поражении борющегося, тем больше усиливается обаяние трагического» [Гартман Н. Эстетика. - М., 1958, с. 559].
Вся художественная система баллады определяется ее трагичностью и драматизмом. Этой потребности подчинены композиция, способы изображения человека и типизации жизненных явлений. Особенности композиции баллады - одноконфликтность, динамика, обилие диалогов и монологов. Часто текст баллады строится как текст драмы:
Злое зелье крапивное,
Еще злее да люта свекра!
Люта свекра - молодой снохе:
«Ты поди, моя невестка,
Во чисто поле,
Ты стань, моя невестка,
Меж трех дорог,
Четырех сторон,
Ты рябиною кудрявою,
Кудрявою, кучерявою».
Здесь как ремарка в пьесе: «Люта свекра - молодой снохе». Иногда баллада почти целиком состоит из диалогов (например, вопросы детей об исчезнувшей матери и уклончивые ответы отца; диалог деверей, которые спрашивают, где их брат, и лживые ответы невестки, убившей своего мужа). Зачинов в балладе, как правило, нет. Баллады обычно начинаются прямо с действия:
А князь Роман жену терял,
Жену терял, он тело терзал,
Тело терзал, во реку бросал.
Лирический зачин свойственен разрушающимся балладам, контаминирующим с лирическими песнями. Специальных концовок в балладах нет. Чаще всего баллады кончаются монологом - раскаянием убийцы:
Его маменька родима
Вдоль по бережку ходила,
По бережку ходила
Причеты говорила:
«Тяжко, тяжко согрешила,
Три души я погубила:
Перву душу безымянну,
Другу душу безответну,
Третью душеньку сердечну!»
Картины природы в балладах встречаются редко. Они играют обычно изобразительно-выразительную роль:
Ты снеси меня на болотнику,
Положи меня под колодинку.
Основная особенность баллады - стремительность развития сюжета, динамизм - обусловливает необходимость чрезвычайно скупого использования тех поэтических средств, которые замедляют действие. Балладам присуща своя система символических средств и иносказаний. Так, о любовных отношениях персонажей говорится:
Не хвалитесь вы, два брата, я вашу сестру знаю:
Я у вашей сестры два ужина ужинал,
Два ужина ужинал, третий завтрак завтракал.
О неверности жены князь узнает из иносказательных намеков клеветников: «В твоей спаленке все кроваточки да испримятые, / Все постелечки исприспаны...»
Об инцесте брата и сестры говорится следующим образом:
Ничего парень не говаривал,
Начал шуточки шутить.
или:
Не спрося он ума-разума своего,
Стал он с девкой шуточки шутить.
Утопленница, попавшая в сети рыбаков, описывается как «улов»:
Изловили да свежу рыбочку
Со руками да со ногами...
Могила иносказательно именуется «новой горницей»:
Наша матушка во желтом песку,
В новой горнице она закопана.
А «крепка горенка» - оказывается тюрьмой:
Подхватили удальца,
Посадили в крепку горенку -
В каменный острог.
Иногда иносказание в балладах проникнуто иронией. Так, например, князь Волконский обещает «пожаловать» ключника палатами (или хоромами), а оказывается, что это - виселица:
Я за то тебя, удалого, пожалую,
Я пожалую молодчика все палатушками,
Вот такими да палатами - на двух столбах,
Я построю тебе релюшки точеные,
Я повешу тебе петельку шелковую.
Чаще всего в балладах иронизирует губитель над жертвой. Так, в балладе «Одна была песня...» Федор с иронией предлагает Марфе, желающей переодеться, перед тем как идти топить баню, в которой ей суждено погибнуть:
Ты топи во всем наряде!
А куда тебе наряд девати? -
Разве дуба наряжати!
Как видим, поэтическое использование иронии является одним из способов раскрытия образа губителя: он не только проявляет жестокость, убивая невинную жертву, но еще и насмехается над нею, что усугубляет его вину. Жертва иронизирует чрезвычайно редко, например, ключник во время пытки издевается над князем:
Уж и где же мне, холопу,
Со княгиней знатися?
Гипербола встречается в балладах редко и имеет чисто выразительную функцию. Она создается при помощи метафоры или сравнения:
Она плакала, как река лилась,
Слезы катятся, как ручьи текут,
Возрыдалася, что погоды бьют
Чувство гнева гиперболизируется иначе. Например, услыхав об измене жены, князь:
Топнет ворота правой ноженькой -
Улетели те ворота середи двора
При помощи гиперболы раскрываются страдания жертвы:
В первы сноха воскричала -
Мать-сыра земля простонала,
Во другорядь воскричала -
Все темны леса к земле приклонились,
Во третий сноха воскричала -
Под ним добрый конь споткнулся
Основную роль в системе поэтических средств баллады выполняет эпитет. С помощью эпитетов характеризуются противопоставленные в конфликте губитель и жертва. С одной стороны, немилостивые, грозные (палачи), ненавидная (злость), проклятая (злодейка), лихие (свекровь, мачеха), змея лютая подколодная (мачеха), с другой стороны - несчастная (дочь), разбессчастный (возлюбленный), прегорькая (сирота), безгрешная (душа), безвинная (душа, кровь, душенька), понапрасная (смерть), праведные (души), добродетельна (сеструшка) и др. Эпитет играет важную роль в создании образа человека. При помощи эпитетов дается социальная характеристика персонажей, описываются их внешность и характеры, оцениваются их личные отношения.
Если мы сравним принципы построения образа в балладе и других жанрах, то наряду со сходством заметим и ряд существенных отличий. Так, основным принципом создания образа в былине и исторической песне, как и в балладе, является раскрытие характера в действиях и поступках. Но если в былинах действия главного героя - богатырские подвиги, в исторических песнях - участие в политических событиях государственного значения, то в балладах - преступные действия, направленные, как правило, против члена своей семьи.
Разные жанры черпают средства создания образа из общефольклорной системы средств, и поэтому ряд традиционных формул (гнева, досады, печали), передающих те или иные чувства, используются как в балладах, так и в былинах и исторических песнях. Но причины, вызывающие эти чувства, и их последствия различны в каждом жанре. Если богатырь гневается на врага, напавшего на родные земли, и побеждает его в борьбе, а Грозный - на сына, не поддержавшего его политики, и едва его не казнит, то балладный муж приходит в гнев из-за того, что его жена не сберегла хозяйство или изменила ему, и убивает ее.
Отличается и степень индивидуализации героев. В балладах мы не можем говорить еще об индивидуализации персонажей, ибо большинство действующих лиц не имеет даже имени, не говоря уже о характерах. Различаются они лишь по семейным отношениям (муж, брат, свекровь). Но в отличие от сказок и былин, где отрицательный персонаж обычно изображается односторонне, в балладах раскрывается более сложный, противоречивый внутренний мир губителя. Жестокая свекровь, в одном эпизоде изводящая невестку, в другом предстает перед нами как любящая мать, а в третьем - винит себя и страдает. Король, пославший на казнь молодца, раскаивается в содеянном и жалеет о том, что нельзя уже исправить ошибку. Все это делает образы персонажей более жизненными и убедительными.
В былинах наблюдаются признаки индивидуализации образов. Правда, характеры героев статичны, в этом жанре нет сложного духовного развития персонажей, но различие между ними не только в имени и определенных подвигах, свойственных каждому богатырю. В одинаковой ситуации они ведут себя по-разному (обиженные Владимиром, богатыри уходят из Киева, Сухман кончает самоубийством, а Илья защищает город). Различаются и характеры богатырей, и их внешний облик.
В исторических песнях начинает развиваться индивидуализация образа, так как возникает задача характеристики духовного облика определенных исторических лиц.
Различаются и основные средства, используемые для создания образов персонажей в разных жанрах. В былинах чаще используется гипербола, выделяющая богатырей среди обычных людей, в лирических песнях - психологический параллелизм и символика, позволяющие передавать душевные переживания путем сопоставления с миром природы, в балладах - резкая антитетичность, дающая возможность более ярко раскрыть образы персонажей, столкнувшихся в трагическом конфликте.
Мелодическая организация баллады соединила некоторые свойства торжественного песнопения, идущего от былины и исторической песни, с музыкальной тональностью балладного происхождения, несущей интонацию печали, несчастья. Иногда баллада приобретает ритмический строй плача.
Все отмеченные особенности баллад позволяют судить об их идейно-художественной ценности, обеспечивающей им долгую поэтическую жизнь. Эта ценность состоит в гуманистической роли страдающего персонажа, в осуждении отрицательных героев как носителей зла, в моральных идеях (супружеской верности, любви к детям, уважения к свободе выбора супруга), в искусстве построения трагических ситуаций.
Расцвет жанра баллады приходится на XV - XVI века, когда возникают и становятся популярными дошедшие до наших дней песни «Василий и Софья», «Дмитрий и Домна», «Князь Роман жену терял», «Князь Михайло», «Рябинка». С начала XVII века баллады, бытовавшие наряду с былинами, историческими песнями и духовными стихами, испытывают все большее влияние необрядовой лирики, происходит смягчение трагических развязок традиционных баллад. В конце XVII - начале XVIII столетия начинается постепенное разрушение жанровой специфики старинной эпической баллады, что наиболее ярко проявляется в насыщении баллад элементами лирики, разрушении сюжетов. С другой стороны, народные баллады, повлиявшие на возникновение литературных баллад, в свою очередь, в конце XVIII - начале XIX века начинают испытывать влияние литературных форм, что вызывает к жизни «новую» балладу - авторскую романтическую балладу, распетую и освоенную народной средой.
Каково же современное состояние баллады?
Уже более четверти века назад Д. М. Балашов отмечал, что баллады почти забыты, хотя и оказались устойчивее былин. Экспедиции последних лет свидетельствуют о том, что угасание жанра продолжается: сокращается число записанных фольклористами сюжетов, баллады активно не бытуют, а хранятся в памяти пожилых людей. Но угасание происходит неравномерно: в одних районах удается записать 5 - 10 сюжетов, а в других - ни одного. Так, например, автору статьи в 1970 году в Каргопольском районе Архангельской области и на Кенозере (самых «балладных» ранее местах) посчастливилось найти 74 баллады (в том числе «Василий и Софья», «Насильственное пострижение», «Муж жену губил», «Оклеветанная жена», «Злое коренье», «Муж-разбойник» и др.). Во время фольклорной экспедиции филологического факультета МГУ в 1982 году в Чистопольском районе Татарской АССР были обнаружены баллады «Братья-разбойники и сестра», «Муж-солдат в гостях у жены», «Оклеветанная жена», «Муж-разбойник», «Муж топил жену», «Казаки сжигают девушку», а также великолепно сохранившийся вариант баллады «Угрозы девушки молодцу» (по предположению ученых, этот сюжет возник не позже XVII века), в котором девушка грозит отомстить обидчику: «Из тела пирогов настряпаю», «из рук... кроватушку сделаю», «из ребер... разъемный самостол», «из крови - пиво пьяное». Ряд экспедиций в последующие годы дает гораздо более скромные результаты, несмотря на тщательные поиски (один-два сюжета наиболее распространенных старых баллад и несколько сюжетов поздних, которые исполнители считают старинными).
Самая популярная в России баллада на тему «Муж убил жену» в одних селах забыта, в других ее знают и поют дети. Анализ вариантов баллады «Князь Роман жену терял» и «Муж жену губил», записанных в Новгородской, Саратовской, Вологодской, Пермской, Тульской, Архангельской, Калужской областях, а также на Северном Кавказе, Дону, в Башкирии, Татарии и Москве, показал, что в процессе ее длительного бытования (временной диапазон - свыше двухсот лет, вплоть до наших дней, а возникла эта баллада еще раньше, в XIV - XV веках) неизменными оставались тематика, проблематика, идейная сущность, а также система персонажей, образность, сюжет. Исследование процессов эволюции сюжета выявило тенденцию к сжатию его за счет выпадения побочных мотивов как в первой, так и во второй балладах. Более древний сюжет «Князь Роман жену терял» оказался непроницаемым для лиризации и постепенно разрушался за счет забвения и утраты ряда мотивов, а «Муж жену губил», контаминируя с лирическими зачинами, терял в ряде случаев сюжетообразующие мотивы и лиризовался, в некоторых вариантах превращаясь в лирическую песню. Можно отметить также тенденцию к сужению числа персонажей, схематизации образов. Процесс лиризации проявляется и в том, что «высокие» балладные персонажи заменяются традиционными персонажами лирики (донской казак, добрый молодец, муж). Во второй балладе, более поздней по времени возникновения, проявилась большая типизация, характерная для лирики, отказ от личных имен героев, большая эмоциональность.
Кроме процессов сужения круга бытующих сюжетов, разрушения, забвения, происходит вытеснение старых баллад новыми. Этот процесс активизировался во второй половине XIX века, когда на фольклор стало оказывать сильное влияние профессиональное литературное творчество. Новые баллады имеют рифму, строфику, по своей метрической системе они ближе к западноевропейским балладам, нежели к старинным русским. Но их тематика во многом традиционна, хотя и здесь произошли большие изменения. Если в старых балладах преобладала семейная тематика, то в новых - любовная. Кроме того, новые баллады приобрели лирические признаки (оценочные высказывания, морализацию, обращение рассказчика-повествователя к слушателям и др.), стали лиро-эпическими. Часто бывает трудно отграничить романс от новой баллады (особенно там, где речь идет о воображаемом самоубийстве, переходящем в осуществившееся).
В старых балладах конфликт возникал из-за деспотизма родителей (или брата), а герои новых баллад, освободившись от пут патриархальной семьи, вольны в своих желаниях и поступках, в выборе возлюбленного. Даже если родители не одобряют их поведения, они поступают по-своему. Жизнь их сурово наказывает. Убивая соблазнителя, девушка мстит за перенесенные душевные муки, за позор, за внебрачное дитя. Но саму ее ждет тюрьма, одиночество, самоубийство. В отличие от балладных героев, которые страдают от трагической вины, герои новых баллад страдают от личных обид, вызванных их своеволием и вседозволенностью. Героиня старой баллады кончает самоубийством, чтобы не быть опозоренной, а героиня новой - будучи опозоренной. Народ сочувствует ей, хотя и не одобряет ее поведения.
Новая баллада - сложное и неоднозначное явление. Ученые (Д. М. Балашов, Э. В. Померанцева, Н. П. Копанева, Н. П. Зубова) показали ряд путей формирования этого жанра. Традиционные сюжеты получают экзотическое оформление, черты западной и русской литературной баллады (короли, королевы, замки, рыцари, шуты, романтические красавицы и т. д.); дальние страны (Мексика, Япония, Испания, Англия), морские стихии, роковые страсти; изысканные иноземные имена персонажей (Мальвина, Марианна, Артур, Джек, Коломбина и др.). В народное бытование вошли сюжеты западных баллад: «Сестры-соперницы», «Когда я на почте служил ямщиком», «Окрасился месяц багрянцем», «По Дону гуляет», русских поэтов (А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова, С. Т. Аксакова, В. В. Крестовского и т. д.). Возникло множество самостоятельных народных сочинений разного художественного качества (иногда натуралистически описывающих жестокие убийства, случайные или преднамеренные злодеяния). К числу наиболее популярных в современном репертуаре следует отнести сюжеты, отражающие общечеловеческие драматические ситуации («Ехали солдаты», «Ванька-ключник», «Как во нашей во деревне», «Потеряла я колечко») и опирающиеся на традиционную фольклорную основу.
Продуктивная творческая жизнь новых баллад, по наблюдениям ученых, уже стоит у своего конца. В сознании исполнителей они воспринимаются как старинные; но еще популярны в среде пожилых людей.
Итак, старые и новые баллады угасают, а изучение их только начинается. Постепенно, шаг за шагом ученые раскрывают тайны баллады. Один из первых ее исследователей, Н. П. Андреев, указал некоторые особенности этих песен, отметив «четко выраженный повествовательный характер, достигающий часто степени драматической напряженности» [Русская баллада. Предисловие, редакция и приложение В. И. Чернышева. Вступительная статья Н. П. Андреева. Б-ка поэта. Большая серия. - М.; Л., 1966, с. 18]. В. Я. Пропп и Б. Н. Путилов выделили другие важные признаки баллады: ее семейно-бытовую тематику и частые трагические разрешения конфликтов [См.-Былины, т. 1. Подготовка текста, вступительная статья и комментарий В. Я. Проппа и Б. Н. Путилова. - М., 1958, с. 17]. Д. М. Балашов, изучив характер жанра баллады на ряде основных сюжетов во всех версиях и вариантах, выяснил время возникновения жанра, особенности его развития, идеологическую направленность и художественные признаки. Результаты исследований Д. М. Балашова опубликованы в ряде статей, посвященных наиболее популярным сюжетам, а также в книге «История развития жанра русской баллады» (Петрозаводск,1966). Основные жанровые признаки баллады Д. М. Балашов рассматривает в статье «Русская народная баллада» (в книге «Народные баллады». - М.; Л., 1963), где он обобщает свои наблюдения. Более четко по сравнению с предыдущими исследователями определив круг входящих в жанр баллады произведений, ученый все же пошел по пути широкого толкования жанра: «Баллада - эпическая повествовательная песня драматического характера» (с. 7). Обратившись к жанру баллад в творчестве славянских народов, Н. И. Кравцов в статье «Славянская народная баллада» [См.: Из истории классовой борьбы и национально-освободительного движения в славянских странах. Ученые записки Ин-та славяноведения АН СССР, т. 28, 1964, с. 222 - 246] обстоятельно рассмотрел тематические группы славянских баллад, их жанровую специфику, особенности сюжета, серьезное внимание уделяя вопросу родовой принадлежности баллад - их эпическому характеру.
Изучение жанра баллады продолжил Б. Н. Путилов в книге «Славянская историческая баллада» [Путилов Б. Н. Славянская историческая баллада. - М.; Л, 1966]. Исследовав лишь одну тематическую группу баллад - исторические, но на большом материале, а главное - на широком общественном фоне, ученый успешно решил вопросы, связанные со спецификой этого жанра: особенностями исторических баллад, их отличием от былин и исторических песен.
Интересные наблюдения над чудесными мотивами в балладе содержатся в книге О. Ф. Тумилевич о балладе и сказке [См.: Тумилевич О. Ф. Народная баллада и сказка. - Саратов, 1972]. Важное значение в изучении баллад и близких им форм имеет указатель, составленный Ю. И. Смирновым [См.: Смирнов Ю. И. Восточнославянские баллады и близкие им формы. - М., 1988] (пока автор опубликовал 250 из выделенных им сюжетных форм: I. Мать и сын (дочь); II. Мифическому существу (этническому врагу, чужеземцу) нужна девушка; III. Этнический герой добывает девушку).
Сюжеты баллад разбросаны по множеству публикаций. Их можно обнаружить в сборниках былин Рыбникова, Гильфердинга, Маркова, Ончукова, Григорьева, сборниках исторических песен Путилова и Добровольского, сборниках лирических песен Киреевского и Соболевского. С другой стороны, в сборники баллад оказываются включенными произведения иных жанров. Так, в сборнике Чернышева много лирических и хороводных песен, а в сборнике Балашова - исторических песен, духовных стихов, скомороший, лирических песен, новых баллад.
Это связано с тем, что баллады обладают рядом черт, сближающих их с другими жанрами, и пока четко не очерчен круг балладных сюжетов. Жанровую специфику баллады определяет ряд особенностей ее содержания и формы. Содержанию баллад свойственна совокупность признаков: семейно-бытовая тематика, трагичность, идейная направленность, связанная с народной гуманистической моралью (осуждение зла, защита свободы чувства). Эти признаки по отдельности могут быть присущи и другим жанрам, но в такой совокупности существуют только в балладе.
Для ее формы характерны: меньший по сравнению с былиной и больший по сравнению с лирической песней объем, наличие законченного сюжета, одноконфликтность и напряженность действия, эпическая повествовательность, объективность рассказа, тонический, без припева и строфической рифмы стих; напев без речитатива и распева.
Баллада близка к духовным стихам и некоторым историческим песням, которым также свойственны наличие сюжета, одноконфликтность и напряженность действия, повествовательность.
С отдельными былинами балладу роднит ряд общих признаков, как содержательных, так и формальных, например, семейно-бытовая тематика и трагичность («Данила Ловчанин», «Сухман», «Дунай и Настасья»), наличие сюжета, повествовательность.
Отождествлению баллад с лирическими песнями способствует их семейно-бытовая тематика и повествовательность, характерные для части лирических песен.
Баллада и смежные жанры в процессе бытования оказывают взаимовлияние. Кроме того, одна и та же тема может быть разработана поэтическими средствами былины и баллады, исторической песни и баллады, лирической песни и баллады, что иногда ведет к ассимиляции этих жанров.
Если мы сопоставим тексты былины «Михаила Казаринов» из сборника Кирши Данилова и баллады «Козарин» из сборника Д. М. Балашова, то убедимся, сколь значительно они отличаются, несмотря на сходство, которое выражается в общности темы (Козарин спасает пленницу трех татар, расправившись с ними, и едва не вступает с нею в кровосмесительную связь, но из расспросов узнает, что перед ним сестра), наличии сюжета, в народной гуманистической морали. Как видим, общими у этих двух произведений являются элементы их содержания, а форма, несмотря на некоторые общие признаки (эпичность, повествовательность, характер стиха), отлична. Объем «Михаилы Каза-ринова» - 266 строк, а «Козарина» - 51, то есть первый текст более чем в пять раз длиннее. В «Михаиле Казаринове» - многоконфликтное действие. Герой прибывает в Киев к князю Владимиру; пирует у него; выполняет его поручение; встречает на обратном пути вещего ворона, от которого узнает о пленнице; видит татар и наблюдает, как они хотят расправиться с русской девушкой; затем убивает их и, едва не совершив инцест, узнает, что перед ним сестра; ведет ее к князю Владимиру, где получает награду: чару вина в полтора ведра, турий рог меду в полтретья ведра и благодарность за то, что добрый молодец служит ему верой и правдой. В «Козарине» действие одноконфликтно: татары хотят расправиться с девушкой, а добрый молодец спасает ее и выясняет, что перед ним сестра. Если мы сопоставим состав персонажей, то увидим, что в «Козарине» это брат, сестра и враги, а в «Михаиле Казаринове» их ряд по-былинному шире: кроме названных, князь Владимир, княгиня Апроксевна и вещий ворон. Действие «Михаилы Казаринова» развивается медленно, с ретардациями и обстоятельными описаниями, а в «Козарине» - стремительно и напряженно. Время в «Михаиле Казаринове» эпическое, приуроченное к правлению князя Владимира, а в «Козарине» - неопределенное, соотнесенное со временем захвата татарами Москвы. Место действия «Михаилы Казаринова» локализовано в Киеве, где богатырь получает задание и куда возвращается, выполнив его. А в «Козарине» молодец появляется «издалече из чиста поля», а возвращается «на Святую Русь, во славну Москву». В «Михаиле Казаринове» герой - богатырь, образ которого создается разными способами: эпитетами (могучий, удалой, добрый, «удача доброй молодец»), описанием его богатырских доспехов, вооружения, богатырского коня, богатырской мощи. В «Козарине» же нет ни одного подобного описания. Правда, он тоже расправляется с врагом, но как обычный воин.
Итак, сопоставив эти тексты, мы видим, что «Михаила Казаринов» отличается былинной разработкой сюжета, а «Козарин» - балладной.
Если сравнить три варианта разработки темы об убийстве Скопина Шуйского, который, по слухам, был отравлен женой Дмитрия Шуйского, завидовавшего его славе, то можно сделать наблюдение над процессами балладизации исторической песни.
Песня «Ино что у нас в Москве учинилося» была записана в 1619 - 1620 годах. Выдержана она в форме причитания по поводу смерти воеводы. Событийности здесь нет. Следовательно, нет и сюжета. Это яркий образец исторических песен, сюжет которых разомкнут, «и эта разомкнутость позволяет воспринимать содержание произведений как звено в реально протекающем историческом процессе» [Селиванов Ф. М. О специфике исторической песни. В сб. «Специфика жанров русского фольклора». - М., 1973, с. 54]. Текст «Михаил Скопин» из сборника Кирши Данилова - по-былинному развернутый (193 строки), многоконфликтный сюжет: враги окружают Москву; князь Скопин обращается к свицкому королю Карлосу, с его помощью войска Скопина разбивают врага; в Москве служат обедни с молебнами, затем устраивают пир, где прославляют Скопина; через некоторое время Скопина приглашают кумом на крестины к князю Воротынскому; на пиру он хвастает своими победами; завистливые бояре, которым «за беду стало», насыпают в стакан с медами сладкими лютое зелье, и кума, дочь Малюты Скуратова, подносит его Скопину; чувствуя, что он отравлен, Скопин обвиняет губительницу и едет домой, где умирает.
Несмотря на влияние некоторых элементов былинной формы (объем, мно-гоконфликтность, характер стиха, некоторые стилистические средства), это не былина, а историческая песня, так как персонажи здесь - реальные политические деятели: Скопин, Воротынский, а также дочь палача Малюты Скуратова, имя которого стало нарицательным в исторических песнях. Здесь отсутствуют богатыри и князь Владимир. Место действия не локализовано в эпическом центре - Киеве. Время - не эпическое, приуроченное к правлению Владимира, а конкретное, хотя и условное: «сто двадцать седьмой год восьмой тысячи». Герой - не богатырь, а полководец, побеждающий не своей личной мощью, а стратегией: взвесив свои возможности, он прибегает к помощи союзников и, возглавив войско, побеждает. Мотивировка его убийства в отличие от балладных не семейная, а политическая: его губят соперники. Текст из сборника Д. М. Балашова - типичная баллада об отравлении. От исторических реалий осталось только имя Скопина. Это произведение одноконфликтное, объем 38 строк, действие развивается напряженно и стремительно: мать просит сына, чтобы он не кумился с дочерью Малюты, но он пренебрегает предупреждением, и кума его отравляет. Конец также традиционно балладный: причитания матери по загубленному сыну и упрек убийце.
Тема «Муж-солдат в гостях у жены» разрабатывается как баллада, лирическая песня и новая баллада; тема «Князь казнит ключника, любовника его жены» - как баллада и новая баллада. Можно привести еще ряд примеров использования одной и той же темы в балладах и смежных с ними жанрах. Поэтому, если читатель встретит в предлагаемом его вниманию сборнике баллад сюжет, включаемый в сборники исторических песен, духовных стихов или лирических песен, он должен иметь в виду вышеизложенные соображения о возможности разработки одной и той же темы разными жанрами.
Сборник, подготовленный известным ученым-славистом Б. П. Кирданом, отличается от ранее публиковавшихся собраний русских баллад.
Так, В. И. Чернышев, составитель сборника «Русская баллада» (1936 г.), придерживался тематического принципа классификации баллад, который, однако, был выдержан не во всех разделах его книги. Часть разделов была построена по жанровому, другая - по хронологическому, третья - по идейно-эмоциональному принципам. Кроме баллад, составитель включил песни иных жанров - игровые, хороводные, шуточные, плясовые, повествовательные лирические (рекрутские, солдатские, семейно-бытовые), а также скоморошины, сатирические и юмористические песни, новые баллады.
Составляя свой сборник «Народные баллады» (1963 г.), Д. М. Балашов старался учесть недостатки предыдущего, уточнить круг сюжетов баллад, дать более четкое определение жанра. За основу классификации материала он взял тематический принцип, но также не выдержал его до конца. Кроме разделов «Баллады семейно-бытовые» и «Баллады исторические и социально-бытовые», составитель включил «Баллады сатирические и комические» (идейно-эмоциональный принцип) и «Новые баллады» (хронологический принцип).
Составитель антологии «Исторические песни. Баллады» (1986 г.) в фольклорной серии издательства «Современник» С. Н. Азбелев, разделяя принцип широкой трактовки жанра баллады, расположил балладные песни вперемежку с историческими в хронологическом порядке (хотя для ряда баллад его установить сложно), выделив три группы: «Песни Древней Руси», «Песни переходной эпохи» и «Песни нового времени».
В предлагаемом читателю сборнике Б. П. Кирдан в отличие от своих предшественников совершенно справедливо, на наш взгляд, не включает скоморошины, сатирические и юмористические песни, акцентируя такие важные жанро-образующие признаки, как трагичность и драматизм. Но, с другой стороны, если для Д. М. Балашова первенствующее значение имеет форма (он считает, что «к балладному жанру должны быть отнесены все сюжеты, стилистическая оценка которых позволяет считать их балладами» [Русские народные баллады. Вступительная статья, подготовка текста и примечания Д. М. Балашова. - М., 1983, с. 8]), то Б. П. Кирдан за основу берет содержание и расширяет «формальные» границы жанра, включая в свой сборник отдельные произведения, содержащие мотивы, сюжеты или ситуации балладного типа (повествовательные лирические песни, новые баллады [Заметим, что Д. М. Балашов в своем сборнике выделил их в особый раздел, а западные славяне (поляки, чехи, словаки) в своих публикациях этого не делали], а также некоторые исторические песни).
В данном подходе есть своя положительная сторона: в каждом разделе читатель сможет проследить за процессами эволюции жанра (от былин и исторических песен к лирическим песням и новым балладам с их заимствованной из литературы строфикой и рифмой) и познакомиться с рядом близких к балладам произведений, обладающих «балладностью» (под которой можно понимать наличие эпизодов с балладными конфликтами в былине, исторической песне или балладной ситуации в лирической песне).
В сборнике пять тематических разделов («Исторические баллады», «Военно-бытовые баллады», «Баллады о разбойниках», «Любовные и добрачные отношения» и «Семейно-бытовые баллады»), охватывающих разные стороны жизни Руси на протяжении свыше шестисот лет.
Перед читателем предстанут судьбы разных людей, живших в далекие времена, их мысли, чувства, переживания, поиски ими добра и справедливости. С сочувствием и волнением он будет следить за трагическим выбором, который должен сделать отец, решая, кого из трех сыновей отдать в двадцатилетнюю солдатчину; за жертвенностью матери, умоляющей своих мучителей погубить ее так, чтобы не услышали и не испугались дети, за раскаянием злодея и мучениями грешной или ни в чем не повинной души...
И если читатель, сострадая героям баллад, испытает катарсис, очищающий и просветляющий душу, значит, идейно-эстетические задачи баллад реализованы и труд их творцов, собирателей и публикаторов не напрасен
А. Кулагина

ИСТОРИЧЕСКИЕ БАЛЛАДЫ

ПА Н ПРИВОЗИТ ЖЕНЕ РУССКУЮ ПОЛОНЯНКУ

1.
Панушко по двору гуляет,
Доброго коня выбирает,
Паньюшка у стремени стояла,
Панушку плеть подавала;
Сама панья пану говорила:
«Не езди ты, панушко, на службу,
На ту государеву-цареву,
Не быть тебе, панушку, живому, -
Быть тебе, пану, убитому!» -
«Не тужи, слышь, моя панья!
Съезжу я в добром здоровье,
Привезу тебе, паньюшка, гостинцы -

Тоненьку, долгоньку, высоконьку,


В широкой ленте во низаной,

В беленьких чулочках во бумажных».
Пойду я, выйду я в новы сени,
Из новых сеней на крылечко,
С крылечка в чисто поле;
Погляжу на синее море,
Как было на синем-то на море
Вдруг забелились парусочки,
Вдруг зачернели три стружочка.
Как было во первом-то стружочке -
Везут паново платье,
Панове платье немецкое.
Как было во другом-то стружочке -
Везут пана не живого;
Убит пан, да не до смерти.
Как было во третьем-то стружочке -
Везут паньюшке гостинцы:
С Руси русскую девку полонянку,
Тоненьку, долгоньку, высоконьку,|
В беленькой рубашке миткалиной,
В алом во тафтяном сарафане,
В широкой-то ленте во низаной,
В аленьких башмачках во сафьянных,
В беленьких чулочках во бумажных.

ТРИ ТАТАРИНА ПОЛОНИЛИ ДЕВУШКУ

2.
Что у князя да у боярина,
У гостя да у торгового
Рождалося да две дочери,
И родился одинакой сын
По имени Козарин Петрович.
На роду Козарина испортили,
От отца от матери отлучили,
Отец с матенкой да не возлюбили,
Называли его вором и разбойником,
Всяким же да подорожником.
Вырастал Козарин лет семнадцати,
Поезжал Козарин во чисто полё,
Во чисто поле да во раздольице.
Во чистом поле да во раздольице
На дубу сидит да птица вещая,
Птица вещая да ворон черненькой.
Натягал Козарин свой натугой лук,
Натугой лук да калену стрелу.
Как спроговорит да птица вещая,
Птица вещая да ворон черненькой:
- Не стреляй меня, да добрый молодец,
Я скажу тебе да про чисто полё,
Про чисто полё да про раздольице.
Во чистом поли да во раздольице,
Во раздольице стоит да бел шатер,
Во шатре девица полудённая,
По имени Марфа Петровна.
Она сама сидит да слезно плачет,
Плачет она да причита(ет) сидит:
- И кто бы меня да это выкупил,
И выкупил меня да выручил

От трех собак да неблагословленые?

- Ты садись, девица, на добра коня,
Ты поедем, девица, во чисто полё,
Во чисто полё да во раздольице.
Садилась девица на добра коня,
Говорила девица добру молодцу:
- Ты поедем-ко, да добрый молодец,
Ко Божьей церкви да повенчаемся,
Злаченым перстнем да поменяемся.
Как спроговорит да добрый молодец:
- У нас ведь на Руси не водится,
Брат-от на сестре не женится.
Слазила девица со добра коня.
Поклон дала да до белых грудей,
Другой дала до шелкова пояса,
Третьей дала да до сырой земли:
- Спасибо, брателко, родимый мой,
Выкупил-то меня, выручил
От трех татар да некрещеные,
От трех собак неблагословленые.

3.
Из-за славное матки Кубань-реки
Подымалася сила татарская,
Что татарская сила, бусурманская,
Что на славную матку святую Русь.
Полонили матку каменну Москву.
Да доставалася девица трем татаринам,
Трем татаринам девица, бусурманинам.
Как первой-от говорил таково слово:
- Я душу красну девицу мечом убью.
Второй-от говорил таково слово:
- Я душу красну девицу копьем сколю.
Третей-от татарин говорил таково слово:
- Я душу красну девицу конем стопчу.
Как из далеча, далеча из чиста поля
Что не ясен сокол в перелет летит,
Что не серой-от кречет воспархивает -
Выезжает удалый доброй молодец.
Он первого татарина мечом убил,
Он второго татарина копьем сколол,
Он третьего татарина конем стоптал,
А душу красну девицу с собою взял.
- Уж мы станем, девица, по третям ночь делить.
По третям ночь делить да ино грех творить.
Как спроговорит душа красна девица:

Ты когда был отца лучше матери,
А теперече стал хуже трех татар,
Хуже трех татар бусурманинов.
- Уж ты ой еси, душа красна девица!
Ты которого царства-отечества?
- Уж ты ой еси, удалой доброй молодец!
Я сама красна девица со святой Руси,
Со святой Руси да из славной Москвы,
Я не большого роду, не меньшего,
Что того же было роду княжейского.
Как у моего батюшки было девять сынов,

Четыре-то брата царю служат,
А четыре-то брата Богу молятся,
А девятой-от брат - богатырь в поли,
А десятая-та я, горегорькая.
Как спроговорил удалой доброй молодец:
- Ты прости-тко меня, девица, во первой вины,
Во первой вины во великое:
Уж ты по роду мне сестрица родимая,
Мы поедем, девица, на святую Русь.
На святую Русь, во славну Москву.

4.
У Петра-то было Карамышова,
У него была да единая дочь,
Единая дочь да одинакая,
Единакая да Елисафия,
А охоча ходить была в зеленой сад.
Тут приехали воры и разбойники
Аль такии поганыи татарена,
Увезли девицу из чиста поля,
Привязали девицу ко белу шатру.
У бела шатра девица убивается,
У бела шатра девица убивается.
Она русой косы да причитается:
«Ты коса моя да светлорусая,
Ты коса ль моя да краса девичья!
Ты вечор была, коса, зачесана,
Хорошохонько была заплётана.

Слово «баллада» первоначально означало лирическую танцевальную песню. В таком качестве она долго бытовала во Франции и Италии. В средневековой же Англии балладами называли небольшие сюжетные поэмы фантастического, любовного, исторического или героического содержания. Исполнялись они бродячими сказителя ми-менестрелями под аккомпанемент музыкального инструмента. импровизации, сложный ритмический узор, звонкие рифмы, рефрены, не говоря о самих сюжетах, то драматических, то беззаботно-веселых,- все это способствовало успеху и развитию балладного жанра.

Около 40 баллад , образующих самостоятельный цикл, привязаны к легендарным подвигам Робин Гуда. Народный мститель, он скрывается в Шервудском лесу с ватагой вольных стрелков, грабит богачей, защищает обиженных и отдает деньги бедным. Благородные во главе с «Добрым Робином» воюют с притеснителями крестьян - «гордым шерифом», надменным епископом, «жирными монахами»:

Попам не верил Робин Гуд

И не щадил попов.

Кто рясой брюхо прикрывал,

К тому он был суров.

Но если кто обижен был

Шерифом, королем,

Тот находил в глухом лесу

Совсем другой прием.

Голодным Робин помогал

В неурожайный год.

Он заступался за вдову и защищал сирот.

И тех, кто сеял и пахал,

Не трогал Робин Гуд:

Кто знает долю бедняка,

Не грабит бедный люд.

(Из пролога. Пер. Игн. Ивановского)

Каждая баллада о славном Робине - эпизод с приключением. Среди его лесных товарищей выделяется комический персонаж - «верзила из верзил» кузнец Малютка Джон. Робин Гуд - лицо историческое. Жил он в XII веке, в годы правления короля Ричарда I, участвовал в сражениях против норманнских завоевателей. В дальнейшем фольклорная традиция превратила его в идеального народного героя. Баллады о Робин Гуде создавались в XIV-XV веках, а в XVI веке из отдельных песен сложилась поэма в 8-ми частях («Деяния Робин Гуда»)1. Свободолюбивыми настроениями пронизаны и многие шотландские баллады, отражающие патриотические национальные чувства шотландцев в длительных войнах с англичанами. И в Англии и в Шотландии сюжеты весьма разнообразны. Наряду с поэтическим изложением преданий о семейных и династических распрях («Джорж Кемпбелл», «Трагедия Дугласов»), встречаются баллады с рыцарской окраской («Королева Элинор»), с мистическим налетом (о привидениях, призраках, демонах) и более поздние - бытовые, выдержанные в шутливых тонах («Баллада о мельнике и его жене», «Старуха, дверь закрой!» и др.).

В Германии народные баллады создавались в позднем средневековье. Складывали их в XV-XVII веках и исполняли под волынку бродячие люди - певцы и фигляры, странствующие ремесленники, беглые монахи, школяры, крестьяне, познавшие на горьком опыте все невзгоды неустроенной жизни. В стране, разоренной междоусобными войнами, рыцарскими разбоями, охваченной заревом крестьянских восстаний, безвестные творцы баллад недвусмысленно выражали свое понимание добра и зла, враждебное отношение к жадным богатеям, лукавым попам, грабителям-феодалам. Во многих балладах слышатся отзвуки событий великой Крестьянской войны (1525), но, в отличие от английских, немецкие баллады не приурочены к определенным историческим фактам и не объединяются в циклы вокруг одного или нескольких героев.

Интерес к народной песне и балладному творчеству пробудился в Европе во второй половине XVIII-начале XIX века, когда были опубликованы первые фольклорные сборники. Поэзия сентиментализма и романтизма развивалась под знаком народной баллады. В Англии одним из лучших ее знатоков и ценителей был Вальтер (см. с. 79). Он выпустил замечательный «Песни менестрелей пограничной Шотландии» (1802), оказавший прямое влияние на его собственную поэзию, а затем и на исторические романы («Айвенго», «Роб Рой»). По-своему воспринимали народные баллады и поэты-романтики «Озерной школы» - Уильям Вордсворт (1770- 1850), Самюэл Кольридж (1772-1832), Роберт Саути (1774-1843). Каждый из них, искусно имитируя стиль и сюжетные положения народной баллады, создавал вполне оригинальные вещи (например, «Поэма о старом моряке» С. Кольриджа, известная у нас в переводе Н. Гумилева). Романтические баллады, в свою очередь, воздействовали на дальнейшее развитие английской поэзии, сохранявшей еще долгие годы пристрастие к этому жанру.

То же самое происходило в Германии. Начало увлечению народным творчеством положил ученый и критик, вдохновитель предромантического течения Буря и натиск» Иоганн Готфрид Гердер (1744-1803). В его обширной антологии «Голоса народов в песнях» (1778-1779), наряду с произведениями фольклора разных стран и народов, были также представлены немецкие баллады и песни. Вслед за Гердером стали собирать и обрабатывать национальный молодые поэты-энтузиасты, среди них будущий творец «Фауста» Иоганн Вольфганг Гете (1749-1832). В духе старинной баллады написан его «Лесной царь»; стала народной песней его «Дикая розочка». Соратник великого Гете Фридрих (1759-1805) создал ряд оригинальных баллад, также основанных на фольклорных сюжетах («Кубок», «Перчатка», «Ивиковы журавли», «Поликратов перстень» и др.). Баллады прославили Шиллера не меньше, чем драмы. Надо упомянуть и знаменитый сборник «Волшебный рог мальчика» (1806-1808), содержащий около тысячи песен и баллад, записанных составителями в разных провинциях. Эту сокровищницу сюжетов и образов открыли для немецкой поэзии Иоахим Арним (1781 - 1831) и Клеменс Брентано (1778-1842).

Достаточно вспомнить легенду о рейнской русалке Лорелее, о стране лентяев «Шлараффии», сказания о крысолове из Гаммельна, о хитроумных вейнсбергских женах, сумевших спасти мужей от неминуемой гибели, о верной невесте, последовавшей в могилу за своим женихом, и др. Кстати, легенду о женихе-призраке еще задолго до появления сборника Арнима и Брентано талантливо воссоздал Готфрид Август Бюргер (см. с. 55) в своей лучшей балладе «Ленора» (1773), дважды переведенной Жуковским и высоко оцененной Пушкиным. В то время почти все немецкие поэты переносили увлечение фольклором в свое балладное творчество. Кроме упомянутых - Людвиг Уланд (1787-1862), йозеф фон Эйхендорф (1788-1857), Генрих Гейне (1797- 1856), Адельберт Шамиссо (см. с. 65) и др.

Романтические баллады Жуковского - вдохновенные переложения из Шиллера, Бюргера, Уланда, Скотта, Саути и других поэтов, черпавших сюжеты из фольклорных источников. Именно в хрестоматийных переводах Жуковского, идеализирующих и «облагораживающих» подлинные тексты и вместе с тем виртуозно искусных, юные читатели знакомились с литературными образцами английских и немецких баллад. Но уже начиная с Пушкина, русские поэты переводили и баллады народные. В «Сцены из рыцарских времен» Пушкин включил отрывок из бытовой шотландской баллады («Воротился ночью мельник...»). А. К- Толстой передал мрачную силу шотландской баллады «Эдвард». Позже, когда интерес к романтизму упал, переводчики стали отдавать предпочтение непосредственно народным балладам.

Если баллады (при хорошем отборе) интересны и доступны подросткам, то дошкольников захватывают детские песенки, загадки, дразнилки, считалки - Особое ответвление фольклора, не только, разумеется, английского. Озорные, остроумные, забавные нелепицы, парадоксальные «перевертыши» с их нарочитым отклонением от реальности у малышей вызывают восторг. Благодаря переводам С. Я. Маршака и К- И. Чуковского наши дети знают наизусть «Шалтая-Болтая», «Робина-Бобина», «Плывет-плывет кораблик», «Дом, который построил Джек», «Котйуси и Мауси», «Храбрецов». В том же ряду - «Крошка Вилли Винки» И. Токмаковой, «Глупая лошадь» В. Левина и др.

Переводы С. Маршака выдержали массу изданий с 1916 года, когда были впервые опубликованы с сопроводительной статьей будущего академика В. М. Жирмунского в журнале «Северные записки», и затем постоянно дополнялись.

Если домашнее задание на тему: » Народные и романтические баллады оказалось вам полезным, то мы будем вам признательны, если вы разместите ссылку на эту сообщение у себя на страничке в вашей социальной сети.

 

• Свежие новости

• Категории

• Новости

• Сочинения по теме

  Особенной распевностью и лиризмом отличаются баллады не героического, а любовного содержания. Одним из наиболее лирических произведений этого жанра явилась «Баллада К английским историческим балладам по своим темам примыкают баллады разбойничьи. Их герой - благородный разбойник Робин Гуд, английский иомен (т.

• Рейтинг сочинений

  Пастух у Ручейка пел жалобно, в тоске, Свою беду и свой урон невозвратимый: Ягненок у него любимый Недавно утонул в

  Сюжетно-ролевые игры для детей. Сценарии игр. "С выдумкой идем по жизни" Эта игра выявит самого наблюдательного игрока и позволит им

  Роль частей речи в художественном произведении

Имя существительное. Насыщение текста существительными может стать средством языковой изобразительности. Текст стихотворения А. А. Фета «Шепот, робкое дыханье...», в свое

Литература 5 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1 Коллектив авторов

Черный ворон Русская народная баллада

Черный ворон

Русская народная баллада

Под зеленою ракитой

Русский раненый лежал,

А над ним и полем битвы

Черный ворон пролетал.

«Черный ворон! Что ты вьешься

Над моею головой?

Ты добычи не добьешься:

Я солдат еще живой!

Ты слетай к родному краю,

К милой матушке моей,

Расскажи, как умираю

Среди русских я полей.

Поклонись отцу от сына,

Пусть простит, коль виноват,

Но в суровую годину

Бился накрепко солдат.

Возврати мое ты слово

Милой Любе дорогой;

Жизнь пусть начинает снова:

Я женился на другой.

Калена стрела венчала

Нас средь битвы роковой.

Смерть моей женою стала…

Черный ворон! Весь я твой».

Вопросы и задания

1. Какое чувство вызывает эта баллада?

2. Определи тему баллады.

3. Объясни название баллады.

4. Как в балладе передается отношение солдата к смерти?

5. Почему первой из своих родных солдат упоминает мать?

6. Как эпитеты, используемые в разговоре с вороном, характеризуют солдата?

7. Какой художественный прием использован в строках:

Я женился на другой.

Калена стрела венчала…

Смерть моей женою стала…?

8. К какому типу народных баллад относится это произведение?

9. Как ты определил лирическую оценку происходящего в балладе?

10. Подготовь выразительное чтение этой баллады.

Из книги Мысль, вооруженная рифмами [Поэтическая антология по истории русского стиха] автора Холшевников Владислав Евгеньевич

Из книги Признательные показания. Тринадцать портретов, девять пейзажей и два автопортрета автора Чупринин Сергей Иванович

Укрощение Гулливера Современная русская поэзия и современная русская жизнь в борьбе с Маяковским С юбилеем Маяковский явно припозднился.Годков на пять раньше прийтись бы 100-летней дате - какие, господи, страсти тогда бы вскипели, как заспорили бы отчаянно, как сошлись бы

Из книги Каменный пояс, 1976 автора Гагарин Станислав Семенович

ВОРОН Говорят, что ворон триста лет живет, говорят, что ворон долбит мертвечину. Многое подметил мудрый наш народ, для сомнений в этом нет у нас причины… Над притихшим к ночи, задремавшим бором пролетает тихо темноперый ворон. Вдруг

Из книги Немецкоязычная литература: учебное пособие автора Глазкова Татьяна Юрьевна

Народная литература возрождения Чрезвычайно большую роль в культурной истории Германии сыграли народные книги (Volksb?cher) – сборники анонимных сочинений, рассчитанных на широкие читательские круги. Они начали появляться еще в середине XV в. и завоевали огромную

Из книги Литература 5 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1 автора Коллектив авторов

«Варяг» Русская народная песня литературного происхождения В 1904 году, в самом начале русско-японской войны, героически погиб русский боевой корабль – крейсер «Варяг». Команда крейсера доблестно сражалась с целым боевым соединением – эскадрой – вражеских кораблей, а

Из книги Литература 7 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1 автора Коллектив авторов

Иван-царевич и Серый волк Русская народная сказка Жил-был царь Берендей, у него было три сына; младшего звали Иваном.И был у царя сад великолепный; росла в том саду яблонька с золотыми яблоками. Стал кто-то царский сад посещать, золотые яблоки воровать. Царю жалко стало свой

Из книги Политика & Эстетика. Коллективная монография автора Бодлер Шарль

Бой на Калиновом мосту Русская народная сказка В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. Всем хорошо жили, только не было у них детей. Вот раз царице приснилось, что недалеко от дворца есть тихий пруд, в том пруду ерш с золотым хвостом. Снится

Из книги Мой взгляд на литературу автора Лем Станислав

Лиса и козел Русская народная сказка Бежала лиса, на ворон зазевалась – и попала в колодец. Воды в колодце было немного: утонуть нельзя, да и выскочить – тоже.Сидит лиса, горюет.– Идет козел – умная голова; идет, бородищей трясет, рожищами мотает, заглянул от нечего делать

Из книги автора

Народная баллада Среди многих разновидностей народной песни особой распространенностью во всех европейских странах пользуется баллада. Это стихотворный жанр, в котором, как и в сказке, присутствует описание каких-либо событий, но они окрашены сильным чувством

Из книги автора

Ворон к ворону летит Шотландская народная баллада (перевод А.С. Пушкина) Ворон к ворону летит, Ворон ворону кричит: «Ворон, где б нам отобедать? Как бы нам о том проведать?» Ворон ворону в ответ: «Знаю, будет нам обед; В чистом поле под ракитой Богатырь лежит убитый. Кем

Из книги автора

Посещение Робин Гудом Ноттингама Английская народная баллада (перевод Н. С. Гумилева) Был мальчик Робин Гуд высок. Дерри, дерри, даун. Уже в пятнадцать лет Из тех веселых молодцов, Смелей которых нет. Хей, даун, дерри, дерри, даун. Собрался раз он в Ноттингам, Идет

Из книги автора

Аника-воин Русская народная баллада Жил да был на земле Храбрые человек Аника. Много он полонил, Много он покорил Царей и царевичей, Королей, королевичей И сильных-могучих богатырей. Собирается Аника В Ерусалим-град: Хочет Аника Святую святыню погубити, Господень гроб

Из книги автора

Кочегар Русская народная баллада Раскинулось море широко, И волны бушуют вдали. «Товарищ, мы едем далеко, Подальше от нашей земли». Не слышно на палубе песен, И Красное море шумит, А берег суровый и тесен - Как вспомнишь, так сердце болит. «Товарищ, я вахты не в силах

Из книги автора

Стрельцы и крестьянин Русская народная баллада В предлагаемой вам балладе очень хорошо проявляется особенность понимания роли крестьянства на Руси. К тому же здесь отчетливо звучат сатирические нотки.Вы, без сомнения, сможете сказать, над чем насмехается эта баллада и

Из книги автора

Инес Озеки-Депре КАЗУС БОДЛЕРА-ПЕРЕВОДЧИКА: «ВОРОН» КАК ПОЭМА В ПРОЗЕ I. Вопрос состоит в том, чтобы узнать, является ли переводчик действительно «цельным субъектом», хозяином своего выбора.На самом деле вопрос выбора – это скорее вопрос современности. Так, в древние

Из книги автора

Народная поэма Анджея Киёвского Перевод Язневича В.И.«Итак, как пишутся великие поэмы? Не кометами шастая по небу» - а собственной биографией врастая в народную судьбу, то есть личную биографию трактуя как материал для строительства стартовых дорожек, а не закрытой

Советуем почитать

• Читать онлайн "камень веры православно-кафолической восточной церкви"
• Ремчуков Константин Вадимович, российский журналист: краткая биография
• План воспитателя по самообразованию План по самообразованию темы для детского сада
• Очень вкусный торт с использованием молотой или крученой черемухи