Плач Ярославны считается одним из самых поэтических мотивов «Слова». На городском забрале, на стене, в Путивле (недалеко от Курска) Ярославна рано плачет: она обращается к ветру, к Днепру-Словутичу, к светлому, тресветлому солнцу. Ветер развеял ее радость по ковылию, Днепр может только нести ее слезы до моря, а солнце в поле безводном русичам жаждою луки стянуло (они бессильны натянуть лук), горем им тулы со стрелами заткнуло.

Бегство Игоря из плена

В ответ на плач Ярославны силы природы словно помогают Игорю бежать из плена. Игорь дожидается условного свиста верного человека, который ждет его с конем за рекой, а затем уходит по степи, скрываясь и охотой добывая себе пищу, перебираясь по струям Донца. Автору «Слова» припоминается песня о безвременной смерти юноши князя Ростислава, брата Владимира Мономаха (событие, случившееся за 100 лет до похода Игоря). Юноша утонул в окаянной реке. А река Донец помогла Игорю. По следу Игоря едут половецкие ханы Гзак и Кончак и примиряются с бегством Игоря. Быстро переносит автор «Слова о полку Игореве» своего героя из степей в Киев, на радость странам-городам. «Игорь едет по Боричеву к святей Богородице Пирогощей (храм, находившийся в Киеве на Подоле)». Заключительным словом к князьям, возможно, ещё пленным, и к погибшей дружине заканчивается «Слово о полку Игореве».

Композиция «слова..». «Слово» начинается обширным вступлением, в котором автор вспоминает старинного певца «слав» Бояна, мудрого и искусного, но тем не менее заявляет, что он не будет в своем произведении следовать этой традиции, он поведет свою «песнь» «по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню».

Определив хронологический диапазон своего повествования («от стараго Владимера до нынешняго Игоря»), автор рассказывает о дерзком замысле Игоря «навести» свои полки на Половецкую землю, «испити шеломомь Дону». Он как бы «примеряет» к своей теме поэтическую манеру Бояна («Не буря соколы занесе чресъ поля широкая - галици стады бежать къ Дону Великому» или: «Комони ржуть за Сулою - звенить слава въ Кыеве») .

В радостных тонах рисует автор встречу Игоря и Буй Тура Всеволода, восторженно характеризует удалых «кметей» (воинов) курян. Тем резче контраст с последующим рассказом о грозных знамениях, которыми отмечено начало Игорева похода и которые предвещают его трагический исход: это и солнечное затмение, и необычные зловещие звуки в ночной тишине («нощь стонущи ему грозою птичь убуди»), и тревожное поведение зверей, и «клик» Дива. И хотя далее описывается первая победа, принесшая русским князьям богатые трофеи, автор вновь возвращается к теме грозных предзнаменований грядущего поражения («кровавыя зори светъ поведаютъ, чръныя тучя съ моря идутъ...»).

Рассказ о второй, роковой для Игоря битве прерывается авторским отступлением - воспоминанием о временах Олега Святославича. Этот исторический экскурс поднимает тему, к которой потом еще не раз вернется автор «Слова» - тему губительных междоусобиц, из-за которых гибнет благоденствие всех русичей («Даждьбожа внука»). Но те кровавые битвы прошлых времен не могут сравниться с битвой Игоря против окруживших его половецких полков: «съ зараниа до вечера, съ вечера до света летятъ стрелы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы...». И хотя битва происходит в далекой половецкой степи - «в поле незнаемом», но последствия поражения Игоря скажутся на Руси - «тугою (горем) взыдоша по Руской земли». Сама природа скорбит о поражении Игоря: «ничить трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось».

И снова, оставив на время рассказ об Игоре, автор «Слова» повествует о бедах всей Русской земли, говорит о том, что в них повинны сами русские князья, которые начали на себя «крамолу ковати». Только в объединении всех русских сил против кочевников - залог победы, и пример тому - поражение, которое нанес половцам Святослав Киевский, когда половецкий хан Кобяк был взят в плен и «пал» «въ гриднице Святъславли».

Далее в «Слове» повествуется о вещем сне Святослава, предрекающем ему горе и смерть. Бояре истолковывают сон: недобрые предзнаменования уже сбылись, «два солнца померкоста» - Игорь и Всеволод потерпели поражение и оказались в плену. Святослав обращается к своим «сыновцам» с «золотым словом, со слезами смешанным»; он упрекает их за нерасчетливые поиски славы, за несвоевременный поход, сетует на княжеское «непособие».

Автор «Слова», как бы продолжая мысль Святослава, обращается к наиболее влиятельным из русских князей, прославляет их доблесть и могущество, призывает вступиться «за обиду сего времени», «за раны Игоревы». Но время славных побед для многих их них уже в прошлом, и причина тому - междоусобные войны, «крамолы». «Склоните свои знамена (или иначе: не вздымайте стягов, готовясь в поход), спрячьте свои притупленные мечи, так как вы уже лишились славы своих дедов», - этим призывом завершаются обращения к русским князьям. И как раньше автор вспоминал о временах Олега Святославича, теперь он обращается к времени другого столь же воинственного князя - Всеслава Полоцкого. Он также не добился победы, несмотря на временные успехи («дотчеся» злата стола киевского, «отвори врата Новуграду», «разшибе славу Ярославу») и даже на какие-то сверхъестественные качества (он способен к быстрому передвижению, у него «веща душа»).

Затем «Слово» вновь обращается к судьбе Игоря. В Путивле Ярославна молит силы природы помочь ее мужу, вызволить его из плена. Характерно, что и в этом лирическом плаче, построенном по образцу народного причитания, звучат свойственные всему памятнику общественные мотивы: Ярославна печется не только о супруге, но и о его «воях», она вспоминает о славных походах Святослава Киевского на хана Кобяка. Плач Ярославны тесно связан с последующим рассказом о побеге Игоря из плена. Природа помогает Игорю: дружески беседует с князем река Донец, вороны, галки и сороки замолкают, чтобы не выдать преследователям местонахождения беглецов, указывают им путь дятлы, радуют песнями соловьи.

Спор ханов Кончака и Гзы о том, как поступить им с плененным сыном Игоря Владимиром, продолжает этот насыщенный символами, взятыми из мира живой природы, рассказ о бегстве князя: Игорь летит «соколом» на родину, а ханы решают судьбу «соколича». Примечательно, что здесь, как и в других местах памятника, сочетаются два типа метафор - воинских символов («сокол» - удалой воин) и символов фольклорных, в данном случае - восходящих к символике свадебных песен, где жених - «сокол», а невеста - «красная девушка», «лебедушка» .

Автор «Слова» беспрестанно «свивает славы обаполы сего времени», т. е., говоря о настоящем, вспоминает о прошлом, ищет там поучительные примеры, отыскивает аналогии. Он вспоминает то Владимира Мономаха, то Олега Святославича, то Всеслава Полоцкого. В этом же ряду находится, видимо, и фраза, смысл которой до сих пор вызывает разногласия: «Рекъ Боянъ и Ходына Святъславля, песнотворца стараго времени Ярославля: «Ольгова коганя хоти! Тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы», - Рускои земли безъ Игоря». Исследователи изменили написание первого издания, где читалось: «Рек Боян и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля...», полагая, что здесь названы два певца - Боян и Ходына. Тогда фразу эту можно перевести так: «Сказал Боян и Ходына Святославовы, песнотворцы старого времени Ярославова: «Жена Олега когана!..» Грамматическое обоснование этой конъектуры (впервые предложенной еще в XIX в. И. Забелиным) получило недавно и косвенное подтверждение историко-культурного характера. Есть все основания считать, что Боян был певцом скальдического типа (речь идет не о его национальности, а о художественной манере; присутствие при дворе Ярослава норвежских скальдов (певцов-поэтов) - исторический факт). А для певцов скальдического типа было характерно исполнение песен или саг вдвоем: один певец доканчивает фразу, начатую другим. Если приведенное выше толкование фразы верно и здесь перед нами два певца - Боян и Ходына, то это еще один пример, когда автор «Слова» ищет аналогии в прошлом, вспоминая какую-то «припевку» Бояна и Ходыны, обращенную (как думали В. Н. Перетц и А. В. Соловьев) к жене князя Олега Святославича.

Эпилог «Слова» праздничен и торжествен: вернувшийся на Русь Игорь приезжает в Киев, к великому Святославу; «страны рады, гради весели». Здравицей в честь князя и заканчивается «Слово».

«Слово о полку Игореве» - литературный памятник древнерусской культуры, в котором рассказывается о неудачном походе князя Игоря Святославича на половцев в 1185 году.

Плачь Ярославны – это одна из трех частей поэмы, посвященная моменту скорби жены князя Игоря о неудачном исходе сражения, в котором принимала участие его дружина. Этот эпизод признан одним из лучших во всем произведении, а его героиня выступает символом любящей и верной жены.

Образ Ярославны олицетворяет собой тему семьи, мира, дома и бесконечной тоски по мужу, который каждое мгновение рискует погибнуть от вражеского меча. Ее волнение настолько сильно и непреодолимо, что она готова стать птицей, чтобы поскорее оказаться рядом с мужем и залечить его раны. Что характерно, подобные приемы, а именно превращение героев произведений народного творчества в различных птиц и зверей, представляют собой одну из основных черт русского фольклора.

Действие происходит в тот период, когда Русь уже приняла христианство, но в то же время еще продолжает традиции языческой веры. Об этом говорят художественные образы, используемые в произведении. Например, Игорь, заметив черную тень, поднявшуюся над русским ополчением, усомнился в удачном исходе сражения.

Или, к примеру, обращение Ярославны к ветру, к солнцу, к реке, означает ее веру в языческих богов, олицетворяющих названные силы природы. Она разговаривает с ними на равных, то упрекая, то умоляя о поддержке и защите. Кроме того, с помощью данного приема автор показывает красоту русской земли, бескрайность ее полей, яркое солнце, высокие горы, глубокие моря и могучие реки. Вся необъятная и великая Русь воплотилась в этой картине, олицетворенная в образе прекрасной Ярославны. Ее плач несет в себе не только страдание и печаль, но также наполнен нежностью и светлой надеждой.

Монолог героини – это лирическая песня, пронизанная неугасающей надеждой на скорое возвращение князя Игоря с поле боя. И за ее веру и безграничную любовь судьба щедро вознаграждает Ярославну. Мольбы услышаны, и князь Игорь бежит из плена, ведомый чудесной силой на пути к своему дому.

Таким образом, плач Ярославны является важнейшей сюжетной составляющей поэмы «Слово о полку Игореве». Именно в ней содержится вся сила всеобщей народной скорби о павших войнах и утверждается идея созидания и мира.

Вариант 2

12 век для Руси ознаменовался многими событиями, но, в основном, военной направленности. Если говорить о культурном развитии государства, то важно заметить, что именно к этому времени относится замечательный памятник древнерусской литературы «Слово о полку Игореве».

Вышеназванное произведение имеет четкую структуру, которой подчинены идея, жанровые особенности, средства языка. В «Слове…» нет ничего случайного или лишнего: каждый эпизод важен, он несет определенную смысловую нагрузку.

В данном сочинении речь пойдет об эпизоде, который литературоведы называют «Плач Ярославны». Это своего рода предсказание судьбы любимого лады.

Ярославна олицетворяет собой землю Русскую. И в плаче девушке ярко показано отношение всей земли русской к военным событиям с половцами.

Если говорить о композиционном построении текста, то «Плач» важен как предрешение бегства Игоря из плена. Потому что лада Ярославна обращается к солнцу, ветру, Дунаю, затем, чтобы они помогли ее возлюбленному освободиться от половецких пут, затем, чтобы лада смог быть с любимой вместе.

Если «Плач» изъять из текста, то нарушится его стройность и смысловая завершенность. Ведь главная идея – это призыв к единению.

Также не стоит забывать о таких вещах как художественное пространство и время. В данном случае особое внимание уделяется пространству. Оно то расширяется, то сужается. В «Плаче» же пространство расширено до самых окраин государство русского. Это достигается за счет мастерства автора, за счет того, что он приблизил «Плач» к народной лирической песне.

Важны в «Плаче» и пейзажные зарисовки. По словам литературоведа Д. Лихачева, они призваны быть самостоятельными действующими лицами. Это также свойственно древнерусским текстам того времени, потому что такой прием позволяет показать и подчеркнуть огромность пространства, которое окружает ничтожно маленького человека.

«Слово…» имеет поэтические переложения. Наиболее интересными являются переводы Лихачева Д., и Заболоцкого Н.

Если говорить о «Плаче», то Лихачев приукрашивает текст за счет метафор, а Заболоцкий – за счет сравнений.

Несколько интересных сочинений

Наконец-то наступил долгожданный день – это юбилей нашей школы. Я и все учащиеся с нетерпением ждали этот день, потому что знали, что будет очень интересно и весело.

• Образ музы в творчестве Некрасова (лирике) сочинение

  Образ Музы, её волшебной флейты, которая дарит вдохновение, очень важен для любого поэта. Каждый творец представляет свою «помощницу и мучительницу» по-своему.

• Сочинение Ромео и Джульетта любовь и трагедия любви 7, 8 класс рассуждение

  Каждый человек в нашем мире хоть отдаленно, но знаком с несчастной и вечной историей любви Ромео и Джульетты. Шекспир настолько точно имел передавать состояние героев и описывать ситуации

• Сочинение Может ли поражение стать победой 11 класс

  Люди любят побеждать. Вкус победы дарит наслаждение долго. Победы могут быть глобальными, а могут быть ежедневными и мелкими. Существует победа над собственными страхами, ленью.

• Сочинение Анализ поэмы Мороз, Красный нос Некрасова 5 класс

  В поэме «Мороз, Красный нос», Некрасов описывает крестьянскую жизнь, со всеми её тяготами и проблемами. Автор показывает, как трудно жилось крестьянским семьям, и как сильны были женщины.

Вариант 1

«Слово о полку Игореве»

Плач Ярославны

1.1.1. Кто такая Ярославна? Кого олицетворяет она в «Слове о полку Игореве»?

Образ Ярославны - это первый женский образ в древнерусской литературе . Он объединил в себе скорбь и мужество всех русских жен, матерей, дочерей Русской земли.

Ярославна - это отчество жены князя Игоря Ефросиньи Ярославны, дочери Ярослава Галицкого, одного из самых могущественных русских князей.

В «Слове о полку Игореве она олицетворяет всех русских жен, горюющих о своих мужьях. Об этом красноречиво говорит ее «плач».

1.1.2. Какую роль в тексте «Слова о полку Игореве» играет слово «кукушка»: «…, кукушкой безвестной рано кукует. "Полечу, - говорит, - кукушкой по Дунаю…»

В устной народной поэзии слово кукушка обозначало одинокую женщину, не имеющую семьи. Кукование кукушки в народе связывали с пророчеством долготы жизни. Называя себя кукушкой, Ярославна выражает свою горечь от разлуки с любимым мужем. Ярославны называет себя «безвестной кукушкой», подчеркивая свое одиночество.

1.1.3. Какие средства художественной выразительности использует автор в «Плаче Ярославны»?

Плач Ярославны очень близок к фольклору. В нем используются постоянные эпитеты «светлое-тресветлое солнце», метафоры «засушило их муки», «в горести колчаны их закрепило». Ярославна обращается силам природы: к солнцу, ветру, к воде (Днепру). Риторические обращения сопровождаются междометиями и восклицаниями: «О ветер, ветрило!», «Светлое и тресветлое солнце!», «О Днепр Словутич!».

В плаче Ярославны используется троекратное повторение («Ярославна с утра плачет на стене Путивля, причитая…», роднящее его с произведениями устного народного творчества.

В речи Ярославны используются слова высокого стиля: «господин», «владыко », «лелеял». Она называет своего мужа словом «лада», что в народной поэзии обозначало «возлюбленный».

1.1.4. Какую роль в тексте «Слова о полку Игореве» играет плач Ярославны?

Ярославна олицетворяет в «Слове о полку Игореве» всех русских жен, на чью долю выпала горькая участь оплакивать своих мужей, нашедших безвременную смерть на поле боя. однако в этом произведении она надеется вернуть своего любимого. потому и обращается с надеждой ко всем силам природы. Кроме того, Ярославна умоляет силы природы защитить не только ее мужа, но и его воинов: «Зачем мечешь хиновские стрелы на своих легких крыльях на воинов моего лады?»

Сила ее любви, сила ее гражданского чувства побеждают - и свершается чудо: князь Игорь возвращается из плена.

Плач Ярославны можно рассматривать как протест против войны, разрушений и жертв.

1.1.5. Сопоставьте перевод «Слова о полку Игореве» Н. Заболоцкого и дословный перевод, приведенный выше. Что объединяет эти переводы? Чем поэтический перевод отличается от дословного перевода?

И дословный перевод плача Ярославны, и поэтический перевод Н. Заболоцкого основаны на народном поэтическом творчестве. В этих произведениях используются одни и те же образы ветра, солнца и Днепра, очень близки обращения к этим силам природы:

"О ветер, ветрило! Зачем, господин, так сильно веешь? Зачем мечешь хиновские стрелы на своих легких крыльях на воинов моего лады?» (дословный перевод)

Что ты, ветер, злобно повеваешь,

Что клубишь туманы у реки,

Стрелы половецкие вздымаешь,

Мечешь их на русские полки? (Н. Заболоцкий)

Риторические вопросы также сближают эти отрывки.

В дословном переводе стрелы называются «хиновскими», а в поэтическом переводе - «половецкими». Это одно и то же название, только в дословном переводе оно записано на древнерусском языке , а у Заболоцкого - на русском.

Однако есть и отличия между этими произведениями. В тексте Н. Заболоцкого картина намного шире той, которую представляет дословный перевод.

В дословном переводе мы узнаем, что Ярославна «с утра плачет. А Н. Заболоцкий расширяет эту картину: «Лишь заря займется поутру».

В дословном переводе не дается характеристики Ярославне, а Н. Заболоцкий использует эпитеты: «Ярославна, полная печали…» и «Ярославна молодая». Таким образом, можно видеть. что поэтический перевод более лиричный, в нем открыто выражается авторское отношение к героине.

Вариант 2

«Ода на день восшествия на всероссийский престол Елисаветы Петровны, 1747 года»

1.2.1. В чем заключаются характерные особенности оды как жанра на примере данного фрагмента?

Ода - стихотворение восторженного характера в честь какого-либо знаменательного события или исторического лица. «Ода на день восшествия…1847 года» относится к высокому стилю. В ней используются слова книжной лексики, старославянизмы: отрада, дерзают, злато, услаждаюсь. Старославянизмы помогают почувствовать торжественный слог стихотворения, чувство гордости за свою родину.

1.2.2. Какое достоинство императрицы подчеркивает?

восхищается красотой Елизаветы Петровны:

Душа ее Зефира тише

И зрак приятнее Рая.

Ломоносов показывает не только красоту, но и щедрость Елизаветы Петровны: «…твои щедроты ободряют Наш дух и к бегу устремляют…» Ломоносов отмечает ее стремление к миру. Она «войне поставила конец».

И все же основным достоинством императрицы автор называет стремление видеть счастливым русский народ:

Я Россов счастьем услаждаюсь,

Я их спокойством не меняюсь,

На целый запад и восток".

1.2.3. Какие темы нашли отражение в этой оде?

В оде нашли отражение различные темы. Прежде всего, это тема Родины. Поэт говорит о славном прошлом России, о заслугах Петра I, который «Россию, грубостью попранну, С собой возвысил до небес».

Находит отражение в оде и тема науки. Ломоносов пишет:

…Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

В конце оды мы находим Гимн науке и напутствие молодому поколению:

О ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободрены…

1.2.4. Какое средство художественной выразительности использует автор в строках:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина…

С какой целью Ломоносов использует это средство?

В самом начале оды использует перифраз - троп, состоящий в замене названия лица, предмета или явления описанием их существенных признаков или указанием на их характерные черты:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина…

Что может быть более желанным, чем мир? Ломоносов называет мир «земной отрадой», «возлюбленной тишиной», «блаженством». Тема мира имеет непосредственное отношение в образу императрицы, которая « возвратила мир», положила конец войне с Швецией годов.

1.2.5. Сопоставьте оду Ломоносова «На день восшествия…» с одой «Фелица».

Найдите общие черты этих произведений.

В литературе XVIII века было принято строгое следование требованиям классицизма. Произведениям высокого «штиля», к которому относится ода, свойственно обращение к высоким темам или историческим личностям и использование слов высокого, торжественного слога. Ее гражданский пафос, торжественный язык, полный ораторских восклицаний и обращений, пышные, нередко развернутые в целую строфу метафоры и сравнения, обильно рассыпанные славянизмы и библейские образы, ее, по выражению самого Ломоносова, "высокость и великолепие " послужили образцом почти для всех русских поэтов XVIII в.

Оды Ломоносова и Державина посвящены женщинам, сыгравшим значительную роль в истории России : Елизавете Петровне и Екатерине II. "Фелица" - гимн просвещенному монарху, обращенный непосредственно к Екатерине II в то время как ода обращена не только к Елизавете Петровне, но и к России, к ее прошлому и будущему.

Как Ломоносов, так и Державин использует слова торжественного слога, старославянизмы: добродетель, препровождает, блаженство. Однако в оде Державина есть отступление от норм классицизма. Державин вводит в оду просторечные слов:

Храня обычаи, обряды,

Не донкишотствуешь собой…

Так Державин подчеркивал отличие императрицы от ее приближенных, которых в тексте называет «мурзами».

Обеим одам свойственно включение комплиментов - лестных отзывов об императрицах. И. Ломоносов, и Державин показывали кротость императриц. Ломоносов пишет:

Божественным устам приличен,

Монархиня, сей кроткий глас…

Державин также заостряет внимание на добродетелях Екатерины II. Как для Ломоносова, так и для Державина важно, чтобы заслугами императрицы процветала наша держава:

Да дел твоих в потомстве звуки,

Как в небе звезды, возблестят.

Вариант 1

Баллада «Светлана»

1.2.1. Докажите принадлежность произведения «Светлана» к жанру баллады.

Баллада - это произведение романтического жанра. В ней жизнь героев представлена в противостоянии судьбе, как поединок человека и обстоятельств, которые одерживают верх над ним. Основа балладного сюжета заключена в преодолении человеком пре­грады между реальным и потусторонним миром.

В балладе создается романтическая обстановка: ночь, туман, « тускло светится луна», и героиня одна наедине со своими страхами и переживаниями.

В балладе находят отражение романтические образы и картины. В «мёртвом молча­нье» ночи были слышны тревожные звуки: жалобный крик «вестника полуночи» сверчка, зловещее карканье ворона.

В балладе используется образ «белоснежного голубка», который своими крылами защищает Светлану, как бы отвечая на её горячую молитву. В этом прослеживается романтическая идея баллады - любовь торжествует над смертью.

1.2.2. Какую роль в балладе играет вступление?

В балладе "Светлана" Жуковский предпринял попытку создать само­стоятельное произведение, опирающееся в своем сюжете на национальные обычаи народа - в отличие от баллады "Людмила", являвшейся вольным переводом баллады немецкого поэта Бюргера "Ленора". В "Светлане" поэт использовал древнее поверье о гаданиях крестьянских девушек в ночь пе­ред Крещением.

В описании гадания поэт использует просторечные слова: «раз в крещенский вечерок…», «башмачок», «ярый воск». Это придает национальный колорот картине гадания. По напевности, простоте эта часть баллады напоминает народные песни, в которых нашла отражение обрядовая поэзия:

…Расстилали белый плат

И над чашей пели в лад

Песенки подблюдны.

1.2.3. Можно ли назвать образ Светланы в этой балладе романтическим образом? Почему вы так считаете?

Светлану в балладе можно назвать романтической героиней. Она молчалива и грустна. Ее окружает романтическая обстановка - ночь, туман, луна. Главное содержание ее жизни - любовь. Это чувство захватило её настолько, что она ни о чем не может думать, как о своем милом:

Как могу, подружки, петь?

Милый друг далеко;

Мне судьбина умереть

В грусти одинокой.

Одиночество, мысли о смерти, желание узнать «жребий свой» - все это соответствует романтическому характеру.

Полная «тайной робости» страха, от которого она «чуть... дышит», Светлана все же решается прибегнуть к гаданию.

1.2.4. Какие средства художественной выразительности использует автор, чтобы передать его отношение к героине?

Жуковский особой любовью и нежностью. Представляя героиню, он пишет: Молчалива и грустна

Милая Светлана.

Эпитеты «молчалива и грустна» передают сочувствие поэта, а эпитет «милая» помогает не только увидеть приятную внешность девушки, но и почувствовать авторскую симпатию.

Баллада завершается оптимистическим заключением:

О! не знай сих страшных слов

Ты, моя Светлана…

Обращение «моя Светлана» передает любовь автора к героине.

Для выполнения задания 1.5 дайте развернутый связный ответ (5-8 предложений).

Аргументируйте свою точку зрения, опираясь на данный фрагмент или другие эпизоды произведения.

1.2.5. Прочитайте начало баллады «Людмила» и сопоставьте с балладой «Светлана». Что объединяет баллады «Светлана» и «Людмила»?

Баллады «Людмила « и «Светлана» объединяет сходство сюжета: и Людмила, и Светлана чувствуют свое одиночество, они грустят о своих возлюбленных, не могут думать ни о чем ином. Действие в обеих балладах разворачивается на фоне романтического пейзажа: ночью за каждой из них приезжает жених и увозит с собой. Обе героини в начале баллад мысленно обращаются к возлюбленным.

Иль не вспомнишь обо мне?

Где, в какой ты стороне?

Где твоя обитель? («Светлана»)

"Где ты, милый? Что с тобою?

С чужеземною красою,

Знать, в далекой стороне

Изменил, неверный, мне;

Иль безвременно могила

Светлый взор твой угасила". («Людмила»)

Без ответа остаются вопросы Светланы и Людмилы. Неопределенность судьбы порождают уныние и мысли о смерти. Светлана говорит подружкам:

Милый друг далёко;

Мне судьбина умереть

В грусти одинокой.

И Людмила, предполагающая, что ее милый друг погиб на войне, говорит:

"Расступись, моя могила;

Гроб, откройся; полно жить;

Дважды сердцу не любить".

О! не знай сих страшных слов

Ты, моя Светлана…(«Светлана»)

Где ж, Людмила, твой герой?

Где твоя, Людмила, радость?

Ах! прости, надежда-сладость! («Людмила»)

Различаются баллады концовкой: Людмила умирает, разделяя судьбу своего жениха, а к Светлане утром приезжает ее жених.

Вариант 2

«РЕКА ВРЕМЕН В СВОЕМ СТРЕМЛЕНЬИ…»

1.2.1. К какой лирике относится стихотворение? Почему вы так считаете?

Стихотворение «Река времен в своем стремленьи…» относится к философской лирике. В нем поэт заостряет внимание на проблеме жизни и смерти. Поэт размышляет о том, что в жизни нет ничего вечного. Он с грустью утверждает, что даже творчество (лиры и трубы) подвержено забвению.

1.2.2. Какие образы представлены в стихотворении?

, размышляя о жизни человека, использует в стихотворении образ времени. Он называет его «рекой времен» и «жерлом вечности». Река, в которую нельзя ступить дважды, традиционно связывается с жизнью человека, быстро текущей и подчас непредсказуемой. Время неумолимо движется вперед, на смену одному поколению приходит другое. В этом и заключается смысл жизни.

1.2.3. Как вы понимаете выражение: все «вечности жерлом пожрется»?

Размышляя о времени, поэт приходит к мысли, что все, чем живет человек, рано или поздно закончится, «пожрется» «вечности жерлом». Слово «жерло» означает узкое и глубокое отверстие. Просторечное слово «пожрется» порождает образ жернова, перемалывающего зерна. Можно предположить, что поэт имеет в виду, что с течением времени ничего не остается от жизни настоящей, что все «канет в Лету».

Известно, что это стихотворение использовал в качестве эпиграфа к оде «Бог», в которой говорится, что только Бог «теченьем времени превечный».

1.2.4. Какие средства художественной выразительности использует автор в стихотворении?

В стихотворении «Река времен в своем стремленьи…» используются метафоры: «река времен», «пропасть забвенья», «вечности жерлом пожрется», «общей не уйдет судьбы!» Все эти метафоры побуждают читателя подумать о том, что все, чем живет человек, временно, что перед смертью равны все: и простые люди, и цари.

Большую роль в стихотворении играет звукопись. В нем чередуются твердые и мягкие напряженные звуки [р] и [р′]:

[Р′] ека в[р′] емен в своем ст[р′] емленьи

……………………………………………..

На[ р] оды, ца[ р] ства и ца[р′] ей.

Аллитерация на [р] и [р′] дает возможность понять авторскую мысль, что, что все в нашей жизни переменчиво.

1.2.5. Сопоставьте стихотворение «Река времен в своем стремленьи…» со стихотворением «Водопад» . Что объединяет эти стихотворения?

Стихотворение «Река времен в своем стремленьи…» со стихотворением «Водопад» объединяет высокий, торжественный слог. В стихотворении «Река времен в своем стремленьи…» используются старославянизмы: стремленье, забвенье. И в стихотворении «Водопад» тоже есть старославянизмы: «сребра», «чрез поток», «рекою млечною». Высокий слог дает возможность ощутить значимость картин, представляемых поэтом.

В этих стихотворениях мы можем увидеть один и те же образ реки. Однако в стихотворении «Река времен в своем стремленьи…» река олицетворяет течение времени, а в стихотворении «Водопад» река имеет прямое значение перемещения воды: «…волны тихо льются, /Рекою млечною влекутся».

Еще один образ объединяет эти стихотворения - «жерло». В обоих стихотворениях он обозначает крайнюю точку. В стихотворении «Река времен в своем стремленьи…» это «жерло вечности», и в стихотворении «Водопад» - всепоглощающая бездна:

В лице Чацкого Фамусов видит молодое поколение людей, живущих не по заведенным традициям, а по-своему. Фамусов пренебрежительное называет молодое поколение «гордецами» и считает нужным внушить ему необходимость жить так, как жили «их отцы».

На протяжении всего монолога Фамусов использует формы множественного числа, говоря не только о молодежи («все вы гордецы», «как по-вашему», «вы, нынешние»), но и о своем поколении («мы, например», «по-нашему»). Таким образом подчеркивается мысль о том, что конфликт между поколениями является не личной, а общественной проблемой.

1.1.4. Найдите в монологе Фамусова риторические вопросы и риторические восклицания. Укажите их роль.

Фамусов в приведенном монологе считает необходимым дать наставление молодым людям, подобным Чацкому, не умеющим жить так, как жили «старшие».

С этой целью в монологе используются риторические вопросы: «Спросили бы, как делали отцы?», «Изволили смеяться; как же он?», «А? как по вашему?»

Фамусов выражает в своем монологе восхищение людьми, достигшими общественного признания и уважения, поэтому в его речи используются риторические восклицания: «Максим Петрович! Шутка!», «Максим Петрович! Да!»

В то же время и для нравоучения, и для выражения своего отношения к Максиму Петровичу Фамусов использует одновременно и риторические вопросы, и риторические восклицания:

Кто слышит при дворе приветливое слово?

Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?

Максим Петрович! Шутка!

Подобные примеры показывают уверенность Фамусова в правильности его жизненной позиции.

1.1.5. Прочитайте монолог Чацкого «И точно начал свет глупеть…» и сопоставьте его с монологом Фамусова «Вот то-то, все вы гордецы!. Что объединяет эти монологи?

Фамусов и Чацкий - представители разных поколений, у них различное отношение к жизни. Оба они умны и понимают, что являются выразителями разных идеологий. Фамусов консервативно настроен против каких бы то ни было преобразований в обществе, а Чацкий представляет интересы молодых дворян, которые не могут мириться с пережитками прошлого. Оба они касаются одной и той же темы: «век нынешний и век минувший».

Для Фамусова не существует иного пути, чем продолжать традиции «отцов», именно поэтому он приводит в пример жизнь его дяди максима Петровича.

Чацкому ненавистен старый образ жизни. Он называет минувший век «прямым» веком «покорности и страха».

Если Фамусов восхищен тем, как жил Максим Петрович и считает, что подобострастие по отношению к высокопоставленным лицам не является отрицательной чертой, то Чацкий осуждает это подобострастие, называя людей, подобных Максиму Максимычу «охотниками поподличать везде». А Фамусов, в свою очередь, называет дядюшку человеком смышленым, который «упал … больно, встал здорово» и потому «знал при дворе почет». Называя новое поколение «нынешними», Фамусов осуждает его неумение жить.

Чацкий же подвергает осмеянию подобный путь к благополучной жизни:

А сверстничек, а старичок

Иной, глядя на тот скачок,

И разрушаясь в ветхой коже,

Чай приговаривал: "Ax! если бы мне тоже!"

Конечно, Чацкий выражает передовые идеи начала XIX века, но он не знает жизни, в отличие от Фамусова. Чацкий ошибается, говоря: «Да нынче смех страшит и держит стыд в узде…» Чацкий недооценивает силы «века минувшего», потому и испытывает «мильон терзаний» после объявления его сумасшедшим.

Вариант 2

. Элегия «Море»

1.2.1. В чем заключаются особенности элегии как жанра лирического стихотворения? Раскройте их на примере стихотворения «Море».

Элегия - стихотворение - философское раздумье о жизни, любви, природе, течении времени. Элегия обычно проникнута романтическим настроением, романтическими образами. За реальными предметами и явлениями у романтиков скрывается еще что-то невысказанное, недоговоренное. В стихотворении «Море» представлен основной образ моря в спокойном состоянии, в бурю и после нее. Для лирического героя оно проникнуто какой-то тайной: « Открой мне глубокую тайну твою».

1.2.2. Как соотнесены в стихотворении образы моря и неба?

Образы моря и неба взаимно дополняют друг друга. В спокойной морской глади отражаются и чистая лазурь неба, и «облака золотые», и блеск звезд. Чувствуется гармония в природе. Жуковский пишет о море:

Вечерним и утренним светом горишь,

Ласкаешь его облака золотые

В бурю море неспокойно, оно рвется, воет, терзает « враждебную мглу, и тучи уходят.

Единение моря и небо показано в заключительных строках:

И сладостный блеск возвращенных небес

Не вовсе тебе тишину возвращает;

1.2.3. Каким предстает перед нами лирический герой стихотворения «Море»?

Лирический герой стихотворения «Море» близок к природе. Его привлекает могущество и загадочность моря. Для лирического героя море как живое существо. На это указывают олицетворения:

Стою очарован над бездной твоей.

Ты живо ; ты дышишь ; смятенной любовью ,

Тревожною думой наполнено ты.

1.2.4. Какие лексические средства выразительности помогают автору передать состояние лирического героя в этом стихотворении?

Состояние лирического героя поэт передает через описание морского пейзажа. Стихотворение представляет собой элегию. Четырехстопный амфибрахий в белых (нерифмованных) стихах элегии передает и безмолвие моря, и движение волн. Рефрен (строки, повторяющиеся как припев в песне) «безмолвное море, лазурное море» помогает созданию образа прекрасного, спокойного моря. В описании бури поэт использует аллитерацию, т. е. умело группирует одинаковые или сходные согласные звуки [з], [р] и [р"], [ш]: « без молвное», «лаз ур ное», «Ты бьеш ься, ты воеш ь, ты волны подъемлеш ь, Ты р веш ь и терз аеш ь враждебную мглу…»

При чтении создается иллюзия шипения кипящих, клокочущих волн.

Море представляется живым, тонко чувствующим и мыслящим существом, которое таит в себе «глубокую тайну». Отсюда - метафоры, метафорические сравнения, олицетворения: море «дышит», оно наполнено «смятенной любовью, тревожною думой». Поэт использует риторические вопросы, обращается к морю с вопросом, словно к человеку: «Что движет твое необъятное лоно? Чем дышит твоя напряженная грудь?»

Ответ на этот вопрос поэт дает как предположение. В разгадке «тайны» моря раскрываются взгляды на жизнь Жуковского-романтика. Море находится в неволе, как и все земное. На земле все изменчиво, непостоянно, жизнь полна утрат, разочарований и печали. Образу моря сопутствует образ неба. Только там, на небе, все вечно и прекрасно. Вот почему море тянется «из земной неволи» к «далекому, светлому» небу, любуется им и «дрожит за него».

1.2.5. Что сближает стихотворение «Море» с приведенным ниже стихотворением «Как хорошо ты, о море ночное…»?

В стихотворении «Как хорошо ты, о море ночное…» так же, как и в элегии «Море» центральным образом является образ моря. Но Тютчев заостряет внимание на ночном пейзаже, причем, как и у Жуковского, у Тютчева море переменчиво:

Как хорошо ты, о море ночное, –

Здесь лучезарно, там сизо-темно...

В обоих стихотворениях поэты выражают восхищение морем:

Безмолвное море, лазурное море,

Тусклым сияньем облитое море,

Как хорошо ты в безлюдье ночном! (Тютчев)

Оба поэта используют высокий слог, торжественный стиль в описании красок моря: у Жуковского море «лазурное», оно льется «светозарной лазурью, у Тютчева море «лучезарно», оно «блещет» под сиянием луны.

Лирический герой Жуковского и Тютчева одушевляет морскую стихию, на что указывают олицетворения: «ты дышишь; смятенной любовью, Тревожною думой наполнено ты» (у Жуковского), «словно живое, Ходит, и дышит» (у Тютчева).

Оба поэта широко используют звукопись в описании моря. У Тютчева, как и у Жуковского наблюдается аллитератция на [з], [ p]

З ыбь ты великая, з ыбь ты мор ская,

Чей это пр аз дник так пр аз днуешь ты?

Волны несутся, гремя и свер кая,

Чуткие з везды глядят с высоты.

Как и Жуковский, Тютчев использует риторические вопросы «Чей это праздник так празднуешь ты?» и восклицания «Как хорошо ты в безлюдье ночном!»

Оба поэта передают восхищение необузданной стихией и испытывают перед ней робость и растерянность:

Стою очарован над бездной твоей. (Жуковский)

Весь, как во сне, я потерян стою

О, как охотно бы в их обаянье

Всю потопил бы я душу свою... (Тютчев)

Вариант 1

Монолог Фамусова «Вкус, батюшка, отменная манера…»

1.1.1. В представленном монологе Фамусова раскрывается неписаные «законы» светского общества. Сформулируйте эти законы.

В комедии «Горе от ума» раскрываются типичные черты жизни высшего дворянского общества. Фамусов является представителем этого общества. В своем монологе « Вкус, батюшка, отменная манера…» он освещает основные принципы жизни дворян, у которых «а все свои законы есть».

Прежде всего, они гордились дворянством и дорожили тем, что свой титул могут передать по наследству, ведь «по отцу и сыну честь». В дворянском обществе человека оценивали по степени его богатства:

… Будь плохенький, да если наберется

Душ тысячки две родовых, -

Тот и жених.

Фамусов говорит о том. что в их обществе принимают всех «званных и незванных, особенно из иностранных…». Человека оценивают по богатству и знатности, а не по высоким нравственным качествам:

Хоть честный человек, хоть нет,

Для нас равнёхонько, про всех готов обед.

Защитник самодержавно-крепостнического строя, Фамусов восхищается старыми порядками, верностью родовитых москвичей дворянским традициям, старым устоям жизни.

1.1.2. Как Фамусов относится к молодежи? Почему вы так считаете?

Поскольку этот монолог обращен к полковнику Скалозубу, Фамусов настроен благодушно. Фамусов показывает, что не всегда бывает доволен молодым поколением. На это указывает метафора «журим». Однако он с нежностью говорит о детях и внуках, восхищаясь их умом:

Журим мы их, а если разберешь, -

В пятнадцать лет учителей научат!

1.1.3. Как характеризует Фамусова его отношение к женской половине светского общества?

Фамусов в присутствии Скалозуба поддерживает светскую беседу. Мы не увидим искреннего его отношения к женщинам. Фамусов говорит неодобрительно о том, что они могут восстать общим бунтом», но в то же время признает, что роль женщин в светском обществе значима:

Однако это только красивые слова! И все же Фамусов с уважением называет наиболее известные имена

Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!

А дочек кто видал, всяк голову повесь...

Он хочет выдать Софью замуж за Скалозуба, который «и золотой мешок, и метит в генералы», и потому называет дочерей патриотками за их интерес к военным .

1.1.4. Какое средства художественной выразительности использует Грибоедов в строках:

…у нас уж исстари ведется,

Что по отцу и сыну честь;

Будь плохенький, да если наберется

Душ тысячки две родовых, -

Тот и жених.

Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,

Пускай себе разумником слыви,

А в семью не включат. На нас не подиви.

Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.

В этом отрывке используются метафоры «исстари ведется», «наберется душ тысячки две родовых», «надутый всяким чванством», чтобы показать, за что человека ценят в дворянском обществе.

Фамусов использует просторечные слова «разумником», «хоть прытче будь», «на нас не подиви», чтобы показать, что дворяне не терпят людей умных, у которых нет богатства.

«А в семью не включат». О какой семье может идти речь? Конечно, о дворянском обществе, где гордятся своим происхождением и богатством. Значит, слова дворянство и «семью» с ударением на первом слоге можно рассматривать как контекстные синонимы .

1.1.5. Прочитайте диалог Чацкого и Молчалина. Что в репликах Молчалина созвучно мыслям, высказанным Фамусовым в монологе «Вкус, батюшка, отменная манера…

В репликах Молчалина мы видим подтверждение мысли Фамусова о том, что женщины играют немаловажную роль в жизни дворянского общества. Фамусов говорил Скалозубу:

Скомандовать велите перед фрунтом!

Присутствовать пошлите их в Сенат!

Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!

Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна

Молчалин, поучая Чацкого, тоже называет имя Татьяны Юрьевны - очень влиятельной женщины в высшем обществе, потому что

Чиновные и должностные -

Все ей друзья и все родные…

В монологе Фамусова звучит восхищение Москвой:

Решительно скажу: едва

Другая сыщется столица, как Москва.

И в реплике Молчалина раскрывается восхищение той жизнью, которую ведут в Москве дворяне:

Ну, право, что бы вам в Москве у нас служить?

И награжденья брать и весело пожить?

Весь смысл жизни дворян сводится к тому, чтобы продвигаться по служебной лестнице с помощью «нужных людей».

О созидательной силе любви писали многие. Дмитрий Левчик, предлагая свою версию создания «Слова о полку Игореве», утверждает, что боль и ревность в неменьшей степени способны породить великое произведение, а необъяснимые «проколы» и недочеты знаменитой поэмы становятся закономерными, если ее написала… женщина.

«Слово о полку Игореве» – произведение-загадка. Найденная Мусиным-Пушкиным поэма была подготовлена к печати, но её подлинник сгорел во время пожара Москвы 1812 года. Потому историки спорят и о подлинности «Слова» (есть версия, что это – подделка XVIII века), и о времени его написания (XII, XIII или XVI век), и об авторстве, и о количестве языков и диалектов, на котором было написано «Слово» (например, есть версия о русско-половецком написании поэмы). И все авторы находят аргументы в пользу своей версии.
Мне представляется, что все более-менее правы просто потому, что поэму неоднократно дописывали, и от первоначального варианта XII века в ней мало что осталось. Естественно, будучи любителем русской истории и словесности, я не смог удержаться от соблазна изложить и свою версию. Хотя бы о том, кто автор этой поэмы.

1.

И здесь я вынужден задать несколько вопросов. В первую очередь самому себе.
Как герой поэмы князь Игорь дошёл до половцев? Пешком? Ну, очевидно, нет. Скорее всего, верхом, на конях. Как обычно и передвигались по степи. Но обратите внимание на то, что в тексте «Слова» почти нет русских коней и конницы. Точнее – нет развёрнутого их описания. Есть упоминания о сёдлах и стременах. Почти нет описания упряжи, сбруи, конного боя. Нет упоминания о шпорах, например. А они известны на Руси с XI века и были массовым атрибутом русского всадника спустя всего двадцать лет после описываемого в поэме события, в начале XIII века. Неужели передовая по временам XII века дружина Игоря не обладала этим инвентарём? Очень даже обладала! В ГИМе эти шпоры выставлены! И по какой-то случайности именно на стенде, посвящённом «Слову о полку Игореве».

Кстати, без шпор на Руси ездили только женщины. Запомним это и продолжим исследование.

А как ведёт бой дружина Игоря? В поэме очень странно изложена тактика боя с половцами. Вспомним известнейшую строку «Слова»: «Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша, ищучи себе чти, а князю – славы». Она трактуется однозначно: русичи встали щит к щиту сомкнутым строем, «перегородили поле красными щитами, ищущи себе чести, а князю славы». То есть они сражались в пешем строю. То есть дошли всё-таки до половцев пешком?

Может быть, Игорь шёл не на конях, а, например, на ладьях. Он просто спускался вниз по «Дону Великому», то есть по Северскому Донцу. Что весьма логично для Новгород-Северского князя. Потому коней было мало. Возможно, только у двух князей. По степи поход Игоря моментально бы был услышан. Разведка половцев сообразила бы, что идёт небольшой отряд, и половцы бы приняли необходимые меры для обороны. Может быть, автор «Слова» просто не представляет себе, насколько хорошо разносится звук в степи и как хорошо с любого возвышения можно видеть передвижения массы людей? Что-то здесь не так. Ведь половцы явно прошляпили первый удар Игоря. Вывод – удар был нанесён с той стороны и так, откуда половцы не ожидали. Удар был внезапен. Возможно, с Дона, с реки (если предположить, что Игорь шёл на ладьях). Потому удар и был удачен.

А дальше надо было сматываться. Вот тут-то, возможно, во время одной из стоянок его и отрезали половецкие ханы Гзак с Кончаком от лодок. И перебили дружину. В поэме упоминается стремление воинов Игоря прорваться к воде. Современные комментаторы говорят, что войско Игоря страдало от жажды. Даже в «Плач Ярославны» вставили это:
Солнце трижды светлое! С тобою
Каждому приветно и тепло.
Что ж ты войско князя удалое
Жаркими лучами обожгло?
И зачем в пустыне ты безводной
Под ударом грозных половчан
Жаждою стянуло лук походный,
Горем переполнило колчан?
Нет! Видимо, вовсе не водички попить воины Игоря хотели! К лодкам они пробивались!
Вроде, всё «сходится». Более того, в «Плаче Ярославны» упоминается, что рать Святослава Киевского против хана Кобяка двигалась именно на ладьях. Вспомните: «О, Днепре Словутицю! Ты пробил еси каменныя горы сквозе землю Половецкую. Ты лелеял еси на себе Святославлино сады до полку Кобякова». Но почему же, почему в поэме нет описания ладей? Странно. Очень странно.

А как сами половцы дошли до Игоря? Вроде бы в некоторых версиях перевода «Слова» упомянуты даже «несмазанные телеги», на которых передвигаются половцы. Логично. Логично перевозить часть вооружения на обозных телегах. И скрипят эти телеги так, что окрестных лебедей распугивают. Но я обратился к самому первому переводу поэмы и увидел, что никаких «телег» нет. Есть «тѣлги». А где доказательство, что «тѣлги» это «телеги», а не «пустельги», то есть хищные птицы, которых пугает передвижение половецкой армии? Потому и беспокоятся лебеди, чуя, что хищники во внеурочное время на охоту вышли. Это ещё логичнее для текста поэмы. Так «исчезает» половецкий обоз. «Телег» нет.

Теперь взглянем на описание оружия русских и половцев. В тексте «Слова» присутствует упоминание и описание такого оружия: сабли, мечи, шлемы, кольчуги, щиты, ножи, копья, метательные копья, луки, стрелы. Однако отсутствует описание и упоминание о таком оружии, как топоры и секиры, булавы и шестопёры, кистени. Особо настораживает отсутствие упоминания о боевых топорах. Ведь наряду с мечом практически у каждого дружинника был топор. Топоры вообще были в то время куда как более распространённым оружием, нежели многократно упомянутые в «Слове» сабли. Также в тексте поэмы не упомянуты личины на шлемах. Ни на русских, ни на половецких. Зайдите в ГИМ, посмотрите на эти личины. Это – обыденная деталь вооружения. Но очевидно, что автор «Слова о полку Игореве» всего этого не знал. Мог ли автор в этой ситуации быть воином или человеком, знающим, как выглядит воин князя Игоря? Очевидно – нет.

Обратимся опять к тактике боя князя Игоря. Не даёт мне покоя фраза: «Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша». Как ни интерпретируй её, а всё равно получается, что князь Игорь выстроил сомкнутый линейный строй пехотинцев против половецкой кавалерии. Это – нелепо. Противостоять кавалерии пехота может, только будучи построена в каре. Но не линейно! Это знали уже древние римляне. А Игорь не знал? Не верю!

Некоторые современные комментаторы ещё пишут, что князь был столь благороден, что даже спешил дружинников, дабы они воевали наравне с пешими не-дружинниками. Это всё равно что танкистов из танков пересадить в окопы к пехоте для всеобщего равенства в бою. То есть Игорь вывел пехоту в чисто поле и, построив линейным строем, подставил под кавалерийские удары мобильных половецких лучников и кавалеристов. Этого не может быть!

При этом он как-то умудрился одержать первую победу. Причём внезапно. «Съ заранія въ пяткъ потопташа поганыя плъкы половецкыя, и рассушясь стрѣлами по полю, помчаша красныя дѣвкы половецкыя, а съ ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты». Как? Как умудрился Игорь разбить пехотой конницу? И ещё преследовал половцев. Как? Бегом?

Но при этом большинство остальных реалий XII–XIII веков в поэме упомянута. Вплоть до бобровой опушки на рукаве княгини. Это автор видел. И автор понимает этику рыцарей того времени: «Лучше быть убиту от мечей, чем от рук поганых полонёну!». Смерть лучше плена. Слово надо держать.

Иллюстрации Владимира Фаворского к «Слову о полку Игореве». 1950 год
© Российская государственная библиотека

И как великолепно описаны чувства русской княгини-Ярославны! Как прекрасен её плач! При этом многие комментаторы отмечают, что в Путивле на стене она плакать не могла, так как стена города в то время была разрушена. Но автору «Слова» – не до стены. Ему важны переживания женщины! Иногда создаётся впечатление, что именно ради «Плача Ярославны» и написана вся поэма!

«На Дунаи Ярославнын глас ся слышит, зегзицею незнаема рано кычеть: "Полечю – рече – зегзицею по Дунаеви, омочю бебрян рукав в Каяле реце; утру князю кровавыя его раны на жестоцем его теле". Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, аркучи: "О, ветре, ветрило! Чему, господине, насильно вееши! Чему мычеши хиновьскыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои? Мало ли тибяшет горе под облакы веяти, лелеючи корабли на сине море! Чему, господине, мое веселие по ковылию развея?" Ярославна рано плачет Путивлю городу на забороле, аркучи: "О, Днепре Словутицю! Ты пробил еси каменныя горы сквозе землю Половецкую. Ты лелеял еси на себе Святославлино сады до полку Кобякова. Возлелей, господине, мою ладу ко мне, а бых не слала к нему слез на море рано!" Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, аркучи: "Светлое и тресветлое солнце! Всем тепло и красно еси. Чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладе вои? В поле безводнее жаждею имь лучи съпряже, тугою им тулизатче?"».

Специально повторю начала плача в переводе Н.Заболоцкого:

Обернусь я, бедная, кукушкой,
По Дунаю-речке полечу
И рукав с бобровою опушкой,
Наклонясь, в Каяле омочу.
Улетят, развеются туманы,
Приоткроет очи Игорь-князь,
И утру кровавые я раны,
Над могучим телом наклонясь.

Кто же он? Кто так тонко чувствовал женскую душу? И мог ли так вообще чувствовать и написать мужчина?

Итак, автор – человек, прекрасно знавший многие реалии того времени, но не видевший степи, не видевший русских воинов, не видевший крупных сражений. Где этот автор может быть? Место его проживания очевидно – горы. Автор – житель горной местности, причём такой, куда рассказы о Руси и русских доходят, но сами русские там бывают редко. По крайней мере, вероятно, бывают только представители феодального класса, и то – женщины. Автор хорошо владеет русским языком. Он – русскоязычен как минимум.

Есть в тексте «Слова о полку Игореве» ещё одна подсказка, географическая:

Венецейцы, греки и морава,
что ни день о русичах поют!
Величают князя Святослава,
Игоря отважного клянут.
И смеётся гость земли немецкой,
что, когда не стало больше сил,
Игорь-князь в Каяле половецкой
русские богатства утопил.

Какие страны перечислены? Русь, половецкое поле, Венеция, Греция, Моравия, Германия. Странно, что при этом не упомянута самая сильная страна этого региона в то время – Венгрия. То есть упомянута восточная и центральная Европа без главной страны этой части света. Это – зона традиционного влияния Византии. А на тот момент зона конфликта Византии и Венгрии. При этом автору «Слова» известны Карпаты именно как венгерские (угорские) горы. В тексте «Слова» упомянут и Ярослав Осмомысл Галицкий, который «высоко седиши на своемъ златокованнемъ столе, подперъ горы Угорскыи своими железными плъки, заступивъ королеви путь». То есть Венгрия упомянута без названия, точнее, упомянут без имени её король.

Видимо, автор настолько не любит венгерского короля Белу-Алексея, считает его псевдовластителем, что не хочет даже о нём говорить. Так может вести себя только ярый сторонник главного врага Белы – Андроника I Комнина, правившего в Византии в 1183–1185 годы. Более того – так ненавидеть врагов Андроника могли только очень близкие ему люди, например, его родственники. Кстати, сей Андроник– праправнук Ярослава Мудрого, так как он – сын Ирины, дочери Перемышльского князя Володаря Ростиславовича, деда Ярослава Осмомысла, правнука Ярослава Мудрого. Возможно, автор «Слова» связан родством с домом Осмомысла. Тогда всё логично.

Итак, автор – житель горного района, образован, знает, как одевается княгиня, ему небезразличны женские переживания, знает рыцарскую мораль, никогда не видел воинов и битв, а также ярый сторонник Андроника I Комнина. Зная это, мы можем предположить, что автор – женщина, монахиня, выходец из русского правящего класса, скорее всего, из Перемышльского княжества, возможно, проживающая в горной местности Византии. Скорее всего, на Балканах. Только такое предположение может объяснить, почему автор знает, каков модный покрой рукава женской одежды, и не знает, что такое боевой топор! Только такое предположение может объяснить, почему автор «в упор не видит» Белу венгерского. И именно это же объясняет, почему князь Игорь на коне сидит «по–бабьи». А как иначе могла рассуждать о коннике женщина?

2.

В «Слове о полку Игореве» есть ещё одна загадка. В поэме не упоминается имя жены князя Игоря. Только отчество – Ярославна. Хотя для нас вовсе это не загадка. Историки в большинстве своём считают её дочерью галицкого князя Ярослава Осмомысла. И считают, что настоящее её имя – Ефросиния. Возможно. Осложняет дело то, что у Осмомысла было три дочери. Вторая, имени которой мы не знаем, была женой венгерского короля. Имя третьей известно: Вышеслава, впоследствии королева Польши. Однако Ефросиньи как жены Игоря в летописях нет. Её «вычислили».

И есть ещё версия, что у Игоря была не одна, а две жены. Можно предположить следующее. Ефросинья Ярославна в разлуке с князем резко подурнела. Не молодили и не красили её, конечно, и шесть родов (она родила Игорю пять мальчиков и девочку). Но в разлуке она сдала. Проплакала все глаза, осунулась, похудела, стала непривлекательной. Игорь, сбежав из плена, не стал возвращаться к старой жене, а женился на молоденькой. И что самое ужасное – сестрицы-гадины, жёнушки королей венгерского и польского, второй брак Игоря одобрили. И в «интересах государства» Ярославну сослали в византийский монастырь, на Балканы. Подальше от Руси.

Там она вполне могла рассказать о своей судьбе кому-то из послушниц, понимающих русский язык. Та, проникшись рассказом, и написала основу «Слова о полку Игореве». Всё может быть. История знает и не такие сюжеты! Но это почти фантастическое предположение объясняет нам, почему в поэме нет имени Ефросиньи. Да просто потому, что в монашестве она приняла другое. И своё мирское имя, видимо, даже не захотела (или не имела права) говорить своей сестре во Христе. А та и не спрашивала. Или не смела. Или не могла. Так и вошла в поэму безымянная Ярославна.

Таким образом, «Слово о полку Игореве» может статься первым женским рыцарским романом в стихах, написанным на русском языке в женском монастыре на Балканах. И в этом смысле является памятником не только русской, но и византийской и балканской литературы.

И это – не боевая песнь. На наш взгляд, это лирический романс о любви княгини Ярославны к своему мужу Игорю.

…Она помнила. Она всё, конечно, помнила. Помнила, как первый раз увидела его. Богатырь, косая сажень в плечах, твёрдый властный голос, а взгляд… взгляд немного раскосых, карих, доставшихся в наследство от мамы-половчанки глаз, тот взгляд завораживал, подавлял, звал и манил… Молоденькая княжна не могла отвести взор от его глаз, от этого взгляда.
Помнила она, как шептались по углам светёлки тогда её сестрицы. Но не им, а ей, своей любимой дочке, сосватал князь Ярослав Осмомысл Галицко-Волынский такого красавца.
В неполных шестнадцать лет стала Ефросинья женой могучего князя Новгород-Северского Игоря.

Она помнила и то, как первый раз он её обнял, помнила, как закружилась от счастья голова…
Помнила и первые роды, боль, счастье и радость материнства. Владимир, Олег, Ростислав, Роман, Святослав… Как даже малышами княжичи были похожи на папу!

Помнила, как она отговаривала его от походов на соседей. Отговаривала от похода на Смоленск. Ей не нравился, ой, как не нравился тогдашний союзник Игоря половецкий хан Кончак с его вечно потной головой и липким взглядом. Он был полной противоположностью Игорю. Ну, не мог такой человек быть другом её мужу. Но и тогда, когда Кончак стал врагом Игоря, и тогда она тоже отговаривала Игоря от похода уже против Кончака. Она чувствовала, что добром не кончится вражда с половецким ханом.

И, когда на Пасху, случился тот злосчастный поход, когда уже пошли слухи о гибели войска, когда она поняла, что князь вскорости не вернётся, вот тогда горе захлестнуло её.
Она почти не выходила из Спас-Преображенского собора, беспрерывно творила молитву, просила Господа, чтобы жив остался князь, чтобы вернулся он к ней…Выплакала все глаза, ноги устали стоять на коленях, ломота была во всём теле. А князя всё не было… И вестей о нём не было…

Вот тогда-то по совету кормилицы, которую она привезла с собой из Галича и в роду которой были волынянские колдуны, обратилась она к совсем не православным силам. Принесла в жертву голубя и стала молиться водяному хозяину, Днепру-Славутичу, ветру, солнцу-Яриле.
И чудо свершилось. Помогло старое волшебство! Жив оказался князь! И вскорости после этой вести пришла и другая – бежал он из плена, и уже в родной земле!
Но, видно, нельзя православному человеку к поганым силам обращаться. Грех это. И один грех ведёт за собой другой грех и беду.

Вернулся-то князь вернулся, но он – будто сам не свой! Не обнял, ни приголубил. Ничего! А потом узнала она и о ней, о той молодой боярыне, которую теперь князь полюбил. Поняла – расплата это за грех моления идолам. И ничего тут не поделаешь…И тогда, когда ей объявили, что должна она покинуть мир, и тогда, когда её, как безвольную куклу, усадили в возок и отправили сюда, в монастырь, и тогда, когда она приняла постриг, она уже не плакала. Слёз не было.

В монастыре научилась шить, месить тесто, ухаживать за курами. Несла послушание. Стало даже легче. Сюда редко доходили вести из Руси. Мало кто и понимал по-русски. И от этого тоже было легче. Никто не лез с расспросами о прежней жизни. И только одна молодая послушница, родом из Перемышля, совсем ещё молоденькая девчушка, отданная в монастырь сызмальства и ничего не ведавшая о жизни за стенами, только она изредка просила рассказать о том, как жилось там… в миру…

Она рассказывала. Рассказывала не всё. Но и от этих рассказов, она видела, как загорались глаза девочки, как она что-то шептала, будто стремилась запомнить слововслово рассказ Ефросиньи…

А потом пришла весть о свадьбе Игоря, о подарках, которые подарили молодожёнам сёстры Ефросиньи (Завистницы! Вот пришло ваше время сделать больно!). Пришла и весть о рождении у него дочери…

Тогда, глубокой ночью, сама того не замечая, Ефросинья начала тихо, по-бабски, в своей келье выть. И слёзы, которых столько лет не было на её щеках, вновь полились. «Каин! Иуда! Изменник!» – срывалось с её губ.
Это и был настоящий плач Ярославны…

На стене кельи игуменьи монастыря висела икона пресвятой Девы. На ней Царица Небесная была изображена в царском облачении, во всей своей силе, и даже нимб над головой был, как корона. Игуменья стояла посреди кельи. Перед ней на коленях стояла молодая послушница. «Это ты написала? Это ты такой греховный текст сочинила? Это для того я тебя учила читать и писать?» Послушница была ни жива, ни мертва… Она сама показала свою песнь матушке-настоятельнице, она была уверена, что ей такая песнь, песнь о вечной любви супружеской понравится…Но было иное! Матушка разгневалась. «Как такие мысли тебе в голову приходят! Что ты пишешь?! «Омою я могучее тело князя, осушу раны на нём рукавом с бобряной опушкой»… Это грешно! На тебя накладываю епитимию…Пост, молитва, а главное – больше никогда и ничего не писать! Уходи!» Послушница удалилась. Игуменья опять взяла текст и начала читать. Нет! Такой текст надо уничтожить… в огонь… Но – утро вечера мудренее! С утра и придумаю, что с песней сделать…
Игуменья прилегла. На удивление быстро пришёл сон. Странный сон. Она увидела Её! Её! Царицу Небесную! Увидела не одну. Рядом были люди… крест… Спаситель на руках учеников…Поняла матушка-настоятельница, что чудесным образом показывает ей, недостойной, Матерь Божья Голгофу, снятие с креста Спасителя Нашего… И тут увидела она, как подошла к своему Сыну Богоматерь, одетая не в простонародный хитон, а так, как на иконе, в одежды царские. Подошла и утёрла кровь с его лица и тела рукавом своей царственной одежды. Рукав был оторочен бобряным мехом. На мехе явственно осталась кровь Спасителя…
Игуменья проснулась… Нет! Это знак! Песнь сжигать и уничтожать нельзя! Но и в монастыре ей не место! Что же делать… Разве что отправить эту песнь подальше от людских глаз и ушей куда-нибудь в дикую Скифию? На север… Где и христиан-то настоящих нет… Да, наверное, так и надо будет сделать…
От людских глаз подальше…

Алексеем Мусиным-Пушкиным . Единственный известный науке средневековый список «Слова» погиб в огне московского пожара 1812 года , причём сведения об этом носят противоречивый и сбивчивый характер, что дало повод сомневаться в подлинности произведения.

Первое печатное известие об открытии «Слова» появилось за границей, в гамбургском журнале «Spectateur du Nord» г. (октябрь). «Два года тому назад, - писал неизвестный автор статьи из России, - открыли в наших архивах отрывок поэмы под названием: „Песнь Игоревых воинов“, которую можно сравнить с лучшими Оссиановскими поэмами». В «Историческом содержании песни», составляющем предисловие к изданию г., повторены почти те же самые выражения. Первое издание 1800 г. появилось без всяких указаний на лиц, трудившихся над чтением памятника, над его переводом, его подстрочными объяснениями, преимущественно с исторической стороны, на основании «Российской истории» Татищева . Только на стр. VII предисловия, в примечании, замечено, между прочим: «Подлинная рукопись, по своему почерку весьма древняя, принадлежит издателю сего (гр. Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину), который, чрез старания и просьбы к знающим достаточно российский язык, доводил чрез несколько лет приложенный перевод до желанной ясности, и ныне по убеждению приятелей решился издать оный на свет».

Источники текста

Сохранилось два полных воспроизведения текста «Слова» по Мусин-Пушкинской рукописи:

1. первое издание 1800 года , подготовленное Мусиным-Пушкиным, под заглавием: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новогорода-Северского Игоря Святославича» (М., 1800). В конце книги приложены «Погрешности» и «Поколенная роспись российских великих и удельных князей в сей песни упоминаемых». Открыв памятник, гр. Мусин-Пушкин сообщил о нем знатокам палеографии - Малиновскому, Бантышу-Каменскому и другим - и, разобрав его, составил свой собственный список, в который ввел разделение слов, предложений, заглавные буквы и пр. Этот список и лежал в основе издания.
2. снятая для Екатерины II в копия «Слова» («Екатерининская копия»). Копия эта издана академиком Пекарским в 1864 г. и Симони, более исправно, в 1889 г., в «Древностях и Трудах Московского археологического общества», XIII т.

Кроме этого, сохранились также выписки из погибшей рукописи, сделанные А. Ф. Малиновским и Н. М. Карамзиным , с заменами о некоторых чтениях оригинала сравнительно с текстом, приготовленным для издания 1800 г. (так назыв. бумаги Малиновского, отчасти описанные Е. В. Барсовым в его труде о С. о Полку Игореве; другой перевод, с заметками по рукописи Импер. публичн. библ., описан в «Отчете Импер. Публ. Библ., за 1889 г.», СПб., 1893 г., стр. 143-144). Значение имеет также выполненный для Екатерины ранний перевод «Слова», так как он делался не с вышеупомянутой копии.

Особенности утраченной рукописи

Сюжет

В кратких и сжатых выражениях «Слова» изображаются не только события неудачного похода на половцев новгород-северского князя Игоря в г., как об этом повествуется в летописях (в двух редакциях - южной и северной, по Ипатьевской летописи и по Лаврентьевской), но и припоминаются события из княжеских междоусобий, походов и удачных битв, начиная с древнейших времен. Перед нами как бы народная история, народная эпопея в книжном изложении писателя конца XII в.

Вступление

В начале автор «Слова» несколько раз обращается к своим читателям и слушателям со словом «братие», напр.: «почнем же, братие, повесть сию от старого Владимера до нынешняго Игоря». Затем следуют предания о княжеских певцах и о Бояне , некоторые из которых находят параллели в Начальной летописи , а также о русских племенах, набранные из разных сказаний и песен; «старые словеса» - песни - противопоставляются былинам позднейшего времени. Есть здесь и намек на старинную соколиную охоту, и на певцов-музыкантов с кифарами или гуслями : «Боян же, братие, не 10 соколов на стадо лебедей пущаше, но своя вещия персты на живая струны вскладаше: они же сами князем славу рокотаху».

Несомненно, что до «Слова о полку Игореве» существовали устные предания о походах князей и их единоборствах (вроде былин о богатырях), подобно тому как в «Слове» представляется Мстислав Храбрый , «иже зареза Редедю пред пълкы Касожьскими ». Эти предания захватывали события XI в., от старого Владимира I до Всеслава Полоцкого (+ 1101 г.). Встречаются неясные воспоминания о Трояне (это может быть римский император или языческое существо, упоминаемое в апокрифах, возможно, эпитет кого-либо из древнерусских князей), отклики языческих преданий о Велесе - деде певцов, о Хорсе -солнце, о Дажбоге - деде русичей , о Диве -лешем, об оборотнях вроде Всеслава Полоцкого .

Поход Игоря

Игорь - глава полка (похода); его речи руководят северских князей - «братию и дружину » (известная из древнерусских текстов формула обращения военачальника к отряду). Игорь видит затмение солнца (1 мая ) и предчувствует неудачу; но отчаянные побуждения биться до смерти ободряют князя, и он «вступает в злат стремень». Поход начинается. Неблагоприятные знамения преследуют полк Игорев. Поход намечен далеко в глубь степей, к морю, к Сурожу , Корсуню и Тмуторокани . Поэт говорит обо всем этом кратко, картинами: кликом Дива в стягах полков, мраком ночи, воем зверей и скрипом половецких телег, скрывающихся от русичей. Одна только ночь отделяет выступление в поход от первой битвы, обрисованной одними успехами и отдыхом «Ольгова хороброго гнезда», обогатившегося всякой добычей и задремавшего в поле.

С пятницы по воскресенье, как и в летописном подробном сказании Ипатьевской летописи, следуют решительные битвы несчастного Игорева полка, окруженного «в поле незнаемом и безводном» многочисленными половецкими полками. Единоборство князя Всеволода характеризует храбрость русских. Как герой Илиады , он «посвечивает» своим золотым шлемом и громит мечом по «шеломам оварьским» половцев. Для него не дороги ни раны, ни воспоминания о Чернигове , о красавице Глебовне, о своем «животе» и о чести золотых столов княжеских. Таков Ярый Тур Всеволод. Но храбрость его тщетна на Каяле-реке , под натиском всей земли половецкой.

Былые походы предка Игоря, Олега Святославича (которого он называет «Гориславичем»), вызывают у автора «Слова» самые тяжелые, самые грустные воспоминания: гибли князья, гибли люди в усобицах и княжеских «крамолах», раздавался звон мечей, носились тучи стрел и вились над полями вороны и галки. Автор, созерцая св. Софию в Киеве , переносится мыслью к Каяле, где третий день шумит и звенит оружие. Игорь заворачивает полки, чтобы высвободить своего брата Всеволода; но уже полегли храбрые русичи на берегу быстрой Каялы (может быть, нарицательное имя горестного места, от половецкого Каигы, Кайгу, или это Кагальник, Кальмиус , Кальчик , Яла). Действие полка Игорева кончено: «ничить трава жалощамчи, а древо с(я) тугою к земли преклонилось».

Золотое слово Святослава

Далее в «Слове» идут плачи по павшим, замечания о дальнейшем движении половцев на русскую землю, воспоминания об усобицах и успокоение на киевском великом князе Святославе Всеволодовиче . Автор «Слова» объясняет нынешние печали, стоны Киева и напасти Чернигова неблагоразумием молодых князей, их спорами за чужое, их крамолами. Контраст поразителен с недавней удачей великого князя Святослава над половцами в г.: «наступи на землю половецкую, притопта холмы и яруги, взмути реки и озера, иссуши потоки и болота, а поганого Кобяка (хана половецкого) из лукоморья яко вихрь выторже и падеся Кобяк в граде Киеве, в гриднице Святославли».

Место действия «Слова» переносится в Киев . Иностранцы (немцы, венецианцы, греки и мораване) живо сочувствуют удачам Святослава и несчастию Игоря. Следует сон великого князя Святослава, объяснение его боярами и «золотое слово» Святослава. Здесь, в сне Святослава, находится труднообъяснимое, испорченное место, каких еще несколько встречается и далее. Снилось князю в «тереме златоверхом», что треснула балка над ним, закаркали вороны и понеслись к морю с Оболони. А самого князя стали приготовлять к погребению: одели «черной паполомой на тесовой (или тисовой) кровати», стали оплакивать «синим вином с горем смешанным», стали сыпать крупный жемчуг - слезы на лоно. И сказали бояре князю: «горе твое от того, что два сокола слетели с золотого стола отцовского; соколов захватили в железные путины и припешали им крылья». Четыре князя попались в плен: Игорь, Всеволод, Олег и Святослав. Речь бояр переходит в образный, картинный плач: «тьма свет покрыла, снесеся хула на хвалу, тресну нужда на волю, готския девы запели на берегу Синего моря, позванивая русским золотом». Тогда великий князь Святослав изрекает свое «золотое слово», упрекая Игоря и Всеволода за излишнюю самонадеянность. И встал бы великий князь за обиду за свое гнездо; но он уже знает, как стонет под саблями половецкими Владимир Глебович.

Обращение к князьям

И вот не то Святослав, не то автор «Слова о полке Игореве» призывает и крупные силы современной Руси, и слабых, но мужественных князей: великого князя Всеволода и его близких Глебовичей, затем Ростиславичей, Рюрика и Давида, могущественного Ярослава Осмомысла Галицкого и знаменитого Романа с Мстиславом (Роман Волынский). Автор еще раз с горем вспоминает Игоря и снова призывает Мстиславичей и племя Всеслава, останавливаясь всего более на этом герое песен Бояна. Все это - удалые воители: Ярослав Черниговский со степняками кликом полки побеждает; Всеволод веслами может раскропить Волгу, а Дон вычерпать шлемами; Рюрик и Давид не боятся со своими дружинами ни ран, ни крови, плавая в ней золотыми шеломами; Ярослав Осмомысл носится со своими железными полками по Дунаю, подступает к Киеву, борется с степняками; Роман и Мстислав страшны для Литвы и половцев.

Плач Ярославны

Бегство Игоря из плена

Бог не оставляет праведника в руках грешников, говорит летописное сказание об Игоре - а по «Слове о полке Игореве», «Бог путь кажет Игореви из земли Половецкой в землю русскую». Автор как будто сам пережил бегство из плена от степняков: он помнит, с каким трепетом и ловкостью выбирался Игорь, под условный свист верного человека, с конем за рекой, как пробегал он степи, скрываясь и охотой добывая себе пищу, перебираясь по струям Дона.

Автору «Слова» припоминается песня о безвременной смерти юноши князя Ростислава, брата Владимира Мономаха (событие, случившееся за 100 лет до похода Игоря): оплакивания погибших были как бы выдающимися песнями и сказаньями русского народа. Ездят Гзак с Кончаком на следу беглеца и примиряются с бегством Игоря, как старого знакомого, который при случае явится близким человеком для степняков и по браку, и по языку, а иногда и по обычаям. Но Игорь ближе всего к русской земле, что предчувствует Гзак. Быстро переносит автор «Слова о полку Игореве» своего героя из степей в Киев, на радость странам-городам. «Игорь едет по Боричеву (и ныне - ул. Боричев ток, рядом с более известным Андреевским спуском) к святей Богородици Пирогощей (храм, находившийся на Подоле)».

Заключительным словом к князьям, возможно, ещё пленным, и к погибшей дружине заканчивается «Слово о полку Игореве».

Язык «Слова»

Книжные элементы отражаются и в языке «Слова» рядом с народными чертами старинного русского языка. Вследствие частой переписки «Слова» в дошедшем до нас списке утратило свои первоначальные черты, окрасилось особенностями новгородско-псковского говора (шизым, вечи, лучи, русици, дивицею и пр.); но и теперь оно еще отражает древнейшие черты русского литературного языка XII в. В общем это язык летописей, поучения Владимира Мономаха . В «Слове» немало затруднительных («тёмных») мест, возникших вследствие порчи текста или наличию редких слов (гапаксов). Почти каждое такое место не раз подвергалось истолкованиям. Одним из распространённых способов при толковании этих темных мест «Слова» являются палеографические конъектуры, например посредством гаплографии (объяснения И. И. Козловского (1866-1889), посмертно опубликованные в 1890 г. ).

«Слово» в древнерусской культуре

«Слово о полку Игореве» имеет много параллелей в древнерусской литературе и народной словесности. В летописях встречаются соответствующие выражения, как и в переводных славяно-русских повестях, хрониках и т. п. С русской народной словесностью «Слово о полку Игореве» имеет много общего, начиная с внешних средств выражения (эпитетов, сравнений, параллелизма и проч.) до образов природы, снотолкований, причитаний, запевов, заключений, изображения смерти и пр.

Вместе с тем «Слово о полку Игореве» как целое, с его сложной поэтической символикой, смелыми политическими призывами к князьям, языческой образностью, пёстрой композицией, необычным бессоюзным синтаксисом в значительной степени стоит особняком в древнерусской литературе и книжности, если не считать подражание XV века - «Задонщину», включающую в себя мозаику из огромного количества заимствованных пассажей «Слова» (но и в ней, например, нет имён языческих богов). Исследователи обычно сближают «Слово» со светской «княжеской» культурой ранней Руси, следы которой немногочисленны (в литературе к ней можно отчасти отнести Моление Даниила Заточника), с фольклором, с европейской скальдической литературой. Иногда предполагают, что «Слово» - случайно уцелевший осколок большой традиции, в которой существовало много подобных произведений (ср. упоминаемое в нём творчество Бояна).

Следы отдельных мотивов «Слова о полку Игореве» (Буй-тур Всеволод как лучник, Роман и Мстислав, вступающие «в злата стремени») ряд исследователей видит в знаменитых миниатюрах Радзивилловской летописи (XV век , но в основе миниатюры представляют собой копии более ранних иллюстраций). Существенно, что отмеченные мотивы отсутствуют в тексте как самой Радзивилловской летописи, так и, например, Ипатьевской , содержащей очень подробную повесть о походе Игоря.

Помимо «Задонщины» (текста северо-восточного происхождения), следом знакомства древнерусских книжников со «Словом» является несколько изменённая цитата из него во Псковском «Апостоле» 1307 года . Возможно, именно список, находившийся в начале XIV в. во Пскове, век или два спустя послужил протографом для Мусин-Пушкинской рукописи: в дошедшем до нас тексте филологи выделяют черты орфографии -XVI веков и псковские диалектные черты. Переписчик Мусин-Пушкинской рукописи (как и авторы и редакторы «Задонщины») уже многого не понимали в «Слове» и вносили в текст разного рода искажения. В целом можно сказать, что «Слово о полку Игореве» оставалось малоизвестным текстом для позднего русского Средневековья, что было связано с его жанровой и содержательной необычностью.

Вопросы территориального происхождения и авторства «Слова»

«Слово о полку Игореве» имеет предположительно южнорусское происхождение, возможно даже киевское. Подобные предположения вытекают из заключения «Слова», из восторженного отношения автора к великому князю киевскому Святославу, из любви к Киеву, к его горам. Поэтические описания природы степей у Дона и Донца создают впечатления о близком знакомстве автора с этими местами. Текст «Слова» говорит также о том, что он хорошо знаком не только с родным Киевом, но и с другими русскими землями - княжествами.

На протяжении всех двух веков со времени публикации «Слова» выдвигаются гипотезы разной степени доказательности о том, кто (конкретное лицо или круг лиц) мог бы быть его автором. Практически все известные по летописи деятели конца XII века назывались в качестве возможных кандидатур. В СССР со своими версиями выступали не только филологи и историки, но также и многочисленные любители (писатели, такие, как Алексей Югов , Олжас Сулейменов или Игорь Кобзев, и популяризаторы).

«Слово» - слишком короткий, необычный и сложный текст, чтобы по нему можно было уверенно судить о тех или иных свойствах его автора или сравнивать его с другими текстами той эпохи. Одни исследователи считали, что тон обращений автора к князьям указывают на то, что он сам был князем или членом княжеской фамилии (в частности, назывались имена самого Игоря, Ярославны , Владимира Игоревича и ряда других князей, включая крайне малоизвестных); другие, напротив, утверждали, что князь не мог называть князя «господином». По-разному оценивались и политические симпатии автора (одни считают, что он воспевает Игоря и принадлежит к его черниговскому клану , другие - что он осуждает его авантюру и симпатизирует потомкам Мономаха), и его территориальное происхождение (псковские черты в языке «Слова», скорее всего, говорят не об авторе, а о переписчике XV века). Выдвигалась даже маловероятная версия, что часть текста написана одним автором, другая часть - иным. Особую линию рассуждений на эту тему составляют попытки поиска прямо названного или «зашифрованного» имени автора в тексте, вычленение акростихов (так как первоначальная рукопись утрачена, такие реконструкции крайне уязвимы).

Скептическая точка зрения на «Слово»

Уже вскоре после публикации памятника многие критики высказывали сомнение в его подлинности (то есть в том, что это аутентичное древнерусское произведение, а не мистификация XVIII века). После публикации в середине XIX века «Задонщины » - сохранившегося в шести списках произведения XV в., несомненно связанного со «Словом» (вплоть до заимствования целых пассажей), подлинность «Слова» долгое время никем не оспаривалась.

Однако в конце XIX века французским славистом Луи Леже, а в 1920-1950-е годы Андре Мазоном были выдвинуты новые скептические гипотезы относительно происхождения «Слова». По мнению Мазона и ряда других французских исследователей, «Слово о полку Игореве» было создано в конце XVIII века по образцу «Задонщины», причём в качестве сюжета был использован пересказ событий XII в., сделанный В. Н. Татищевым по несохранившимся летописям (некоторые современные исследователи, такие, как А. П. Толочко, считающие «татищевские известия» совершенным вымыслом историка XVIII в., трактуют возможные параллели между «Словом» и Татищевым как аргумент против подлинности «Слова»). Авторство текста Мазон приписывал А. И. Мусину-Пушкину, Н. Н. Бантышу-Каменскому или архимандриту Иоилю Быковскому . Иоиля Быковского считал автором «Слова» также советский историк А. А. Зимин (работавший над проблемой в В 2004 году А. А. Зализняк , всесторонне исследовав проблему, показал , что фальсификатор XVIII в. никак не мог располагать лингвистическими знаниями, необходимыми для создания известного нам текста «Слова»; кандидатура Добровского также на эту роль не подходит, так как сведения о древней славянской грамматике, изложенные в его сочинениях, отличаются от фактов грамматики «Слова» (О. Б. Страхова). В частности, Зализняк доказывает, что характер употребления так называемых клитик в тексте «Слова» соответствуют параметрам «некнижных» текстов XII века, ориентирующихся на живую речь (знаний об этих параметрах у предполагаемых фальсификаторов XVIII века заведомо не было); аналогичные наблюдения были сделаны и над другими компонентами грамматики. Кроме того, по наблюдениям и подсчётам исследователей, приходящих к выводу о подлинности «Слова», ряд параметров демонстрирует несомненную зависимость текста «Задонщины» от текста «Слова», но не наоборот (частотность союзов в различных частях текста, поновления грамматики, искажения и перетасовки ряда пассажей, естественно выглядящих в контексте «Слова»).

Дискуссия о «Слове» как подделке XVIII в. стала исключительно полезным стимулом в деле исследования памятника.

Особую точку зрения выдвинул Лев Гумилёв , предположивший, что «Слово» - иносказательное сочинение, созданное в XIII веке, в нём под видом половцев изображены монголы, а под видом Игоря и русских князей конца XII в. - Александр Невский, Даниил Галицкий и их современники. Версия Гумилёва опирается, в свою очередь, на его концепциях происходившего на Руси и в Орде в XIII в., не получивших признания среди историков. Концепцию истории «Слова», предлагаемую Гумилёвым, критиковали Б. А. Рыбаков и Я. С. Лурье.