Писатель Эмиль Золя родился 2 апреля 1840 года в Париже и рос в итальянско-французской семье. Детство и школьный период Эмиль провел в Экс-ан-Провансе. Когда ему еще не исполнилось 7 лет, скончался отец и семья оказалась в очень непростом финансовом положении. Госпожа Золя с расчетом на поддержку друзей покойного супруга вместе с сыном в 1858 переезжает в Париж.

В начале 1862 года Эмиль устроился на работу в издательство «Ашет», к котором он неплохо зарабатывает и мог свободное время тратить на литературные занятия. Золя читает запоем, следит за новыми изданиями, пишет рецензии на последние книжные новинки для журналов и газет, заводит знакомство с популярными писателями, пробует себя в прозе и поэзии.

В издательстве Золя проработал примерно 4 года и уволился, надеясь, что сможет прожить за счет литературного таланта. И в 1864 он издает дебютную книгу «Сказки Нинон», объединившую рассказы разных лет. Этот период творчества отличается влиянием романтизма.

В ноябре 1865 года выходит в свет его первый роман "Исповедь Клода", который он посвятил своим друзьям - Полю Сезанну и Батистену Байлю. Приехавший в Париж из Экса Сезанн вводит Золя в круг живописцев, вместе они посещают мастерские Камилла Писсарро, Эдгара Дега, встречаются с Эдуаром Мане и многими художниками. Эмиль Золя энергично включился в борьбу талантливых мастеров, своим оригинальным творчеством бросивших вызов традиционной академической школе.

В романах «Исповедь Клода», «Завещание умершей», «Марсельские тайны» показаны история возвышенной любви, противопоставление реальности и мечты, передан характер идеального героя.

Особенного внимания заслуживает роман «Исповедь Клода». Это жесткая и слабо завуалированная автобиография. Данная неоднозначная книга сделала личность Эмиля скандальной и принесла долгожданную популярность.

Эмиль Золя. Портрет работы Эдуарда Мане. 1868

В 1868 году у Эмиля возникла идея написания серии романов, которые были бы посвящены одной семье - Ругон-Маккарам. Судьбы этих людей исследовали уже несколько поколений. Первые книги из серии не очень заинтересовали читателей, но 7 том «Западня» был обречен на большой успех. Он не только приумножил славу Золя, но и его состояние. И все последующие романы серии поклонники творчества этого французского писателя встретили с огромным энтузиазмом.

Двадцать томов большого цикла «Ругон-Маккары» - это самое главное литературное достижение Золя. Но ранее он еще успел написать «Терезу Ракен». После своего ошеломляющего успеха Эмиль издал еще 2 цикла: «Три города» — «Лурд», «Рим», «Париж»; а также «Четыре Евангелия» (всего было 3 тома). Таким образом Золя стал первым романистом, который создал серию книг о членах одной семьи. Сам писатель, называя причины выбора такой структуры цикла, утверждал, что хотел продемонстрировать действие законов наследственности.

Золя трудился над этим циклом более 20 лет. У истоков замысла эпопеи Золя стояла «Человеческая комедия» О. де Бальзака, однако бальзаковскому исследованию социальных и нравственных пружин, управляющих человеком, Золя противопоставляет исследование темперамента, физиологической конституции, наследственности в сочетании с воздействием социального, «средового» фактора - происхождения, воспитания, условий жизни.

Золя вводит в литературу данные естественнонаучных открытий: медицины и физиологии (труды физиологов и психиатров К. Бернара, Ш. Летурно), социал-дарвинизма и эстетики позитивизма (Э. Ренан, И. Тэн). Поистине эпический охват всех сторон общественной и частной жизни заметен, в первую очередь, в тематическом разнообразии цикла. Здесь и Франко-прусская война («Взятие Плассена», «Разгром»), и крестьянство и деревенский быт («Земля»), и труд шахтёров и социалистическое движение («Жерминаль»), и жизнь богемы, первые выступления художников-импрессионистов против академизма («Творчество»), и биржа и финансы («Деньги»), и торговля («Дамское счастье», «Чрево Парижа»), и куртизанки и «дамы полусвета» («Нана»), и психология религиозного чувства («Мечта»), и преступления и патологические наклонности («Человек-зверь»).

Мопассан назвал роман «Творчество»«изумительным». Русский критик Стасов писал «Как верно изображен художественный мир нынешней Франции! Как верно представлены разнообразные характеры и личности современных художников!»

"Творчество" - четырнадцатый роман серии - Золя начал писать в мае 1885 года и закончил через девять месяцев. 23 февраля 1886 года он сообщает своему другу Сеару: "Мой дорогой Сеар, лишь сегодня утром я разделался с "Творчеством". Это книга, в которой я запечатлел свои воспоминания и выплеснул душу...".

Рамки "Творчества", как определил его Золя в плане, составленном в 1869, - "художественный мир; герой - Клод Дюваль (Лантье), второе дитя рабочей четы. Причудливое действие наследственности".

В основу сюжета "Творчества" легли некоторые реальные события и факты из жизни писателя и его друзей - Сезанна и Байля, а также Эдуарда Мане, Клода Моне и многих других. Содержание романа связано с той полемикой, которую в 60-х годах писатель вел в защиту группы молодых живописцев. В 1866, в канун открытия Салона - традиционной выставки изобразительного искусства, - в печати появились две нашумевшие статьи тогда еще мало кому известного критика Эмиля Золя. В этих статьях он упрекал жюри, отбиравшее картины для выставки, в том, что оно не пожелало дать публике возможность увидеть "смелые, полнокровные картины и этюды, взятые из самой действительности" . В Салоне, указывал Золя, полотна талантливых живописцев не представлены только потому, что их творчество отрицает окостеневшие традиции академической школы и тем самым подрывает престиж влиятельной касты.

Много велось споров по поводу прототипов основных персонажей "Творчества". Утверждали, что Сандоз - это портрет самого Золя (в рукописных заметках к "Творчеству" Золя указывал, что " Сандоз введен для того, чтобы осветить мои идеи об искусстве"); в Фажероле видели одновременно Поля Бурже и Гиеме, в критике Жори - портрет Поля Алексиса, в образе Бонграна находили много от Мане, но еще больше от Флобера. Что касается Клода Лантье, то в своих рукописных заметках к "Творчеству" Золя пишет: "Клод, покончивший с собой перед своим незавершенным творением, это Мане, Сезанн, но больше Сезанн".
Однако не следует рассматривать "Творчество" как историю импрессионизма. Роман Золя, в первую очередь - это роман об отношении искусства к действительности, в ответ на убеждения критиков, что искусство с реальной жизнь несовместимы. Золя же выступил в защиту искусства жизненной правды. На трагическом примере судьбы Клода Лантье он показал, что "только творцы жизни торжествуют в искусстве, только их гений плодотворен...". Этот вывод писателя утверждает несостоятельность субъективно - идеалистического взгляда на искусство.
Роман Эмиля Золя приоткрывает завесу в мир людей, всей душой преданных искусству, людей, ежедневно переживающих и ад, и рай, не побоявшихся бросить вызов застывшему в однообразности миру.

Отрывок из романа «Творчество»

«Ослепительная вспышка молнии вновь осветила ее, и она, сразу умолкнув, широко раскрыв глаза, в ужасе стала озираться по сторонам. Окутанный лиловатой мглой, вставал перед ней незнакомый город, подобный призраку. Дождь кончился. На другом берегу Сены, на набережной Дез-Орм, обозначились маленькие, серые, испещренные вывесками дома с неровной линией крыш; за ними горизонт расширялся, светлел, его обрамляли налево — синий шифер крыш на башнях ратуши, направо — свинцовый купол собора св. Павла. Сена в этом месте очень широка, и девушка не могла оторвать глаз от ее глубоких, черных тяжелых вод, катившихся от массивных сводов моста Мари к воздушным аркам нового моста Луи-Филиппа. Река была усеяна какими-то причудливыми тенями-то была спящая флотилия лодок и яликов; а к набережной были пришвартованы плавучая прачечная и землечерпательная машина; у противоположного берега стояли баржи, наполненные углем, шаланды, груженные строительным камнем, и над всем возвышался гигантский грузоподъемный кран. Свет молнии померк. Все исчезло.»

Читать роман полностью

Республиканец и демократ Золя сотрудничал с оппозиционной печатью, писал и распространял статьи, разоблачающие французскую военщину и реакционный режим Наполеона.

Когда Золя вмешался в скандальное дело Дрейфуса, это стало сенсацией. Эмиль был убежден, что офицера французского генерального штаба Альфреда Дрейфуса, который по национальности был евреем, в 1894 г. несправедливо осудили за продажу военных секретов Германии. Так писатель разоблачил армейское руководство, указав на их ответственность за судебную ошибку. Золя оформил свою позицию в виде открытого письма и с заголовком «Я обвиняю» послал его президенту республики. За клевету литератора приговорили к году тюрьмы. Но Эмиль сбежал в Англию и вернулся на родину в 1899 году, когда Дрейфуса наконец-то оправдали.

Золя стал вторым после Виктора Гюго в рейтинге популярности французских писателей. Но 28 сентября 1902 года писатель из-за несчастного случая скоропостижно скончался в собственной парижской квартире. Он отравился угарным газом. Но, скорее всего, это подстроили его политические враги. Эмиль Золя был страстным защитником гуманизма и демократии, за что и поплатился своей жизнью.

goldlit.ru ›Золя

Эмиль Золя

ТВОРЧЕСТВО

Стояла июльская жара. Клод до двух часов ночи бродил по Рынку, он никак не мог вдосталь налюбоваться красотой ночного Парижа. Когда он проходил мимо ратуши и часы на башне пробили два, его застигла гроза. Дождь зачастил с такой силой, капли были такие крупные, что Клод, растерявшись от неожиданности, пустился почти бегом по Гревской набережной. Добежав до моста Луи-Филиппа, он почувствовал, что задыхается, и остановился; решив, что глупо бояться дождя, он медленно пошел через мост, размахивая руками, наблюдая, как газовые фонари гаснут под ливнем и все кругом погружается в непроглядную темноту.

Клод был уже почти дома. Когда он повернул на Бурбонскую набережную, вспышка молнии осветила на острове св. Людовика старинные особняки, вытянувшиеся прямой линией по узкой улице вдоль Сены. Вспышки молний отражались в высоких окнах с незакрытыми жалюзи, придавая печальный вид фасадам и выхватывая из мрака то каменный балкон, то перила террасы, то скульптурные украшения фронтона. Мастерская художника находилась поблизости, на углу улицы Фам-Сан-Тет, под самой крышей старинного особняка Мартуа. Набережная то озарялась молнией, то вновь погружалась во мрак; и вдруг ужасающий удар грома потряс спящие улицы.

Подойдя к низкой, обитой железом сводчатой двери, Клод, которого совсем ослепил дождь, стал шарить по стене, отыскивая звонок, и вздрогнул от неожиданности, наткнувшись в темноте на человеческое тело. При новой вспышке молнии он увидел высокую девушку, одетую в черное; она совершенно промокла и дрожала от страха. Новый удар грома оглушил их обоих. Клод вскрикнул:

Черт побери! Вот не ожидал… Кто вы? Как вы сюда попали?

Все опять погрузилось во мрак. Клод слышал только, как девушка всхлипывает.

Сударь, умоляю вас, не обижайте меня… - лепетала она. - Во всем виноват извозчик, которого я наняла на вокзале; он страшно ругался, и он бросил меня здесь… поезд из Невера сошел с рельс. Мы опоздали на четыре часа, и на вокзале я не нашла того, кто должен был встретить меня… Боже мой! Ведь я впервые в Париже, сударь, я совершенно не знаю, где я очутилась…

Ослепительная вспышка молнии вновь осветила ее, и она, сразу умолкнув, широко раскрыв глаза, в ужасе стала озираться по сторонам. Окутанный лиловатой мглой, вставал перед ней незнакомый город, подобный призраку. Дождь кончился. На другом берегу Сены, на набережной Дез-Орм, обозначились маленькие, серые, испещренные вывесками дома с неровной линией крыш; за ними горизонт расширялся, светлел, его обрамляли налево - синий шифер крыш на башнях ратуши, направо - свинцовый купол собора св. Павла. Сена в этом месте очень широка, и девушка не могла оторвать глаз от ее глубоких, черных тяжелых вод, катившихся от массивных сводов моста Мари к воздушным аркам нового моста Луи-Филиппа. Река была усеяна какими-то причудливыми тенями-то была спящая флотилия лодок и яликов; а к набережной были пришвартованы плавучая прачечная и землечерпательная машина; у противоположного берега стояли баржи, наполненные углем, шаланды, груженные строительным камнем, и над всем возвышался гигантский грузоподъемный кран. Свет молнии померк. Все исчезло.

«Вранье, - подумал Клод, - это просто потаскушка, шатается по улицам в поисках мужчины».

Он не доверял женщинам; ему казалась глупой выдумкой вся эта история: и опоздавший поезд и грубиян-извозчик. При новом ударе грома перепуганная девушка опять забилась в угол.

Не можете же вы здесь ночевать! - обратился к ней Клод, повысив голос.

В ответ она еще сильнее расплакалась и, всхлипывая, прошептала:

Сударь, умоляю вас, проводите меня в Пасси… Ведь мне надо в Пасси.

Он пожал плечами, - за дурака она его, что ли, принимает? Машинально он повернулся в сторону набережной Селестен, где находилась извозчичья стоянка. Там не было видно ни одного светящегося фонаря.

В Пасси, милочка, а почему бы не в Версаль?.. Какого черта! Где раздобудешь извозчика в такую погоду, да еще так поздно?

Но тут опять сверкнула молния, и девушка пронзительно закричала; на этот раз город показался ей трагическим, как бы обрызганным кровью. Берега реки окаймляли бездонную пропасть, озаренную отблесками пожара. В потрясенном сознании девушки запечатлелись мельчайшие детали, вплоть до закрытых ставен на набережной Дез-Орм и улиц Мазюр и Паон-Блан, двумя узкими щелями прорезавших линию домов на набережной: у моста Мари так четко вырисовывались большие платаны, что, казалось, можно было пересчитать листья в их густых зеленых кронах, а на другой стороне, под мостом Луи-Филиппа, у пристани стояли вытянувшиеся в четыре ряда баржи, до самого верха груженные сверкающими желтыми яблоками, виднелись водовороты, высокая труба плавучей прачечной, неподвижная цепь землечерпательной машины, кучи песка возле пристани - все это причудливое сочетание вещей, громоздившихся на ночной реке, бездна, разверзшаяся от одного края горизонта до другого. Небо, померкло, река катила темные воды под оглушительные раскаты грома.

Господи! Все кончено… Боже мой, что же будет со мной?

Дождь возобновился; подхлестываемый ветром, он несся по набережной с силой прорвавшейся плотины.

Позвольте мне пройти, - сказал Клод, - немыслимо здесь оставаться.

Оба они совершенно промокли. При тусклом свете газового фонаря на углу улицы Фам-Сан-Тет Клод видел, что девушку облепило мокрое платье и по нему ручьем стекает вода; ураган сотрясал дверь, к которой она прижалась. Внезапно Клода охватила жалость: вот в такую же грозовую ночь он однажды подобрал на улице промокшую собачонку. Но он не любил давать волю своим чувствам, к тому же он никогда не водил к себе девушек; он относился к ним, как неопытный юнец, не знающий женщин, скрывая за грубой фанфаронадой мучительную застенчивость. Эта девица принимает его, по-видимому, за идиота, если думает подцепить таким образом своими водевильными россказнями. В конце концов он все же сказал:

Довольно валять дурака, пойдем… Переночуете у меня… Она еще больше растерялась, все дальше забиваясь в угол.

К вам! Боже мой! Нет, нет, это невозможно… Прошу вас, сударь, проводите меня в Пасси.! Умоляю вас на коленях!

Клод вышел из себя. К чему это ломанье, раз он согласился приютить ее? Он уже дважды дергал за ручку звонка. Наконец дверь приоткрылась, и он втолкнул незнакомку.

Нет, нет, оударь, говорю вам, нет…

Но молния вновь ослепила ее, и, когда загрохотал гром, она, обезумев от ужаса, рывком вбежала в дверь. Тяжелая дверь захлопнулась, она оказалась под высокими сводами, в полнейшей темноте.

Мадам Жозеф, это я! - крикнул Клод консьержке.

Дайте руку, нам надо пройти через двор.

Не сопротивляясь больше, ошеломленная, растерянная, она протянула ему руку. Опять они очутились под проливным дождем и, прижавшись друг к другу, стремительно перебежали двор. Это был огромный, старинный барский двор с каменными арками, которые терялись в темноте. Наконец они добрались до узенького входа, без двери. Клод выпустил ее руку, и она услышала, как он с проклятиями чиркает спичками. Все спички отсырели, и им пришлось подниматься ощупью.

Держитесь за перила, будьте осторожней, ступеньки высокие.

Еле передвигая ноги, спотыкаясь на каждом шагу, она поднялась на третий этаж по старинной узкой лестнице, черному ходу барского особняка. Затем он предупредил ее, что теперь надо свернуть в длинный коридор, и она, следуя за ним, вступила туда, ощупывая руками стены бесконечных переходов, которые привели их обратно к фасаду здания, выходившему на набережную. Потом им еще раз пришлось подниматься по лестнице; теперь это была чердачная лестница, в один этаж; шаткие, скрипучие, деревянные ступеньки без перил ускользали из-под ног, как плохо прилаженные доски стремянки. Лестничная площадка была так мала, что девушка наткнулась на Клода, который отыскивал ключ. Наконец он отпер дверь.

Эмиль Золя оставил после себя не только много литературных произведений и публицистических статей, но и противоречивую биографию, которая вызывает больше вопросов, нежели дает ответов.

Его творчество стало новым этапом в развитии французской и мировой литературы. Писал Эмиль Золя произведения, список которых увеличивался с годами его авторской деятельности. С самыми основными из них ознакомимся дальше. Вот перечень некоторых из них:

• «Сказки Нинон».
• «Марсельские тайны».
• «Завещание умершей».
• «Исповедь Клода».
• «Западня».
• «Деньги».
• «Истина» и другие.

Детство

Отец писателя был инженером-строителем итальянского происхождения, мать -француженкой. Детство поэта прошло в Провансе, в маленьком уютном городке Эксе, который потом он будет часто описывать в своих произведениях.

Авантюризм отца и его преждевременная смерть обрекли семью на трудное материальное положение и заставили госпожу Золя с сыном переехать во Францию, где она рассчитывала на помощь друзей покойного мужа.

Юность

Юношеские годы прошли в большой бедности. Но мечты об известности и писательском будущем не покидали Золя. Эмиль, несмотря на бедность, видел себя в будущем признанным и прославленным писателем.

В 1862 году ему удается получить место в известном парижском издательстве «Ашетт». Эта работа дает ему надежду и возможность проявить свои таланты. И правда, ему уже не нужно думать о хлебе насущном, а все свободное время он может посвятить литературе. Он много читает, изучает новинки литературы и пробует себя в качестве рецензента и журналиста. Благодаря этому его начинают публиковать в популярных французских изданиях, он получает возможность знакомиться лично с известными писателями и поэтами того времени. Тогда же он начинает делать первые попытки в поэзии и прозе.

Первые пробы пера

Титанический труд и непрерывное стремление к литературному Олимпу делают возможным издание первой книги Золя. Эмиль издал ее в 1864 году. Книга «Сказки Нинон» объединила рассказы прошлых лет, открыла писателя для общества, дала толчок к новым достижениям на литературном поприще.

После четырех лет работы в издательстве Золя уволился в надежде обеспечить себе имя в литературе.

В последующие годы издает Эмиль Золя книги, список которых характеризуется влиянием романтизма и по стилистике очень напоминают произведения Гюго и Санд. Это романы «Марсельские тайны» и «Завещание умершей».

"Исповедь Клода"

Роман «Исповедь Клода» - это легко завуалированное автобиографическое произведение, автор которого - Эмиль Золя. Биография писателя связывает данный роман с первым опытом в большой прозе, где так ярко изображено идейно-эстетическое становление творца. Благодаря этому произведению Эмиль получил скандальную популярность.

Э. Золя в своих литературных поисках стремится к созданию новых невымышленных героев с их реальными проблемами и конфликтами. Он желает выпустить новый роман, отвечающий времени, в котором жил писатель. Золя начинает интересоваться работами ученых естественных наук. Писатели современности братья Гонкуры и художники-импрессионисты тоже наложили отпечаток на новые этапы творчества Золя. Эмиль видит в натурализме естественное формирование реализма в новейших условиях развития литературы. Свежая идея позитивизма стала новой страницей в творчестве такого писателя, как Эмиль Золя.

Книги и статьи, изданные в период с 1867 по 1881 гг., скорее, тяготеют к публицистическому жанру. На их страницах поднимаются вопросы литературных направлений и их особенностей.

Сага о Ругон-Маккарах

Приблизительно в 1868 году у писателя возникла идея о написании целой серии романов, посвященных семейному клану Ругон-Маккары. История семьи описывается сквозь пять поколений. Различные сюжетные линии дали автору возможность показать многогранность жизни французов в рамках одной семьи. Это было новым действием в литературе и стало очень популярным для последующих поколений писателей. Золя сумел поднять ряд острых проблем, чем обратил внимание на свою персону.

Первые тома этой книги не привлекли внимания ни критиков, ни читателей. Но зато благодаря седьмому тому («Западня») получил огромный успех Эмиль Золя. Книги помогли стать ему богатым, и он наконец смог купить дом в Медоне вблизи Парижа. Это стало началом создания натуралистичной литературной школы, вокруг которой собрались молодые писатели того времени. Это литературное течение оказалось недолговечным, но сумело открыть миру много молодых талантов, таких как Ги де Мопассан и Ж. К. Гюсманс.

Признание

Наконец после стольких лет нищеты пришло признание к такому автору, как Эмиль Золя. Произведения, список которых каждый год пополнялся все новыми произведениями, статьями и очерками, изображали реальную жизнь французов, его современников.

Дальнейшие серии романа о семействе Ругонов общество встретило с большим интересом - их одинаково ругали и восхищались ими. В общем, сага о семействе насчитывает двадцать томов и является основным литературным творением Золя. Эмиль становится первым романистом, который сумел создать целую серию книг, представив переплетение сложных сюжетных линий и человеческих судеб на примере одной семьи. В этой фундаментальной работе была одна главная цель - показать влияние наследственности.

Сага о семействе Ругонов-Маккаров была окончена, признана вершиной французского реализма и принесла писателю славу и почитание. Были навсегда забыты ужасы голодного детства и учебы в казенном колледже. Всеобщее признание и большие гонорары абсолютно не предполагали недоразумений с правительством.

Дело Дрейфуса

Но, несмотря на это, Золя сумел объявить о несогласии с системой в деле Дрейфуса. Эта история началась в 1894 году, когда было обнаружено письмо некого военного французской армии, адресованное немецкому правительству, с предложением передачи секретных данных. Подозрение упало на капитана еврейского происхождения Альфреда Дрейфуса. В процессе разбирательств по делу он был осужден и отправлен в ссылку.

Всеобщая ненависть к евреям во французском обществе процветала и достигла огромных масштабов, было организовано много антисемитских движений. В то время даже католическая церковь яростно распространяла антиеврейские настроения.

Какое влияние на эти события имел Эмиль Золя? Творчество писателя неоднократно изображало евреев в самом непригодном свете. Один из таких романов - «Деньги», где главный герой, несмотря на свой род занятий и мошенничество, горячо ненавидит евреев за то, что те захватили весь контроль над главными финансовыми потоками страны.

Золя выступил в защиту Дрейфуса и на страницах французской газеты L’Aurore появилась его скандальная публикация «Я обвиняю!..». Это вызвало большой резонанс во французском обществе, а поэт был обвинен, лишен ордена Почетного Легиона и приговорен к году тюремного заключения. Ему даже пришлось бежать из страны, хотя вскоре он смог вернуться, а дело невиновного капитана пересмотрели.

После переоценки взглядов на антисемитизм написал новые произведения Эмиль Золя. Библиография последних лет является ярким подтверждением этого. Он вывел образ интеллигентного ремесленника в романе «Истина». Золя даже мечтал посетить Палестину, но внезапная смерть помешала этому. Вокруг его внезапного ухода тоже немало кривотолков. Официальной причиной смерти писателя по сей день считается отравление угарным газом.

Натурализм

Искусство Золя считал не просто вымыслом творца, он обращал пристальное внимание на изучение научных фактов. Как считал Эмиль, писатель или художник должен быть натуралистом и в своем творчестве уподобляться ученому.

Во Франции появилась новая литературная школа, основоположником которой являлся Эмиль Золя. Биография писателя полна противоречивыми фактами. Он сумел порвать шаблоны, заложенные предшественниками. Перенесение научных методов в сферу искусства и литературы было вполне объяснимо. Ведь в то время перед естествознанием просто преклонялись и отводили ему одну из главных ролей в культурном развитии страны.

Игнорирование условностей и вымысла стало основной теорией. Его натуралистичная концепция была наполнена крайностями и разногласиями, но все же творчество писателя еще раз доказывает, что художник в нем был сильнее, нежели теоретик.

По романам писателя создано много фильмов и театральных постановок, некоторые из них отмечены престижными кинематографическими наградами. И о нем самом написана книга, по которой снята биографическая драма, где Золя Эмиль изображен как борец с системой.

Золя, Эмиль (Zola, Emile) (1840-1902), французский писатель. Родился 2 апреля 1840 в Париже, в итало-французской семье: итальянцем был отец, инженер-строитель. Детские и школьные годы Эмиль провел в Экс-ан-Провансе, где одним из его ближайших друзей был художник П. Сезанн. Ему было неполных семь лет, когда отец скончался, оставив семью в бедственном положении. В 1858, рассчитывая на помощь друзей покойного мужа, г-жа Золя переехала с сыном в Париж. В начале 1862 Эмиль сумел найти место в издательстве «Ашет». Проработав около четырех лет, он уволился в надежде обеспечить свое существование литературным трудом. В 1865 Золя опубликовал первый роман - жесткую, слабо завуалированную автобиографию Исповедь Клода (La Confession de Claude, 1865). Книга доставила ему скандальную известность, которую еще более умножила горячая защита живописи Э. Мане в его обзоре художественной выставки 1866. Примерно в 1868 у Золя возник замысел серии романов, посвященных одной семье (Ругон-Маккаров), судьба которой исследуется на протяжении четырех-пяти поколений. Разнообразие романных сюжетов давало возможность показать многие стороны французской жизни в период Второй империи. Первые книги серии не вызвали большого интереса, зато седьмой том, Западня (L"Assommoir, 1877), снискал большой успех и принес Золя как славу, так и богатство. Он приобрел дом в Медоне около Парижа и собрал вокруг себя молодых писателей (среди них были Ж.К. Гюисманс и Ги де Мопассан), образовавших недолговечную «натуралистическую школу». Последующие романы серии были встречены с громадным интересом - их с одинаковым усердием поносили и превозносили. Двадцать томов цикла Ругон-Маккары представляют собой главное литературное достижение Золя, хотя необходимо отметить и написанную ранее Терезу Ракен (Therese Raquin, 1867) - глубокое исследование чувства раскаяния, постигающего убийцу и его сообщницу. В последние годы жизни Золя создал еще два цикла: Три города (Les Trois Villes, 1894-1898) - Лурд (Lourdes), Рим (Rome), Париж (Paris); и Четыре Евангелия (Les Quatre Evangiles, 1899-1902), оставшееся незаконченным (четвертый том написан не был). Золя стал первым романистом, создавшим серию книг о членах одной семьи. Его примеру последовали многие, в т.ч. Ж. Дюамель (хроники Паскье), Д. Голсуорси (Сага о Форсайтах) и Д. Мастерс (книги о Сэвиджах). Одной из причин, побудивших Золя избрать структуру цикла, было желание показать действие законов наследственности. Ругон-Маккары являются отпрысками слабоумной женщины, которая умирает в последнем томе серии, достигнув столетнего возраста и полностью лишившись рассудка. От ее детей - одного законного и двух незаконных - берут начало три ветви рода. Первая представлена процветающими Ругонами, члены этой семьи фигурируют в таких романах, как Его превосходительство Эжен Ругон (Son Excellence Eugene Rougon, 1876) - исследование политических махинаций в царствование Наполеона III; Добыча (La Curee, 1871) и Деньги (L"Argent, 1891), где речь идет о спекуляциях земельной собственностью и ценными бумагами. Вторая ветвь рода - семейство Муре. Октав Муре, честолюбивый волокита в Накипи (Pot-Bouille, 1882), создает один из первых парижских универмагов на страницах Дамского счастья (Au Bonheur des dames, 1883), тогда как другие члены семьи ведут более чем скромную жизнь, подобно деревенскому священнику Сержу Муре в загадочном и поэтичном романе Проступок аббата Муре (La Faute de l"Abbe Mouret, 1875). Представители третьей ветви, Маккары, отличаются крайней неуравновешенностью, поскольку их предок Антуан Маккар был алкоголиком. Члены этой семьи играют выдающуюся роль в самых сильных романах Золя - таких, как Чрево Парижа (Le Ventre de Paris, 1873), где воссоздана атмосфера центрального рынка столицы; Западня, в которой суровыми тонами изображается жизнь парижских рабочих в 1860-е годы; Нана (Nana, 1880), чья героиня, представительница третьего поколения Маккаров, становится проституткой и ее сексуальный магнетизм приводит в смятение высший свет; Жерминаль (Germinal, 1885), величайшее творение Золя, посвященное забастовке шахтеров на рудниках северной Франции; Творчество (L"Oeuvre, 1886), куда включены характеристики многих прославленных художников и литераторов эпохи; Земля (La Terre, 1887), повествование о крестьянской жизни; Человек-зверь (La Bete humaine, 1890), где описывается жизнь железнодорожных рабочих, и, наконец, Разгром (La Debacle, 1892), изображение франко-прусской войны и первый крупный военный роман во французской литературе. Ко времени завершения цикла (1903) Золя пользовался всемирной известностью и, по общему мнению, был крупнейшим после В. Гюго писателем Франции. Тем более сенсационным было его вмешательство в дело Дрейфуса (1897-1898). Золя пришел к убеждению, что Альфред Дрейфус, офицер французского генерального штаба, еврей по национальности, в 1894 был несправедливо осужден за продажу военных секретов Германии. Разоблачение армейской верхушки, несущей главную ответственность за очевидную судебную ошибку, приняло форму открытого письма президенту республики с заголовком Я обвиняю (J"accuse, 1898). Приговоренный за клевету к году тюремного заключения, Золя бежал в Англию и смог вернуться на родину в 1899, когда ситуация изменилась в пользу Дрейфуса.28 сентября 1902 Золя скоропостижно умер в своей парижской квартире. Причиной смерти стало отравление угарным газом - «несчастный случай», скорее всего, подстроенный его политическими врагами.

Механик Этьен Лантье, изгнанный с железной дороги за пощечину начальнику, пытается устроиться на работу в шахту компании Монсу, что близ городка Воре, в поселке Двухсот Сорока. Работы нет нигде, шахтеры голодают. Место для него на шахте нашлось лишь потому, что накануне его прихода в Воре умерла одна из откатчиц. Старый забойщик Маэ, чья дочь Катрина работает с ним в шахте второй откатчицей, берет Лантье в свою артель.

Работа невыносимо трудна, и пятнадцатилетняя Катрина выглядит вечно изможденной. Маэ, его сын Захария, артельщики Левак и Шаваль работают, лежа то на спине, то на боку, протискиваясь в шахте шириной едва в полметра: угольный пласт тонок. В забое невыносимая духота. Катрина и Этьен катают вагонетки. В первый же день Этьен решает было покинуть Воре: этот ежедневный ад не для него. На его глазах руководство компании разносит шахтеров за то, что те плохо заботятся о собственной безопасности. Молчаливое рабство шахтеров поражает его. Только взгляд Катрины, воспоминание о ней заставляют его остаться в поселке еще на некоторое время. Маэ живут в непредставимой бедности. Они вечно должны лавочнику, им не хватает на хлеб, и жене Маэ ничего не остается, как пойти с детьми в усадьбу Пиолена, принадлежащую помещикам Грегуарам. Грегуары, совладельцы шахт, иногда помогают бедным. Хозяева усадьбы обнаруживают в Маэ и её детях все признаки вырождения и, вручив ей пару старых детских платьиц, преподают урок бережливости. Когда женщина просит сто су, ей отказывают: подавать -- не в правилах Грегуаров. Детям, однако, дают кусок булки. Под конец Маэ удается смягчить лавочника Мегра -- в ответ на обещание прислать к нему Катрину. Покуда мужчины работают в шахте, женщины готовят обед -- похлебку из щавеля, картошки и порея; парижане, приехавшие осмотреть шахты и ознакомиться с бытом шахтеров, умиляются щедрости шахтовладельцев, дающих рабочим столь дешевое жилье и снабжающих все шахтерские семьи углем.

Одним из праздников в шахтерской семье становится мытье: раз в неделю вся семья Маэ, не стесняясь, по очереди окунается в бочку с теплой водой и переодевается в чистое. Маэ после этого балуется с женой, называя свое единственное развлечение «даровым десертом». Катрины между тем домогается молодой Шаваль: вспомнив о своей любви к Этьену, она сопротивляется ему, но недолго. К тому же Шаваль купил ей ленту. Он овладел Катриной в сарае за поселком.

Этьен постепенно привыкает к работе, к товарищам, даже к грубой простоте местных нравов: ему то и дело попадаются гуляющие за отвалом влюбленные, но Этьен полагает, что молодежь свободна. Возмущает его только любовь Катрины и Шаваля -- он неосознанно ревнует. Вскоре он знакомится с русским машинистом Сувариным, который живет с ним по соседству. Суварин избегает рассказывать о себе, и Этьен нескоро узнает, что имеет дело с социалистом-народником. Бежав из России, Суварин устроился на работу в компанию. Этьен решает рассказать ему о своей дружбе и переписке с Плюшаром -- одним из вождей рабочего движения, секретарем северной федерации только что созданного в Лондоне Интернационала. Суварин скептически относится к Интернационалу и к марксизму: он верит только в террор, в революцию, в анархию и призывает поджигать города, всеми способами уничтожая старый мир. Этьен, напротив, мечтает об организации забастовки, но на нее нужны деньги -- касса взаимопомощи, которая позволила бы продержаться хоть первое время.

В августе Этьен перебирается жить к Маэ. Он пытается увлечь главу семейства своими идеями, и Маэ как будто начинает верить в возможность справедливости, -- но жена его тут же резонно возражает, что буржуи никогда не согласятся работать, как шахтеры, и все разговоры о равенстве навсегда останутся бредом. Представления Маэ о справедливом обществе сводятся к желанию пожить как следует, да это и немудрено -- компания вовсю штрафует рабочих за несоблюдение техники безопасности и изыскивает любой предлог для урезания заработка. Очередное сокращение выплат -- идеальный повод для забастовки. Глава семьи Маэ, получая безбожно сокращенный заработок, удостаивается также выговора за разговоры со своим жильцом о политике -- об этом уже пошли слухи. Туссена Маэ, старого шахтера, хватает только на то, чтобы испуганно кивать. Он сам стыдится собственной тупой покорности. По всему поселку разносится вопль нищеты, На новом участке, где работает семья Маэ, становится все опаснее -- то ударит в лицо подземный источник, то слой угля окажется так тонок, что двигаться в шахте можно, только обдирая локти. Вскоре происходит и первый на памяти Этьена обвал, в котором сломал обе ноги младший сын Маэ -- Жанлен. Этьен и Маэ понимают, что терять больше нечего: впереди только худшее. Пора бастовать.

Директору шахт Энбо сообщают, что никто не вышел на работу. Этьен и несколько его товарищей составили делегацию для переговоров с хозяевами. В нее вошел и Маэ. Вместе с ним отправились Пьеррон, Левак и делегаты от других поселков. Требования шахтеров ничтожны: они настаивают на том, чтобы им прибавили плату за вагонетку лишь на пять су. Энбо пытается вызвать раскол в депутации и говорит о чьем-то гнусном внушении, но ни один шахтер из Монсу еще не состоит в Интернационале. От имени углекопов начинает говорить Этьен -- он один способен спорить с Энбо. Этьен в конце концов прямо угрожает, что рано или поздно рабочие вынуждены будут прибегнуть к другим мерам, чтобы отстоять свою жизнь. Правление шахт отказывается идти на уступки, что окончательно ожесточает шахтеров. Деньги кончаются у всего поселка, но Этьен убежден, что забастовку надо держать до последнего. Плюшар обещает прибыть в Воре и помочь деньгами, но медлит. Наконец Этьен дождался его. Шахтеры собираются на совещание у вдовы Дезир. Хозяин кабачка Раснер высказывается за прекращение забастовки, но шахтеры склонны больше доверять Этьену. Плюшар, считая забастовки слишком медленным средством борьбы, берет слово и призывает все-таки продолжать бастовать. Запретить собрание является комиссар полиции с четырьмя жандармами, но, предупрежденные вдовой, рабочие успевают вовремя разойтись. Плюшар пообещал выслать пособие. Правление компании между тем задумало уволить наиболее упорных забастовщиков и тех, кого считали подстрекателями.

Этьен приобретает все большее влияние на рабочих. Скоро он совершенно вытесняет их былого лидера -- умеренного и хитрого Раснера, и тот предрекает ему со временем такую же участь. Старик по кличке Бессмертный на очередном собрании шахтеров в лесу вспоминает о том, как бесплодно протестовали и гибли его товарищи полвека назад. Этьен говорит страстно, как никогда. Собрание решает продолжать стачку. Работает на всю компанию только шахта в Жан-Барте, Тамошних шахтеров объявляют предателями и решают проучить их. Придя в Жан-Барт, рабочие из Монсу начинают рубить канаты -- этим они вынуждают углекопов покинуть шахты. Катрина и Шаваль, которые живут и работают в Жан-Барте, тоже поднимаются наверх. Начинается драка между бастующими и штрейкбрехерами. Руководство компании вызывает полицию и армию -- драгун и жандармов. В ответ рабочие начинают разрушать шахты. Восстание набирает силу, пожаром распространяясь по шахтам. С пением «Марсельезы» толпа идет в Монсу, к правлению. Энбо теряется. Шахтеры грабят лавку Мегра, погибшего при попытке спасти свое добро. Шаваль приводит жандармов, и Катрина едва успевает предупредить Этьена, чтобы он не попался им. Этой зимой на всех шахтах расставляют полицию и солдат, но работа нигде не возобновляется. Забастовка охватывает новые и новые шахты. Этьен наконец дождался прямой стычки с предателем Шавалем, к которому давно ревновал Катрину, и победил: Шаваль вынужден был уступить её и спасаться бегством.

Между тем Жанлен, младший из Маэ, хоть и хромая на обе ноги, выучился довольно резво бегать, разбойничать и стрелять из пращи. Его разбирало желание убить солдата -- и он убил его ножом, по-кошачьи прыгнув сзади, не умея объяснить свою ненависть. Столкновение шахтеров с солдатами становится неизбежным. Углекопы сами пошли на штыки, и, хотя солдаты получили приказ применять оружие только в крайнем случае, вскоре раздаются выстрелы. Шахтеры швыряют в офицеров грязью и кирпичами, солдаты отвечают пальбой и первыми же выстрелами убивают двух детей: Лидию и Бебера. Убита Мукетта, влюбленная в Этьена, убит Туссен Маэ. Рабочие страшно испуганы и подавлены. Вскоре в Монсу приезжают представители власти из Парижа. Этьен начинает ощущать себя виновником всех этих смертей, разорения, насилия, и в этот момент лидером шахтеров снова становится Раснер, требующий примирения. Этьен решает уйти из поселка и встречается с Сувариным, который рассказывает ему историю гибели своей жены, повешенной в Москве, С тех пор у Суварина нет ни привязанностей, ни страха. Выслушав этот страшный рассказ, Этьен возвращается домой, чтобы провести в семье Маэ свою последнюю ночь в поселке. Суварин же идет к шахте, куда рабочие собираются вернуться, и подпиливает одну из скреп обшивки, защищающей шахту от подземного моря -- «Потока». Утром Этьен узнает, что Катрина тоже собирается пойти в шахту. Поддавшись внезапному порыву, Этьен идет туда с ней: любовь заставляет его еще на один день остаться в поселке. К вечеру поток прорвал обшивку. Скоро вода прорвалась на поверхность, все взрывая своим мощным движением. На дне шахты остались покинутыми старик Мук, Шаваль, Этьен и Катрина. По грудь в воде они пытаются выбраться в сухую шахту, блуждают в подземных лабиринтах. Здесь и происходит последняя стычка Этьена с Шавалем: Этьен раскроил череп вечному сопернику. Вместе с Катриной Этьену удается выскрести в стене некое подобие скамьи, на которой они сидят над несущимся по дну шахты потоком. Три дня проводят они под землей, ожидая смерти и не надеясь на спасение, но вдруг доносятся чьи-то удары сквозь толщу земли: к ним пробиваются, их спасают! Здесь, в темноте, в шахте, на крошечной полоске тверди, Этьен и Катрина в первый и последний раз сливаются в любви. После этого Катрина забывается, а Этьен прислушивается к приближающимся толчкам: спасатели дошли до них. Когда их подняли на поверхность, Катрина была уже мертва.

Оправившись, Этьен уходит из поселка. Он прощается с вдовой Маэ, которая, потеряв мужа и дочь, выходит на работу в шахту -- откатчицей. Во всех шахтах, еще недавно бастовавших, кипит работа. И глухие удары кайла, кажется Этьену, доносятся из-под расцветающей весенней земли и сопровождают каждый его шаг.

В 1886 году свет увидел роман Золя “Творчество” (“L’Oeuvre”) о жизни художника. Писатель был очень доволен своим романом и писал Анри Сеару, закончив роман:

“Я очень счастлив, а главное, очень доволен концом”.

Но такова была реакция лишь самого писателя, а художники-импрессионисты встретили появление этого романа с явным раздражением. Все художники сразу же поняли, что Золя ничего не понимает в живописи и в творчестве художников, особенно, импрессионистов, и они расценили выход в свет романа “Творчество”, как разрыв с импрессионистами.

И это произошло в то время, когда импрессионисты добились первых успехов и начали завоёвывать признание публики. Клод Моне сразу же написал Золя:

“Я очень долго сражался и боюсь, что в момент успеха критики могут использовать вашу книгу, чтобы нанести нам решительный удар”.

Однако никто не мог понять, кого же Золя вывел под именем главного героя романа Клода Лантье, хотя многие другие персонажи романа легко узнавались.

Когда молодой тогда, а позднее известный критик, Густав Кокийо попросил Золя “расшифровать” имена героев романа, тот ответил:

“К чему называть имена? Это те побеждённые, которых вы, безусловно, не знаете”.

Если широкая публика и критики гадали, кто же скрывается под именами различных героев романа, то Сезанн сразу же увидел, что Золя использовал для книги множество моментов из их совместной молодости в Эксе, а также вывел их общих знакомых, лишь изменив их имена. А в Клоде Лантье Сезанн узнал самого себя, свои характерные высказывания и даже жесты.

Сезанн был обижен, да что там - просто оскорблён этим романом, тем более что Золя показал своё полное невежество в живописи:

“Эмиль хотел бы, чтобы я поместил на своих пейзажах женщин, разумеется, нимф, как у папаши Коро в лесах Виль д’Авре… Этакий кретин! И он приводит Клода Лантье к самоубийству!”

Дружба Сезанна с Золя на этом закончилась, но художник нашёл в себе силы ответить писателю:

“Дорогой Эмиль! Только что получил твою книгу “Творчество”, которую ты был столь любезен прислать мне. Я благодарю автора “Ругон-Маккаров” за доброе свидетельство его памяти обо мне и прошу с мыслью о прошлом разрешить мне пожать ему руку. Искренне твой. Рад был пережить чудесные мгновения прошлого. Поль Сезанн, 4 апреля 1886 года.“

Даже владелец лавки для художников “папаша” Танги не одобрил этот роман:

“Нехорошо это, нехорошо. Никогда не поверил бы, что господин Золя, такой порядочный человек, к тому же друг этих людей! Он их не понял! И это очень прискорбно!”

Из беседы Сезанна и Амбруаза Воллара об Эмиле Золя

Воллар : “Однажды, когда Сезанн показывал мне маленький этюд, сделанный им с Золя в дни молодости, около 1860 года, я спросил его, к какому времени относится их разрыв”.

Сезанн : “Между нами не было никакой ссоры, я первый перестал ходить к Золя. Я больше не чувствовал себя у него в своей тарелке. Эти ковры на полу, слуги и сам он, работающий теперь за бюро резного дерева! В конце концов, у меня создалось такое впечатление, словно я делаю визит министру. Он превратился (простите меня, мсье Воллар, я не говорю это в дурном смысле) в грязного буржуа”.

Воллар : “Мне кажется, что люди, которых можно было встретить у Золя, представляли необычайный интерес: Эдмон де Гонкур, отец и сын Доде, Флобер, Ги де Мопассан и многие другие”.

Сезанн : “Действительно, у него было много народа, но то, что там говорилось, было такое… Однажды я заговорил было о Бодлере: это имя никого не интересовало”.

Воллар : “Но о чём же там беседовали?”

Сезанн : “Каждый говорил о количестве экземпляров, в котором он издал свою последнюю книгу или надеялся издать следующую, разумеется, слегка привирая при этом. Особенно стоило послушать дам…”

Воллар : “Но неужели там не было никого, кроме мужчин с большими тиражами и тщеславных женщин! Например, Эдмон де Гонкур…”

Сезанн : “Это правда, у него не было жены; но и корчил же он морду, слушая все эти цифры”.

Воллар : “Вы любите Гонкуров?”

Сезанн : “Прежде я очень любил “Manette Salomon”. Но с тех пор как “вдова”, как его назвал кто-то [это был Барбе д’Оревильи], начала писать одна, мне уже не приходилось читать ничего подобного…

Итак, я лишь изредка посещал Золя, потому что мне было очень тяжело видеть, что он стал таким барином; как вдруг однажды его слуга доложил мне, что его господин никого не принимает. Я не думаю, что это распоряжение касалось специально меня, но мои посещения стали ещё реже… И наконец Золя издал “L’Oeuvre” ("Творчество”)…
Нельзя требовать от несведущего человека, чтобы он говорил разумные вещи об искусстве живописи. Но, чёрт побери, как смел он говорить, что художник кончен, раз он написал плохую картину! Если картина не удалась, её швыряют в огонь и начинают новую! ”

Воллар : “Но как же Золя, который столько мне говорил о вас и в таких сердечных выражениях, с таким волнением…”

Сезанн : “Послушайте, мсье Воллар, я должен вам это рассказать…

Позже, находясь в Эксе, я узнал, что Золя недавно приехал туда… Я узнал о его приезде в то время, когда находился на “мотиве”; я писал этюд, который мне неплохо удавался; но чёрта ли мне было в этюде, когда Золя находился в Эксе! Не теряя времени даже на то, чтобы сложить свои вещи, я мчусь в отель, где он остановился. Но один товарищ, которого я встречаю по пути, сообщает мне, что накануне в его присутствии кто-то сказал Золя:

“Вы собираетесь якшаться с Сезанном?”

И Золя ответил:

“Чего ради мне встречаться с этим неудачником?”

Тогда я возвратился на “мотив”.